Продолжение. Начало в №№ 5—7.
Будь у него менее опасный способ решить проблему, он предпочел бы его; роль героя-мученика Язону вовсе не улыбалась.
Волоча ноги, Язон добрел до высоких деревьев. Что-то шевельнулось среди ветвей и тут же пропало. Он поглядел на ближайшее дерево. Окружающие толстый ствол растения не производили впечатления ядовитых, и Язон вошел в лес. Вроде бы ничего угрожающего кругом. Странно... Он прислонился к шершавому стволу, собираясь с силами.
Что-то мягкое накрыло его голову, руки и ноги точно сковало железом, и чем сильнее он отбивался, тем крепче становилась хватка. Кровь стучала в висках, легкие готовы были взорваться.
Наконец он прекратил сопротивление, и сразу хватка несколько ослабла. Поняв, что на него напал не зверь, Язон слегка воспрянул духом. Он ничего не знал о корчевщиках, но рассчитывал на то, что человеческое в них возьмет верх.
Он был крепко связан, кобуру с пистолетом у него забрали. Без оружия Язон почувствовал себя словно голый. Все те же могучие руки снова схватили его и бросили ничком на что-то мягкое и теплое. Это «что-то» явно было каким-то крупным животным, и Язона опять обуял ужас, ведь все пиррянские животные — смертельные враги человека.
Когда животное тронулось с места, унося его на себе, на смену страху пришло огромное облегчение. Выходит, корчевщики сумели наладить своего рода сотрудничество по меньшей мере с одним представителем местной фауны. Если он выяснит, как это оказалось возможно и сумеет сообщить секрет жителям города, все его труды и мытарства окупятся. Пожалуй, даже смерть Велфа будет оправдана, если удастся умерить, а то и вовсе прекратить многовековую войну...
Наконец тряска прекратилась, Язона стащили со спины животного и бросили на землю. Чувствительность вернулась к развязанным рукам, он поднял их и сдернул с головы мешок, сшитый из какого-то густого меха.
Отдышавшись немного, Язон огляделся вокруг. Он лежал на полу из неструганых досок; через дверной проем прямо в лицо ему светило заходящее солнце. Весь склон холма до самого леса занимало вспаханное поле.
Что-то заслонило свет, на пороге выросла высокая фигура. В первую секунду Язону почудилось, что это зверь, потом он увидел лицо человека с длинными волосами и густой бородой. Человек был одет в шкуры, даже чулки были меховые. Поглаживая рукой подвешенный к поясу топор, он пристально смотрел на пленника.
— Кто ты? Чего тебе надо? — вдруг спросил бородач.
Язон помешкал с ответом — как бы этот дикарь не оказался таким же вспыльчивым, как горожане.
— Меня зовут Язон. Я пришел с миром. Я хочу быть вашим другом...
— Ложь!.. — Бородач взялся за топор. — Врешь, жестянщик! Я видел, как ты прятался. Хотел меня убить. Но раньше я тебя убью.
— Погодите! — отчаянно воскликнул Язон. — Вы не поняли.
Топор качнулся вниз...
— Я инопланетник и...
Топор вонзился возле уха Язона с такой силой, что даже пол вздрогнул. Бородач передумал в последнюю секунду. Схватив
Язона за грудь, он подтянул его к себе, так что их лица соприкоснулись.
— Правда? Инопланетник?
Не дожидаясь ответа, он разжал пальцы, и Язон упал на доски. Дикарь перескочил через него и шагнул куда-то в глубину хижины.
— Надо доложить Ресу, — сказал он, возясь с чем-то у стены.
Загорелся свет. Язон ошарашен-но вытаращил глаза. Одетый в шкуры косматый дикарь включил связное устройство. Грубые грязные пальцы быстро набрали номер.
Вздор какой-то... В уме Язона вид волосатого варвара никак не вязался с электронной аппаратурой. Кого он вызывает? Если есть связное устройство, должно быть по меньшей мере еще одно. Кто такой Рес?
Закрыв глаза, чтобы не мешали пробивающиеся сквозь макушки деревьев лучи солнца, Язон попробовал анализировать факты. Их можно было разделить на две группы: то, что он видел сам, и то, что узнал от жителей города. Вторая категория явно нуждалась в проверке и сопоставлении с наблюдаемым. Может статься, что многие, если не все, «факты» этого рода окажутся ложными.
— Вставай, — вторгся в его мысли голос бородача. — Поехали.
Затекшие ноги не держали Язона. Бородач презрительно фыркнул, поднял его и прислонил к наружной стене. Потом он куда-то исчез. За спиной Язона послышалось фырканье. Он резко обернулся и окаменел; рука сжимала несуществующий пистолет, палец дергал курок, которого не было.
Перед ним стоял какой-то зверь, неприметно вышедший из леса. Длиной около двух метров, шесть толстых ног с когтистыми лапами, тусклая черно-желтая шерсть, только череп и лопатки выстланы налегающими друг на друга роговыми пластинами. Зверь был так близко, что Язон хорошо все разглядел.
Он приготовился умереть.
Раскрылась жабья пасть, обнажая два ряда пильчатых зубов.
— Ко мне, Фидо, — позвал вышедший из сарая бородач и щелкнул пальцами.
Шестиногая тварь пробежала мимо огорошенного Язона и потерлась головой о ногу пиррянина.
— Хороший, хороший песик, — приговаривал тот, почесывая лопатку зверя около последней пластины.
Язон увидел, что бородач вывел двух оседланных и взнузданных верховых животных. Садясь на своего «коня», Язон обратил внимание на его гладкие, лоснящиеся бока и длинные ноги. Хозяин крепко привязал ступни Язона к стременам. И они тронулись в путь, сопровождаемые лысой тварью.
— Хорошая собачка! — сказал Язон, и вдруг на него напал беспричинный смех.
Путь был нетрудный, но долгий; плавная трусца животного и усталость сделали свое, и Язон задремал, просыпаясь каждый раз, когда сильно клевал носом. В конце концов он приспособился спать, сидя прямо. Так прошло несколько часов. Вдруг Язон, в сотый раз открыв глаза, увидел впереди освещенный квадрат. Путешествие окончилось.
Когда его освободили от стремян, он, морщась от боли, с великим трудом слез на землю. Онемевшие ноги подкосились, и он едва не упал. Открылась дверь, Язон вошел в дом. Как только его глаза привыкли к свету, он разглядел кровать и лежащего на ней человека.
— Подойдите сюда и сядьте.
Голос был громкий, властный, привыкший повелевать, а тело, закрытое до пояса одеялом, принадлежало инвалиду. Болезненно-бледная кожа в красных узелках дряблыми складками облегала костяк. Вот уж поистине кожа да кости...
— Не очень красивое зрелище, — сказал человек на кровати, — но я уже привык. — Он продолжал совсем другим тоном: — Накса сообщил, что вы инопланетник. Это верно?
Язон кивнул. Живые мощи сразу взбодрились. Голова больного оторвалась от подушки, обрамленные красными веками глаза впились в Язона.
— Мое имя Рес, я... корчевщик. Вы мне поможете?
Язона озадачило волнение, с которым были произнесены эти, казалось бы, такие простые слова. Тем не менее он, не задумываясь, ответил:
— Конечно, я помогу вам чем смогу. Только бы это не было во вред другим. А что вы хотите?
Больной уже опустил голову обратно на подушку, но глаза его горели по-прежнему.
— Не беспокойтесь, я никому не желаю вреда, — заверил он. — Напротив. Как видите, у меня болезнь, против которой все наши средства бессильны. Мне осталось жить несколько дней. Но я видел... у горожан... какое-то приспособление... Они прикладывают его к ранам и укусам. У вас нет с собой такого аппарата?
— Вы, очевидно, говорите про аптечку. — Язон нажал кнопку на поясе, и аптечка оказалась у него в руке. — Вот. Это устройство определяет и излечивает большинство...
— Вы не могли бы испробовать его на мне? — нетерпеливо перебил его Рес.
