Приют муз на большой дороге

Звонница в Вяземах выполнена в так называемом псковском стиле, но при этом двухъярусная, что встречается крайне редко. В середине XIX века она обветшала настолько, что ее собирались разобрать, но уникальное строение было спасено по личному распоряжению светлейшего князя Бориса Голицына

По усадьбе Большие Вяземы можно изучать четыре века русской истории и литературы: здесь жили и гостили царедворцы и полководцы, императоры и гении

Русские усадьбы часто называли тихими уголками, приютами мечтаний. Но к Большим Вяземам подобные поэтические наименования не подходят никоим образом. Здесь происходили важнейшие события российской истории, и невозможно перечислить всех знаменитостей, которые в разное время и при разных обстоятельствах навещали эти места. Создается впечатление, что великие люди не просто посещали Вяземы, а прямо-таки толпились тут, и Кутузов едва успевал уступить место Наполеону, а Пушкин — Гоголю. Есть две причины, по которым имение может похвастаться таким бурным прошлым. Первая — владельцами усадьбы всегда были персоны знаменитые и знатные: боярин Борис Годунов (усердно обустраивавший здесь свое имение, вскоре превратившееся в загородную царскую резиденцию), князья из рода Голицыных. Вторая — усадьба расположена непосредственно на главном тракте, связывающем Москву с Европой, на Старой Смоленской дороге, ныне носящей имя Можайского шоссе, или трассы А100.

В конце XIX столетия имение перерезали железной дорогой и построили станцию Голицыно, превратившуюся в один из главных железнодорожных узлов Подмосковья. Последний хозяин усадьбы, князь Дмитрий Голицын, решил стать сам себе и Лопахиным, и Раневской: большой русский барин, начальник императорской охоты, в 1908 году он добрую половину своих владений разделил на участки и стал продавать дачникам. Теперь же вокруг музея-заповедника теснятся пятиэтажки, гаражи, старые дачные постройки, кафе и магазины. С одной стороны, это и неплохо: благодаря расположению на бойком месте «народная тропа» в музей не зарастает. С другой — в таком окружении прелестная усадьба напоминает то ли остров, то ли осажденную крепость.

1. Времена, когда в Вяземах гостили императоры и гении, ушли, но и сегодня усадьба старается жить светской жизнью. По выходным дням в усадьбе проходят концерты старинной музыки, литературно-музыкальные вечера и даже балы.
2. На этой гравюре из фондов Государственного исторического музея изображена панорама усадьбы со стороны Старой Смоленской дороги. На переднем плане — плотина, построенная еще при Борисе Годунове

В фондах музея-заповедника сейчас более 11 000 единиц хранения, среди которых много подлинных предметов пушкинской эпохи

При входе обнаруживаешь плакат с горестной статистикой: «В 2011 году «гостями» музея было сломано и уничтожено 215 деревьев, похищено, выкопано и уничтожено 80 корней цветов, оставлено «на память» о своем пребывании три тонны мусора. Нам сложно понять логику этих «людей». Уважайте труд сотрудников!» Дальше посетителей встречает предупреждение: «В связи с тем, что в последнее время участились случаи вандализма, администрация вынуждена изменить режим работы парка». Другой плакат не велит пасти здесь овец. За этим следует призыв «не выкапывать плодородную землю». Когда переходишь к еще одному объявлению, строго запрещающему «устанавливать палатки, разбивать бивуаки», поражаешься разнообразию способов, с помощью которых граждане отдыхающие отравляют жизнь работникам музея.

Царский подарок

В конце XVII столетия деревня Вяземы была пожалована Борису Годунову — он построил здесь великолепный храм, звонницу и деревянный дворец, который до наших дней не сохранился. После воцарения Годунова усадьба использовалась как монаршая резиденция. Затем почти столетие, находясь во владении казны, она пребывала в запустении. В 1694 году Петр I подарил Большие Вяземы своему воспитателю князю Борису Алексеевичу Голицыну в благодарность за помощь при свержении царевны Софьи . Правнук Бориса Алексеевича, отставной бригадир Николай Михайлович Голицын, занялся строительством нового усадебного дома. В 1803 году усадьбу унаследовал Борис Владимирович Голицын, литератор и переводчик, один из основателей литературного кружка «Беседа любителей русского слова». При этом, как многие представители знатных родов, Голицын своим родным языком мог бы числить скорее французский. Познания в русском он даже углублял специально — незадолго до войны 1812 года, что и нашло отражение в романе «Война и мир»: во время обеда у Ростовых гости обсуждают, что «князь Голицын русского учителя взял, по-русски учится». В сражении при Бородино Борис Голицын был тяжело ранен и вскоре скончался. Имение унаследовал его брат Дмитрий, ставший впоследствии московским генерал-губернатором. Все представители рода Голицыных дорожили подарком царя, и Большие Вяземы находились в их владении вплоть до 1917 года. Последний владелец усадьбы, Дмитрий Борисович Голицын, после революции эмигрировал и в 1920 году умер в Турции.

