Ваш браузер устарел, поэтому сайт может отображаться некорректно. Обновите ваш браузер для повышения уровня безопасности, скорости и комфорта использования этого сайта.
Обновить браузер

Тростниковая жизнь на Титикаке

16 февраля 2007
Тростниковая жизнь на Титикаке

Современные индейцы, живущие на озере Титикака, не испытывают недостатка внимания: их знаменитые тростниковые острова-селения привлекают толпы туристов. Однако стоит отъехать чуть подальше, в глубь озера, как начинаются «дикие острова», где обитают индейцы из племени урос, которые сберегли архаический уклад жизни своих предков.

Ежегодно утром четвертого ноября на пристани Пуно царит необычайное оживление, словно все население этого южноперуанского городка собралось здесь для встречи важной делегации. Толпа взволнованно гудит, взгляды устремлены в даль озера Титикака. Каждому хочется первым увидеть на горизонте долгожданный корабль. Полиции приходится даже оцепить пристань, чтобы расчистить место для приплывающих гостей.

Но вот на горизонте становится заметна точка, которая постепенно превращается в большую тростниковую лодку под парусом. Она причаливает к берегу, и первым по трапу сходит высокий индеец в красной мантии с золотым диском на шее, символизирующим его происхождение от бога Солнца Инти. Это — мифический основатель правящей династии инков и праотец всего инкского народа Манко Капак.

Люди в национальных костюмах, встречающие первого Инку, на минуту замирают в общей приветственной позе, почтительно сложив на груди руки. Вслед за самим мифологическим героем по трапу сходит его сестра-жена Мама Окльо, также в золотом головном уборе, но уже в форме полумесяца (это потому, что в божественной паре ей отводится «роль» Луны).

Затем барабанщики во главе пышной процессии возвещают всей округе о прибытии властителя, который, в свою очередь, величественно шествует за ними, окруженный придворными и жрецами. Замыкают «карнавал» воины, а также юные красавицы с чашами, полными яств. При этом широкий проспект Титикака, соединяющий порт с центральной площадью Армас, естественно, до отказа забит зрителями, медленно перемещающимися вслед за Манко Капаком до самого стадиона имени Энрике Торреса Белона, где после полудня начнутся народные гулянья с участием фольклорных коллективов из разных провинций страны.

Между прочим, горькая ирония судьбы заключается в том, что пышными церемониями в честь Инки жители Пуно отмечают годовщину основания своего города в 1668 году испанцами, которые как раз и погубили древнеперуанскую цивилизацию. Прошло уже почти пять веков с тех пор, как в 1532 году Конкиста уничтожила инкское государство Тауантинсуйу, а дух его все еще витает над страной. Вот почему гостиница здесь будет называться, например, «Кори Инти» — «Храмом Солнца», улица — Вилкамайо — «Священной Долиной», а в качестве главной местной достопримечательности вам предложат «Пука Пукару» — «Красную Крепость». В этой связи можно вспомнить и об общегеографических топонимах вроде реки Урубамбы или того же самого большого из высокогорных озер мира — Титикака. Все эти названия являются «говорящими» на языке кечуа, который, в свою очередь, очень мало изменился со времен Писарро. Нельзя сказать, что в Перу без него обойтись невозможно: для обычного общения вполне достаточно испанского. Но все же язык кечуа официально имеет статус государственного. И говорит на нем примерно половина населения: «прямые потомки» Манко Капаки (современные индейцы кечуа), многие представители аймара, второго по численности индейского народа Перу, а также небольшая, но загадочная по своему происхождению и этническому отношению к инкам группа, о которой пойдет речь дальше.

Бензин — гостя, идеи — урос

Тростниковая жизнь на Титикаке

Вопрос о том, «откуда взялся» легендарный основатель правящего Дома, до сих пор вызывает научные дискуссии. Из инкских преданий следует, что он вышел то ли прямо из вод Титикаки, то ли родился в лучах божественного Инти на острове, ныне известном испанским названием Соль (опять-таки под именем Солнце). Конечно, спорить о чьем-либо сверхъестественном происхождении бессмысленно. Однако у историков есть сведения, что в Средневековье на острове Солнца жили не кечуа, а иной народ, урос (по-испански— «зубры», которые, к слову, в Америке никогда и не водились). Не логично ли предположить, что «солнечный» Манко Капак к нему и принадлежал?

Попытки обнаружить какие-нибудь подтверждения этой гипотезы в материальной культуре современных «зубров», очевидно, обречены на провал — слишком изменился образ жизни маленького народа. Однако он по-прежнему столь причудлив, что привлекает неизменное внимание приезжих. Урос известны своим умением плести плавучие плоты из высокого тростника тотора, который растет на мелководье. Из него же сооружаются и ветхие хижины, иногда по двадцать штук на одном гигантском плоту.