— Извините, я должен был сразу сообразить…
Язон подошел к Ресу и прижал аппарат к воспаленному участку кожи на его груди. Вспыхнул контрольный огонек, вниз пошел тонкий штифт анализатора. Как только он возвратился на место, аппарат зажужжал, потом трижды щелкнул: три иглы поочередно вошли в тело. Наконец огонек погас.
— И все? — спросил Рес, глядя, как Язон пристегивает аптечку к поясу.
Язон кивнул и увидел влажные дорожки на щеках больного. Рес поймал его взгляд и сердито смахнул рукой слезы.
— Стоит заболеть, — проворчал он, — и твое тело, все твои органы чувств тебя предают. Я с детства не плакал, и сейчас мне не себя жаль, а тысячи людей, умерших только потому, что у нас нет этой маленькой штучки, с которой вы так запросто обращаетесь.
— Неужели у вас нет своих лекарств и врачей?
— Знахари и колдуны, — Рес сделал рукой выразительный жест, в который вложил все свое презрение к этим людям.
Разговор утомил Реса. Он вдруг умолк и закрыл глаза. Уколы уже начали действовать, и красные пятна на груди посветлели.
Язон осматривал комнату, надеясь найти какие-нибудь ключи к загадке этого народа.
Пол и стены — простые, грубые доски. Ни краски, ни резьбы, как и должно быть у дикарей. А впрочем, точно ли они грубые? Какая сочная фактура у этого дерева, кажется, что оно светится изнутри... Язон нагнулся и увидел, что доски натерли воском, чтобы выявить узор. Чьих рук это дело — дикарей или людей с тонким вкусом, которые стремились облагородить простейший материал? И выглядит куда красивее, чем комнаты горожан с их унылой краской и стальными заклепками. Недаром говорят, что простота венчает оба конца шкалы артистизма... Непосвященный абориген облекает простую идею в бесхитростную форму и творит красоту. А искушенный критик отвергает чрезмерную изощренность и красивость ради чистой подлинности незатейливого искусства. Какой конец шкалы сейчас перед ним?
Ему говорили, что эти люди дикари. Они носят одежду из шкур, и речь у них, во всяком случае у Наксы, грубая. Но как совместить это со связными устройствами? И с люминисцентным потолком, который заливает всю комнату мягким светом.
Рес открыл глаза и уставился на Язона так, будто видел его впервые.
— Кто вы? — спросил он. — И зачем вы пришли к нам?
Холодная угроза, прозвучавшая в его голосе, не удивила Язона. Городские пирряне ненавидели корчевщиков, и это чувство, несомненно, было обоюдным. Об этом ему сказал еще топор Наксы... Кстати, вот и Накса стоит, держа руку на том самом топоре. Язон прекрасно понимал, что, пока эти люди не услышали от него удовлетворительный ответ, жизнь его под угрозой.
Но и правды говорить нельзя. Стоит им заподозрить, что он шпионит в пользу горожан, и на этом все кончится. Как же выяснить, каким образом они ухитряются выживать в джунглях?
Решение пришло тут же, он повернулся к больному и ответил, стараясь говорить возможно спокойнее:
— Меня зовут Язон динАльт, я эколог, так что, сами понимаете, у меня были все основания выбрать эту планету. Я много слышал о ней и наконец решил сам с ней познакомиться. Поработал в городе, но понял, что этого мало. Люди там считают меня помешанным, но я все же добился того, что меня повезли в лес.
— Когда и как они должны вас забрать? — быстро спросил Рес.
— Мы об этом не договаривались. Они твердили, что меня сразу убьют, что я ни за что не вернусь. Никак не хотели отпускать одного, и мне пришлось убежать.
Судя по улыбке Реса, ответ Язона как будто удовлетворил его.
— Типично для этих жестянщиков. Они шагу не шагнут за свои стены без бронированной машины с амбар величиной. А что они вам рассказывали про нас?
Язон ответил не сразу, понимая, как важно сейчас не промахнуться.
— Что же, может быть, мне снесут голову этим топором, но лучше я скажу правду. Вам следует знать, что они о вас думают. Мне описывали вас как грязных, невежественных дикарей, говорили, что от вас смердит и что вы общаетесь с животными. Что они дают вам бусы и ножи в обмен на продовольствие...
Оба пиррянина громко расхохотались. Правда, Реса хватило ненадолго, но Накса буквально закатился смехом и справился с собой только после того, как плеснул на голову холодной воды из высушенной тыквы.
— Охотно верю, — сказал Рес. — Как раз в их духе глупость. Эти люди совсем не знают мира, в котором живут. Надеюсь, остальное, что вы говорили, тоже правда. Но все равно вы желанный гость. Я уже убедился, что вы инопланетник. Ни один из жестянщиков пальцем не пошевельнул бы, чтобы меня спасти. Вы первый инопланетник, с которым встречается мой народ, поэтому мы вам вдвойне рады. Мы готовы помочь вам всем, чем только можем. Моя рука — ваша рука.
Каждая клеточка его тела, придавленная двойным тяготением к твердому деревянному полу, ныла. Он с трудом сел и едва подавил стон.
— Добрый день, Язон, — приветствовал его с кровати Рес. — Не верь я так в лекарства, я бы сказал, что ваша машина исцелила меня за одну ночь волшебством.
Сразу было видно, что дело идет на поправку. Пятна на коже пропали, глаза освободились от горячечного блеска. Он сидел, опираясь на подушки, и смотрел, как под лучами солнца тает на поле ночной град.
— Там в шкафу вы найдете мясо, — продолжал Рес. — А для питья есть вода и виск, что больше нравится.
Виск оказался прозрачным напитком чрезвычайной крепости, от которого у Язона слегка зазвенело в ушах. А окорок нежнейшего копчения неизмеримо превосходил вкусом все, что он ел с тех пор, как покинул Дархан. Усталость прошла, ничто не угрожало его .жизни, и мысли Язона снова обратились к волнующей его проблеме. Информация — вот что ему надо. А для начала хотя бы отчасти развеять туман дезинформации.
— Рес, вы рассмеялись, когда я сказал, что в городе меня уверяли, будто дают вам безделушки за продовольствие. А что вы получаете от них на самом деле?
— Все до известных пределов. Разные фабричные изделия, в том числе электронику для наших связных устройств. Нержавеющие сплавы, которые мы сами не можем производить, атомно-электрические преобразователи, которые работают на любых радиоактивных элементах... В общем, что попросим, то и получаем, если только это изделие не числится в списке запрещенных товаров... Жестянщики остро нуждаются в продовольствии.
— А что входит в список?
— Оружие, конечно, и все, из чего можно изготовить мощное оружие. Они знают, что мы делаем порох, поэтому нам не дадут крупного литья или бесшовных труб, пригодных для изготовления стволов большого калибра. Еще они стремятся ограничить нас в знаниях, поэтому к нам доходят одни только технические инструкции без каких-либо теоретических основ. Наконец, это вы уже знаете, запретна медицина. Меня это особенно бесит, я ненавижу их все сильнее с каждым смертным случаем, который можно было бы предотвратить.
— Я знаю их соображения, — сказал Язон.
— Соображения?.. Я не вижу в этом никакого смысла.
— Борьба за существование, только и всего. Вам, очевидно, невдомек, что население города сокращается. Через несколько десятков лет там вообще никого не останется. А у вас численность населения, надо думать, стабильная, наверно, даже есть небольшой прирост, а то бы вам без механических средств защиты не уцелеть. Отсюда эта ненависть и зависть горожан. Если дать вам лекарства, вы сумеете выиграть битву, которую они уже проиграли. Думаю, они терпят вас как неизбежное зло, ради продовольствия, которым вы их снабжаете.
Иначе они поспешили бы отправить вас на тот свет.
— Похоже на правду, — пробурчал Рес и стукнул кулаком по кровати. — Именно такая извращенная логика и должна быть у этих жестянщиков. Они кормятся за наш счет, дают нам минимум взамен и отрезают нас от знаний. Но самое главное — они отрезают нас от звезд и от остального человечества.
Лицо его выражало такую ненависть, что Язон невольно попятился.
