Ваш браузер устарел, поэтому сайт может отображаться некорректно. Обновите ваш браузер для повышения уровня безопасности, скорости и комфорта использования этого сайта.
Обновить браузер

Двойное искупление грехов императора

Все споры о возможном перевоплощения императора Александра I в старца Федора Кузьмича сможет разрешить только вскрытие царской гробницы

23 июня 2021
Двойное искупление грехов императора
Памятник Федору Кузьмичу на месте его кельи на заимке купца Семена Хромова (современный поселок Хромовка в Томской области). Старец Федор скончался 20 января 1864 года и был похоронен на кладбище Алексеевского монастыря в Томске. В 1904 году над могилой построили часовню. В годы советской власти ее снесли, а захоронение превратили в выгребную яму. В 1984 году Русская православная церковь причислила Федора Кузьмича к лику святых. Его мощи были обретены вновь спустя одиннадцать лет, во время раскопок на месте погребения.
Источник:
(Creative Commons license): Maximaximax

Летом 1825 года Яков Виллие (James Wylie, 1765–1854), лейб-хирург Александра I (1777–1825), с беспокойством сообщил, что здоровье императрицы Елизаветы Алексеевны (Louise Marie Auguste von Baden, 1779–1826) серьезно ослабло и ей не стоит оставаться зимой в Петербурге . Нужен был южный климат — поэтому в сентябре царская чета переехала в Таганрог . Пока супруга принимала лечение, Александр решил совершить инспекционную поездку в Крым . 20 октября он отправился в путь. В дороге царь простудился, но поездку не прервал и вернулся в Таганрог уже в горячке. Болезнь прогрессировала. 19 ноября император скончался. 13 марта 1826 года гроб с его телом был захоронен в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга.

Старец из ниоткуда

4 сентября 1836 года кузнец одной из деревень Пермской губернии доложил полиции: мол, заезжал к нему один весьма подозрительный старец на телеге с просьбой подковать лошадь, и уж больно не по-крестьянски держал себя этот проезжий, и уж больно уклончивы были все его ответы на расспросы. Старца задержали. Никаких документов при нем не было, зато шрамы на спине говорили, что он не всегда был в ладах с законом. Себя старец назвал Федором Кузьмичом Кузьминым (Феодором Козьмичем Козьминым), неграмотным и не помнящим своего происхождения. За бродяжничество он получил двадцать ударов кнутом и был сослан в Сибирь . 26 марта 1837 года вместе с партией ссыльных Федор Кузьмич прибыл в Томск . Распределили его в Боготольскую волостьТомской губернии, на Краснореченский винокуренный завод. Но из-за возраста старца Федора к принудительным работам на заводе не привлекали, и он прожил в тех краях пять лет в молитве и незатейливых хозяйственных заботах.

Когда старцу вышел срок запрета на передвижение по губернии, он начал странствовать по селам, добывая пропитание обучением ребятишек грамоте, истории и Священному Писанию. Плату он брал только пищей, всегда отказываясь от денег. Его непритязательности и усердия в молитве вполне хватило для того, чтобы превратиться в глазах местных жителей из ссыльного старика в праведного странника, житейские советы которого всегда приходились к месту и приносили пользу. В общем, старец Федор стал достопримечательностью уезда. Но не было среди его жителей ни одного, кому бы Федор Кузьмич открыл, кто он и откуда.

Святой император

Как-то старец сидел в доме своего благодетеля Семена Сидорова, построившего ему небольшую избушку в станице Белоярской, недалеко от Краснореченского завода, где Федор Кузьмич мог пребывать в уединении и молитве. А у Сидорова в это время жил ссыльный казак по фамилии Березин, служивший прежде в охране Александра I. Когда Березин увидел Федора Кузьмича, то чуть было не лишился чувств. По рассказу казака, пред ним стоял сам император, только сильно постаревший. Всё: комплекция, рост, глаза, сразу узнаваемая сутуловатость и привычка держать руку на груди — были абсолютно такие же, как у Александра Павловича. Федор Кузьмич, поймав на себе взгляд Березина, поспешил уйти. «Он! Истинный крест — он! — говорил соседям Березин. — Но как же так? Я же участвовал в параде при его похоронах!». Весть облетела сначала уезд, а потом и губернию. Позже случилось ещё два случая: императора в старике узнал священник Иоанн Александровский, долгое время живший в Петербурге, и два царских истопника, сосланных в Сибирь за какой-то проступок. Было ещё несколько «узнаваний», но они уже относятся к области фольклора.

