«Помню не зря пятый день ноября»: как недовольные католики чуть не взорвали английский парламент

Католики против протестантов

Начнем издалека. В 1530-х годах король Англии Генрих VIII разорвал все связи с Ватиканом и католической церковью, чтобы развестись с первой женой Екатериной Арагонской и жениться на новой возлюбленной Анне Болейн — так появилась англиканская церковь, во главе которой стоял монарх. При этом в стране оставалось достаточное количество католиков, в числе которых — та самая Екатерина Арагонская и ее дочь от короля, Мария.

После смерти Генриха VIII на престол в возрасте девяти лет взошел его единственный сын (от третьей из шести жен) Эдуард, который правил под покровительством взрослых родственников всего шесть лет, пока не скончался. Затем корона перешла к правнучке Генриха VII Джейн Грей, правление которой закончилось через девять дней. На престол вступила Мария — ревностная католичка. Она была королевой Англии в течение пяти лет, с 1553 по 1558 год, и все это время пыталась восстановиться в стране католическую веру. Ее правление ассоциируется с кровавыми расправами, в первую очередь, над протестантами. Неудивительно, что после ее смерти от болезни новой королеве Англии — Елизавете I, дочери Генриха VIII и Анны Болейн — досталась страна, расколотая между католиками и протестантами.

Правление Елизаветы I вошло в историю как «золотой век» Англии: она сделает свою страну сильнейшей морской державой и поспособствует началу промышленной революции. Проводя свою религиозную политику, Елизавета I стремилась к восстановлению протестантизма в Англии после разрушительных действий предшественницы-католички, но при этом ее целью было сохранение «равновесия» и избежание открытых столкновений между католиками и протестантами — и это ей, в целом, удалось. Она не подвергла репрессиям и не изгнала из страны сторонников Марии I, что спасло английское общество от пучины гражданской войны. Однако общий курс был взят на протестантизм, и католики неизбежно оставались «ущемленными». Кроме того, с годами религиозная политика королевы становилась жестче, в частности, этому поспособствовала булла папы Римского Пия V, который объявил Елизавету отлученной от церкви и призвал католиков к войне с ней.

Восстановленный при Елизавете I «Акт о единообразии» фактически обязывал последователей католической веры посещать по воскресеньям протестантскую церковь, а пропуск такой службы карался штрафами. Кроме того, священникам запрещалось проводить богослужения по католическим канонам. От католиков в эти времена требовалось молчаливое повиновение протестантским законам, а те, кто отказывался, именовались «нонконформистами» и подвергались гонениям. Запрещена была также деятельность католического ордена иезуитов — они работали тайно и, рискуя жизнью, проводили подпольные мессы для английских католиков.

Но все же гражданская война не началась — католики ждали, что отношение к ним изменится. С такой верой жил и глава английских иезуитов Генри Гарнет, который проповедовал это свой пастве. И вот, в 1603 году у католиков появился шанс — правлению Елизаветы I пришел конец. На английский престол взошел Яков I, король Шотландии, — на него католики возлагали большие надежды.

Поначалу новый король показал свою лояльность к католической церкви: он отменил штрафы за пропущенные протестантские службы, допускал католиков на государственную службу, даже допустил формирование католической партии. Но все оказалось не так просто: расслабившись, католики перестали скрываться, и Яков I понял, насколько на самом деле велика их численность. Королю было необходимо вновь привести их повиновению — и в начале 1604 года он публично отрекся от католической веры и восстановил елизаветинские законы против нонконформистов. Это стало ударом.

Взорвать короля и парламент

Итак, английских католиков ранили в самое сердце — они ждали от нового короля послаблений, а получили плевок в душу. По крайней мере, именно так они это ощущали. Молодые католики поняли, что перед ними в этой стране закрыты все дороги, и среди них усиливались радикальные настроения. Неудивительно, что в такой обстановке возникла группа, решившаяся на немыслимую дерзость — заговор против короля.

