Ваш браузер устарел, поэтому сайт может отображаться некорректно. Обновите ваш браузер для повышения уровня безопасности, скорости и комфорта использования этого сайта.
Обновить браузер

Счет No904: отрывок из книги «Чернобыль: История катастрофы» Адама Хиггинботама

26 апреля 2020
Счет No904: отрывок из книги «Чернобыль: История катастрофы» Адама Хиггинботама

В издательстве «Альпина нон-фикшн» выходит книга журналиста Адама Хиггинботама «Чернобыль: История катастрофы». «Вокруг света» публикует отрывок из книги.

***

Пока выжившие жертвы острой лучевой болезни лежали на больничных койках в Москве, эвакуированные жители Припяти оставались в подвешенном состоянии, не зная, смогут ли когда-нибудь вернуться в свои дома. На границе зоны отчуждения в городе Полесское ютились тысячи эвакуированных горожан. Оставшись без необходимых вещей и денег, они одевались во что могли, вплоть до халатов и белых комбинезонов работников АЭС. Их вера в способность водки защитить организм от радиации привела к тому, что в местном винном магазине однажды сломали двери, а за литр самогона, продававшегося с рук, могли просить 35 рублей — в Киеве столько стоил хороший коньяк. Государство пыталось предоставить эвакуированным работу и школы для их детей. В мае советский Красный Крест выдал каждому беженцу единовременное пособие — 50 рублей. В том же месяце государство выплатило еще по 200 рублей на каждого члена семьи. Пятнадцать кассиров раздали в общей сложности миллионы рублей, мешки с деньгами привозили каждое утро в Полесский горсовет под охраной вооруженных автоматами милиционеров. Но и в июне, и в июле люди все так же шли в кабинеты Припятского горсовета на Советской улице города Чернобыля с одним вопросом: «Когда я могу поехать домой?»

25 июля они получили ответ. В то утро первые автобусы с эвакуированными отправились в Припять — началась программа по возврату того, что возможно, из квартир, и получению компенсации за то, что вернуть нельзя. На пропускном пункте на границе 30-километровой зоны отчуждения им выдали хлопковые комбинезоны, бахилы, лепестковые респираторы и толстые полиэтиленовые мешки для вещей. После проверки документов на границе Припяти эвакуированным разрешили провести три-четыре часа в их покинутых жилищах, пройтись по улицам города, на которые уже намело желтого песка и трава пробивалась через трещины в белесом асфальте. В первое утро автобусы доставили 69 мужчин и женщин, потом на протяжении нескольких месяцев сотни жителей приезжали каждый день в Припять, чтобы спасти имущество из жилья.

Забирать разрешали только строго определенные вещи. Габаритную мебель и любые объекты, собирающие много пыли, включая ковры и телевизоры, вывозить запрещалось, как и все детские вещи и игрушки, и, наконец, все, что показывало 0,1 миллирентгена в час на приборах. Электричество и водопровод в домах были отключены, и резкий запах сигаретного дыма, когда-то висевший на площадках и лестницах, уже выветрился. Несмотря на милицейские патрули и сигнализацию, установленную на входе в каждое здание, многие обнаружили, что их квартиры обокрали. В холодильниках разлагались остатки купленных к майским праздникам продуктов. Многие не могли сдержать слез, разбирая свои вещи в душных комнатах, куда, как стали понимать, они могли никогда не вернуться. В сентябре Наталья Ювченко побывала в их двухкомнатной квартире на проспекте Строителей. Она увидела валявшуюся возле лестницы сломанную коляску Кирилла и поднялась наверх, боясь того, что может обнаружить. Но в квартире все было в точности так, как в час отъезда, и первым она увидела забытый пакет молока, который Саша Король принес для Кирилла в утро эвакуации: он так и стоял на седле велосипеда. Наталья взяла слайды и фотографии, включая ту, где они с Александром позировали в шляпах на его день рождения в прошлом году, и смешные стихи, которые написал тогда их сосед. Другие жильцы, в торопливой борьбе полезного с дорогим сердцу, собрали такие же случайные пожитки — от столовых приборов до научно-фантастических романов. У приехавших было не более четырех часов, чтобы решить, что спасти из их прошлой жизни, прежде чем вернуться в автобус. Валентина Брюханова, теперь жившая в поселке Зеленый Мыс и работавшая в две смены на станции, пока ее муж сидел в тюрьме КГБ в Киеве, собрала самые бережно хранимые вещи: пару хрустальных бокалов, которые им подарили на 25-летие свадьбы, семейную фотографию, снятую, когда их сын был маленьким, вожделенную дубленку, которую она потом отдала соседу, и несколько книг — она протерла уксусом, думая, что это поможет нейтрализовать радиацию.

Группа возвращалась на дозиметрический пункт на периметре зоны часто уже поздно вечером. Там их имущество проверяли студенты-физики из Обнинского филиала МИФИ. Они стояли у барьеров в любую погоду, проводя стержнями своих радиометров над коробками с фарфором, магнитофонами, книгами, фотоаппаратами, одеждой и всякой всячиной. Если имущество оказывалось слишком загрязненным, некоторые эвакуированные пытались дать взятку — деньгами или другой имевшей широкое хождение в запретной зоне валютой — водкой. Студенты были поражены тем, что даже бывшие работники Чернобыльской станции не представляли себе опасности радиоактивной пыли, и удивлялись, когда из тьмы вдруг появлялись вороватые незнакомцы, которые предлагали ящики с водкой в обмен на разрешение порыться в конфискованных вещах, которые они планировали продать за пределами зоны.

