Вокруг да около: как идеально провести 3 дня в путешествии по берегам Ладожского озера

Автопутешествие вокруг Ладожского озера — отличный способ провести несколько дней отпуска. «Вокруг света» предлагает читателям вариант кругового маршрута по берегам Ладоги со стартом и финишем в Санкт-Петербурге.

Вокруг Ладожского озера путешествуешь как в режиме дополненной реальности. Древняя Русь, осколки царских времен, финское наследие, советское прошлое, карельский эпос — дорога превращается в дрейф между мирами реальных людей и персонажей «Калевалы».

Берег истории

«И кто-то тут ее видел?», — группа экскурсантов, приехавших в крепость Орешек, подыгрывает гиду, рассказывающему легенду о том, что по ночам по коридорам бродит женская фигура в старинном платье и подолгу стоит у узких окон казематов, а еще слышен плач. Легенда о Евдокии Лопухиной, первой жене Петра I. Ее держали здесь из-за подозрений в заговоре против царя. Условия были суровыми: каменный каземат, минимум света, постоянный надзор.

Это далеко не единственная байка в арсенале гидов. Вы услышите и о сокровищах новгородцев, спрятанных в XIV веке в подземельях, и о засыпанных тайных ходах. Новгородские князья, члены царской семьи, опальные фавориты, декабристы, участники восстаний — каких только персонажей не было в богатой истории Орешка.

Ореховый остров, на котором стоит крепость, упоминался еще в новгородских летописях о торговом пути «из варяг в греки». Крепость заложили в 1323 году для защиты от шведов. В XVII веке Орешек стал Нотебургом, но шведское господство продлилось недолго: Петр I вернул территорию России и назвал ее Шлиссельбургом, что переводится как «ключ-город» — ключ к Ладожскому озеру и Балтике. С самого начала крепость позволяла держать под контролем пути, проходившие через Ладогу, и водные маршруты из Балтийского моря в глубь страны.

А в годы Великой Отечественной войны, когда немцы захватили Шлиссельбург, советские войска успели перебраться на Ореховый остров и давали отпор врагу на протяжении почти 500 дней. Благодаря тому, что Орешек так и не был взят, в блокадный Ленинград доставляли продовольствие по Дороге жизни. Крепость продолжала охранять рубежи — как и во времена новгородских князей.

Сегодня Орешек уже сам под охраной — он признан объектом культурного наследия. В музее, которому отведены несколько зданий, экспозиции посвящены противостоянию со шведами, тюремной истории и Дороге жизни.

Берег надежд

«Этим соснам 300 лет. Солнце, дожди и холода превратили древесину в камень», — Владислав, краевед-любитель из поселка Свирьстрой, показывает свой летний дом. Избушка, срубленная из тех самых 300-летних сосен, похожа на сказочную: снаружи отделана причудливыми корягами, которые напоминают расползающуюся по фасаду деревянную паутину.

Владислав живет в Петербурге, но каждое лето переезжает вместе с семьей в Свирьстрой, что в 245 километрах. «Места здесь красивые: река, пляжи с белым песком, хвойный лес. И время течет по-другому», — говорит он. Неудивительно, что Свирьстрой так любят туристы, прибывающие сюда на теплоходах по дороге в Кижи. Ощущение, что попадаешь на съемочную площадку советской киностудии: дворец культуры с колоннами, серп с молотом на отделении полиции, памятник Кирову.

Владислав заводит катер для прогулки по Свири — речке, которая берет начало в Онежском озере и впадает в Ладожское. Вода искрится на солнце, стройные силуэты сосен тянутся к небу. Вдали виднеется старая гидроэлектростанция. С нее в 1920–е и началась история поселка. Свирьстрой возник на берегу реки, когда здесь начали возводить Нижне-Свирскую ГЭС. Строительство на мягкой и подвижной девонской глине было беспрецедентным для своего времени. Воплощать блистательные идеи инженеров привлекали заключенных Свирьлага.

«Этот лагерь создавали на базе лесозаготовительных отделений Соловецкого, и он был одним из первых лагерей в системе ГУЛАГа, — рассказывает Владислав. — Главное управление находилось в городе Лодейное Поле. Это в 20 километрах отсюда».

Лодейное Поле — частая остановка на маршруте вокруг Ладожского озера. Город известен еще с Петровских времен, когда император учредил здесь Олонецкую верфь — колыбель будущего Балтийского флота. Густые леса с корабельными соснами, удобный выход из Свири к морю — место идеально подходило для строительства судов.