В наши дни на тростниковых островах, которые ежедневно посещают туристы, существует довольно развитая инфраструктура. Самый крупный из них «оснащен», например, почтой, сувенирной лавкой и краеведческим музеем. В то время как постоянное проживание индейцев на этих искусственных «землях» в XXI веке постепенно становится легендой: в основном колоритные «краснокожие» проводят здесь по нескольку часов в сутки специально, чтобы предстать перед любопытствующими. Большинство урос давно обзавелись собственными городскими домами со всеми удобствами и не чувствуют надобности «болтаться» на воде. И все же… Общая тенденция к новому не означает мгновенной гибели старого: вдали от «фирменных» маршрутов вроде бы еще остаются настоящие урос на настоящих островах. И автору этих строк довелось убедиться в этом. Вечером того же праздничного ноябрьского дня на пристани я случайно познакомился с одним из «настоящих» — неким Феликсом Коилой. А на следующее утро мы уже направились в его моторной лодке к тем самым отдаленным селениям. Бензин — за мой счет, но раскошелился я с готовностью (на веслах добираться до ближайшего острова пришлось бы как минимум пять часов). Всю дорогу слегка моросило, словно погода специально ждала окончания праздника с тем, чтобы начать сезон дождей, который продлится с ноября по апрель. А Феликс, видя мое недовольство, дул на небо, чтобы разогнать тучи.

По миске маиса с каждой семьи
3ададимся по ходу дела вопросом: зачем индейцам вообще понадобилось селиться на плавучих островах? Ведь всем хватало места на естественных — Такили, Амантани, Луны и Солнца. Более того, жизнь урос протекала вполне мирно, до поры до времени инкские владыки не трогали племя. Да и само озеро Титикака имело священный статус: совершать насилие на его водах считалось грехом. Но все эти «архаические» соображения перестали приниматься в расчет в середине XV века, когда к власти пришел девятый Инка, могущественный Пачакутек. Он начал завоевательные походы из Куско во все окрестные пределы. Скоро береговая окружность великого озера оказалась в составе «империи», а местные индейцы аймара были обращены в рабство. Похожая судьба наверняка постигла бы и племя капи (так называли себя тогда урос), если бы индейцы не успели погрузить свое нехитрое добро на плоты и отплыть «куда глаза глядят». А поскольку причаливать им было некуда, плоты со временем превратились в плавучие участки «суши». Инки решили не преследовать находчивых беглецов и ограничились налогом: по миске маиса с каждой семьи...

«Земля» и тростник

Тростниковая жизнь на Титикаке

Часа через три лавирования в бесконечных зарослях тростника нос лодки вдруг ударяется о некую твердь: мы приехали в родную деревню Феликса, которую и деревней-то назвать сложно, поскольку кроме одной семьи в ней никто и не живет (так же устроено большинство современных «диких» островов урос). Поверхность плавающего острова рыхлая и колючая от переплетенных листьев и стеблей, но индейцы привычно шагают по ней босиком, как йоги по битому стеклу. Более того, они свысока поглядывают на тех, кто, оказавшись у них в гостях впервые, таких чудес ловкости не демонстрирует. И между прочим, в случае падения в воду (а в буквальном смысле провалиться сквозь землю здесь легче легкого) на спасение можно не рассчитывать, ибо такого провалившегося местная традиция считает жертвой богам. Впрочем, надо надеяться, в нашем столетии это уже шутка: индейцы хитро улыбаются, пересказывая мне правила их обитания.

Для того чтобы «острова» урос уверенно держались на поверхности и выдерживали вес взрослого человека, их толщина должна составлять не менее двух метров. Нехватки в «строительном материале» — тростнике у местных жителей не наблюдается, однако перед тем, как пускать тростник в дело, его надо соответствующим образом подготовить. Сначала растения срезают почти под корень, потом высушивают в течение недели, затем опять намачивают, чтобы придать им упругость, и только после всего этого связывают тугими нейлоновыми нитками в толстые снопы. Теперь можно считать, что остров готов! С единственной оговоркой: он, конечно, не слишком долговечен. От постоянного нахождения под водой тростник разбухает и гниет. Надстраивать свои «малые отечества» и латать их дыры приходится не реже, чем раз в неделю.

