«Ненависть — это тюрьма»: 5 мудрых советов женщины, прошедшей Холокост и дожившей до 95 лет

29 сентября исполняется 95 лет Эдит Эгер. Она когда-то мечтала стать балериной, а стала психотерапевтом и всю жизнь помогала и продолжает помогать людям, пережившим травму. Ее книги — это источник поддержки, которая сейчас так нужна многим из нас. В честь дня рождения Эдит вспомнили несколько отрывков из ее книг и интервью, которые помогают найти опору в себе.

1. Невозможно вылечить то, чего не чувствуешь

После освобождения из Аушвица мне было очень плохо: я знала, что родителей больше нет, что мой возлюбленный Эрик убит в Кёльне… Это не было посттравматическим расстройством или клинической депрессией. Это было горе — нормальная человеческая реакция на потерю. Ты горюешь, переживаешь боль и исцеляешься. Потому что невозможно вылечить то, чего не чувствуешь.

2. Злиться — нормально

Злиться нормально, но не позволяйте злости перерасти в обиду.

2. Мы в состоянии выбирать, как реагировать на прошлое

Происшедшего уже не изменить, и забыть его невозможно. Но мы в состоянии выбирать, как реагировать на прошлое. Можем чувствовать себя несчастными и можем быть полны надежд, можем чувствовать себя подавленными и можем быть счастливыми. У нас всегда есть такой выбор. Я здесь и сейчас, это настоящее — я приучила себя повторять это снова и снова.

3. Нельзя заставить думать то, что ты думать не хочешь

Мне в концлагере говорили, что я недочеловек, что я раковая опухоль на теле человечества, — говорит Эдит в интервью издательству МИФ, которое и выпустило ее книги в России. — И вот я все еще здесь, потому что я отказывалась к этому прислушиваться. Меня нельзя заставить думать то, что я думать не хочу. Меня нельзя заставить испытывать те или иные чувства, которые я не хочу в себя пускать. В этом ключ к восстановлению контроля над собственной жизнью, к возможности переписать тот сценарий, который тебе кто-то хочет выдать.

4. Я отказываюсь от ненависти

5. Все эмоции и силы ты будешь черпать изнутри

Так сказал мне мой балетмейстер. Я не понимала, что это значит, — не понимала до Аушвица.

Магда не сводит глаз с трубы на крыше здания, куда вошла наша мама. «Душа бессмертна», — говорит она. У сестры находятся слова утешения. Но у меня шок. Я в оцепенении. Я не могу думать обо всем непостижимом, что происходит, что уже произошло. Не могу представить, как мою маму поглощает огонь. Не до конца осознаю, что ее нет.

Я не задаюсь вопросом «за что?». Я даже не могу предаться горю. Не сейчас. Мне придется быть предельно внимательной, чтобы выжить в следующую минуту, прожить еще один вздох. Я выживу, если моя сестра со мной. Я выживу, привязавшись к ней, будто ее тень.