Вор или краш: почему нас так привлекают преступники и маньяки

Человек остается самым опасным «хищником» на Земле и источником больших рисков для представителей своего вида. Но удивительный парадокс: эта разрушительная сила оказывается притягательной.

Детективы, триллеры и криминальные документалки привлекают бо́льшую аудиторию, чем глубоко проработанные романы и скрупулезный нон-фикшн. И неважно, речь о викторианской эпохе с рассказами о Джеке-потрошителе или о современных подкастах про серийных убийц.

Разбираемся в фундаментальном противоречии между страхом стать жертвой и необъяснимой тягой узнать больше о делах и личностях преступников.

Ограбление века

В 2003 году большой общественный и медийный резонанс вызвал итальянский преступник Леонардо Нотарбартоло. Вместе с несколькими сообщниками он вошел в самое охраняемое хранилище в мире и вышел с бриллиантами на сумму в сотни миллионов долларов.

Ни записей на камерах, ни следов ДНК внутри хранилища, ни понимания, как банда Нотарбартоло смогла обойти самые высокотехнологичные средства защиты вроде датчиков движения, доплеровского радара, тепловых сенсоров и магнитных датчиков и вскрыть за короткое время больше ста сейфов с уникальными ключами и буквенными кодами. Преступление было настолько ошеломляюще дерзким, что получило название «ограбление века».

Несмотря на то, что вор был арестован через неделю после ограбления, детали вечера стали известны совсем недавно. То, как дерзким грабителям удалось проникнуть в хранилище, оставалось загадкой больше двадцати лет. Лишь благодаря выходу книги «Украсть невозможно: Как я ограбил самое надежное хранилище бриллиантов», написанной самим Леонардо Нотарбартоло, стали известны мельчайшие подробности этого крупного преступления и путь, который привел автора в считавшееся самым неприступным хранилище Алмазного центра.

Невозможно не признать, что ограбление было совершено эффектно, а его тщательной подготовке поаплодировали бы и Дэнни Оушен («Одиннадцать друзей Оушена»), и Профессор («Бумажный дом»), и Дилан Родс («Иллюзия обмана»). Но по каким причинам нам так нравятся истории о дерзких ограблениях и хитроумных преступниках, бросающих вызов системе?

Психология привлекательности преступников

Подобная притягательность проявилась задолго до расцвета массовых коммуникаций. Парочка бандитов Бонни и Клайд превратились в народных героев в годы, когда новостные сводки распространялись медленно, а телевидения не существовало.

Во времена Великой депрессии многие ненавидели банки и власть, считая их виновниками бедности, и деятельность влюбленной парочки вызывала у части общества ощущение солидарности: мол, «они мстят за нас, простых людей». Так же и грабитель банков Джон Диллинджер воспринимался некоторыми американцами как современный Робин Гуд, бросающий вызов системе в экономически тяжелые времена.

С цифровизацией процесс распространился только шире: серийные убийцы Чарльз Мэнсон и Тед Банди получили статус темных знаменитостей благодаря медийным процессам, где их образы транслировались в каждый дом. А колумбийский наркобарон Пабло Эскобар, использовавший насилие и теракты для поддержания власти, превратился в героя сериалов.

Наряду с реальными криминальными фигурами ТВ-индустрия создала вымышленных антигероев, которых невозможно не полюбить — притягательного мафиози Вито Корлеоне, изысканного убийцу-каннибала Ганнибала Лектера, харизматичного гангстера Томаса Шелби и обаятельного и близкого аудитории своими проблемами Тони Сопрано.

В основе подобной симпатии лежат естественные процессы: мозг эволюционно настроен обращать внимание на потенциальные угрозы — изучать их, понимать мотивы, чтобы защитить себя. И, обратив внимание на преступление, мы уже не можем игнорировать личность, его совершившую. Зачастую в настоящей жизни (и повсеместно в литературе и кино) личность эта оказывается интересной.

Наталья Кисельникова, кандидат психологических наук, доцент, зав. лабораторией консультативной психологии и психотерапии онлайн-школы «Психодемия», заведующая лабораторией психологической поддержки Step by Step и автор книги «Со мной всё в порядке», объясняет, что восхищение преступниками, особенно харизматичными ворами и мошенниками, часто связано с эффектом антигероя — персонажа, который нарушает правила, но при этом действует с умом, харизмой и часто даже с некоторым моральным обоснованием своих поступков.

Робин Гуд вызывает симпатию, потому что борется против системы и делает то, на что у «обычного» человека не хватает смелости.