Тростник вообще сопровождает андского индейца от рождения до смерти: из него делают красивые лодки для рыбной ловли. В таких же, только больше размером, инки плавали даже в Тихом океане. Их носы, как правило, украшаются фигурами мифических животных, вроде драконов, также из сплетенных стеблей. Впрочем, на изготовление одного такого высокохудожественного судна уходит очень много времени, иногда до трех месяцев, поэтому в век серийного производства многие индейцы предпочитают ему обычную деревянную лодку. А вот на сувениры из тростника, пользующиеся большим спросом у туристов, урос сил не жалеют. Из него же делают различные хозяйственные приспособления, а еще его едят. Белые корни тоторы на вкус пресноваты, но вполне съедобны, всегда под рукой и ровно ничего не стоят.

Кока и золото

На следующем островке мы застаем только женщин. Они заняты разделкой и сушкой рыбы. Пока я осматриваюсь вокруг, стараясь им, по возможности, не мешать, Феликс затевает разговор с древней старухой, вышедшей, а точнее, выползшей на свет Божий из своей хижины. По обрывкам беседы становится ясно, что она — старейшая из живущих ныне островитян. Причем обязана этим обстоятельством, по собственному убеждению, постоянному жеванию листьев коки. Все урос ежедневно жуют их, полагая, что тем самым укрепляют здоровье. Мне трудно судить, так это или нет, но старухе уже 104 года: она крестила мать Феликса. Кстати, принятые в ту давнюю пору «христианские обязательства» ничуть не помешали ей всю долгую жизнь оставаться практикующей язычницей. Вот и сейчас «пожилая дама» отчитывает Феликса за то, что, отправившись в путь, тот не принес жертву Пачамаме (Великой Матери-Земле). То есть не бросил какой-нибудь символический предмет в Титикаку…

Кстати, лучшего места для надежного хранения ценностей, чем озеро, действительно не придумаешь. Первыми это осознали все те же инки, которые, говорят, сбросили в него казну погибшей империи, чтобы она не досталась испанцам (впрочем, относительно казны есть и другие версии). Чтобы наглядно представить себе масштабы былой сокровищницы, достаточно вспомнить об одной только золотой цепи предпоследнего Инки Уаскара весом две тонны. За последние 500 лет дно Титикаки обшарили и любители приключений, и серьезные исследователи, в том числе прославленный Жак Ив Кусто, но, увы, так ничего и не нашли.

Открыватели картофеля

Тростниковая жизнь на Титикаке

Попрощавшись со старухой и ее семьей, плывем к следующему тростниковому «оазису», обжитому пожилой парой — Матео и Мануэлой. Хозяйство нехитрое: две небольшие лачуги, несколько чугунных кастрюль, рыболовные сети и куча тряпок неизвестного назначения. Впрочем, имеются еще лежащие на солнце старые пластиковые бутылки из-под кока-колы, связанные одной веревкой. Соотечественники Феликса в свое время своеобразно отреагировали на правительственную «просветительскую» кампанию против употребления сырой воды. Теперь они ее не пьют, как раньше, прямо из озера, а выстаивают в вышеупомянутых емкостях на открытом воздухе, чтобы лучи Светила убили всех вредных микробов. Считается, что нескольких часов для этого достаточно.

Тростниковая жизнь на Титикаке

Матео целыми днями охотится и ловит рыбу, а супруга его размалывает зерно самым что ни на есть первобытным способом: между двумя гладкими камнями. На них же разводят огонь и готовят еду. Кстати, некоторые особенно предприимчивые индейцы в плавучих условиях даже умудряются заниматься огородничеством. Когда вода в озере опускается, они собирают комочки почвы с корней гниющего тростника, спрессовывают их и выращивают на них картошку — величайший дар мировому сельскому хозяйству от Южной Америки. А в самой гуще тростника молодое поколение собирает птичьи яйца. Мы с Феликсом даже попробовали им подражать. Правда, это оказалось немногим легче, чем искать пресловутую иголку в стоге сена. Я уже открыл было рот, чтобы призвать Феликса прекратить бессмысленное занятие, как вдруг услышал его торжествующий возглас и понял: удача ему все же улыбнулась. Целых четыре утиных яйца в одной кладке. Но разве ими накормишь шестерых голодных детей, которые ждут отца с ужином?

В общем, пришлось отправиться еще и на утиную охоту с одним-единственным ружьем, напоминающим музейный экспонат. Эта реликвия переходит в семье Коила от поколения к поколению. Но, как известно, если нужно, то выстрелишь и из палки, и Феликс со второй попытки умудряется одним «махом» сбить сразу двух птиц.

