Ваш браузер устарел, поэтому сайт может отображаться некорректно. Обновите ваш браузер для повышения уровня безопасности, скорости и комфорта использования этого сайта.
Обновить браузер

Сохондо

20 июля 2007Обсудить
Сохондо

Вот он, Сохондо, — весь перед нами со своими каменными россыпями и снежниками, горными цирками и ущельями... Вертолет проходит над самой вершиной гольца, где стоит, содрогаясь под порывами никогда не затихающих ветров, триангуляционная пирамида. Высадиться здесь нельзя — сплошные груды камней, ветер. Наконец приземляемся на огромной наледи в долине реки Букукун.

Летчик махнул нам рукой, и вертолет быстро скрылся из виду. Он будет на аэродроме в Кыре через полчаса, пожалуй, раньше, чем мы перетаскаем рюкзаки и вскипятим первый таежный чаек. Путь сюда с вьючными лошадьми занял бы несколько дней.

За короткие две недели вместе с охотоведом Валентином Шестопаловым мы должны обследовать один из районов Забайкалья, где намечается создание нового заповедника. Это будет лишь «разведка боем», главные силы нашей экспедиции — зоологи и геоботаники — только собираются в дорогу...

Утро холодное, тихое. Негромко поет соловей-красношейка: наверное, только что вернулся в родную тайгу. Где-то барабанят дятлы, прямо к огню подлетела рыжеватая кукша. Здесь, в подгольцовых лесах, весна совсем незаметна, даже хвоя у лиственниц еще не пробилась.

Оставляем вещи у ночуйки и налегке выходим в первый маршрут, чтобы осмотреть Букукунское высокогорное озеро и истоки реки Букукун. Да, ходить здешней тайгой не то, что летать над нею! Ноги уходят глубоко в мох, застревают в зарослях низкорослых ерников, то и дело спотыкаешься на каменистых россыпях. Над нами неторопливо и грозно разворачиваются скалистые бастионы сохондинских гольцов. Это не отдельная гора и не горная цепь, а мощный гольцовый массив с обширной плоской вершиной, уступами спадающей к речным долинам.

Все шире и просторнее открывается перед нами окрестная тайга. Слева виден заснеженный пик горы Балбошной, а между нею и Сохондо расстилается межгорная впадина, на которой поблескивают нерастаявшим льдом десятки небольших озер. Здесь, именно в этой горной котловине, пролегает водораздел двух величайших речных систем Северной Азии. Верховья реки Буречи, которая течет в Чикой, сходятся с левыми притоками Ингоды. Талая или дождевая вода может отсюда устремиться по Бурече, Чикою и Селенге в Байкал, а может попасть в Ингоду или Онон и затем вместе с Амуром достичь Тихого океана. Голец Сохондо — один из главных истоков Амура.

Сохондо

...С трудом пробираемся среди обгорелых, обугленных кедров. На крутых склонах они уже не стоят, не топорщат сухие скрученные ветви, деревья рухнули, обнажив фантастически извитые корни. Какую долгую и злую память оставили люди, по вине которых сгорели эти кедровники! Пожар прошел здесь лет пятнадцать-двадцать назад. Видно, что тайга была добрая, стояли сплошные кедровники, стволы мертвых кедров толсты и еще крепки. Вместе с лесом кое-где выгорела и почва, обнажились каменистые россыпи; но там, где остались мхи, поднялись молодые кедровые деревца, вселяя надежду, что спустя должный срок тайга может восстановиться.

Озеро открывается сразу, оно вытянуто в длину и нешироко. Хотя май уже на исходе, лед лежит нетронутым, лишь кое-где у берегов выступила вода. На берегах, среди скал, ярко-синие цветы альпийских горечавок. В одной из бухточек, окаймленной крупными глыбами камней, замечаем большую стайку ленков; они то гоняются друг за дружкой, то застывают на месте, едва шевеля плавниками. Эти рыбы — одна из загадок озера. Ведь исток реки ныне отделен от озера валунной россыпью. Вода струится под камнями, и лишь полкилометра спустя появляется подобие ручья. Можно слышать, как бурлит Букукун под камнями, не показываясь на поверхность. Быть может, раньше река вытекала прямо из озера, но была засыпана лавиной? Или ленки проникают в озеро при подъеме воды? Почему их нет в других сохондинских озерах?

Путь на Сохондо труден. Подъем, еще подъем, заросли кустарника, ягельника. На террасах, куда стекает талая вода, образовались небольшие озерца, окаймленные сухой прошлогодней травой. Сюда приходят летом, спасаясь от гнуса, изюбры и лоси. Пара белых куропаток пролетает мимо, и самец приветствует нас криком-хохотом. Неожиданно появляется большая стая гусей, птицы летят над самой землей и, держа направление строго на север, скрываются за перевалом.