Группу мятежников собрал в 1604 году харизматичный Роберт Кейтсби — выходец из старинного рыцарского рода, оппозиционного власти. Свои молодые годы он провел вдали от религиозных вопросов, был даже женат на протестантке и имел ребенка, крещенного по протестантским канонам. Религиозным фанатиком Кейтсби стал после смерти родителей и принимал участие в заговоре против Елизаветы I, однако замыслы его сторонников были раскрыты — тогда Кейтсби отделался штрафом и потерял родовое имя. Утратив веру в изменение ситуации с приходом к власти Якова I, он решился на новый акт неповиновения.

Изначально заговорщиков было пятеро, в их числе — дворянин и военный Гай Фокс. Впоследствии состав группы был расширен, но самыми активными оставались первые пятеро сторонников Кейтсби. Их план был прост: мятежники хотели устроить взрыв во время открытия парламента, тем самым уничтожив и короля, и его ближайших приближенных, и весь цвет английской аристократии и церкви. После этого они собирались захватить в заложники дочь Якова I Елизавету и возвести ее на престол, сделав марионеткой в руках регента-католика. Началась подготовка.

В первую очередь один из участников заговора, Томас Перси, арендовал помещение, примыкающие зданию парламента в непосредственной близости от зала палаты лордов, где и должна была проходить церемония открытия. В этом помещении обосновался Гай Фокс, выдававший себя за слугу Перси по имени Джон Джонсон. Он долгое время отсутствовал в стране и мог передвигаться по столице, не привлекая лишнего внимания.

Открытие парламента было запланировано на февраль 1605 года — именно тогда команда Кейтсби и собиралась привести в исполнение свой план. Однако помешала бушующая в Англии чума: из-за нее церемонию было решено перенести на октябрь того же года. Ставки повышались: с одной стороны, дополнительное время давало возможность лучше подготовиться, но с другой, повышался риск разоблачения. Против заговорщиков тогда играл граф Роберт Сесил, государственный секретарь и первый министр, чьи шпионы рыскали по Лондону в поисках католиков, которые могли бы представлять угрозу для монархии.

Но католики не отступились. За время промедления им удалось подобрать место получше, чем примыкающее к парламенту здание: Фоксом был обнаружен пустующий подвал прямо под залом палаты лордов. Перси взял в аренду и это помещение — оставалось лишь привезти туда порох. 36 бочек — по современным оценкам, около 2,5 тонны — были заранее собраны в доме Кейтсби, который находился на другом берегу Темзы прямо напротив здания парламента. Оттуда постепенно порох и переправляли в подвал: в то время главная река Лондона была судоходной артерией, и никто не обратил бы внимания на одну маленькую лодку, плывущую с одного берега на другой.

Итак, все было подготовлено: тонны пороха молчаливо ждали своего часа в подвале, расположенные прямо под местом короля на торжественной церемонии — которую вновь перенесли, на этот раз на 5 ноября. За это время Кейтсби привлек к своему плану еще восемь человек, в их числе — своего двоюродного брата Фрэнсиса Трэшема. Это решение и стало главным просчетом.

У Трэшема был зять — Уильям Паркер, барон Монтигл. Он тоже был католиком, но с приходом к власти Якова I стал конформистом, отказавшись от участия в любых заговорах и заявив о готовности следовать законам государственной религии. И все бы ничего, но он был членом палаты лордов — и несомненно должен был присутствовать на церемонии открытия парламента.

И вот, 26 октября 1605 года, менее чем за две недели до судьбоносного дня, Уильям Паркер получил анонимное письмо, гласившее: «Хочу предостеречь вас: если вы дорожите своей жизнью, найдите предлог, чтобы не являться на заседание парламента. По нему будет нанесен ужасный удар, но никто не узнает, откуда он нанесен».

Историками точно не установлено, кто именно написал это письмо. По одной из версий, его отправил Трэшем, по другой — написано самим бароном Монтиглом на основании информации, полученной от тестя. Но так или иначе Уильям Паркер отнес это письмо графу Роберту Сесилу. Для заговорщиков все было кончено в этот самый момент.