Черная кровь и солнечная батарея

Климат на перуано-боливийской границе довольно суров и контрастен — высокогорное озеро обдувается всеми ветрами. Ночью температура иногда падает до –10 градусов, а днем на озере некуда скрыться от палящего солнца, которое вдобавок ко всему отражается от водной глади и слепит глаза. Но индейцы ко всему привыкли и почти круглый год ходят в одной и той же одежде. Феликс «по секрету» сообщил мне, что в жилах предков урос текла «специальная» черная кровь, которая и защищала их от зимних морозов, и не давала утонуть в ледяной воде. Конечно, лишний раз прыгать в нее никто и не думал, но, если на плавучем острове начинался пожар, другого спасения от огня просто не было.

Тем временем наступают сумерки, и пора брать обратный курс на Пуно. Путь не близок, и мой проводник успевает сполна насладиться любимым делом — предаться воспоминаниям о себе и о своем необычном народе. Урос стали известны миру в 60-х годах ХХ века. До этого они крайне неохотно шли на контакт с чужаками.

Когда Феликсу исполнилось 7 лет, на Титикаку приехал один профессор лингвистики из США, изучавший южноамериканские аборигенные языки. Непрошеному гостю удалось довольно быстро наладить с туземцами доверительные отношения, но когда ему пришло в голову привезти на острова первую группу американских туристов, то индейцы попрятались в хижинах и не высовывались до тех пор, пока пришельцы не отплыли на безопасное расстояние. Впрочем, время и привычка делают свое дело. Ученый проявил упорство в своих стараниях, и вскоре страх перед белыми людьми исчез, урос научились делать для них сувениры и соорудили несколько специальных «туристических» островов поближе к берегу. Американцы тоже не отставали и построили на одном из них евангелическую школу, что позволило наконец не на словах, а на деле распространить среди «дикарей» христианство. С тех пор туристический поток неуклонно рос, а бывший глава Перу Альберто Фухимори в середине 90-х годов прошлого века даже подарил самому большому острову Уакавакани солнечную батарею. На ней до сих пор сохранилась гордая надпись «Подарок от президента Фухимори», несмотря на то, что сам даритель давно свергнут и бесславно бежал на историческую родину — в Японию.

Интернет и футбол

Тростниковая жизнь на Титикаке

В общем, можно сказать, что урос ныне полностью приобщены к цивилизации. Почти в каждой хижине есть телевизор, работающий от солнечной батареи, а если прогресс так пойдет и дальше, скоро и Интернет появится. Только появится он, наверное, уже не в хижинах: в 2006 году на озере постоянно проживают лишь около сорока семей. Этим индейцам пришлось столкнуться с той же проблемой, что и практически всем малым народам современности. Во-первых, ухудшается экология: промышленные предприятия интенсивно сливают в озеро химические отходы. Из-за этого тростник уже не вырастает так высоко, как прежде, а низкий плохо подходит для «плетения островов». Во-вторых, с индейцами-рыболовами жестко конкурируют хорошо оснащенные рыболовецкие флотилии: после них в Титикаке мало что остается. Ну, и, наконец, урос стремительно смешиваются с окружающим населением. Их собственный язык уже практически исчез из обихода, сохранившись в памяти лишь у немногих стариков, но им не с кем на нем говорить, кроме как друг с другом. Все вокруг давно перешли на кечуа или аймара. Да и как не перейти, если работать приходится на более состоятельных и многочисленных соседей на берегу и невест зачастую брать из их среды?

Однако покидать острова навсегда урос, похоже, все-таки не собираются. Не так давно на одном из больших островов они соорудили футбольную площадку, которая теперь редко пустует. Футбол — любимая игра перуанцев, и «люди с черной кровью» не составляют исключения. Некоторые из них выступают даже за профессиональную команду «Пуно», которая в национальном чемпионате Перу славится тем, что выигрывает почти все матчи на своем поле. Это и неудивительно: город расположен в 3 830 м над уровнем моря, и воздух на такой высоте столь разрежен, что даже Марадона или Рональдо смертельно устали бы за 90 минут игры. Для горцев же, особенно для выносливых, привыкших к тяжелому физическому труду урос, такие условия — что материнская утроба. Впрочем, и в международных турнирах потомки инков выступают прилично. «Ты, наверно, слышал, что недавно мы едва не выиграли кубок Либертадорес (аналог европейского Кубка чемпионов)? Только в финале уступили...» — с нескрываемым торжеством в голосе спрашивает меня Феликс, пришвартовываясь к причалу. Кстати, выяснилось, что именно футболу я обязан экскурсией в мир плавучих островов. Ведь сеньор Коила, страстный болельщик, приплыл вчера в город как раз на игру, а вовсе не на праздник.

Сергей Козьмин

Подписываясь на рассылку вы принимаете условия пользовательского соглашения