Как жила и погибла Фанагория — город на краю света. История в шести артефактах

Полис Фанагори́я процветал полторы тысячи лет — шесть веков до Христа и еще девять после. Это был северо-восточный край греческой (а потом римской и византийской) ойкумены. Две тысячи лет назад Фанагория вместе с Пантикапеем (ныне Керчь) служила одной из двух столиц Боспорского царства. Теперь это Темрюкский район Краснодарского края России. Раскопки здесь, на окраине поселка Сенного, что в двадцати километрах от Тамани, профессионально ведут с 1936 года. Сейчас работой занимается команда государственного музея-заповедника «Фанагория», а помогает в этом фонд Олега Дерипаска «Вольное Дело».

Российским ученым очень повезло с Фанагорией, коллеги-итальянцы не скрывают зависти, потому что это большая редкость — античный город, на месте которого не стоит современное поселение: копай не хочу. Главный интерес для археологов представляют руины синагоги, построенной здесь, вероятно, не раньше I века нашей эры и сожженной дотла неизвестными варварами в середине VI века. Корреспондент Vokrugsveta.ru лично увидел обгоревший фундамент и остатки стен синагоги — подобно Энею, побывавшему в царстве мертвых, он спустился на глубину культурного слоя Фанагории и узнал о судьбе города, ушедшего под землю.

Тамга

Первое, что видели купцы, ступив на фанагорийскую землю, это тамга местного царя — «дорожный указатель» античных времен. Вот как она выглядит.

Эта тамга говорила путникам, что здесь правит царь Савромат Второй, живший в конце II — начале III века нашей эры.

Конкретно эта тамга относится к концу II — началу III века нашей эры. Ее нашли под водой, что говорит о вторичном использовании дефицитного в этих краях камня — тамгу задействовали при строительстве ряжей. Так называют сваи, которые ставили на дне моря, чтобы уже на них построить здание. Ряжи представляли собой гигантские высокие деревянные ящики, набитые камнями для устойчивости. В российской истории ряжи фигурируют на полтора тысячелетия позже — с помощью этой технологии строил свои форты «назло надменному соседу» Петр Первый.

Но вернемся к купцам. Через Фанагорию проходили торговые пути из Средиземного и Черного морей вглубь континента. Греческие и римские предметы находят на территориях вплоть до Южного Урала — это позволяет понять масштабы торговли. Да и весь Таманский полуостров долго оставался лакомым куском для трех сильнейших держав, которые веками делили сферы влияния в этом регионе: речь о Греции (позже Византии), Руси и Хазарском каганате.

Но география сыграла с Фанагорией злую шутку — месторасположение города-порта оказалось не таким удачным, как у соседней Гермонассы (она же Тмутаракань, Самкерц, Матрика и наконец Тамань). Гермонасса «правила морями», потому что находилась на самом краю полуострова — ни один купец не мог проплыть мимо. Город сохранил свой статус и много веков спустя, во времена Черкесии — отсюда ежегодно вывозили по 100 тысяч лисьих и волчьих шкур, не считая медвежьих и куньих. Тамань существует и поныне как станица в Краснодарском крае, Фанагория же погребена под слоем почвы уже больше тысячи лет: выход только в залив, а не в открытое море, не давал таких колоссальных возможностей.

Камень с клинописью

Следующий предмет вполне можно считать мировой сенсацией в археологии, потому что это единственная такая находка за пределами современного Ирана. Древнеперсидскую клинопись находят исключительно в резиденциях персидских царей, обычно эти символы нанесены на массивную стелу, а в тексте восхваляются деяния правителя.

Фанагорийский камень с клинописным текстом нашли в 2016 году в контексте — то есть не просто «на улице», а в таком окружении, которое рассказало историю предмета или, по крайней мере, дало археологам какие-то наводки. В данном случае контекстом был слой 480-х годов до нашей эры, возле оборонительных стен города. Скорее всего, плита развалилась во время пожара и упала в огонь: темные следы внизу говорят о воздействии пламени, а на обратной стороне различимы отметины от упавших на камень балок. В огне мрамор пережигается в известняк, поэтому остатки текста утрачены, увы, безвозвратно.

На обломке сохранилось шесть коротких строк без начала и конца. Все слова, которые смогли прочесть лингвисты, присутствуют в уже известном науке древнеперсидском лексиконе и встречаются в других надписях, оставленных царями династии Ахеменидов. Сохранившаяся часть имени царя Дария в родительном падеже, а также археологический контекст позволяют датировать надпись временем правления его сына Ксеркса (486–465 годы до нашей эры). Поясним, что Ксеркс упоминается как сын Дария, отсюда и родительный падеж.

Поскольку надпись принадлежит Ксерксу, можно говорить о том, что фанагорийская находка вписывает Боспор Киммерийский в контекст событий греко-персидских войн. Очевидно, что в рамках противостояния с эллинами персидский царь проявлял определенный интерес к Понту Эвксинскому (древнее название Черного моря).

Иудейское надгробие

После подавленного Римом восстания Бар-Кохбы в 130-е годы нашей эры началась очередная волна массовой эмиграции евреев из Святой земли. Переселялись они по большей части в те места, где была возможность активно торговать, вероятно, поэтому не обошли вниманием Таманский полуостров, который находится на стыке морских и сухопутных дорог, связывавших Крым, Кавказ, Византию и Великую степь. Возникла диаспора и в Фанагории, причем здесь эмигрантам удалось обратить в иудаизм часть местного населения, таким образом укрепив свою общину на чужбине.