— Ну, а как вы, Язон? Тоже считаете нас дикарями? Но мы кое-что знаем о звездах. Вон в том сундуке, в железном, хранится около трех десятков книг — все, что у нас есть. По большей части художественная литература, но есть исторические труды и научно-популярные книжки. Из них мы черпаем наши представления о прошлом колонии на Пирре и об остальной вселенной. Мы видим, как в городе садятся корабли, и знаем, что есть другие миры, о которых мы можем только грезить. Что же удивительного в том, что мы ненавидим этих зверей, которые называют себя людьми? Они правильно делают, что не дают нам оружия, иначе мы перебили бы их всех до одного.
Суровый приговор, но справедливый. Язон не стал говорить сердитому хозяину дома, что городские пирряне считают свою линию единственно возможной и правильной.
— А с чего вообще начался этот разлад между вашими двумя группами? — спросил он.
— Не знаю, — ответил Рес. — Я об этом много думал, но у нас нет никаких документов той поры. Известно, что все мы происходим от колонистов, которые в какой-то момент разделились на две группы. Возможно, была война...
— Я допускаю, что не так уж важно, кто начал, — уступил Язон, хотя в душе этого не считал. — Но согласитесь, что горожане непрерывно воюют со всеми здешними организмами. А ваш народ, как я уже мог убедиться, сумел одомашнить, во всяком случае, два вида. Вам не известно, как именно удалось этого добиться?
— Спросите об этом Наксу, — ответил Рес, — он у нас лучший говорун.
— Говорун? У меня о нем прямо противоположное мнение. Он отнюдь не речист, а когда заговорит, то... простите, его не всегда поймешь.
— Он говорун не в том смысле, — объяснил Рес. — Говоруны занимаются животными. Обучают собак и доримов, а лучшие, вроде Наксы, стараются приручить и других животных. Одеты просто, но это по необходимости. Они говорят, что животные не любят никакой химии, металлов, крашеной кожи. Вот и носят чаще всего шкуры.
— Доримы? Это так называются верховые животные, на которых мы приехали сюда?
Рес кивнул.
— На них не только верхом ездят — они на многое годятся. Крупные самцы тянут плуги и другие механизмы, а молодые животные — это мясо. Хотите узнать побольше, расспросите Наксу, он сейчас на конюшне.
— Пожалуй, так и сделаю. — Язон встал. — Только я как-то неловко себя чувствую без пистолета...
— Возьмите его, милости прошу, он лежит в ящике около двери. Да только не стреляйте без разбора.
Накса стоял в глубине сарая и стачивал копыто дориму. Удивительная картина, полный контраст... С одной стороны, человек, одетый в шкуры, и диковинный зверь, с другой стороны — напильник из сплава бериллий-медь и электролюминесцентное освещение. При виде Язона дорим раздул ноздри и шарахнулся в сторону. Накса погладил животное по шее и ласково заговорил с ним; наконец дорим успокоился, только иногда по его шкуре пробегала дрожь.
Что-то шелохнулось в сознании Язона. Словно напряглась мышца, которой он давно не пользовался. Какое-то неуловимо знакомое чувство...
— Доброе утро, — поздоровался он.
Накса буркнул в ответ и продолжал работать напильником. Язон глядел на него и силился разобраться в своей собственной душе, осмыслить загадочное чувство, которое дразнило его и упорно не хотело поддаваться определению.
— Вам не трудно позвать собаку, Накса? Мне хочется посмотреть на нее поближе.
Не поднимая головы, Накса тихонько свистнул. Язон готов был поклясться, что этот свист не мог проникнуть через стену сарая. Тем не менее не прошло и минуты, как в конюшню тихо вошла пиррянская собака. Говорун поскреб ей загривок, бормоча что-то. а она пристально смотрела ему в глаза. Когда же Накса снова взялся за напильник, собака сразу заметалась по сараю, тревожно принюхиваясь, потом устремилась к двери. И тут Язон окликнул ее.
Точнее, он собирался ее окликнуть. В последнюю минуту Язон передумал и, подчиняясь внезапному побуждению, позвал собаку мысленно. Произнося про себя слова: «Иди сюда», — он сосредоточил всю свою энергию на том, чтобы передать команду собаке примерно так же, как делал это с игральными костями.
Собака остановилась и повернулась в его сторону.
Постояла, глядя на Наксу, потом подошла к Язону,
Вблизи это была кошмарная тварь. Голые защитные пластины, маленькие глазки с красным ободком и поблескивающие слюной клыки отнюдь не внушали доверия. И однако Язону не было страшно. Между человеком и зверем установился обоюдный контакт. Язон машинально протянул руку и почесал зверю спину.
— А я и не знал, что ты говорун, — сказал Накса; впервые в его голосе прозвучала дружеская нотка.
— И я не знал... до этой минуты, — ответил Язон.
Он заглянул в глаза зверю, еще раз почесал уродливую спину и подумал, что загадка вроде бы проясняется.
У говорунов хорошо развиты телепатические способности. Надо проникнуть в душу, понять ее, чтобы исключить ненависть и страх, потом можно наладить прямое общение. Видимо, говоруны первыми преодолели барьер ненависти на Пирре и научились ладить с пиррянскими тварями. Другие последовали их примеру — может быть, так и сложилась мало-помалу община корчевщиков.
Настроившись на нужный лад, Язон отчетливо воспринимал окружающие его мысленные флюиды. Телепатическое поле питалось биотоками не только дорима, с которым был занят Накса; не выходя из конюшни, Язон внутренним зрением видел других доримов, ходивших на лугу за сараем.
— Это все совсем ново для меня, — сказал он. — А вы никогда не задумывались, Накса, над этой своей способностью? Сами-то вы знаете, почему вас животные слушаются, а другим людям никак не удается ими управлять?
Накса явно не привык размышлять о таких предметах. Он расчесал пятерней свои густые волосы и насупился.
— Не знаю, я об этом не думал. Просто так получается. Ты только знай животных как следует и всегда угадаешь, как они себя поведут. И все тут.
Было очевидно, что Накса никогда не ломал себе голову над истоками своего умения управлять животными. И не только он. Похоже, эти люди воспринимают дар говорунов как нечто само собой разумеющееся.
В мозаике, которую он мысленно складывал, прибавилось еще несколько кусочков. В беседе с Керком Язон говорил, что все пиррянские организмы явно объединились в борьбе против человека, но он не знал почему. Он и сейчас не знает почему, зато, кажется, догадывается как...
— Сколько отсюда до города? — спросил Язон. — Долго ехать, если отправиться туда на дориме?
— Полдня туда, полдня обратно. А что? Хочешь уехать?
— Нет, в город я не хочу, пока не хочу. Но мне хотелось бы подобраться к нему поближе.
— Поглядим, что Рес скажет.
Рес сразу дал свое согласие, незадавая никаких вопросов. Они оседлали доримов и немедля отправились в путь, чтобы обернуться до темноты.
Не прошло и часа, как Язон почувствовал приближение города. С каждой минутой это ощущение становилось все сильнее. И Накса как-то беспокойно ежился в седле. Доримы проявляли растущую тревогу, их приходилось все время поглаживать и успокаивать.
— Хватит, — сказал наконец. Язон, и Накса с облегчением остановился.
Одну вещь Язон понял со всей очевидностью: пиррянские животные восприимчивы к телепатическому излучению; вероятно, это относится также и к растениям, и к низшим организмам. Не исключено, что и они общаются телепатически между собой. Причем здесь, в этом районе, напряженность телепатического поля превосходила все, с чем он когда-либо встречался. Хотя сам Язон лучше всего владел психокинезом, иначе говоря, усилием мысли приводил в движение неодушевленные предметы, он был восприимчив и к другим феноменам этого ряда. Сколько раз во время спортивных состязаний он улавливал мощный аккорд порыва, который одновременно овладевал душами массы зрителей. Вот и сейчас он испытывал что-то в этом роде.