Старец же явно тяготился всеобщим вниманием. Стремясь к уединению, он даже оставил свою избушку в Белоярской и ушел сначала в село Зерцалы, а спустя несколько лет (1849) — в Краснореченское. Там ему построил келью крестьянин Иван Латышев. Вскоре местные жители обнаружили, что посещают старца не только простые обыватели, но и люди весьма знатные. Например, Иркутский епископ Афанасий (1802–1868), с которым «неграмотный» старец, «не помнящий родства», вел долгую беседу на французском языке . В другой раз видели гусарского офицера из Петербурга, похожего на наследника престола Николая Александровича (1843–1865). В глазах сибиряков все эти визиты наделялись «тайным многосмыслием», будоражащим воображение.

Двойное искупление грехов императора
Портрет Федора Кузьмича был написан уже после смерти старца по заказу Семена Хромова. Помимо прочих, исследователей волнует вопрос, где находился старец (если это был Александр) до 1836 года? Существует несколько предположений: Киево-Печерская лавра, Свято-Юрьев монастырь в Новгороде или Валаам. За что и как он подвергся телесному наказанию — неизвестно

Однако старец упорно не раскрывал тайну своего происхождения. Правда, с его губ иногда срывались оговорки, подхватываемые молвой и разносимые по всей губернии. Рассказывают, что один раз в доме, где гостил Федор Кузьмич, вслух читалась книга, в которой приводилась беседа между Александром I и Наполеоном (Napoléon Bonaparte, 1769–1821). Старец Федор в это время находился в боковой комнате, совершая молитву. Вдруг, после прочтения очередной реплики российского императора, послышался его голос: «Никогда я ему этого не говорил». Позже Федор Кузьмич все время отнекивался — мол, почудилось всем… Но вообще, он любил рассказывать о кампании 1812 года , приводя такие подробности, которые мог знать только человек, принимавший непосредственное участие в тех событиях в звании никак не ниже бригадного генерала. Иногда рассказ его касался даже эпизодов, о которых могли знать только лица, пользующиеся полным доверием императора. Вот одна из знаменитых его историй, связанная с обстоятельствами, побудившими Александра I передать командование армией Кутузову (1746–1813).

Когда французы подходили к Москве, — рассказывал Федор Кузьмич, — император Александр припал к мощам Сергия Радонежского и долго со слезами молился этому угоднику. В это время он услышал, как будто бы внутренний голос сказал ему: «Иди, Александр, дай полную волю Кутузову, да поможет Бог изгнать из Москвы французов! Как Фараон погряз в Чермном море, так и французы [погрязнут] на Березовой реке (Березине)».

Рассказ можно было бы счесть за простую легенду, если бы не последняя фраза: это цитата из письма, посланного Александру Московским митрополитом Платоном (1737–1812) 14 июля 1812 года. Само собой разумеется, что с этим письмом мог быть знаком очень ограниченный круг людей.

Есть и ещё один любопытный эпизод из жизни сибирского старца. В Краснореченском была у него любимица — сирота Сашенька, воспитанная приходским священником. Когда ей исполнилось двадцать два года (1849), она отправилась на богомолье и во время посещения Почаевской лавры познакомилась с графиней Анной Ивановной Остен-Сакен (1805–1897). Та пригласила её пожить у них в Кременчуге. И надо же было так случиться, что как раз в это время в город приехал сам император Николай Павлович (1796–1855), возвращавшийся из южных губерний. И остановился он у четы Остен-Сакен. Так вот, в одном из разговоров Саша рассказала царю о Федоре Кузьмиче. По её словам, после её истории Николай Павлович «как будто насупился». А потом написал записку и передал ей со словами: «Если ты будешь в Петербурге, заходи во дворец, покажи эту записку, и тебя нигде не задержат».

