Что не так со словом «кушать»? Как остаться вежливым и не попасть впросак

Запрещать нельзя кушать

Кажется, для пуристов это самый изощренный лингвистический маркер. Если с какими-нибудь «кофе» или «звонит» все просто (нужно только выбр ать «правильный» род или ударение), то вокруг «кушать» правил и условностей в разы больше, причем некоторые из них противоречат друг другу.

Кому-то «кушать» кажется возможным только при вежливом приглашении к столу, в обращении к гостям («Кушайте, гости дорогие!»), в других же контекстах — слащавым, подобострастным, манерным.

Особенно много возражений по поводу употребления глагола в первом лице («я кушаю»): оно рассматривается как проявление жеманства и мещанства.

Некоторые добавляют, что слово «кушать» допустимо только в речи женщин и детей.

А кто-то и вовсе считает, что слову «кушать» не место в русском языке.

Но не все с этим глаголом так просто, как представляется пуристам. Если присмотреться к истории глагола «кушать», яростное его отторжение покажется уже не таким обоснованным.

Для начала посмотрим, почему пуристы не любят многострадальное «кушать».

Обычно они подкрепляют свои суждения выдержками из словарей и публикаций советского и постсоветского времени.

Итак, словарь Ушакова, впервые вышедший в 1935–40-х годах, но для многих пуристов по-прежнему авторитетный, называет глагол подобострастным дореволюционным просторечием, а в литературной речи считает допустимыми только формы повелительного наклонения («кушай», «кушайте») и инфинитива («кушать») при приглашении к еде. Формы «кушаю», «кушаем», «кушаешь», «кушаете», «кушает», «кушают» и другие у Ушакова помечены как «областные», то есть диалектные и не соответствующие норме.

Современные словари обычно обходятся со словом «кушать» чуть мягче; во всяком случае, они уже не называют его просторечным и подобострастным. Однако их авторы продолжают подчеркивать, что этот глагол употребляется только при вежливом приглашении к еде. Появилось, по сравнению со словарем Ушакова, и некоторое ужесточение — особое указание на недопустимость употребления в нормативной речи форм 1 лица («кушаю», «кушаем»).

Это отражено в новейшем толковом словаре Кузнецова:

«Кушать — есть, принимать пищу. Употр. в формулах вежливого приглашения к еде (в нормативной речи в 1 л. не употр.). К. подано! Пожалуйте к. Кушайте, пожалуйста! Кушай поскорее! (ребенку)».

Впрочем, некоторые источники (например, «Словарь трудностей», подготовленный Ю. А. Бельчиковым и О. И. Ражевой, на портале «Грамота.ру») говорят о том, что хоть форма 1 лица и «квалифицируется как проявление мещанства в речи», «придает речи манерность, некоторую слащавость», но все же может употребляться — впрочем, только в речи детей и женщин о себе. Вот такой языковой сексизм.

Огромное количество ограничений пуристы объясняют «лакейским прошлым» глагола: якобы он был свойственен только речи прислуги и встречался главным образом в выражении «кушать подано».

Эта позиция прослеживается в высказываниях писателей и публицистов советского времени.

Так, советский филолог и писатель Лев Успенский на таком основании призвал не употреблять слово «кушать» вообще:

«Не следует говорить „кушаю, кушаем“ про самого себя; здесь обязательно простое „есть“, не содержащее в себе решительно никакого оттенка грубости, как чудится некоторым. Можно, но отнюдь не желательно употреблять глагол „кушать“ в других лицах, и там вполне прилично обойтись нейтральным: „вы едите? а ты ешь раков?“ — и т. д. А всего лучше просто исключить это жантильное, лакейское словечко из своего языка».

С ним солидарен Виталий Бианки:

«Когда мы хотим быть изысканно вежливыми, мы употребляем слово „кушать“: „Дорогие гости, пожалуйте кушать!“ Отсюда это слово перескочило и на обыденную речь: „Ты уже покушал?“ — „Я покушал“. Подчеркиваем: даже о себе мы начинаем говорить: „Я кушаю“, „Мы кушаем“. И получается смешновато: больно пышно. <…>

У нас не великосветское общество. Да, по правде сказать, и в великосветском-то обществе это слово употребляли главным образом лакеи: „Кушать подано!“ <…>

И к чему нам это нелепое, какое-то сюсюкающее слово — так и хочется, произнося его, сложить губы трубочкой: „кюшать“, — когда имеется у нас хорошее, здоровое слово „есть“».

Бианки выразил частую претензию к слову «кушать»: оно кажется многим сюсюкающим. Но на деле такая позиция очень субъективна: ведь мало кто морщится от однокоренных «вкушать» и «кушанье».

Но действительно ли слово «кушать» употребляли только лакеи и всегда ли оно вызывало такое отторжение? Советским писателям и лингвистам было не так просто об этом судить, потому что в их время не было Национального корпуса, да и словари XVIII–XIX века были не так доступны — зато сейчас мы благодаря интернету находим их в пару кликов.