С одной зловещей разницей... Толпа на стадионе ликовала, когда спортсмен добивался успеха, стонала, когда его постигала неудача. Там по ходу игры менялись и сила, и полярность телепатического поля. А здесь излучение было мощным и постоянным, и оно навевало тревогу. И не сразу подберешь для него определение... Тут и ненависть, и страх, а больше всего — страсть к разрушению. В двух словах — что-то вроде команды: «Убей Врага!».
Да нет, и это определение всего не исчерпывает... Его сознание будто омывала мощная река исступления и смерти.
— Поехали назад, — сказал Язон, почувствовав внезапное изнеможение от внутренней борьбы с этим потоком...
Когда они вернулись, Рес спал, и пришлось разговор с ним отложить на утро. Несмотря на усталость, Язон долго не мог уснуть, все думал о сделанных в этот день открытиях. Стоит ли делиться этим с Ресом? Вряд ли. Ведь тогда придется не только разъяснить всю важность выводов, к которым он пришел, но и говорить, что он собирается дальше делать. А от Реса не приходится ожидать, чтобы он приветствовал какие-либо шаги, способные хоть немного облегчить жизнь горожан. Нет, лучше уж не говорить, пока дело не будет сделано.
После завтрака Язон сказал Ресу, что решил вернуться в город.
— Значит, насмотрелись нашего варварского мира, и вас потянуло обратно к вашим друзьям? Уж не за тем ли, чтобы помочь им разделаться с нами?
Рес весело произнес эти слова, однако за ними угадывалась леденящая злоба.
— Надеюсь, вы не думаете так на самом деле, — ответил Язон. — Ведь дело-то обстоит как раз наоборот. Я мечтаю, чтобы эта междоусобная война прекратилась и ваш народ мог воспользоваться всеми благами науки и медицины, которых он был лишен. И я собираюсь сделать для этого все, что в моих силах.
— Все равно их не переделать, — мрачно произнес Рес. — Не тратьте зря времени. Обещайте только для вашего и для нашего блага одну вещь. Не говорите им, даже не намекайте, что вы разговаривали с корчевщиками!
— Почему?
— Почему?! Гром и молния. Вы взаправду такой простак?! Они же на все готовы, только бы не дать нам подняться на ноги, предпочтут, чтобы все мы подохли! Стоит им заподозрить, что вы с нами встречались, и они вас сразу прикончат. Или вы в этом сомневаетесь? Не знаю, может быть, вам это невдомек, но они отлично понимают, что в вашей власти изменить соотношение сил на планете. Рядовые жестянщики, возможно, и верят, что мы недалеко ушли от животных, но руководители так не думают. Им хорошо известно, в чем мы нуждаемся и к чему стремимся. И они сразу сообразят, с какой просьбой я мог обратиться к вам. Да-да, Язон динАльт, у меня есть к вам просьба. Помогите нам. Вернитесь к этим двуногим бестиям и солгите. Скажите, что вы не имели с нами никаких дел, что вы скрывались в лесу, и мы напали на вас, и вам пришлось отстреливаться. А мы для большей верности подбросим несколько свежих трупов. Постарайтесь, чтобы вам поверили. Потом скажите им, что вы закончили свои исследования и возвращаетесь домой. Постарайтесь улететь с Пирра на другую планету, и я вам обещаю любые блага. Все, чего вы только пожелаете. Деньги, могущество — что угодно: Пирр — очень богатая планета. Жестянщики добывают и продают металл, но мы могли бы справиться с этим делом куда лучше. Возвращайтесь сюда на другом корабле и приземляйтесь в нашем краю где угодно. У нас нет городов, но фермы разбросаны повсюду, и наши люди отыщут вас. И мы поведем с вами торговлю. Это наша мечта. А вся заслуга будет принадлежать вам. И вы получите от нас все, чего пожелаете. Я вам это обещаю, а мы свое слово держим.
Волнение, с каким говорил Рес, и перспектива, которую он нарисовал, подействовали на Язона. Он знал, что Рес говорит правду, что все ресурсы планеты будут в его распоряжении, если он сделает то, о чем его просят. И он даже чуть не поддался искушению, представив себе на секунду, как это все будет выглядеть. Но тут же понял, что это будет половинчатое решение, к тому же далеко не лучшее. Как только эти люди обретут желаемую силу, они первым делом попробуют разделаться с горожанами. Начнется кровавая междоусобная война, которая скорее всего кончится плохо для обеих сторон.
— Я не сделаю ничего, что могло бы повредить вашему народу, Рес, и всячески постараюсь помочь ему, — сказал он.
Ответ Язона удовлетворил Реса, который не уловил заложенного в нем двойного смысла. И пиррянин подсел к связному устройству, чтобы условиться о доставке продовольствия с ферм на место обмена.
— Ну так, продовольствие доставлено, и мы передали в город положенный сигнал, — сообщил Рес через несколько часов. — Транспортер придет завтра утром, к этому времени вы будете там. Все подготовлено, как я говорил. Отправляйтесь в путь вместе с Наксой. Вам надо поспеть туда раньше транспортера.
— Машина сейчас придет. Ты все помнишь, что надо делать? — спросил Накса..
На этот раз бронетранспортер тащил на прицепе три грузовые платформы. Автопоезд взобрался на скалу и остановился. Краннон вылез из кабины, внимательно посмотрел по сторонам, затем приступил к погрузке. Ему помогал спецробот.
— Пошел! — прошипел Накса.
Язон выскочил из леса и побежал к транспортеру, громко крича имя Краннона. За его спиной раздался треск ломающихся ветвей, это двое сопровождающих бросили следом мертвое тело. Язон повернулся и несколько раз выстрелил на ходу по летящей в воздухе мишени.
Краннон немедленно поддержал его огнем из своего пистолета, и дважды покойник упал на землю, весь обугленный. Тем временем Краннон, плюхнувшись на камень, перенес огонь на деревья за спиной Язона.
В ту самую секунду, когда Язон добежал до транспортера, что-то со свистом пролетело по воздуху, ожгло ему спину и бросило на скалу. Краннон живо втащил его в кабину. Язон оглянулся и увидел торчащий из лопатки черенок металлической стрелы.
— Везучий ты, — сказал пиррянин. — На дюйм пониже, и попало бы прямо в сердце. Говорил я тебе — берегись этих корчевщиков. Еще легко отделался.
Перевязав Язона, Краннон осторожно выбрался из кабины и быстро завершил погрузку, после чего повел автопоезд обратно в город. Получив обезболивающий укол, Язон почти сразу же забылся.
Очевидно, Краннон передал о случившемся по радио, пока он дремал, потому что среди встречающих был Керк. Как только машина вошла внутрь периметра, он распахнул дверцу и вытащил Язона. Повязка слетела, и рана вскрылась. Язон скрипнул зубами. Нет, Керк не дождется его стона.
— Кому было сказано ждать отправления корабля в изоляторе?! Почему ты ушел? Почему покинул город? Ты разговаривал с корчевщиками? Ну?
С каждым вопросом он грубо встряхивал Язона.
— Я... ни с кем... не разговаривал, — через силу вымолвил Язон. — Они охотились за мной, я убил двоих... И прятался, пока не пришла машина.
— Потом пришил еще одного, — вступился Краннон. — Я сам видел. Чистая работа. Да и я вроде не промазал. Отпусти его, Керк, они его ранили, когда он бежал к машине.
«Больше оправдываться не надо, — сказал себе Язон. — Незачем пережимать. Сейчас лучше переменить тему. Есть одна вещь, которая сразу отвлечет его мысли от корчевщиков».
— Пока вы отсиживались тут в безопасности за периметром, я за вас воевал, Керк. — Он прислонился к транспортеру, пользуясь тем, что хватка Керка немного ослабла. — Мне удалось разобраться в причинах ваших неладов с планетой. И я понял, как победить в этой битве. Дай-ка я сяду, и уж тогда расскажу.
Вокруг них собралась толпа пиррян. Они стояли, словно оцепенев, и неотступно глядели на Язона. Керк тоже был явно огорошен. Наконец он медленно произнес:
— Что ты хочешь этим сказать?