Вернувшись, Саша сообщила об этом эпизоде Федору Кузьмичу. А потом «спроста» и говорит: «Батюшка Федор Кузьмич! Как вы на императора Александра Павловича похожи». Тут, по её словам, старец Федор даже в лице поменялся, весь нахмурился и спрашивает: «А ты почем знаешь? Кто тебя так научил говорить мне?» Саша оробела: «Никто. Это я так, спроста сказала. Я видела во весь рост портрет императора Александра Павловича у графа Остен-Сакена. Мне и пришло в голову, что вы на него похожи. И так же руку держите, как он!» На это Федор Кузьмич ничего ей не ответил, а отвернулся и пошел в другую комнату. По его щекам текли слезы.

Многие ломали головы над тайной Федора Кузьмича, высказывались самые разные мнения, но в одном все были едины — этот человек не иначе святой. Пошли уже разговоры о его чудесах: там — беглого каторжника-убийцу разоблачил, тут — священника исцелил, ещё где-то счастливый брак предсказал. Все шли к нему отвести душу. Многие даже уговаривали приехать к ним пожить. Среди прочих был и купец из Томска Семен Хромов (1813–1893). Он знал Федора Кузьмича уже много лет, с той поры, когда тот путешествовал по губернии. В 1858 году Хромов все-таки уговорил подвижника переехать к нему в Томск. Старец поселился во флигеле купеческого особняка на Монастырской улице. Любил он проводить время и на купеческой замке недалеко от города.

Хромов полностью верил и в святость, и в венценосность своего гостя. Но сам старец никаких определенных сведений о себе не давал. 19 января 1864 года, когда Федор Кузьмич уже лежал на смертном одре, Хромов все же решился спросить прямо: «Есть молва, что ты, батюшка, не кто иной, как Александр Благословенный. Правда ли это?» По его словам, старец, услыхав это, стал креститься и говорит: «Чудны дела твои, Господи… Нет тайны, которая бы не открылась». На следующий день он умер.

Бремя покаяния

На первый взгляд, легенда о Федоре Кузьмиче могла бы показаться плодом народной фантазии. Но император действительно мечтал оставить трон, о чем сохранилось немало свидетельств. Например, известен разговор царя за обедом 8 сентября 1816 года, записанный его адъютантом Александром Данилевским (1789–1848):

«[Император], — говорил Александр, — должен оставаться на своем месте лишь до тех пор, пока его физические силы будут позволять это или, чтобы сказать одним словом, до тех пор, пока он в состоянии садиться на лошадь. После этого он должен удалиться». При этих словах на устах государя появилась выразительная улыбка, и он продолжал: «Что касается меня, то в настоящее время я прекрасно себя чувствую, но через десять или пятнадцать лет, когда мне будет пятьдесят, тогда…» Тут несколько присутствующих прервали императора...

А вот отрывок разговора Александра с братом Константином (1779–1831), наместником Польши , состоявшегося в 1819 году и также записанный Данилевским:

«Я хочу абдикировать (уйти с престола. - П.К.), — сказал император. — Я устал и не в силах сносить тягость правительства; я тебя предупреждаю для того, чтобы ты подумал, что тебе надобно будет делать в сем случае».

Двойное искупление грехов императора
Памятник Александру I в Таганроге (1831). Скульптор Иван Мартос (1754–1835). Любопытно, что старец Федор очень редко причащался, говоря, что «уже отпет». Передают, что и лейб-хирург императора Дмитрий Тарасов (1792–1866), и его боевой товарищ Дмитрий Остен-Сакен (1789–1881) отслужили панихиды по Александру I только в 1864 году, после смерти старца.
Источник:
(Creative Commons license): AlexandrMeshkov

Но оставить трон императора побуждала не только физическая усталость. Александр был и душевно измучен. Он не мог простить себе участие в заговоре против отца — Павла I (1754–1801). Вернее, непосредственно в заговоре он участия не принимал, но знал о нем и знал, что после свержения родителя власть перейдет к нему. К этому его подготовила бабка — Екатерина II (Sophie Auguste Friederike von Anhalt-Zerbst, 1729–1796). Не терпевшая Павла, она убедила любимого внука в неспособности его отца управлять страной. Заговорщики дали Александру обещание, что Павел останется жив. Но клятву не сдержали. Это был страшный удар для молодого царя.

