Слабоалкогольный сепаратор Европы
Наибольшей остроты религиозные войны раннего Нового времени достигали там, где «пивная культура» встречалась с «винной»
Есть любители пива, а кто-то предпочитает вино. Главное, их не мешать и не пить вино, как пиво. Фото: BW Folsom/Shutterstock |
Сегодня, когда пиво — один из самых распространенных товаров, который можно купить в любом супермаркете и который ничем не отличается от других товаров, разве что тем, что при его рекламе требуется предупреждать о возможных негативных последствиях для здоровья, может показаться странным вести речь о политическом влиянии пива, разве что в контексте ассоциаций с «пивным путчем» Гитлера или с «партией любителей пива», образовавшейся в нашей стране в эпоху перестройки. Вряд ли в наше время пиво может всерьез претендовать на роль символа для какого-либо политического движения. Но если заглянуть вглубь истории, то можно обнаружить удивительные вещи, и окажется, что для наших предков пиво было вполне определенным символом, притом весьма важным…
Перенесемся на две, две с половиной тысячи лет назад. На месте нынешней объединенной Европы находились два противостоящие друг другу мира, с различными верованиями, жизненными устоями и, конечно же, различными гастрономическими культурами: Греко-римская цивилизация, в основе гастрономической культуры которой лежали вино, хлеб и оливковое масло, и кельто-германский варварский мир, основу гастрономической культуры которого составляло пиво, мясо и молоко. Первым столкновением этих антагонистических миров стали галло-римские войны, начавшиеся еще в IV веке до н. э., когда галлы чуть было не захватили Рим: тогда, как известно, Рим спасли гуси. О пиве в контексте той войны прямо не говорилось, но греческий историк эпохи Римской империи (Πλούταρχος, ок. 45 — ок. 127), описывая события тех времен, определенно утверждает, что причиной нападения галлов на Рим было желание варваров вкусить незнакомого им италийского вина:
Много лет спустя они впервые попробовали вина, доставленного из Италии, и этот напиток настолько их восхитил, что от неведомого прежде удовольствия все пришли в настоящее неистовство и, взявшись за оружие, захватив с собою семьи, устремились к Альпам, чтобы найти ту землю, которая рождает такой замечательный плод, все прочие земли отныне считая бесплодными и дикими.
Микеланджело Буонарроти, «Бахус» (1497). Фото (): |
Почему же галлов так восхитило вино? И что пили они сами? Об этом сохранилось несколько древних свидетельств. Греческий писатель конца II — начала III века н. э. (Ἀθήναιος Ναυκρατίτης) в «Пире мудрецов» цитирует философа и самого известного античного географа Посидония (Ποσειδώνιος, II век до н. э.), который пишет:
[У кельтов] богатые пьют вино, которое они покупают в Италии или в Массилии [современный Марсель, Франция]. Те, кто победнее, пьют пиво [Ζύθος] с медом, народ же пьет просто [пиво]. Они называют его кормой [Κόρμα].
Посидонию вторит известный древнеримский поэт (Publius Vergilius Maro, 70 до н. э. — 19 до н. э.), описывая в поэме Георгики (III, 380) быт северных народов:
В играх зимнюю ночь проводят, вину подражая
Брагою [пивом] или питьем из перебродившей рябины.
И подобных античных свидетельств можно найти немало. Таким образом, галлы, которые получали опьянение преимущественно от пива, возжелали вина. То есть можно сказать, что галло-римские войны были в какой-то степени спровоцированы вкусовыми различиями между пивом и вином. Этот сюжет будет и далее повторяться в европейской истории.
Для полной ясности здесь надо сказать две вещи. Во-первых, галлы войну с римлянами, в конце концов, проиграли. Как известно, уже в I веке до н. э. Гай Юлий Цезарь (Caius Iulius Caesar, 100 до н. э. – 44 до н. э.) окончательно покорил Галлию, превратив ее в римскую провинцию. Во-вторых, галлы (по крайней мере, знатные и богатые) постепенно цивилизовались, и к I веку н. э. на территории Южной Галлии уже зацвели виноградники, о чем сообщают Плиний Старший (Сaius Plinius Secundus, 23–79) и (Lucius Junius Moderatus Columella, 4 – ок. 70), а к началу IV века уже относятся первые упоминания о знаменитых впоследствии виноградниках Бургундии и Бордо.
