Театральные путешествия Николая Рериха: почему его декорации достойны оваций

Представьте себе путешественника, который прокладывает маршруты по странам не ради красивых фотографий, а чтобы разгадывать тайны исчезнувших цивилизаций, сохранять культурное наследие и искать лучший мир. Именно так можно описать художника Николая Рериха.

Всю жизнь Рерих пытался остановить варварство и разрушение, апеллируя к красоте и свету. Он спешил туда, где «восстал род на род», делая это через живопись, философию и свой знаменитый Пакт о защите культуры.

Это стремление к сохранению самобытности и истории народов проявлялось и в театральных работах Рериха. На сцене Рерих-художник, Рерих-археолог и Рерих-мыслитель в одном лице создавал полноценные культурные вселенные. Он строил декорации так, будто приглашал зрителей в экспедиции — в Древнюю Русь, в языческую Скандинавию, в степную Азию и на загадочный Восток.

Духовный путь художника освещает выставка «РЕРИХ. В поисках „небесного Звенигорода“», которая открылась в Звенигородском манеже 3 декабря. В экспозицию вошли картины из коллекции Русского музея.

Первая высадка: Средневековая Европа и Древняя Русь

Свои первые театральные маршруты Николай Рерих проложил в 1907 году в петербургском «Старинном театре». Работая над мистерией «Три волхва», он уже всерьез увлекался археологией, и это чувствовалось в сценографии. Рерих выстроил на холсте суровые массивные ступени романского собора и главную площадь средневекового города. Архитектура давила своей мощью и тяжестью.

Сцена была выстроена так, что зритель смотрел на ступени снизу вверх, ощущая себя частью толпы у подножия храма. Холодные серо-сизые тона и теплый свет из-за дверей церкви создавали ощущение строгой, но торжественной эпохи раннего христианства.

Позже, для драмы Лопе де Веги «Фуэнте Овехуна», Рерих перенес зрителей в Испанию. Пространство задника заполняли громады лилово-серых скал, похожих на спящих исполинов. На их фоне, как орлиное гнездо, к утесу лепился крошечный дозорный домик с медной доской-набатом. На вершине другой скалы, напротив жилищ простолюдинов, высился мрачный замок тирана Командора.

Рерих использовал тяжелые, «земляные» краски: охру, умбру, глухой лиловый. Даже облака выглядели почти каменными. Это была не карнавальная Испания, а гордая, непокорная страна, выросшая на каменистой почве.

Триумфальный «вояж» в Париж: открывая Россию через Азию

Мировую известность как театральный художник Рерих получил благодаря «Русским сезонам» Сергея Дягилева в Париже. В 1909 году Европа аплодировала не только гению Шаляпина или Нижинского — в адрес декораций тоже звучали громкие овации.

Здесь Рерих совершил культурный переворот. Оформляя «Половецкие пляски» из оперы «Князь Игорь», он показал европейской публике интересный для нее восточный образ половцев, но благодаря мощи своего таланта сумел избежать банальных клише.

Этот эскиз стал образцом того, как Рерих умел представить «чужую» культуру — не как экзотику, а как целостный мир. «Половецкий стан» — это бескрайняя степь под огромным, сияющим золотом небом. Это золото символизирует палящее солнце, выжженную траву и древнее величие. Круглые холмы, среди которых раскиданы войлочные юрты, напоминают курганы или спины спящих животных. Дым костров, написанный не краской, а протертый до коричневого картона, создает мистическое ощущение иного измерения.

Рерих показал Азию не дикой и жестокой, а эпической, величавой и бесконечно древней — органичной частью русской музыкальной эпопеи. «Если бы ты не существовал, тебя надо было бы для „Игоря“ выдумать и родить», — писал ему режиссер. А французские журналисты называли его работу «сплошным очарованием для взора».

Северный маршрут: мифы Норвегии и душа Скандинавии

Приглашение оформить «Пер Гюнта» Генрика Ибсена в Московском Художественном театре Николай Рерих воспринял с интересом. Художник никогда не бывал в Норвегии, и ему предстояло совершить путешествие в воображении, чтобы отразить дух страны в декорациях. Он погрузился в скандинавские мифы и легенды и воплотил особую красоту Севера, которая понятна и знакома каждому по народным преданиям.