С тех пор самообвинения в отцеубийстве топили его в волнах депрессии. В молодости у Александра ещё хватало сил, чтобы не впадать в отчаяние от гнетущих размышлений, но после сорока справляться с ними становилось все тяжелее. На всю свою жизнь он смотрел теперь как на кару за смерть отца. В частности, это касалось и провала его планов реформирования России. Проекты были самые широкие: перестройка административной системы, решение вопроса о крепостных крестьянах и даже Конституция. Но, по большей части, все осталось нереализованным.

Существует много точек зрения о причинах неудач внутренней политики Александра, но сам император воспринимал их как небесную кару: ты думал, что твой отец плохо управляет государством, — так вот и сам плохо управляй им и стыдись. И Александра Павловича, как искреннего христианина, безусловно посещали мысли о покаянии, которое было возможно только после оставления престола.

В связи с этим любопытно отношение Александра к движению декабристов. Ещё в 1818 году царь получил известие о покушении, которое готовил на него Иван Якушкин (1793–1857). По словам Николая I, «с той поры весьма заметна была в государе крупная перемена в расположении духа, и никогда я его не видел столь мрачным, как тогда». Советские историки обычно толковали это свидетельство как доказательство трусости императора. Но вряд ли это корректно: о каком страхе может идти речь, если заговорщика даже не арестовали? Если в Александре и был страх, то это был страх Божий: в глазах императора Якушкин был всего лишь орудием Провидения.

В 1821 на стол Александра лег подробный донос, касающийся деятельности «Союза благоденствия», члены которого хотели дать России Конституцию и отменить крепостное право. Замечателен ответ Александра на предложение генерал-адъютанта Иллариона Васильчикова (1775–1847) применить к заговорщикам самые суровые меры — «Не мне их карать». И снова никто не был арестован. Последний донос о заговоре был представлен царю 18 октября 1825 года. За месяц до его смерти! Не хотел ли Александр своим уходом с трона развязать декабристам руки? Пусть сделают то, что не удалось ему.

Но это всего лишь предположение, хотя в целом очевидно, что желание Александра покинуть престол не было спонтанным. А если государь сошел с трона и подался в странники, значит, смерть в Таганроге — это фикция, и вместо императора похоронили кого-то другого. Этому есть некоторые подтверждения. Сразу озадачивает протокол вскрытия тела. На бедрах царя обнаружились пятна темно-красного цвета. В документе сказано, что это следы от горчичников. Но зачем при малярии (болотной лихорадке), которую диагностировали врачи, ставить горчичники на бедра? К тому же, те же самые лекари свидетельствуют в воспоминаниях о полном нежелании императора принимать какое-либо лечение. Необъясненным остается и красное пятно на спине Александра, якобы оставленное пластырем. В протоколе также сказано, что все тело покойного приобрело темно-оливковый цвет, якобы из-за разлития под кожей венозной крови, хотя при малярии ничего подобного не происходит.

Спустя некоторое время было высказано предположение, что у императора был брюшной тиф. В начале ХХ века это решил проверить князь Владимир Барятинский (1874–1941). Убрав имя и титул покойного, он разослал протокол вскрытия четырем ведущим российским врачам с просьбой установить диагноз: тиф, малярия или кровоизлияние в мозг. Все четверо заявили, что ни о малярии, ни о тифе не может идти речи, поскольку при этих болезнях поражается кишечник и увеличивается селезенка. В протоколе не говорится ни о том, ни о другом. Двое из специалистов согласились с тем, что причиной смерти стала мозговая травма. Поэтому сторонники версии перевоплощении Александра в Федора Кузьмича полагают, что в гроб было положено тело фельдъегеря Николая Маскова (?–1825). Масков как раз незадолго до смерти императора упал с коляски и умер от травмы головы. В этом случае объясним и темный цвет кожи покойного: это мог быть общий ушиб или начало разложения, поскольку труп фельдъегеря хранился уже несколько дней. Известно, что Масков был очень похож на Александра Павловича и даже имел кличку «император». Косвенно эту версию подтверждают ещё два обстоятельства: гроб с телом царя за всю дорогу от Таганрога до Петербурга открывали всего только три раза и то не при дневном свете, а те, кто видел тело, поражались изменению черт лица покойного. Ходят упорные слухи, что когда в 1921 году гробница Александра I была вскрыта, гроба в ней не оказалось.