Посмотрим же в старые словари и тексты.

Глаголы «покушать», «скушать» также объясняются через производные глагола «есть»:

«Скушать, скушал, скушаю, гл. д. Съесть. Скушать яблоко».

А вот что пишет «Словарь церковно-славянского и русского языка» (1847 г.):

«Кушать, шаю, шаешь, гл. д. 1) Учтивое выражение, значащее: есть и пить. Он без салата жареного гуся не кушает. 2) Обедать и ужинать. Господа кушают в полдень и вечером».

Оба словаря подчеркивают учтивость слова, но при нем нет каких-либо помет, указывающих на недопустимость его отдельных форм или каких-либо контекстов употребления. Более того, в числе возможных форм приведена и форма первого лица, а от примеров «скушать яблоко», «они кушают», «он не кушает» (это ведь о мужчине!) современных пуристов бы передернуло.

А может, в таких старых словарях просто не ставились стилистические пометы?

Это не так: в обоих словарях есть пометы «просторечное», «простонародное» и другие. Если бы нужно было подчеркнуть у слова особый «лакейский» или «мещанский» флер, авторы словарей непременно бы это сделали.

Приведу примеры:

«Спроси у Дельвига, здоров ли он, все ли, слава богу, пьет и кушает ― каково нашел мои стихи к нему и пр.».
(А. С. Пушкин, «Письмо Л. С. Пушкину», 1822 г.)

«Он кушал с аппетитом и мало говорил с тремя членами своей фамилии, обращаясь довольно часто к стоявшим за ним придворным».
(А. И. Тургенев, «Дневники», 1825–1826 гг.)

«Иностранец кушал и пил охотно и не мог нахвалиться пирожками изделья хозяйки».
(Н. И. Греч, «Черная женщина», 1834 г.)

«Профессор принялся кушать с наслаждением, дочь его ― с явным удовольствием; один барон прихлебывал с горестным чувством».
(В. А. Соллогуб, «Аптекарша», 1841 г.)

«Если с нырка содрать кожу, выскоблить начисто его внутренности, хорошенько выполоскать, помочить часа два в соленой воде и потом зажарить, то рыбного запаху останется очень мало, и у кого хорош аппетит, тот может кушать его с удовольствием».
(С. Т. Аксаков, «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии», 1852 г.)

«Гусар выиграл, и пошли кушать».
(Л. Н. Толстой, «Записки маркёра», 1855 г.)

«Что касается меня, я нашел много живости и разговоров на обедах; недоверия не заметил: все кушают с большою доверчивостью и говорят без умолку».
(И. А. Гончаров, «Фрегат „Паллада“», 1855 г.)

«Князь поблагодарил и, кушая с большим аппетитом, стал снова передавать все то, о чем ему уже неоднократно приходилось говорить в это утро».
(Ф. М. Достоевский, «Идиот», 1869 г.)

«Характерно, что убийца после совершения преступления пил вино и кушал бисквиты — остатки того и другого были найдены на столе со следами окровавленных пальцев».
(Л. Андреев, «Мои записки», 1908 г.)

«Против него твердо поместился, разложив локти по столу, пожилой, лысоватый человек, с большим лицом и очень сильными очками на мягком носу, одетый в серый пиджак, в цветной рубашке „фантазия“, с черным шнурком вместо галстука. Он сосредоточенно кушал и молчал. Варавка, назвав длинную двойную фамилию, прибавил: — Наш редактор».
(М. Горький, «Жизнь Клима Самгина», 1925–1936 гг.)

И это, разумеется, далеко не все примеры со словом «кушать», использованном вовсе не по отношению к гостям. У слова «кушать» в XIX веке таких ограничений в употреблении, как сейчас, явно не наблюдалось. И уж точно оно не было «лакейским» или «жантильным», как на этом настаивают пуристы.

Формы слова «кушать» встречаются в основном корпусе более 6000 раз, причем используются они вплоть до сегодняшнего дня. Уже один этот факт не позволяет просто «исключить это жантильное, лакейское словечко из своего языка», как предлагал Успенский.

А что с формами первого лица — «я кушаю», «мы кушаем»? Они встречаются действительно реже, чем другие формы, и часто служат для передачи речи «людей из народа». Показателен в этом смысле отрывок из письма В. Г. Короленко, где он описывает свой разговор с нищим крестьянином. «Чего же вы сами-то едите?» — спрашивает писатель. «А чего! Покормит баба чем — покушаю, а не то — и так живу», — отвечает крестьянин. И слово «кушать» здесь вовсе не выступает показателем мещанства или важничанья — нет, это обычное, простое, народное слово.

А как обаятельно звучит оно в устах героя повести Н. Лескова «Детские годы», художника Лаптева:

«— Что вы делаете? — спросил я. — А воздухец кушаю: вы разве не чувствуете, какой воздух? Ведь это, батенька, почкой пахнет, а в почке весь эликсир жизни».