Тем временем у Римской империи появился новый мощный противник — германцы, и это тоже был народ, который в силу климатических и других условий не знал вина, но активно пил пиво, о чем свидетельствует римский историк (Gaius Cornelius Tacitus, ок. 56 — ок. 117):
В качестве напитка [германцы] используют гнилую влагу от [вымоченного] ячменя или пшеницы, неким образом напоминающую вино.
Это свидетельство Тацита особенно интересно в контексте упоминания Юлия Цезаря в «Записках о галльской войне» (IV, 2) о том, что германцы запрещали ввоз вина в свои пределы, считая, что вино делает людей изнеженными и неспособными к тяжелому труду.
В целом греко-римские писатели относились к пиву высокомерно, а морализатор Плутарх, порицая любовь к мальчикам, даже сравнил такую любовь с пивом:
Эрос без Афродиты — это как опьянение без вина, достигаемое употреблением напитков из фиг или ячменя.
Еще одно любопытное сообщение о пиве относится к V веку н. э. Мы находим его у византийского историка Приска Панийского (Πρίσκος ὁ Πανίτης, , ок. 410 – после 472), описывавшего посольство императора (Theodosius Flavius Secundus, 401–450) к вождю гуннов Аттиле:
В деревнях нам доставлялось продовольствие, притом вместо пшеницы просо, а вместо вина — так называемый, по-туземному, «мед»; следовавшие за нами слуги также получали просо и напиток, добываемый из ячмени; варвары называют его «камос».
Как видим, и в этот конфликт между гуннами и дряхлеющей Римской империей также вплетается конфликт между пивом и вином. Отметим, что к тому времени у вина появился мощный союзник в лице христианской церкви, где вино входит в качестве обязательного элемента в богослужение. Язычники-кельты, как известно, использовали в ритуальных обрядах для прославления своих богов «свой напиток» — пиво. Это обстоятельство сообщало конфликту между пивом и вином некое новое измерение.
Благодаря включению вина в христианские ритуалы, виноград в Средние века стали выращивать практически по всей Европе. Фото (): |
Но вот завершилось Великое переселение народов, и бушевавшее море варварских племен, накрывшее Европу, успокоилось. Галлы и германцы приняли христианство, а с христианством пришло вино. Виноградники зацвели по всей Франции, проникли в Австрию, Германию, Чехию и даже в Англию. (VI в. н. э.) позволял монаху пить одну гемину (примерно пол-литра) вина в день, позднейшие комментарии к этому уставу (IX в.) позволяли заменять «гемину вина» двумя или тремя геминами пива. Свою этимологию вошедшему в обиход напитку предложил известный богослов и энциклопедист (Isidorus Hispalensis, ок. 570–636):
Пиво (cervesia) — именуется так от Цереры, то есть покровительницы хлебных злаков, ибо пиво — это напиток из зерен пшеницы, приготовленный разными способами.
Самые активные миссионеры раннего Средневековья — ирландские монахи, воспитанные на северной пивной культуре, принесли свои рецепты пива на континент, тем самым способствуя его широкому распространению. В Ирландии большое количество выращиваемого зерна шло на производство пива. Ирландское пиво приправлялось травами, медом, специями, его пили как холодным, так и горячим. Пиво упоминается в сборнике VIII века «Ирландских канонах» (Canones Hibernenses). Биограф , который положил начало миссионерской экспансии ирландских монахов на континент, Иона из Боббио (, ок. 600 — после 659), сообщает о распространении пива среди германских народов, а также о том, что его готовили и пили монахи основанных Колумбаном монастырей.
Позитивное отношение к пиву поддержали и средневековые медики. Один из самых знаменитых средневековых трактатов по медицине Салернский режим здоровья (, XI–XII века) дает такую характеристику пиву, в которой положительные качества соседствуют с отрицательными:
Пиво порождает много жидкости, дает силы, умножает плоть, порождает кровь. Провоцирует мочеиспускание, вызывает вздутие живота.
Впрочем, об отрицательных качествах пива писалось еще в античных медицинских трактатах. Например, греческий медик Диоскорид (, ок. 40 н. э. — ок. 90) характеризовал его так:
Пиво [Ζύθος] приготавливается из ячменя; оно является мочегонным, вредит почкам и нервам, по большей части оно вредно для мозговых оболочек. Причиняет вздутие, провоцирует образование дурных жидкостей и приводит к слоновой болезни.