— То самое, что сказал Планета Пирр воюет с вами, воюет упорно и сознательно. Стоит удалиться от города, и сразу чувствуешь направленные на него волны ненависти. Вы-то их не почувствуете, ведь вы здесь выросли. А вот я чувствую. И любой человек с телепатическими способностями почувствует. На город постоянно направлено излуг чение, своего рода команда, которая настраивает здешние организмы, восприимчивые к телепатии, на войну. Все эти атаки, видоизменения, мутации — все подчинено одной цели: истребить вас. И так будет продолжаться, пока вы не погибнете все до одного. Если, конечно, вам не удастся положить конец этой войне.
— Как? — выпалил Керк; этот же вопрос был написан на лицах всех окружающих.
— Надо установить, кто или что излучает эту команду. Организмы, которые вас атакуют, сами не наделены разумом. Они только выполняют команду. И мне кажется, я знаю, как обнаружить источник, откуда она поступает. А потом останется решить, как передать предложение о перемирии и таким образом покончить с войной.
Пирряне примолкли, осмысливая услышанное. Наконец Керк жестом велел всем расходиться.
— Возвращайтесь к работе. Это по моей части, я займусь этим делом. Как только выясню, что тут правда, а что ложь, получите мой полный отчет.
Люди молча разошлись, то и дело оглядываясь на Язона.
— Так, теперь давай все сначала, — сказал Керк. — И ничего не пропускай.
— Да, пожалуй, мне нечего добавить... Я наблюдал животных, разобрался в команде, которая их направляет. Даже сам провел несколько опытов, и животные подчинялись моим мысленным приказам. Теперь я должен обнаружить источник, откуда идет команда на войну. Сейчас я скажу тебе то, чего еще никому не говорил. Мне не просто везет в игре. Я обладаю телепатическим свойством, оно позволяет мне в какой-то мере влиять на вероятный исход игры. Правда, свойство непостоянное, и я, естественно, старался его развивать. За последние десять лет сумел ознакомиться со всем, что делают в этой области разные научные центры. Просто удивительно, как мало известно о телепатии, если сравнить с другими отраслями знания. Как бы то ни было, врожденные способности можно развить упражнением. Созданы даже аппараты, которые усиливают телепатическое излучение. Один из этих аппаратов вполне может работать как пеленгатор.
— Ты хочешь собрать такой аппарат? — спросил Керк.
— Вот именно. Собрать и вылететь с ним на корабле за город. Если сигнал достаточно мощный, чтобы из столетия в столетие стимулировать войну, значит можно его засечь. Я пойду по пеленгу, свяжусь с существами, которые передают команды, и попытаюсь выяснить, зачем они это делают. Надо думать, ты поддержишь разумный план, чтобы прекратить войну?
— Разумный — да, — холодно ответил Керк. — Сколько времени тебе надо, чтобы собрать аппарат?
— Несколько дней, если найдутся все нужные части.
— Приступай. Я отменяю очередной рейс и держу корабль наготове. Когда соберешь аппарат, лети и засеки сигнал, а потом доложи мне.
— Договорились. — Язон встал. — Как только мне залатают дыру в лопатке, составлю список того, что мне нужно.
В помощники и телохранители Язону назначили сурового, неулыбчивого типа по имени Скоп. Он ревностно отнесся к своему поручению, и Язон быстро убедился, что о полной свободе ему мечтать не приходится. Хотя Керк не оспаривал его версию, это еще не означало, что он в нее поверил. Скажет слово, и телохранитель превратится в палача...
Составляя список деталей для пеленгатора, Язон продолжал упорно искать выход, которого не было. Его мысли вращались по заколдованному кругу. Задний ход давать поздно, Керк его не выпустит. Либо он найдет способ покончить с войной и решит проблему корчевщиков, либо его ждет пожизненное заточение на Пирре. И надолго оно не затянется...
Подготовив список, он связался с Управлением снабжения, и ему обещали немедленно выполнить заказ. Скоп сидел и клевал носом. Подперев рукой тяжелую голову, Язон принялся составлять монтажную схему.
Внезапно его внимание привлекла тишина. Тишина?.. Он слышал, как работает аппаратура в здании, слышал голоса в соседнем помещении. Так в чем же дело?
Ах вот оно что — внутренний слух. После возвращения в город у Язона было столько забот, что он только теперь обратил внимание на полное отсутствие телепатических импульсов. Постоянный фон, образованный реакциями животных, исчез, исчез и его собственный телепатический настрой. И ведь в городе — он только сейчас это сообразил — всегда было так.
Какая-то часть мозга, действуя как предохранитель, выключала телепатическое восприятие и спасала рассудок. Но и того, что все-таки просачивалось, хватало, чтобы он ощущал напор извне.
От мозгового предохранителя была еще и та польза, что без давления извне Язону легче было сосредоточиться, и, как он ни устал, работа над схемой продвигалась быстро.
Ближе к вечеру появилась Мета с заказанными им деталями. Она бросила на верстак длинный ящик и явно хотела что-то сказать, но потом раздумала. Язон поднял взгляд на нее и улыбнулся.
— Ты чем-то озадачена? — спросил он.
— О чем это ты? Вовсе я не озадачена. Просто мне досадно. Очередной рейс отменен, график поставок нарушен. Вместо того чтобы идти в рейс или дежурить на периметре, я должна слоняться без дела и ждать тебя. Потом зачем-то лететь куда-то, куда ты скажешь. Разве это не причина для досады?
Язон тщательно разместил детали на шасси, потом продолжил разговор.
— Если я говорю «озадачена», в этом нет ничего обидного для тебя. Конечно, Пирр — это как бы остров с множеством сложных проблем, решать которые вы мастера. Но остров — он остров и есть. Перед лицом внепланетной проблемы ты теряешься. И еще сильнее теряешься, когда ваши островные проблемы оказываются частью более широкого контекста. Представь себе, что ты ведешь игру, в которой правила непрерывно меняются.
— Какой вздор ты говоришь, — оборвала она его. — Пирр вовсе не остров, и борьба за существование — отнюдь не игра.
— Извини, — улыбнулся он. — Я ведь это в переносном смысле, да, видно, сравнение не совсем удачно выбрал. Ладно, давай более конкретно. Разберем пример. Допустим, я скажу тебе, что вон там, на двери, сидит шипокрыл...
Прежде чем он договорил, пистолет Меты нацелился на дверь. С грохотом опрокинулся стул — Скоп очнулся, вскочил на ноги и тоже прицелился.
— Это я так, для примера, — объяснил Язон. — Там же нет ничего.
Охранник убрал пистолет, наградил Язона презрительным взглядом, поднял стул и снова сел.
— Сейчас вы оба подтвердили свою способность решать пиррянские проблемы, — продолжал Язон. — Ну а если я скажу, что над дверью сидит тварь, которая только с виду похожа на шипокрыла? А на самом деле это огромное насекомое, и оно прядет тонкую шелковую нить, пригодную для изготовления ткани?
Скоп метнул из-под густых бровей взгляд на дверь, и пистолет его выскочил было из кобуры, но тотчас вернулся на место. Буркнув что-то нелестное для Язона, пиррянин сердито вышел и хлопнул дверью. Мета наморщила лоб, размышляя.
— Это мог быть только шипокрыл, — сказала она наконец. — Никаких других тварей, похожих на шипокрыла, нет. И шелковая нить тут ни при чем. А если бы ты подошел к нему поближе, он бы тебя укусил. Так что тебе поневоле пришлось бы убить его.
Судя по улыбке Меты, она была довольна логикой своего ответа.
— Опять промах, — возразил Язон. — Я описал мимикрирующего паука, который водится на планете Стовера. Этот паук умеет маскироваться под самых опасных животных, да так ловко, что ему не нужна никакая другая защита. Так вот, этого паука можно спокойно посадить себе, на руку, он будет сидеть и прясть. Представь себе, что я завез бы сюда, на Пирр, несколько тонн таких пауков, как вы бы знали, когда стрелять, а когда нет?
— Но их здесь нет, — стояла на своем Мета.