А бивуаки здесь все-таки разбивали. Причем не однажды. Первый раз это случилось, когда некий русский царь прибыл в Вяземы вместе с иноземными друзьями и советчиками, а также со знатнейшими боярами. Он велел построить крепость из снега, одного из бояр назначил воеводой, а сам вместе со своими немцами пошел на приступ, крепость успешно взял, после чего радостно объявил: «Дай Боже взять со временем таким же образом и Азов!» Этот монарх был не Петр I, как можно подумать, а Лжедмитрий I, который был полон энтузиазма и вынашивал далеко идущие планы. Вся затея со взятием ледового городка крайне раздражила побитых камнями и кусками льда бояр, царствование Григория Отрепьева закончилось печально, но перед этим именно в Больших Вяземах он успел встретить приехавшую из Польши Марину Мнишек и устроить в ее честь великолепные празднества. Поляки из свиты будущей царицы вели себя безобразно, за что историки благодарны им до сих пор. На стенах годуновского храма они оставили памятники в своем роде уникальные: граффити, запечатлевшие на века имена этих Вогульских, Муклевских и даже некоего Потемкина, которого с некоторой долей вероятности можно числить среди предков екатерининского фаворита (до середины XVII века Потемкины были литовскими подданными).

Петр I тоже бывал в Вяземах, навещая своего воспитателя Бориса Голицына, которому он эту усадьбу и подарил. Столетие спустя здесь гостил Павел I с цветом российской аристократии (причем, словно этого мало, в числе присутствующих был еще и доктор Иоганн Блок, предок великого поэта). В 1812 году Вяземы посещали гости гораздо более многочисленные и шумные. С 29 по 31 августа 1812 года здесь обосновался штаб русской армии. Вскоре в усадьбу вступил уже Наполеон, который ночевал точно в том же зале и точно на том же диване, где за два дня до этого — Кутузов.

Интересно, что представители обеих враждующих армий были едины, описывая пребывание в Голицыно как некую неожиданную и прекрасную передышку. Адъютант Барклая де Толли вспоминал: «Мы провели сутки в прекрасном имении князя Бориса Голицына, и у меня было достаточно досуга для того, чтобы принять ванну. Никогда не чувствовал так хорошо ценности малейшего удобства, как в подобных обстоятельствах». Секретарь Наполеона записал в своем дневнике: «Если бы кто видел другие вещи, кроме эполет и сабель, он мог бы подумать, что он в парижском салоне».

Владелец усадьбы Борис Голицын погиб в Бородинском сражении, после него остались две внебрачные дочери, на одной из которых женился профессор Степан Шевырев. Он проводил в поместье много времени, приводя в порядок богатейшую голицынскую библиотеку и принимая в качестве гостя своего друга Николая Гоголя. Наведался сюда и Лев Толстой, который, правда, посетил не саму усадьбу, а дом одного из местных крестьян. Даже Пржевальский в имение заезжал.

В коллекции музея есть много предметов, относящихся к эпохе модерна, когда владельцем имения был заведовавший императорской охотой светлейший князь Дмитрий Голицын, или Димка, как звали его в окружении Николая II

И все же, несмотря на этот сонм полководцев, царедворцев, авантюристов, императоров и путешественников, пронесшийся через усадьбу, своим нынешним относительно благополучным состоянием она обязана не им, а не успевшему в ту пору еще ничего совершить мальчику, который и жил-то не здесь, а в соседнем имении Захарово. Захаровская усадьба была гораздо более скромной, чем великолепное имение Голицыных. Даже церкви там не построили, и на праздничные службы семейство Пушкиных приезжало в вяземский храм Преображения. В церковном дворе можно увидеть могилу Николая Пушкина, брата поэта, умершего здесь в шестилетнем возрасте.

В конце 80-х годов XX века обе усадьбы были объединены в один Государственный историко-литературный музей-заповедник А.С. Пушкина. Храм снова стал действующим, дворец отреставрировали. Отныне здесь ходят группы туристов.

Экскурсовод, указывая на дворцовый фасад, задает вопрос: «Здесь изображен герб Голицыных. Вы видите стоящих на задних лапах двух геральдических медведей. Как вы думаете, почему они здесь изображены?» «Потому что Голицыны вступили в «Единую Россию», — мрачно отвечает один из экскурсантов. (На самом деле в правой нижней части голицынского герба помещается новгородский герб в память о княжении там одного из родоначальников.) Экскурсовод рассказывает про историю барского сада, пытаясь перекричать грохочущие грузовики, которые рядом несутся по трассе. Предлагает полюбоваться панорамой прудов — в комплект помимо водной глади и вековых лип входит рекламный щит известной сети супермаркетов, красующийся непосредственно за оградой.

Ничего не поделаешь, судьба этой усадьбы — всегда оставаться на перекрестке. Причем не только в символическом, но и в буквальном смысле.