Рерих создал серию эскизов-пейзажей для этой постановки. Прежде всего это «Рондские скалы» («Пещера троллей») — мрачное, таинственное ущелье. Гигантские скалы цвета мокрого гранита сомкнулись над темным входом. Одна из скал справа, благодаря мастерству художника, напоминает стража в длинном капюшоне, вросшего в землю. Цветовая гамма в холодных сине-серых и лиловых тонах создает ощущение вечной сырости и надвигающейся угрозы.

«Избушка Сольвейг» («Песнь Сольвейг») — полная противоположность. Это финал путешествия Пер Гюнта. Затерянная в лесу на фоне голубых гор маленькая избушка — образ священного очага, чистоты, вечного ожидания и душевного приюта, написанный с удивительной лирической нежностью. Дополняет цикл ряд набросков с живописными холмами: например, «Мельница в горах» и другие эскизы к первому действию. Это обобщенный, почти символистский образ Норвегии: плавные, мощные линии фиолетово-сизых холмов под низким, тяжелым небом. Пейзаж дышит спокойной, суровой силой и одиночеством.

Главное путешествие: вглубь славянской прапамяти

Вершиной театральных странствий Рериха стал балет «Весна священная» (1913). Здесь он выступил как либреттист и художник. Зрителей ожидало рискованное прикосновение к доисторическому, языческому славянству. И во время своего путешествия во времени вместо фольклорного представления они наблюдали почти настоящий древний мистический ритуал.

Центральный эскиз балета — «Поцелуй Земле». Перед зрителями простирается зеленая, холмистая долина, по которой петляет бирюзовая река. Но главное — на круглом холме стоит одинокое, причудливо изогнутое дерево. Его корявые изломанные ветви напоминают вздыбленные руки или молнии и визуально воплощают диссонансные ритмы музыки Стравинского.

Не менее мощное впечатление производят эскиз занавеса и декорации «Великая жертва»: здесь Рерих достигает предельной обобщенности. Композиция построена вокруг гигантского спирального лабиринта из камней, в центре которого — ритуальный костер. Над ним почти абстрактные изображения облаков, которые сливаются в единый мистический узор. Цвета — густая зелень, охра, глубокий синий. Это видение доисторического космоса, где человек — лишь часть грандиозного природного обряда.

Особое место в балете заняли костюмы, которые были так же революционны. Рерих одел танцовщиков в простые, грубые рубахи и холщовые платья, украшенные не «узорчиками», а крупными, архаичными орнаментами-оберегами. На головах — венки из настоящих березовых веток или матерчатые повязки с нашитыми лентами. Это была попытка показать неразделимость искусства, одежды и ритуала.

Публика, которая ожидала увидеть в балете привычные изящные пачки, была шокирована. Но Рерих и композитор Стравинский показали ей мистерию соединения человека с землей. Провал премьеры вскоре сменился величайшим триумфом: «Весна священная» стала ориентиром для мирового искусства, а рериховские образы — каноническими для понимания славянской древности.

Почему театральные «путевые заметки» Рериха актуальны сегодня?

Николай Рерих верил, что театр — мощнейший инструмент диалога культур. В его работах читались послания: почувствовать эпический размах Скандинавии, ценить мудрость древних ритуалов, помнить, как глубока и прекрасна Русь.

Свою страну Рерих любил всем сердцем. В 1903–1904 годах он проехал с женой около 40 древних городов, изучая места раскопок и памятники архитектуры. Тогда он понял, как важно сохранять богатство земель, народов, их истории и культуры. Рерих успел объездить всю Центральную Азию, и результатом этого путешествия стала мечта о городе Звенигороде в горах Алтая. Он должен был стать центром Новой страны, где миром правят искусство и культура.

Реальный город на Алтае так и не вырос, но в творческом воображении художника был возведен «небесный Звенигород». Его видеоинсталляцию можно увидеть на новой выставке в Звенигородском манеже. Также на ней представлены лучшие произведения Рериха из коллекции Русского музея, в том числе «Весна священная», «Единоборство Мстислава с Редедей» и «Защитник».