Открывается обширное ровное пространство, сплошь усеянное каменными глыбами. Каждый шаг делаешь с осторожностью, чтобы нога не попала в расщелины между глыбами. Неужели это еще не вершина?

Сохондо — древний вулкан, испытавший в четвертичном периоде мощное оледенение. Гигантский ледник толщиною в несколько сотен метров, сползая с гольца, выровнял его вершину, образовал террасы и уступы. Кары и горные цирки, откуда берут начало здешние реки, — тоже следы работы ледника. Сохондо, расположенный на водоразделе двух океанов, издавна привлекал внимание ученых. В районе Сохондо проходили экспедиции Гмелина и Крашенинникова, Миддендорфа и Радде. Подробное описание гольца оставил академик Паллас в своем знаменитом «Путешествии по разным провинциям Российского государства».

Сохондо

«Суеверные тунгусы почитают сию гору за резиденцию некоего гневного божества, которое, по их мнению, каждый день испускает из себя тучи, облака и бурные ветры, дабы никто не мог к нему подступиться», — вспоминаю я строки Палласа. Надо сказать, что поверье возникло не случайно: на таких гольцах (высота Сохондо — 2500 метров) часто дуют сильные ветры, обычны облака и туманы. Но сегодня духи Сохондо на редкость к нам благосклонны. Хотя холодный ветер пронизывает насквозь, нет ни дождя, ни снега, ни тумана, можно фотографировать, а это уже удача...

Путь преграждает большой снежник. Пытаемся идти напрямик, но снег рыхлый, дни его сочтены. Сейчас на Сохондо нет постоянных снежников и ледников, а двести лет назад, во время путешествия Палласа, были. Говорит ли это об изменении снежности в Забайкалье?

Наконец-то мы достигли вершинного плато. Каменистые россыпи, участки горной тундры. Мы заметили здесь лишь двух обитателей гор — альпийских пищуху и завирушку. Альпийская завирушка — редкая птичка, но здесь она гнездится. Несмотря на сильный ветер, нам удалось добыть один экземпляр для коллекции.

Вершинное плато кажется бесконечным. Едва-едва различаю в бинокль очертания вышки, а спустя еще час мы уже минуем ее и выходим к обрыву ингодинского кара, где стоит каменная пирамида. Кажется, ее установили студенты Читинского пединститута. Отсюда видны и вся вершина гольца, и окружающая его местность.

Возвращаемся в лагерь уже в темноте, долго чаюем у костра из сухих лиственниц и ведем нескончаемые разговоры о будущем заповедников.

Собственно, что такое заповедник? Определенная территория, где навеки прекращена всякая хозяйственная деятельность и где ведется лишь научная и культурно-просветительная работа. Заповедники, эти своеобразные «лаборатории в природе», — локальная, но наиболее эффективная форма ее охраны. Это отметила в 1970 году специальная Межправительственная конференция экспертов по проблемам охраны ресурсов биосферы. Создание заповедников — свидетельство и следствие озабоченности людей быстрым и, как правило, нежелательным изменением внешней среды. По сути дела, система заповедников — это гигантский эксперимент планетарного масштаба.

Как известно, декреты о создании первых советских заповедников были подписаны лично Владимиром Ильичем Лениным в самое трудное для нашего государства время.

В середине 50-х годов специальная комиссия Академии наук СССР предложила проект перспективного плана развития заповедной сети СССР. Однако этот план не был воплощен своевременно и, естественно, сегодня весьма отстал от жизни. Многие территории предполагаемых заповедников сильно изменились благодаря быстрому росту промышленности; другие, не внесенные в план, требуют сегодня незамедлительной охраны.

Кроме того, необходимо решать и проблему рационального размещения заповедников в различных природных зонах страны. Даже непосвященному человеку при взгляде на карту размещения наших заповедников становится ясно, что не все здесь благополучно. На Кавказе, например, точкам, обозначающим заповедники, очень тесно, а в арктической зоне их нет почти совсем.

Сохондо

На вопрос: «Где быть заповеднику?» — ответ должны давать люди, обладающие широким кругозором и особым, так сказать, «биогеографическим мышлением». Обязательно нужно учитывать при этом и интересы хозяйственного развития смежных территорий. Так что здесь найдется работа и для биологов, и для экономистов, и для картографов, а проще говоря — вопрос о создании нового заповедника требует специальных проектных изысканий. Такими работами сравнительно недавно начали заниматься специалисты Центральной проектно-изыскательской экспедиции и научно-исследовательской лаборатории Главохоты РСФСР.