«Лодейное» — от слова «ладья», которое в северном произношении звучит, как «лодья». Созданием верфи на восточном берегу Ладоги руководил граф Меншиков, а царь, если верить легенде, приезжал сюда под видом простого плотника. В сквере на набережной сейчас стоит копия домика, в котором Петр останавливался во время таких «секретных» поездок.

На Олонецкой верфи строили не только боевые корабли — многие суда участвовали в крупных экспедициях. Рядом с домиком Петра можно увидеть памятный камень, который установили в честь 200-летия открытия Антарктиды. Между Ледяным материком и маленьким городом в Ленобласти тесная связь: шлюп «Мирный», на котором Лазарев впервые добрался до неизведанного континента, — дело рук олонецких плотников.

После окончания Северной войны судостроение начало затухать, и население переключилось на лесозаготовку. Это кормило людей многие столетия. В годы раннего СССР в Лодейном Поле работал деревообрабатывающий комбинат. Когда в городе учредили главное управление Свирьлага, часть заключенных отправили на предприятие. Другие занимались строительством Нижне-Свирской ГЭС.

«Она до сих пор действующая. Вырабатывает не только энергию, но и тепло для обогрева поселка, — рассказывает Владислав по мере того, как катер делает разворот, и здание станции постепенно превращается в точку на горизонте. — Прошло сто лет, а ГЭС по-прежнему остается источником жизни».

Берег мифа

У Сортавалы особая магия. Даже название по одной из версий, связано со сказкой: sorta на финском — «черт», а valta — «власть». Экскурсоводы любят рассказывать сказку о том, что когда первые иноки освящали Валаам, вся нечистая сила причалила к этому берегу.

У города, где на главной площади вот уже 90 лет стоит монумент не вождю или полководцу, а сказителю, певшему о том, как волшебный дуб разрастается и заслоняет собой солнце, тонкая поэтическая душа. Прототипом для монумента в виде старца с длинными волосами, играющего на кантале — карельском щипковом инструменте, — стал Петри Шемейкка, исполнитель народных песен, живший здесь во второй половине XIX века.

Многие туристы воспринимают Сортавалу исключительно как перевалочный пункт на пути к Валааму и Ладожским шхерам. Но такой вывод о городе — преждевременный. Сортавала точно заслуживает отдельного дня в путешествии. За неполных пятьсот лет город побывал в составе трех государств: Финляндии, Швеции и России. Почти вся сохранившаяся центральная его часть — финская. Тут и эклектика, и неоклассицизм, и национальный романтизм — дома, напоминающие сказочные замки с башенками.

Если подняться на смотровую площадку в парке Ваккосалми, то самым заметным в панораме будет здание женской гимназии в стиле псевдоготики. Его спроектировал финский архитектор Юхан Якоб Аренберг. Левая часть фасада сделана в виде башни с готическими щипцами, а эркер украшен зубцами, как в средневековых замках.

В первой половине ХХ века Сортавальская женская школа была в числе лучших учебных заведений всей Финляндии. Частью обязательной программы было изучение эпоса «Калевала» — его рассматривали как ключевой элемент национальной идентичности.

Составитель этого сборника народных песен Элиас Лённрот и в Сортавале, и на Валааме тоже бывал — когда путешествовал по Карелии в поисках историй о подвигах мифических героев. Считается, что эпос он записывал под огромной сосной в поселке Ухта. Местные старики собирались на мысе и пели свои руны. Теперь этот поселок на берегу озера Среднее Куйто называется «Калевала», а та самая сосна Лённрота признана памятником культуры.

В окрестностях Сортавалы Лённрот записал версию руны о Саммонен — волшебном предмете, который приносит богатство и процветание. Крупный финский ученый-религиовед Уно Харва даже предположил, что у Саммонен есть реальный прототип — один из бронзовых артефактов, которые археологи находили в районе Ладожского озера.

Неподалеку от города есть гора Паасонвуори, или Паасо. Туристы знают ее как живописную смотровую, с которой открывается вид на шхеры. Эта возвышенность — городище древних карел. Есть версия, что Паасо могла служить прообразом эпической «каменной горы», где хранился тот самый волшебный Саммонен. В карельском фольклоре холмы и горы часто считались обиталищем духов и приравнивались к святилищам.

Когда путешествуешь по Приладожью, проезжаешь вдоль гранитных скал, мелькающих сквозь стену оранжевых сосен пронзительно голубых озер, связанных меж собой тонкими стремительными ручьями, текущими к Ладоге, сиренево-фиолетовых полей иван-чая — словно перелистываешь иллюстрации старинной книги карельских легенд.