Отвлекаясь от суждения медиков и переходя к политике, заметим, что уже к XII веку относятся первые нотки споров между южными и северными народами единой христианской Европы. Это начинают возникать первые трещины, которые потом, в эпоху Реформации, разделят Европу на два непримиримых лагеря и приведут к кровопролитным религиозным войнам.
Карта Европы, выкрашенная в разные цвета в соответствии с предпочтениями местных жителей: бордовым цветом показаны области, где пьют преимущественно вино, светло-коричневым — пиво, синим — водку. Примечательно, что кое-где пиво и вино вполне успешно конкурируют друг с другом |
Вот (Iohannes Saresberiensis, 1115/1120–1180), сравнивая англичан и французов, пишет, что французы более цивилизованные благодаря вину, а англичане — пьяницы и дебоширы из-за неумеренного пристрастия к пиву. Обращаясь в письме от 1168 года к некоему англичанину Балдуину, он писал:
…У пьяных светильники в глазах двоятся, и часто бывает, что пьяные принимают людей за зверей и не помнят ни себя, ни своих. Это, впрочем, ни тебе, ни тебе подобным не должно вменяться в вину, ибо в вас как природа, так и нрав страны порождает пьянство, так что даже в пост вы не можете быть трезвыми […] Речь идет о вражде между Вакхом и Церерой. Но в пиве, которое среди вас побеждает, царствует, господствует, возобладала Церера.
Иоанну Солсберийскому вторит поэт-голиард в поэме «Спор между Вакхом и пивом», так обращаясь к пиву, он пишет:
Нищетой рождено в беззаконии
Ты — утеха для нищей Саксонии.
Ты, как шлюха, сошлась с голодранцами
Будь то швабами или голландцами.
Так начиналась традиция критики пива, которая была продолжена в XIV веке каталонским богословом и энциклопедистом Франсеском Эйксименисом (, 1330–1409). Эйксименис утверждал, что каталонцы имеют самые лучшие манеры в Европе. Причина этого в том, что каталонцы пьют хорошее вино, в то время как англичане и немцы пьют пиво, мед и сидр — напитки, явно уступающие вину по качеству и благородству.
Тезис Эйксимениса подтверждает и французский политический деятель и путешественник Жиль ле Бувье по прозвищу Берри (, 1386–1457). В своей книге «Описание стран» он свидетельствовал:
Тосканцы [т. е. итальянцы] умеренны в еде и питье… а обитатели холодных регионов, таких как Англия и Скандинавия, которые пьют пиво и мед, склонны к пьянству, свирепы и безудержны.
Тем временем в XIV веке происходит подлинная революция в производстве пива, особенно в северной Германии и Нидерландах. Она была связана с использованием хмеля, который делал пиво намного более стойким. В 1364-м епископ Льежский и Утрехтский Иоанн даже обратился к императору Священной Римской империи (1316–1378) с жалобой на «новый способ пивоварения с добавлением некой травы, именуемой хмелем». Как мы узнаем из этой жалобы, новый способ производства пива существенно уменьшил доходы, поступавшие в епископскую казну от налога на пивоварение.
Из-за своеобразия средневековой системы налогов открытие хмеля привело к резкому увеличению производства и потребления пива. Фото: Vaclav Mach/Shutterstock |
Исследователи считают, что разгадка здесь в том, что налогом облагался сам «акт пивоварения» и он не зависел от количества произведенного при этом пива. Так как пиво с хмелем могло храниться дольше, то пиво стали варить в больших количествах, не опасаясь, что оно испортится. Карл IV, уроженец Чехии, где пиво было «национальным напитком», едва ли мог отнестись к жалобе епископа с пониманием.
Главным центром производства пива стал Гамбург, город, где в XV веке 43% всех ремесленников объявили себя пивоварами. В 1480-м в Гамбурге был достигнут рекордный уровень производства пива: 37,5 млн литров в год. После этого производство несколько снизилось (так как в это время в Германии начали все более распространяться крепкие алкогольные напитки, так называемые «горящее вино» или «брандвейн»). Пиво на севере Европы дешевеет. Если в Страсбуре в XV веке вино стоило примерно столько же, сколько и пиво, то уже в Нюрнберге французские вина в среднем были в 2,6 раза дороже пива. В Гамбурге это отношение равнялось 14:1.