Ныне у нас более ста заповедников, и число их продолжает расти. За последние годы были разработаны проекты организации новых заповедников на Таймыре, в северном Зауралье, на нижнем Амуре и в Тодже. А теперь пришла пора Забайкалья.

Правда, труден путь от проекта к практике. Иные проекты уже много лет остаются лишь таковыми. А время не ждет, время, увы, работает против заповедников...

Всю ночь крутил ветер дым костра, шумел в кронах кедров. Боясь перемены погоды, мы с Валей Шестопаловым быстро собрались в новый поход к верховьям Ингоды. Идти решили напрямик через чикой-ингодинский водораздел, который удалось, рассмотреть при подъеме на Сохондо.

Сплошной чередой тянутся озера. Иные затаились в уцелевших от пожара островках леса, другие разливаются среди каменистых россыпей. С громким печальным криком кружит над гарью журавль... Мы долго осматриваем местность и сознаемся друг другу, что думаем об одном и том же. Может быть, были правы те, кто возражал против сохондинского варианта? Стоит ли охранять эти угрюмые скалы, каменные россыпи, мрачные гари? Не лучше ли выбрать место для заповедника поближе к селениям, где природой смогут любоваться люди?

Вокруг нас на десятки километров нет ни жилья, ни человеческой души: охотники, промышлявшие зимой соболя, давно дома, а летние бродяги-геологи еще не начали новый сезон. Но кто же в ответе за эту тайгу, за ее заботы и беды? При всем своем величии тайга беззащитна; каждой весной просторы Забайкалья покрываются дымной мглою, и каждую осень привольно чувствуют себя здесь браконьеры...

Узкая, давно не хоженная тропка спускается в широкую долину Ингоды. Редкостойные парковые лиственничники, сплошные сомкнутые ерники. Выше по склонам виднеются темные полосы кедровников. Прошли всего несколько километров, а вся местность резко изменилась — уже нет мертвых гарей, вокруг благодатные «зверовые» места. На тропе буквально на каждом шагу следы лосей и изюбров, ветви ивняков и березок сплошь «подстрижены» зверями. Это настоящее пастбище. Много птиц, не только таежных, но и тех, что живут на открытых пространствах: чеканы, овсянки-дубровники, желтоголовые трясогузки.

Заходящее солнце освещает крутые лесистые склоны. На душе становится легче, былые сомнения оставляют нас: верховья Ингоды, конечно, — украшение будущего заповедника.

Опять резко меняется погода. Навстречу нам, вверх по Ингоде, ползут тяжелые облака. Надо бы добраться до зимовья... Однако в устье ручья, где оно должно быть, мы находим лишь полусгнивший сруб с обвалившейся крышей. Настроение сразу падает, дело к ночи, мы идем уже двенадцать часов подряд. Пришлось-таки ночевать под открытым небом...

Все проходит — миновала и эта ночь. Ветреная и снежная. Под утро поднялась настоящая метель. Тайга приняла осенний, даже зимний, облик, скрылась под снегом свежая зелень, появились на тропе следы зайцев и белок, птицы попрятались. А было это 1 июня, и Валентин, подставляя ладони падающим снежинкам, восклицал: «Здравствуй, лето!» Я же опять цитировал Палласа: «Тут каждый день дожжик, и воздух в беспрестанном движении, и большая часть времени проходит вкруг горы в штурмах и волнениях. Среди лета тут повсюду снеги и иньи, если же еще северный ветер подует, то весьма часто на зеленые леса новый снег нападает или замерший туман поле гололедицей покрывает...»

Обследовав леса по верховьям Ингоды, мы, невзирая на сыпавшиеся с неба то снег, то град, то дождь, все же решили завернуть на озеро Нарья, известное среди охотников. Шли туда напрямик, по компасу, миновали несколько небольших распадков и местных водоразделов. Озеро Нарья, окружностью примерно в пять километров, тоже возникло в результате работы ледника. По форме озеро напоминает колбу с вытянутым «горлышком» — заливом, откуда вытекает река Джермолтай. Валуны обрамляют берега, вода чистая, хотя и темная. На озеро ведут лосиные тропы, возле которых охотники устраивают засидки и лабазы. Но нынешней весной здесь никто не бывал, и дичь была непуганой. В заливах то и дело встречались кряквы, чирки и чернеди, пара журавлей с курлыканьем летала возле своего гнезда, мы видели небольшую стаю лысух и даже редкого черного аиста.