— Сейчас нет, а вдруг появятся? Придется менять все правила вашей игры. Ну как, поняла? В Галактике действуют определенные законы и нормы, но они отличаются от ваших. Для вас нормой стала нескончаемая война с местными организмами. Я хочу нарушить этот порядок и покончить с войной. Разве ты против? Разве не хочешь, чтобы твоя жизнь перестала быть сплошной борьбой за существование? Чтобы в ней было место. для счастья, любви, музыки, искусства — всего того, на что у вас теперь просто нет времени?
Слушая Язона и стараясь осмыслить все эти непривычные понятия, Мета преобразилась, пиррянская суровость сошла с ее лица. Он как-то машинально взял ее за руку — рука была теплая и отзывалась на его прикосновение частым биением пульса.
Вдруг Мета опомнилась, отдернула руку и бросилась к двери. Вдогонку ей неслись слова Язона:
— Скоп бежал, потому что боялся за свою драгоценную черно-белую логику. Это все, что у него есть. Но ведь ты-то видела другие части Галактики, ты знаешь, что жизнь не сводится к тому, чтобы убивать или быть убитым. Ты чувствуешь, что я прав, только не хочешь этого признать.
Она выскочила за дверь.
Проводив ее взглядом, Язон задумчиво потер пальцами щетинистый подбородок: «Кажется, женщина берет верх над пиррянином, — сказал он себе. — По-моему, я видел слезы на ее глазах... Может быть, даже первые слезы за всю кровавую историю этого истерзанного войной города...»
Язон последним поднялся на борт и задраил за собой люк.
— Где ты его поставишь? — спросила Мета.
— Где ты посоветуешь, — ответил Язон. — Мне нужно для антенны такое место, чтобы ее не экранировал металл. Тонкий пластик — не страшно. В крайнем случае установлю антенну снаружи и налажу дистанционное управление.
— Может, так и придется сделать. Корпус сплошной, для обзора у нас служат приборы и телевидение. Так что... Хотя погоди, кажется, есть подходящее место.
Мета проводила его к отсеку, где помещалась одна из спасательных капсул. Вход в этот отсек всегда был открыт. Они вошли; за ними вошел и Скоп со своей ношей.
— Капсулы утоплены в корпус только наполовину, — объяснила Мета. — У них прозрачные носовые иллюминаторы.
— Превосходно, — заключил Язон. — Здесь и устроюсь. А как мы с тобой будем переговариваться?
— Вот... Видишь — связное устройство и блок с фиксированной настройкой? Только больше ничего не трогай, особенно вот этот контакт.
Мета показала на рукоятку посредине панели управления.
— Если включить его, через две секунды капсула отстреливается. А своего запаса горючего у нее нет.
— Есть не трогать, — сказал Язон. — Теперь вели этому крепышу подключить меня к сети питания, и я соберу пеленгатор.
Закончив сборку и установку, Язон кивнул изображению Меты на экране визифона.
— Пошли, да потише, пожалуйста. Обойдемся без твоих любимых девятикратных перегрузок. Когда взлетим, пойдешь медленно над периметром, пока не дам новую команду.
Корабль медленно поднялся в воздух, набрал высоту и лег на круговой курс. После пятого круга Язон покачал головой:
— С аппаратом, по-моему, все в порядке, но слишком много помех от местной активности. Отойди-ка километров на тридцать от города, там опять пойдем по кругу.
На этот раз дело пошло лучше. Со стороны города поступал мощный импульс; пеленгатор давал его направление с точностью до одного градуса. Держа антенну под прямым углом к курсу, Язон получал достаточно постоянный сигнал. Мета повернула корабль вокруг продольной оси так, что капсула Язона оказалась точно внизу.
— Теперь полный порядок, — сказал он. — Держи так и старайся, чтобы нос не отклонялся.
Сделав засечку на лимбе, Язон повернул антенну на 180 градусов. Корабль продолжал идти по кругу, а Язон внимательно следил, нет ли импульсов, направленных к городу. Когда половина окружности была пройдена, он снова услышал сигнал.
Полоса была узкая, но мощная. Для полной уверенности Язон прошел еще два круга и оба раза точно засек гирокомпасом направление. Показания совпали. После этого он вызвал Мету.
— Приготовься делать поворот вправо, или как это там у вас называется. Кажется, есть пеленг. Внимание... давай!
Поворот был сделан так плавно, что Язон ни на секунду не потерял сигнала. Два-три раза стрелка прибора качалась, но Язон тотчас возвращал ее на место. Как только корабль лег на заданный курс, Мета увеличила тягу.
Они шли прямо на область лесных пиррян.
Час хода почти на предельной атмосферной скорости не принес никаких изменений. Мета ворчала, но от курса не отклонялась. Направление сигнала не менялось, а мощность понемногу росла. Они прошли над цепью вулканов по краю материка, а когда берег остался позади и внизу простерлось море, Скоп тоже начал ворчать. Он все крутил свою турель, однако вдали от суши не по чему было стрелять.
Но вот из-за горизонта появились острова, и сразу направление сигнала переменилось.
— Сбавляй ход! — скомандовал Язон. — Похоже, наш источник на этих островах!
Торчащие из океана клочки суши стали убежищем последних обитателей погибшего континента, победителей долгой и жестокой борьбы за существование. Здесь уцелели древнейшие виды пиррянской фауны.
— Пониже, — распорядился Язон. — Курс на большую гору. Кажется, сигнал идет оттуда.
Они прошли над самой горой, но увидели только деревья да опаленные солнцем камни.
Дикая боль пронизала голову Язона. Словно страшный заряд ненависти проник из приемника ему в череп. Он сорвал наушники и стиснул голову руками. Сквозь слезы он увидел, как внизу с деревьев сорвались черные тучи крылатых тварей. Склон промелькнул и исчез, в ту же секунду Мета резко прибавила ход, и корабль пошел вверх.
— Нашли! — прозвучал ликующий голос Меты, однако она сразу переменила тон, увидев на экране лицо Язона. — Что с тобой? Что случилось?
— Я совсем разбит... В жизни не ощущал такой мощной телепатической атаки! Перед самой атакой я заметил какую-то дыру, что-то вроде входа в пещеру. Похоже, излучение идет оттуда.
— Ложись и отдыхай, — сказала Мета. — Я тебя живо доставлю домой. Сейчас свяжусь с Керком. Он должен знать, что произошло.
В здании космопорта стояла кучка ожидающих. Они выбежали на поле, как только ракетные двигатели смолкли. Керк первым ворвался внутрь корабля и отыскал взглядом Язона, распростертого на перегрузочном ложе.
— Это правда? — рявкнул он.— Ты выследил извергов, которые начали войну?
— Спокойно, брат, не горячись, — отозвался Язон. — Я засек источник телепатической команды, которой направляется война. Но я не установил, кто начал войну, и у меня нет никаких оснований называть их извергами...
— Мне надоела твоя игра словами, — перебил его Керк. — Ты нашел этих тварей, их логово засечено!
— Совершенно точно, — подхватила Мета. — Найду с завязанными глазами.
— Отлично, отлично, — Керк потер руки. — Даже не верится, что наконец-то мы можем покончить с этой многовековой войной. Можем! Вместо того чтобы без конца косить эти проклятые самовозрождающиеся легионы, мы доберемся до вожаков. Разыщем их — пусть на себе узнают, что такое война, — и сотрем с лица планеты!
— Ни в коем случае! — возразил Язон, заставив себя сесть.— Ни за что на свете! С первого дня, как я прибыл на эту планету, мной все время помыкают, сколько раз моя жизнь висела на волоске! Думаешь, я сделал это только затем, чтобы ты мог потешить свою кровожадную душу? Я добиваюсь мира, а не истребления. Ты обещал связаться с этими существами, попробовать повести с ними переговоры. Честный человек держит свое слово!
— В другое время я убил бы тебя на месте за оскорбление, — сказал Керк. — Ну да ладно... Ты сделал большое дело для нашего народа, и мы не стыдимся признать, что обязаны тебе. И вообще — не надо обвинять меня в нарушении обещаний, которых я не давал. Я отлично помню свои слова. Я обещал поддержать любой разумный план, чтобы покончить с войной. Это самое я и собираюсь теперь сделать. Твой план вести мирные переговоры нерационален. Поэтому мы уничтожим врага.