Почему люди охотно приняли чужую веру? Поздняя античность — это эпоха таких перемен, во времена которых не желают жить даже врагу. Ломались прежние ценности, переосмысливались нормы, одних богов забывали навсегда, а других страстно искали и находили на площадях, где витийствовали пророки и проповедники всевозможных культов. Новая вера пришлась по душе жителям города на Боспоре, а может быть, бывшие жители Иудеи оказались безупречными ораторами — никто теперь не скажет точно. Но большая община в Фанагории сложилась.

Считается, кстати, что евреи убедили принять иудаизм целый Хазарский каганат — империю, занимавшую территорию от нынешнего Дагестана на востоке до Воронежской области на севере и Крыма на западе. Или не все государство, а лишь его правящую верхушку, что тоже выглядит впечатляюще (сегодня сложно представить, чтобы в какой-нибудь стране парламентарии вместе с министрами и крупным бизнесом дружно сменили веру).

Классический шлем

Если при взгляде на этот доспех вам приходят мысли о трехстах спартанцах и вспоминаются исторические фильмы о древней Греции, вы попали в точку. Это предмет именно из той эпохи, V века до нашей эры.

Реставрировать предметы старины намного сложнее, чем кажется: дело не только в необходимости подобрать детальки сложнейшего пазла, рассматривая в микроскоп сколы и зазубрины на поверхности осколков. За тысячи лет в земле предмет деформируется и ржавеет, а затем распадается на части. Поэтому найденный предмет вывозят с раскопа вместе со слоем земли. Но из-за сильной деформации места стыка осколков не сходятся.

Ученые нашли выход: из шелковой бумаги делают «заплатки», которые позволяют фрагментам оставаться подвижными, чтобы реставратор в процессе подгонял детали одну к другой более точно. Так поступили и с классическим античным шлемом, который обнаружили здесь, на Таманском полуострове в 2017 году.

Другой реставрационный лайфхак — создать 3D-модель, которая послужит подставкой для предмета, который в противном случае не получится собрать и впоследствии представить посетителям музея.

Ниже слева цедилка для вина, которую частично восстановили таким образом. У цедилки справа, наоборот, хорошо сохранилась ручка, а нижняя часть — нет.

Цедилки нужны были фанагорийцам, потому что в древности не знали промышленных способов виноделия и осадка в напитке было много. Разумеется, этот важнейший бытовой предмет клали в захоронения.

Перебинтованный кувшин

Обычные посетители музея вряд ли увидят такой экспонат: древний сосуд будто забинтовали, чтобы вылечить после двух тысяч лет в холодной земле. В какой-то степени это правда: реставраторы так восстанавливают облик предметов, которые почти необратимо изменило время.

Если же значительная часть предмета не сохранилась, проще, как в случае с цедилками, создать объемную модель артефакта и использовать ее как основу, на которой размещают уцелевшие обломки, чтобы показать изначальный облик вещи. Так, скорее всего, поступят и с этим стеклянным кувшинчиком (фото ниже): остатки нижней и верхней части соединить удалось, а середина разбилась на столь мелкие детали, что из них едва ли удастся собрать полную конструкцию, рассказывает Анастасия Кравченко.

Меноры

Меноры стали находить в Фанагории три-четыре года назад. Тогда и открылась новая страница истории города — иудейская.

Поначалу обломки менор археологи приняли за архитектурные элементы: разрозненные, они и вправду похожи на части балясин. И только когда их стало больше, «пазл» сложился. Изучив экспозиции мировых археологических музеев, ученые окончательно убедились, что перед ними действительно иудейские семисвечники.

Обычно археологи стараются отыскать похожие предметы, уже поднятые и изученные коллегами из других стран и городов. Если это удалось, обычно можно сделать вывод, что известное ранее и недавно обнаруженное изделие выпустила одна мастерская, и это помогает прояснить судьбу новой находки, рассказывает Мария Чашук. Относительно самой большой меноры шириной более метра такого пока утверждать нельзя — ей нет аналогов в мире по художественному исполнению.

Послесловие

Трансфер из Краснодара прибыл раньше всех, и у нас с коллегами есть время осмотреться в библиотеке. Открываю самый толстый фолиант: большую часть занимают несколько тысяч изображений древних денег, каждую заботливо сфотографировали с обеих сторон и пронумеровали. Еще пара сотен страниц — колонки описаний каждой из монет. Лишь к некоторым дописаны предельно лаконичные примечания вроде «перекована из типа „голова старика“». В век TikTok’a этот научный труд кажется средневековым по своему духу — как возможно такое в мире, где большинство не готово воспринимать что-то сложнее 20-секундного видео?

Пару часов спустя узнаю, что каждый год здесь находят миллионы артефактов. В музей из них попадает около ста. Сколько вещей из этой сотни заставят экскурсанта задержаться хотя бы на минуту?

Еще через два часа на выходе долетают слова: «Нет, ну эта мраморная подставка для меноры — это же потрясающе, это великолепно!» И компания людей, только что потративших четыре часа на осмотр фондов музея и раскопа, садится в машину, чтобы поехать в краеведческий музей Тамани изучать иудейские надгробия.