Рассвет на озере прекрасен. Тихо застыла неподвижная вода; словно лодочки, плыли мимо нас две чернозобые гагары. А вдалеке уже проступили сквозь облачную дымку суровые контуры сохондинского гольца. Мы долго смотрели на него, вновь и вновь обдумывая увиденное за эти несколько дней. Ведь от нашего мнения, наших выводов зависит в какой-то мере судьба этих мест...

Существовало немало вариантов создания нового заповедника в Забайкалье. Еще в 1926 году Дальневосточный крайисполком наметил заповедование степных озер Барун-Торей и Зун-Торей для охраны птичьих гнездований. Профессор В. Н. Скалой предлагал организовать Витимский заповедник в районе далеких северных озер. Орон и Нечатка. Комиссия Академии наук СССР в 1956 году включила в план заповедной сети СССР Красночикойский заповедник. Он намечался в бассейне Чикоя по речке Буркал на площади более 200 тысяч гектаров для охраны знаменитых чикойских кедровников. Писали ученые и о необходимости особой охраны мест массового пролета птиц в Приаргунье, о заповеднике в даурских степях и на Арахлейских озерах. Сохондинский вариант был предложен известным читинским краеведом Е. И. Павловым на конференции по охране природы в 1967 году.

Конечно, невозможно осуществить сразу все эти , предложения, но начинать надо...

В Чите при областной плановой комиссии было собрано большое совещание, где присутствовали и ученые и хозяйственники. Подробно рассмотрев все варианты, совещание остановилось на районе гольца Сохондо, а в качестве его филиалов были намечены Цасучейский бор и Торейские озера в Ононском райойе. Сам я выступал заодно со сторонниками заповедника на Чикое, но против нас объединились лесники (Чикой — база Селенгинского целлюлозно-картонного комбината), геологи (этот район считается перспективным) и даже... охотоведы (в кедровниках Чикоя ведутся заготовки орехов и пушнины). Ну что же, не приходится спорить с хозяевами, решение совещания для нас — закон!

Прежде чем браться за Сохондо, побывали мы в Ононском районе. Один из участков Цасучейского бора называется по-бурятски «Царикнарасун» — «Сосновое войско». Приземистые, коренастые сосны с густой темной кроной, начинающейся от самой земли, действительно напоминают широко раскинувшееся по степи конное войско. Этот бор, подлинное чудо природы, охраняет Приононье от суховеев и засух, бережет влагу, очищает воздух. Под защиту густого леса по весне приходят косули — они собираются сюда со всей округи, идут даже из Монголии, потому что здесь нет хищников и много корма. Мы были там, когда подошло время отела; но люди встречали маток не подкормкой, не водопоями, а выстрелами. Браконьеры караулят коз у водопоев, ослепляют светом фар («лучат»), гоняют на машинах...

К югу от Цасучейского бора тянется открытая солончаковая степь. Озеро Барун-Торей издали походит на море — конца-края не видно, вода голубовато-белая, полоса прибоя у берегов. Удивительна жизнь Торейских озер: они возникают периодически. Последнее их наполнение началось в 1958 году.

Сначала вода была горько-соленая, потом постепенно стала преснеть; там даже живут завезенные караси. Акватория двух соединенных между собой озер — Зун и Барун — достигла площади почти в 90 тысяч гектаров, но недавно стала опять сокращаться. Пологие щебенистые берега озера усеяны чайками, цаплями, бакланами, утками, а к вечеру от озера в степь непрерывной чередой тянутся стаи пролетных гусей. На каменистых островках посредине озера образуются настоящие птичьи базары. Одна из главных достопримечательностей Торейских озер — колония реликтовых чаек. Ранее реликтовая чайка была известна лишь по единственному экземпляру, добытому экспедицией зоолога Свена Гедена где-то в Центральной Монголии. Затем этих чаек нашли на одном из озер Казахстана, и вот последняя находка — колония на Торейских озерах.

Читинские ученые не ошиблись, предложив создать здесь филиалы нового заповедника. Но вот мы обсуждаем эти предложения на совещании с местными работниками. Все они согласны, что места здесь достойны заповедной охраны, но как быть с хозяйственными проблемами? Как быть с Цасучейским лесосеменным лесхозом, заготовляющим в бору сотни центнеров сосновых семян, отличающихся повышенной всхожестью? Как быть с пастбищами вокруг Торейских озер и с рыбхозом, который разводит там карасей и сазанов? Где будут брать ононские колхозы те 15 тысяч кубометров древесины, которые ежегодно получают от бора в результате рубок ухода? Найти ответа не удалось, и в решении было записано о нецелесообразности организации ононских филиалов по экономическим условиям.