Керк повернулся, чтобы уходить.
— Подумай как следует! — крикнул Язон ему в спину. — Что плохого в том, чтобы попытаться устроить переговоры и объявить перемирие? А уж если не получится, испытаешь свой способ.
В отсек успело набиться довольно много народа. Керк остановился на пороге.
— Я скажу тебе, почему перемирие не годится. Это выход для трусов, понял? Ты инопланетник, с тебя нечего спрашивать. Мы не боимся схватки и умеем постоять за себя. Мы знаем, что и без войны сможем наладить здесь совсем другую жизнь. Но если нам придется выбирать между войной и трусливым миром — мы за войну! И кончится она только тогда, когда враг будет поголовно истреблен.
Его поддержали другие, и Язону пришлось сильно напрячь голос, чтобы перекричать всех:
— Блестяще. Уверен, ты даже считаешь свои речения оригинальными. Но ты прислушайся — слышишь овации на хорах? Это тебя приветствуют духи всех подонков, которые когда-либо бряцали оружием и кричали о пользе войн. Они узнают свои старые лозунги. Мы-де представляем светлые силы, а противник воплощает силы тьмы. Правда, враг говорит то же самое, но это ничего не значит. Знай себе тверди старые фразы, которые губят людей, сколько существует человеческий род. «Трусливый мир» — это надо же! Мир означает отсутствие войны, прекращение военных действий. При чем тут трусость? Что ты пытаешься замазать этим путаным определением? Свои истинные побуждения? Ты их стыдишься? И правильно делаешь, я бы тоже стыдился. Скажи лучше напрямик, что ты раздуваешь войну, потому что тебе нравится убивать! У тебя и твоих убийц душа радуется, когда кто-то умирает, вот вы и стараетесь!
Наступила напряженная тишина. Все ждали, что скажет Керк. Он побелел от ярости, по держал себя в руках.
— Ты прав, Язон. Нам нравится убивать. И мы будем убивать. Все, что противилось нам на этой планете, будет уничтожено. И мы сделаем это с величайшим удовольствием.
Керк повернулся и вышел, не дожидаясь, когда развеется впечатление от его слов. Остальные последовали за ним, возбужденно переговариваясь. Язон откинулся на ложе, совершенно разбитый.
Когда он снова поднял взгляд, все уже ушли. Все, кроме Меты. На ее лице тоже был написан кровожадный экстаз, однако, посмотрев на Язона, она словно протрезвела.
— Ну что, Мета? — резко спросил он. — Никаких сомнений, никаких колебаний? Ты тоже считаешь, что другого пути покончить с войной нет?
— Не знаю, — ответила она. — Я не уверена. Впервые в жизни я чувствую, что может быть несколько ответов.
— Поздравляю, — сказал Язон. — Ты становишься взрослой.
Стоя в сторонке, Язон смотрел, как в трюм корабля укладывают смертоносный груз. Пирряне весело таскали пулеметы, гранаты, газовые бомбы. Когда дошла очередь до ранца с атомной бомбой, кто-то запел лихой марш, и все подхватили. Они явно радовались, а Язон с тяжелым сердцем думал о предстоящем побоище. Он чувствовал себя предателем. Может быть, найденные им организмы следовало уничтожить. А может быть, и нет. Все равно, сперва надо было сделать хоть что-то для примирения, а так это будет просто-напросто убийство.
Из здания оперативного центра вышел Керк; из недр корабля донесся вой пусковых насосов. Через несколько минут — старт. Язон затрусил к кораблю и перехватил Керка на полпути.
— Я полечу с вами, Керк, ты не смеешь мне отказать. Как-никак ведь это я их нашел.
Теперь, когда цель была известна, полет занял гораздо меньше времени. Мета подняла корабль в стратосферу по высокой баллистической кривой, которая заканчивалась на острове. Керк занял кресло второго пилота, Язон устроился позади них так, что видел экраны. Десантники — двадцать пять добровольцев — поместились в грузовом трюме, где лежало оружие. Все экраны были подключены к носовой видеокамере. Вот показался зеленый остров; он быстро надвигался, потом его заслонило пламя тормозных ракет. Мета сбросила ход и плавно посадила корабль на ровной площадке рядом с устьем пещеры.
На этот раз лучи ненависти не застигли Язона врасплох — и все-таки заставили его сморщиться от боли. Стрелки, злорадно смеясь, открыли ураганный огонь по живности, которая окружила корабль плотным кольцом. Они косили тысячами представителей островной фауны, а те все шли и шли.
Лишь через полчаса огонь немного ослаб. Животные продолжали атаковать, но массовый штурм кончился. Керк распорядился:
— Десантному отряду — выходить! И глядеть в оба! Отнесите бомбу в пещеру и проверьте, насколько тянется ход. Не выключайте визифоны. Положите бомбу и, как только я скомандую, возвращайтесь. Ну, пошли!
Десантники скатились по трапам на землю и образовали штурмовой порядок. Они подверглись атаке, но косили противника, не подпуская его близко. И вот командир отряда уже вошел в пещеру. Его видеодатчик был обращен вперед, и на экранах было хорошо видно, как продвигается отряд.
— Вошли в пещеру, никаких признаков жизни, — докладывал командир отряда. — У входа были обглоданные кости, помет летучих мышей. На искусственное сооружение не похоже, обыкновенная пещера.
Десантники продолжали двигаться дальше, постепенно замедляя шаг. При всей нечувствительности жестянщиков к телепатии даже они ощущали лучи концентрированной ненависти, от которых у Язона все сильнее раскалывалась голова.
— Берегись! — вдруг закричал Керк, с ужасом глядя на экран.
Всю пещеру заполнили какие-то белесые безглазые твари. Боковые ходы, из которых сыпалась эта мерзость, были настолько малы, что животные казались порождением самой горы. Пламя огнеметов пожирало передовые шеренги, но сзади напирали другие. Изображение пещеры опрокинулось: командир упал. Линзу видеодатчика накрыли белые тела.
— Сомкнуть ряды! Огнеметы и газ! — рявкнул Керк в микрофон.
После первой атаки осталось меньше половины отряда. Прикрываясь огнеметами, уцелевшие бросили газовые гранаты. Десантники были надежно защищены от газа боевыми скафандрами. Кто-то нырнул в кучу тел и вытащил видеодатчик.
— Вижу впереди что-то еще... другого вида, — произнес прерывающийся голос.
Узкий ход, постепенно расширяясь, сменился огромным залом — ни потолка, ни дальней стены не видно.
— Что это там? — спросил Керк. — Прожектор — направо!
— Никогда не видел... ничего подобного, — продолжал голос. — Что-то вроде больших растений, высота метров десять... Только они шевелятся. Не то ветви, не то щупальца... прямо в нас целятся... голова разламывается...
— Подстрели одно, посмотрим, что получится, — сказал Керк.
Грянул выстрел, и в ту же минуту мощная волна ненависти повергла десантников на землю. Они корчились от боли, теряя сознание, неспособные дать отпор безглазому зверью, которое снова пошло в атаку.
Сидя в корабле, Язон ощутил сильнейший шок и спросил себя: каково же людям там, в подземелье? Керка и Мету тоже поразило излучение. Керк ударил кулаком по раме визифона и закричал:
— Назад, назад сейчас же!
Но было поздно. Пиррянские твари захлестнули бьющихся в судорогах десантников. Наконец кому-то удалось встать. Отбиваясь руками от зверья, он с трудом сделал несколько шагов, нагнулся над копошащейся массой, напрягся и поднял своего мертвого товарища, у которого на спине был укреплен ранец. Мелькнули окровавленные пальцы, в следующую секунду все накрыла волна смерти.
— Это была бомба! — крикнул Керк Мете. — Если он не переключил механизм, у нас в запасе десять секунд. Уводи корабль!
Язон едва успел плюхнуться на перегрузочное ложе. Взревели ракетные двигатели, и на него навалилась огромная тяжесть. В глазах потемнело, но сознания он не потерял. Вой рассекаемого воздуха резал уши, потом наступила тишина — они вышли из атмосферы.