Накануне церемонии открытия, здание парламента подверглось тщательному обыску: тут-то королевская охрана и обнаружила подвал с порохом, а в нем — Гая Фокса, которому было поручено ответственное задание зажечь фитиль. Заговор был раскрыт.

Что было после

Фокса, конечно, схватили. Его доставили на допрос к Якову I, где он прямо сказал о своем намерении убить короля — но не раскрыл имен своих сообщников. А сами сообщники к этому моменту уже были далеко за пределами Лондона: следуя изначальному плану, они покинули столицу до судьбоносного дня и отправились искать поддержки в те области страны, где католицизм был еще распространен.

Сам Кейтсби узнал о провале заговора уже в дороге, но решил придерживаться плана: он хотел убедить лояльных католикам дворян, что король мертв, и привлечь их на свою сторону. Вот только дворяне отказались — Кейтсби вновь просчитался: некоторые не хотели идти против короны, некоторые просто не верили в смерть короля. Он ездил по северным областям, но никак не находил поддержки. Да и захватить принцессу Елизавету было уже невозможно — ее вывезли из замка, где она росла, как только был раскрыт заговор.

Отчаявшись, Кейтсби отправился в дом своей матери, где его ждал глава иезуитов Генри Гарнет, знавший о заговоре, но вопреки предположениям не поддерживающий и не благословивший его. Кейтсби пытался уговорить Гарнета поднять восстание, но было уже слишком поздно.

Все это время в Лондоне продолжали допрашивать Гая Фокса — а он все никак не хотел выдавать сторонников и детали плана. Тогда Яков I решился: пойманного преступника доставили в знаменитый Лондонский Тауэр, где подвергли пыткам, самой страшной из которых стала дыба. Фокс терпел, сколько мог, но выдержать пытки так и не сумел. Он рассказал все.

За остальными заговорщиками пришли 8 ноября 1605 года. Кейтсби и Перси были убиты, остальные — задержаны, брошены в Тауэр и приговорены к смерти через повешение, выпускание кишок и четвертование. Так и закончилась история порохового заговора.

Ночь Гая Фокса

Как вы уже поняли, Гай Фокс пусть и не лидер порохового заговора, но самый известный его участник — именно поэтому ежегодный праздник, отмечаемый в Великобритании 5 ноября, носит его имя.

После раскрытия заговора британские власти утвердили новый государственный праздник — «радостный день благодарения за спасение». Он отмечался ежегодно, пока не потерял официальный статус в 1859 году, однако даже после этого традиция продолжает жить. Праздник провала порохового заговора особенно полюбился детям: раньше они часто набивали газетами старую одежду, превращая ее в самодельную «куклу» Фокса, и бегали по улицам, выпрашивая монетки «для Гая» — однако сегодня эта традиция уже уходит в прошлое.

Сейчас в ночь с 4 на 5 ноября жители Великобритании запускают в небо бесконечные фейерверки и разводят огромные костры, чтобы сжечь в них чучело Гая Фокса. Многие устраивают семейные праздники в саду у дома, но всегда — с неизменными фейерверками и бенгальскими огнями. Проводятся праздничные парады, а на улицах всегда полно людей, наслаждающихся вкусной едой и праздничной атмосферой — и никого не смущает, что официального выходного на «Ночь Гая Фокса» не предусмотрено.

Маска Гая Фокса

Впервые маска в ее современном виде появилась в комиксе «V — значит вендетта», действие которого происходит в альтернативной нацистской Великобритании, где свободы слова не существует. После выхода на экраны в 2005 году боевика «V — значит вендетта» маску Гая Фокса полюбили участники протестных движений, и она стала символом оппозиционной жизнью.

Эта маска также стала ключевым символом хакерской группировки Анонимус и олицетворяет анонимность пользователя в сети.