Но в нейтральных контекстах формы первого лица тоже используются, в том числе в авторской речи и в днев никах:

«Почиваем, кушаем превосходную рыбу ежедневно, в ухе, в пирогах, холодную, жареную».
(И. А. Гончаров, «Фрегат „Паллада“», 1855 г.)

«А то хожу повеся нос, что не мешает мне, однако же, исправно кушать и почивать, ношу с собой везде томящую меня скуку».
(И. А. Гончаров, «Письма», 1842–1859 гг.)

Здесь нет формы 1 лица, но Гончаров говорит о себе. Вообще Гончаров часто использовал слово «кушать» в разных контекстах.

«Кормили нас, впрочем, на славу: подавали чай, завтрак, кофе, обед, и жандармы уже угощали нас, сетовали, что мы мало кушаем».
(С. В. Ковалевская, «Воспоминания детства», 1890 г.)
Здесь Ковалевская передает рассказ Ф. М. Достоевского об аресте.

«Я кушал, но чувствовал, что сколько ни старайся, сытым все же не будешь».
(В. В. Брусянин, «В стране озер», 1916 г.)

«Сегодня бойцов накормили клецками, массами ходят за гнилой прошлогодней картошкой на поле. Все пекут из нее лепешки. Я ее, конечно, уже кушаю».
(Н. Ф. Белов, «Дневник», 1941 г.)

«Впервые за последние два года я скушал столь крупную порцию мороженого».
(В. Н. Гельфанд, «Дневники, 1941–1943 гг.», 1941–1943 гг.)

Дороги ― хлебушек и мука!
Кушаем ― дырку от кренделька.
(М. И. Цветаева, «Дороги ― хлебушек и мука…», 1918 г.)

Нам подают китайский чай.
Мы оба кушаем печенье;
И ― вспоминаем невзначай
Людей великих изреченья…
(Андрей Белый, «Случится то, чего не чаешь…» | «Вячеславу Иванову», 1916 г.)

Любил глагол «кушать» и часто использовал формы 1 лица А. П. Чехов:

«Меня 10-го апреля выпустили из клиники, и теперь я опять сижу дома, кушаю и утешаю своих родителей».
(А. П. Чехов, «Письма Александру Павловичу Чехову», 1897 г.)

«Однажды А. П. купил живую утку и, пока шли домой, всю дорогу теребил ее, чтобы она как можно громче кричала. — Пускай все знают, — говорил он, — что и мы тоже кушаем уток».
(М. П. Чехов, «Антон Чехов на каникулах», 1904–1929 г.)

«Как некий Цынцынатус, я провожу все время в труде и кушаю хлеб свой в поте лица».
(А. П. Чехов, «Письма Александру Павловичу Чехову», 1892 г.)

«В то время как я живу в Западной Европе с аристократами и кушаю устриц и тюрбо, ты должен есть чечевицу и помнить, кто ты есть».
(А. П. Чехов, «Письма Александру Павловичу Чехову», 1897 г.)

Например, Георгий Иванов в автобиографическом эссе «Закат над Петербургом» (1953 г.) пишет:
«Сказать „я блистал“ так же невозможно, как „я кушал“. Известно, что глагол „кушать“ спрягается так: я ем, ты кушаешь, вы кушаете…»

Похоже высказывается Корней Чуковский в книге о русском языке «Живой как жизнь» (1962 г.):
«Очень коробило меня заносчивое выражение я кушаю. В мое время то была учтивая форма, с которой человек обращался не к себе, а к другим.

— Пожалуйте кушать!

Если же он говорил о себе: „я кушаю“ — это ощущалось как забавное важничанье».

С другой стороны, в речи крестьян и малообразованных людей со словом «кушать» не произошло ничего. Его продолжили использовать как нейтральное, недаром в многочисленных примерах литературы второй половины XIX–XX веков оно вложено в уста людей из народа. Но сам факт того, что это слово «из низов», тоже отвращал от него тех, кто хотел похвастаться своим образованием.

В советское же время нелюбовь к «кушать» была закреплена борьбой против «мещанства», в том числе языкового. Авторы книг о языке и культуре речи считали своим долгом высказаться против слишком, по их мнению, манерных и слащавых слов, ведь советскому человеку слишком учтивым быть не пристало. Тогда же возник миф о «лакейском» прошлом слова «кушать» — вероятно, просто из-за известности фразы «кушать подано».

В итоге глагол оброс просто немыслимым количеством противоречивых ограничений. Вряд ли найдется еще одно такое же слово, которое нельзя было бы использовать 1) в первом лице; 2) мужчинам и/или о мужчинах; 3) вообще в любых контекстах, кроме вежливого обращения к гостям. И сама уникальность этих ограничений говорит о том, что для языка они неестественны.

_{Отрывок из книги Светланы Гурьяновой «В начале было кофе. Лингвомифы, речевые „ошибки“ и другие поводы поломать копья в спорах о русском языке». М.: Издательство Бомбора (Эксмо), 2023.}