Достаточно ли этих фактов для того, чтобы отождествить старца Федора с Александром? На наш взгляд, определенно нет. Сейчас в распоряжении ученых только легенды и косвенные доказательства. Хотя возможность тождества старца и императора мы вполне допускаем. Мотив у Александра был. Было и с кого взять пример. По одной из легенд, сходным образом поступил Карл V (Carlos V, 1500–1558), император Священной Римской империи. Говорят, он присутствовал на собственных похоронах, а потом принял постриг в монастыре Сан-Херонимо де Юсте (Monasterio St. Jeronimo de Yuste). И ещё одно важное обстоятельство: старец Федор хотя и не признал себя императором, но ни разу не сказал определенное «нет».

Двойное искупление грехов императора
Фотокопии записок Федора Кузьмича. Князь Барятинский расшифровал их так: «Видишь ли, на какое молчание вас облекло ваше счастье и ваше слово». «Но когда Александры молчат, Павлы не возвещают». В книге князя Николая Михайловича (1859–1919) «Легенда о кончине императора Александра I в Сибири в образе старца Федора Кузьмича» дается другой вариант: «Се Зевс Николай Павлович, без совести сославший Александра, от чего аз нынче так страдающь брату вероломно вопию...»

Двойной грех

Помочь в разрешении столь запутанного вопроса, пожалуй, могла бы графологическая экспертиза. После смерти у старца нашли мешочек, в котором хранились две небольшие зашифрованные записки. Содержание их туманно, но для нас главное — почерк. Говорят, что когда записки увидел знаменитый юрист Анатолий Кони (1844–1927), он твердо заявил, что это почерк Александра. Однако более строгой экспертизы с той поры не проводилось. В 1909 году оригиналы записок таинственным образом исчезли. Остались только фотокопии. Но из-за их качества ни один уважающий себя эксперт не берется дать однозначный ответ, хотя многие соглашаются — почерки похожи.

Среди современных исследователей, занимающихся легендой о Федоре Кузьмиче, существуют три точки зрения, о сути которых легко догадаться. Так, Виктор Федоров, автор книги «Сфинкс неразгаданный», твердо убежден в том, что старец Федор — это Александр I. Прямо противоположной точки зрения придерживается Валерий Привалихин, написавший несколько очерков, объединенных в книгу под названием «Так был ли старец Федор императором Александром?». А Андрей Сахаров, перу которого принадлежит фундаментальная монография «Александр I», призывает избегать крайностей и критически относится к фактам. Однако недавно появилась ещё одна книга об Александре, в которой затрагивается интересующая нас проблема. Её автор Александр Архангельский выдвинул очень оригинальное, на наш взгляд, предположение. Федором Кузьмичом был некий подвижник, с церковного благословения взявший на себя все грехи покойного императора. Ему нужно было совершить двойное искупление: искупив Александра, искупить себя. Это очень редкая форма послушания, но в восточнохристианской традиции она встречается.

Конечно, все сомнения разрешила бы экспертиза ДНК. Если даже гробница Александра I действительно пуста, что само по себе уже скажет о многом, можно было бы сравнить генетический код старца Федора и матери императора Марии Федоровны (Sophia Dorothea Augusta Luisa von Württemberg, 1759–1828). ДНК Павла I для этого не подойдет: предполагают, что он не был отцом Александра — зря, может быть, тот так терзался?

Подписываясь на рассылку вы принимаете условия пользовательского соглашения