«Пивная революция» отразились и в литературных памятниках того времени. В 1487 году в Германии увидела свет печально известная книга «Молот ведьм». В ней пиво упомянуто прямо-таки в инфернальном контексте, а именно, в главе, называющейся «Как они [ведьмы] переносятся с места на место»:
Несколько ученых собрались вместе пить пиво, и все они согласились, что тот, кто пойдет за пивом, не будет платить. Итак, один из них согласился пойти за пивом, и, открыв дверь, увидел за порогом густое облако, и, объятый ужасом, вернулся, и сказал своим товарищам, что не пойдет за пивом. Тогда тот из них, которого потом унесли [черти], сказал сердито: «Да будь там сам дьявол, я принесу пива». И выйдя, он был унесен по воздуху на глазах всех остальных.
Этот эпизод, если отвлечься от легендарной составляющей, характеризует широкий размах потребления пива в Германии накануне Реформации. Если вспомнить о том, как вино и виноградники наступали на север в начале христианизации Европы, то и сама Реформация представляется в какой-то мере реваншем пива. Главный деятель Реформации в Германии — Мартин Лютер (Martin Lüther, 1483–1546) — был известен своим пристрастием к этому напитку, который готовила ему его жена, Катарина фон Бора (, 1499–1552), бывшая цистерцианская монахиня. В одном из дошедших до наших дней писем Лютер писал ей:
Я продолжаю думать о том, какое хорошее вино и пиво я имею дома, равно как и красивую жену. И ты поступила бы хорошо, если бы послала мне […] бутыль твоего пива, или иначе я не вернусь, пока не будет готово новое пиво.
На традиционном празднике нового урожая Октоберфесте в католической Баварии пиво пьют литровыми кружками — массами (die Mass), которые разносят симпатичные блондинки в ярких нарядах. Фото: Roger Jegg — Fotodesign-Jegg.de/Shutterstock |
Скорее всего, искусству приготовления пива она научилась еще в стенах монастыря, ибо цистерцианские монастыри славились традициями пивоварения. Не случайно трапписты, представляющие собой ветвь цистерцианского ордена, считаются и по сей день одними из лучших пивоваров мира.
Много примеров доброго отношения к пиву можно найти в книге (Charles-Theodore-Henri De Coster, 1827–1879), особенно там, где речь заходит о храбрых голландцах из числа друзей Тиля Уленшпигеля, да и о самом Тиле. Напротив, самую злую его критику внимательный читатель обнаружит у противников голландцев-протестантов — католиков-испанцев.
То есть получается, что Реформация разделила Европу почти точно по границе регионов виноделия и пивоварения. Основные страны виноделия: Франция, Италия, Испания, Португалия, Австрия — остались католическими. Среди менее известных винодельческих регионов можно отметить такие страны, которые крепко держались за свое «католическое вино»: это Словакия, Хорватия и Словения.
Протестантские страны: Дания, Голландия, Англия, Чехия и Скандинавия — это регионы пивоварения. Германия в ходе Реформации разделилась по «вино-пивному принципу»: винодельческий католический юг и протестантский пивной север.
Единственная страна, которая совершенно не вписывается в эту классификацию — это Бельгия, одна из ведущих стран пивоварения, население которой осталось верным католичеству. Впрочем, надо иметь в виду, что после победы «нидерландской революции» Бельгия попала под власть протестантской Голландии. Независимая Бельгия появилась на карте Европы лишь в 1830 году.
Война между Испанией (Philip II, 1527–1598) и восставшими голландцами-кальвинистами, пожалуй, представляет собой последний акт в драме противостояния вина и пива. Открытие aqua vitae («воды жизни», то есть спирта) и наступившее вскоре повсеместное распространение крепких спиртных напитков (виски, арманьяк, кальвадос, коньяк, джин, граппа и др.) положило предел многовековому спору между Бахусом и Церерой. Путь к компромиссу был найден, и в истории Европы открылась новая страница…
Виталий Задворный, Иван Лупандин, 21.10.2010
Новости партнёров