В тот самый миг, когда Мета сбросила ход, экраны озарила белая вспышка. И тотчас они потемнели — наружные видеодатчики не выдержали. Мета нажала одну кнопку — установка фильтров, потом другую — замена датчиков.
Далеко внизу, посреди клокочущего моря, на месте острова вспухало раскаленное грибовидное облако. Они молча смотрели на него. Керк опомнился первым.
— Курс домой, Мета. Свяжись с оперативным центром. Мы потеряли двадцать пять человек, но они выполнили задание. Добили эту мерзость. И покончили с войной. Достойная смерть для мужчин.
Мета рассчитала орбиту, потом вызвала центр.
— Нет связи, — доложила она. — Наводящий луч принимаю, а на вызов никто не отвечает.
В эту минуту на экране появилось изображение жестянщика. Встревоженное лицо блестело от пота.
— Керк, ты? Сейчас же возвращайся с кораблем! Без его пушек не справимся! Минуту назад тут началось что-то невообразимое, со всех сторон атакуют, такого еще никогда не было!
— Как это так? — недоверчиво вымолвил Керк. — Война окончена. Мы взорвали их, уничтожили штаб.
— Они лютуют, как никогда прежде! — прозвучал сердитый ответ. — Не знаю, что вы там сделали, но только тут сейчас настоящая чертова мельница. Ладно, хватит болтать, гони сюда корабль!
Керк медленно повернул к Язону лицо, искаженное животной яростью.
— Ты! Это ты виноват! Надо было убить тебя в первый же день. Как мне хотелось это сделать, теперь вижу, что зря удержался. Ты словно чума — как прибыл сюда, кругом смерть сеешь. Ведь я знал, что ты не прав, да поддался твоему лживому языку. Л что вышло? Сперва ты убил Велфа. Потом наших людей, которые пошли в пещеру. Теперь идет бой по всему периметру. Каждый, кто там погибнет, будет на твоей совести!
Взбешенный Керк шаг за шагом наступал на Язона, а тот медленно пятился. Вдруг рука Керка метнулась вперед. Это был не кулачный удар, а простая оплеуха. Язон дернулся в сторону, но ладонь Керка настигла его и сбросила на пол. Он упал на спину, и пальцы его коснулись контейнеров с матрицами ОХР.
Язон схватил обеими руками контейнер, выдернул его из гнезда и со всего размаха ударил им Керка. Металлическая трубка рассекла пиррянину лоб и скулу, но рана ничуть его не обескуражила. Он нагнулся и с улыбкой, не сулящей ничего доброго, поднял Язона на ноги.
— Сопротивляйся, — сказал он. — Тем приятнее мне будет прикончить тебя.
И он занес над Язоном гранитный кулак, который был способен снести противнику голову с плеч.
— Давай. — Язон прекратил борьбу. — Убивай. Тебе это ничего не стоит. Только не называй это правосудием. Да, Велф умер, чтобы спасти меня. Но десантники на острове погибли из-за твоей глупости. Я добивался мира, ты добивался войны. Ты получил ее. Убей меня, заглуши голос своей совести, ведь ты боишься смотреть правде в глаза.
Керк взревел от ярости, и его кулак, подобный копру для забивки свай, пошел вниз.
Мета обеими руками схватила руку Керка и повисла на ней, отвращая удар. Все трое повалились на пол; у Язона хрустнули кости.
— Не смей! — кричала Мета. — Язон был против высадки этих людей. Это была твоя затея. Ты не имеешь права убивать его за это!
Рассвирепевший Керк ничего не слышал. Сейчас он сражался с Метой. Конечно, женские мышцы не шли ни в какое сравнение с его могучими мускулами. Но она была пиррянка и сделала то, с чем не справился бы ни один инопланетник. Ей удалось на момент удержать Керка, и, хотя ему понадобилось лишь несколько секунд, этих секунд Язону оказалось достаточно, чтобы добраться до перехода, быстро захлопнуть люк и задвинуть засов. Мгновением позже Керк обрушился всей тяжестью на люк с другой стороны. Сталь заскрежетала и подалась. Одна петля лопнула, другая держалась только чудом. Еще толчок, и она полетит.
Этот космический корабль у пиррян единственный. Мета как-то говорила ему, что они давно хотели приобрести второй, да так и не собрались. Каждый раз деньги уходили на вооружение. И к тому же они вполне обходились одним кораблем, только надо было всегда держать его в готовности, чтобы город мог жить. Без поставок горожане просуществовали бы от силы два-три месяца. Поэтому, что бы ни случилось с кораблем, команде никогда не пришло бы в голову покинуть его в полете. Ведь гибель корабля означала гибель их мира.
Это освобождало их от необходимости заправлять горючим спасательные капсулы. Во всяком случае, всю шестерку. Но хоть одна-то должна быть заправлена для коротких рейсов, в которые нет смысла гонять большой корабль! Язон чувствовал, что тут в его рассуждениях намечается слабина. Чересчур много «если»... Если они вообще пользуются капсулами, то какую-то из них поддерживают в рабочем состоянии. Если так, то в ее баках должно быть горючее. Если горючее есть, то в которой из шести? Проверять некогда. Он должен угадать с первого раза.
Правда, на этот счет у него была догадка. Еще одна. Если капсула заправлена, то скорее всего та, которая расположена ближе всех к пилотской кабине. Та самая, к которой сейчас метнулся Язон, думая о том, что его жизнь висит на тонкой цепочке догадок.
Крышка люка за его спиной с грохотом упала. Яростно рыча, Керк прыгнул вниз. Тогда Язон нырнул в люк спасательной капсулы, схватил обеими руками стартовый рычаг и рванул его.
Зазвенел аварийный сигнал, и люк капсулы закрылся перед самым носом Керка.
Пусковая установка отстрелила капсулу. Кратковременное ускорение бросило Язона на пол, потом началось свободное падение, и оп поплыл по воздуху. Двигатель молчал.
Вот когда Язон постиг смысл выражения «верная смерть». Без горючего капсула камнем рухнет на землю и разлетится вдребезги. Теперь его ничто не спасет.
И вдруг сработало зажигание, взревели ракеты, Язон врезался в переборку и расквасил себе нос. Сел, вытер кровь и осклабился. Все в порядке, горючее есть. А зажигание так и должно запаздывать, чтобы капсула успела отойти от корабля.
Язон увидел через иллюминатор, как корабль закладывает крутой вираж. Он мог только гадать, в чем смысл этого маневра. Как бы то ни было, лучше не рисковать. Он резко подал штурвал вперед и выругался, потому что капсула, вместо того чтобы спикировать, плавно пошла вниз. Корабль не был так ограничен в своих маневрах. Он резко изменил курс и ринулся на перехват. Носовая турель открыла огонь, и капсулу тряхнул взрыв. От сильного толчка что-то случилось с автопилотом, плавный спуск сменился крутым пикированием, все поле зрения занял стремительно надвигающийся лес.
Язон рванул штурвал на себя и едва успел закрыть руками лицо.
Рев ракет... треск ломаемых деревьев... громкий всплеск... Затем тишина.
Ветер унес дым. Высоко в небе кружил космический корабль. Вот он пошел вниз, словно собираясь сесть. Но тут же снова набрал высоту. Город звал на помощь, и корабль, извергая пламя, помчался домой.
Ветви спружинили, тормозные ракеты сработали вовремя, трясина тоже смягчила падение. И все-таки это была не посадка, а крушение. Разбитый цилиндр медленно погружался в болотную жижу. Нос капсулы целиком ушел под воду, прежде чем Язону удалось ударом ноги открыть аварийный люк. Весь в синяках и ссадинах, он еле нашел в себе силы выкарабкаться наружу. Спотыкаясь и падая, он добрел до относительно сухого места и тяжело сел.
Над болотом проносились насекомые, безмолвие леса нарушалось только мерзким воем какого-то зверя. Потом и этот звук замер, воцарилась полная тишина. Окончание следует
Перевел с английского Л. Жданов