Посещения Припяти продолжались ровно четыре месяца и прекратились 25 октября 1986 года. К этому времени 29 496 человек посетили свои квартиры. Некоторые приезжали не один раз, другие не появились ни разу, их вещи остались невостребованными. Городской совет планировал поездки на осень следующего года, но правительственная комиссия не дала на это разрешения. Был установлен размер компенсации за утраченное имущество: 4000 рублей на одного и 7000 на семью из двух человек. В то время новая машина — для тех, кому повезет купить, — стоила 5000 рублей. Исполком получал сотни заявлений на компенсацию каждый день в течение лета, и к концу года сумма компенсаций за имущество, утерянное жителями из-за разбушевавшегося мирного атома, исключая машины, гаражи, дачи и лодки, достигла 130 млн рублей.

Осенью 1986 года мебельные магазины в Киеве переживали бум продаж — эвакуированные пытались заново выстроить свою жизнь, начав со сложной задачи возместить почти все крупное имущество, которое у них когда-либо было.

Поначалу бедственное положение тех, кто был изгнан из своих домов радиоактивными выпадениями из 4-го энергоблока, вызывало широкое сочувствие в СССР. В конце апреля государство учредило фонд помощи в Госбанке, названный с привычной советской суровостью «счет № 904»: на него благожелатели могли перечислять пожертвования в поддержку пострадавших. В мае состоялся первый в Советском Союзе благотворительный рок-концерт — в Москве перед 30 000 зрителей в комплексе «Олимпийский» и с прямым телемостом со студией в Киеве. В ней собрались шахтеры и операторы станции, ликвидаторы и пожарные, которые зачитывали имена своих товарищей, скончавшихся в палатах больницы № 6. В начале августа Госбанк СССР сообщил, что на счет № 904 поступило почти 500 млн рублей, пожертвованных частными лицами и коллективами из зарплат, пенсий и премий, были и валютные переводы из-за рубежа.

Но переселение 116 000 человек, эвакуированных из Припяти, жителей Чернобыля и десятков сел, которые оказались в 30-километровой зоне отчуждения и которым теперь была нужна новая работа, школы и дома, было более сложной задачей. В июне Политбюро приняло резолюцию, признавшую судьбу эвакуированных политическим приоритетом, и поручило властям Украины и Белоруссии построить десятки тысяч новых квартир до наступления зимы. 50 000 мужчин и женщин съехались со всей Украины, и ударная стройка началась сразу же. Первый поселок из 150 кирпичных домов возле огромного колхоза им. Горького, в сотне километров к югу от Чернобыля, был открыт на пышной церемонии в августе. Сообщалось, что каждый дом обставили мебелью, было подведено электричество и завезены газовые баллоны, полотенца и белье, а в подвал засыпали запас картошки. Только УССР предприняла строительство 11 500 новых домов на одну семью с намерением завершить к 1 октября.

Но оперативная группа Политбюро дополнительно реквизировала 13 000 новых квартир в Киеве и других городах Украины, выхватив из-под носа семей, годами стоявших в очереди, и отдала ключи эвакуированным из Припяти. Специалисты с Чернобыльской станции и их семьи были переведены на три украинские АЭС — Южно-Украинскую, Запорожскую и Ровенскую. Им дали рабочие места и поселили в новых квартирах. Не все новые коллеги встретили их тепло, некоторые считали несправедливым, что честно заработанные места в очереди на жилье достались специалистам, очевидно изгнанным из своих домов собственной некомпетентностью. В Киеве строительство нескольких больших жилых комплексов, которые могли быть заняты эвакуированными, таинственным образом замерло. В итоге многие жители Припяти нашли пристанище в тех же многочисленных высотках Троещины, отдаленной окраины на северо-востоке столицы.

Там их избегали новые соседи, недовольные беженцами и опасавшиеся заражения радиоактивностью. Родители запрещали детям садиться в школе за одну парту с учениками, эвакуированными из Припяти, — и не без причины. Замеры радиации на лестницах и в коридорах новых жилых домов в Троещине вскоре показали уровни, в сотни раз превышающие значения в других местах Киева.

В Чернобыле правительственная комиссия с прежним упорством намеревалась преодолеть трудности эксплуатации атомной электростанции в сердце радиоактивной зоны. Запустив первый реактор в начале октября, новый директор станции объявил о планах продолжить выработку электричества и на втором. 3-й энергоблок оставался настолько загрязненным, что главный инженер ЧАЭС и специалисты из Курчатовского института говорили, что его возвращение в строй обойдется слишком дорого и отразится на здоровье слишком многих операторов. Но их возражения были преодолены, и на второй квартал 1987 года было запланировано подключение к электросетям 3-го чернобыльского реактора. Комиссия даже отдала распоряжение возобновить строительство реакторов No5 и 6, которое было полностью остановлено в ночь аварии.

Тем временем «Правда» сообщала об амбициозных планах построить еще один атомград для работников, которые станут обслуживать воскрешенную Чернобыльскую АЭС, и их семей. Это должен был быть новый город будущего, достойный XXI века, расположенный в 45 км к северо-востоку от Припяти, посреди леса на берегу Днепра. Писали, что город Славутич будет иметь все современные удобства, особенное внимание будет уделено его интеграции в природную среду. Город был спланирован вокруг центральной площади со статуей Ленина, рядом с ней должен был расположиться музей, посвященный героям Чернобыля.

Подписываясь на рассылку вы принимаете условия пользовательского соглашения