Если бы мы могли сделать точный, объективный расчет, если бы могли, отказавшись от всяких эмоций, оценить будущий заповедник! Вот, сказали бы мы тогда, что дает нынешнее использование данного природного участка, и вот, что даст этот природный ландшафт с его лесами и водами, превратившись в навеки сберегаемый капитал. Но как оценить его «отдачу» — научную, познавательную, эстетическую? Не существует иной оценки для природных ресурсов, кроме экономической; оценить кедровый лес можно лишь через стоимость плотных кубов древесины, и мы не можем сделать реальный расчет для будущего заповедника. Вот почему в спорах с нами хозяйственники всегда правы...

Как биолог я не могу не жалеть, что не будет в Приононье заповедника, но нет худа без добра — теперь все усилия мы сосредоточиваем на Сохондо.

Солнце, словно спохватившись, старается наверстать упущенное. «Здесь все через край — и холод и тепло», — вспоминает Валентин где-то слышанную формулу забайкальского климата.

Мы спускаемся руслом ручья Гулакан. Широкая в верховьях долина сжимается в среднем течении, превращаясь в узкое ущелье. Склоны почти отвесны, повсюду каменные россыпи и скалы, редкие деревья с трудом отвоевывают себе место. На тропе то и дело встречаются следы кабарги, нам удается даже увидеть этих миниатюрных оленьков. Немало здесь и соболей, их «визитные карточки» то и дело встречаются на поваленных деревьях. Ручей, сплошь обрамленный зарослями даурского рододендрона, с трудом пробивает дорогу среди валунов и скал.

Миновав ущелье, долина Гулакана вновь раздается, на склонах появляются травяные сосняки и участки горных степей. Темнохвойная тайга сменяется веселым лиственнично-березовым лесом, напоминающим светлый старый парк. Неужели вчера здесь тоже шел снег? На зеленеющих полянах цветут жарки и маки, листва берез свежа и ярка, лиственницы совсем распустили хвою. Бабочки, шмели, жучки вьются вокруг отцветающих рододендронов. (Кстати, энтомологи нашли на Сохондо бабочек, которые являются реликтами доледникового времени.) Здесь уже иной пояс растительности, другая флора и фауна. Кабарга бродит по тем же тропам, что и косуля, зимние поеди лося встречаются рядом со свежими следами кабанов, громко звучат птичьи песни, которых мы почти не слышали в тайге высокогорий. А от вершины Сохондо всего-то напрямую каких-нибудь километров двадцать.

У впадения Гулакана в Букукун (он стал уже настоящей горной речкой) стоит охотничья избушка с печкой из железной бочки. Нашлась даже старая лампа с остатками солярки, и при свете ее я пытаюсь подвести первые итоги наших маршрутов. Трудно уклониться от частностей, от забот бытия (вот прогорели дрова в печке, да и солярка кончается, коптит лампа), чтобы трезво взвесить все «за» и «против» сохондинского варианта. И все-таки попробую...

Итак, здесь мировой водораздел двух величайших океанов; эти угрюмые курумники и мрачная тайга представляют собой аккумуляторы чистой воды, которая год от году приобретает на Земле все более реальную ценность (к слову, на Ингоде, истоки которой мы здесь облазили, стоит город Чита). Здесь выражена вертикальная зональность, представлены самые различные природные ландшафты Забайкалья — от остепненных участков до горных лесов и альпийской гольцовой зоны, а это значит, что на сравнительно небольшой территории сконцентрированы разнообразные флора и фауна. Без сомнения, район Сохондо представляет интерес для науки, недаром сюда стремились многие исследователи Сибири, в то же время далеко не все здесь изучено. Да, будущий заповедник не только сбережет ценных животных, но и поможет им освоить соседние угодья. Кажется, этих доводов достаточно. И что очень важно — хозяйственникам не жаль отказаться от этих неблагодарных мест. Исчерпаны и закрыты сохондинские рудники, леса незавидны и недоступны для рубок, а соболей можно ловить и поближе.

...Вот и вся солярка в лампе, печку топить больше не надо, эту ночь отдохнем в тепле, а завтра — дальше, пора выбираться из тайги.

Ф. Штильмарк, сотрудник Центральной научно-исследовательской лаборатории Главохоты РСФСР

Кыра — Чита — Москва

От редакции:

Читателям, которые интересуются проблемой изучения и сохранения природных богатств тайги, советуем познакомиться с книгой Ф. Штильмарка «Таежные дали», выпущенной издательством «Мысль» в 1972 году.

Подписываясь на рассылку вы принимаете условия пользовательского соглашения