«К тому же возникает когнитивный диссонанс. Когда мы видим умного, привлекательного человека, нарушающего закон, мы ищем объяснение этому противоречию: „Раз он такой классный — может, и не такой уж он плохой?“, — поясняет Наталья. — Иногда свою лепту вносит и элемент игры и риска — преступники действуют как авантюристы, живущие по своим правилам, что может ассоциироваться со смелостью, свободой и независимостью. В обществе, где многие чувствуют себя связанными обязательствами и нормами, такой образ особенно привлекателен».

Как поп-культура монетизирует криминальные истории

Для медиа важно, чтобы их читали. Успех журналов и стриминговых сервисов напрямую связан с количеством просмотров, потому что именно количество читателей превращается в доход. А просмотры чаще всего обеспечивают сенсации, которые вызывают эмоциональный отклик.

Поэтому, чтобы выжить и преуспеть, медиа все чаще прибегают к шокирующему контенту. Статьи, посты, книги и фильмы про преступников затрагивают базовые эмоции — страх, гнев, восхищение, шок, сочувствие. Такие истории полны напряжения, драматизма, моральных конфликтов и запретных тем, что щекочут нервы и автоматически делают их привлекательными для аудитории.

Громкое правонарушение собирает больше просмотров, чем яркое, но уже привычное выступление поп-звезды. История превращается в сериал: новость об аресте сменяется биографическими материалами, обсуждением ситуации с экспертами, репортажами из зала суда и интервью со всеми, до кого может дотянуться рука гостевого редактора ТВ-шоу или журналистов.

В результате зритель поглощает серию за серией, и лицо правонарушителя становится узнаваемым, его характер — понятным, а мотивы — если не оправданными, то хотя бы объяснимыми. Так из «угрозы» преступник становится «знаменитостью».

В этот момент он получает собственных фанатов — ценную аудиторию для шоураннеров сериалов и литературных агентов. Они готовы заплатить, чтобы дать своим зрителям и читателям прямой доступ к мыслям злоумышленника и возможность безопасно погрузиться в запретный мир. Реальные криминальные истории не требуют временны́х и ментальных затрат на создание вымышленной вселенной и разработку персонажей, плюс они уже обладают огромным маркетинговым потенциалом.

Если эта мысль вызывает у вас внутренний протест, задумайтесь, насколько чаще вы покупаете книги или выбираете фильмы, если их сопровождает плашка «Основано на реальных событиях»?

Почему преступники становятся крашами

Наш мозг устроен странным образом: то, что окружено аурой запрета, автоматически становится магнитом для внимания. Мы следим за теми, кто переступил черту, испытывая смесь страха и тайного восторга.

«Когда преступник не просто умен, но еще и обаятелен, мы сталкиваемся с гало-эффектом — склонностью переносить положительное впечатление от одной черты (например, внешности или харизмы) на весь образ человека. Преступник превращается в краша, потому что выделяется: он нарушает табу, бросает вызов порядку, выглядит уверенным и недоступным — а это черты, которые во многих культурах интерпретируются как привлекательные в партнере. Особенно это работает в медийной культуре, где реальных преступников часто романтизируют, превращая их в образы, далекие от действительности», — поясняет психолог Наталья Кисельникова.

Эта притягательность усиливается контрастом между обыденностью повседневной жизни и экстремальностью преступного мира. В рутине офисной работы или домашних обязанностей многим не хватает острых ощущений, риска, адреналина, чувства, что ты живешь на полную.

Нарушители закона становятся невольными символами свободы от общественных ограничений. И хотя рационально каждый человек понимает разрушительность такого пути, но эмоционально большинству хочется понять: каково это — хоть раз почувствовать абсолютную власть над собственной судьбой?

Таким образом, восхищение преступниками — это не одобрение преступлений, а скорее отражение внутренних конфликтов: желания свободы, стремления к силе, любви к игре и зависти к тем, кто, кажется, живет по своим правилам и может себе позволить то, чего не могут другие.

Однако важно помнить, что за нарушение этих правил почти всегда следует расплата — общественное осуждение, тюрьма или разрушенная жизнь. В реальности антигерои платят высокую цену за свой иллюзорно свободный образ жизни.

Расплата ждала и Леонардо Нотарбартоло. Чем для него обернулся подобный образ жизни, преступник рассказывает в своей книге «Украсть невозможно: Как я ограбил самое надежное хранилище бриллиантов».

_{Фото в анонсе: кадр из фильма «Поймай меня, если сможешь» (2002)}