Ваш браузер устарел, поэтому сайт может отображаться некорректно. Обновите ваш браузер для повышения уровня безопасности, скорости и комфорта использования этого сайта.
Обновить браузер

Сокровища испанского галеаса

28 июня 2007Обсудить
Сокровища испанского галеаса
Сокровища испанского галеаса

Если уж искать сокровища

Помещенная выше карта — довольно ценное руководство для тех, кто решил найти подводные сокровища. Поиски эти давно уже поставлены на твердую деловую основу. Все, что лежит под водой, экспертами просчитано и по возможности оценено. А начали эксперты с составления именно такой карты маршрутов плаваний XVI—XVII веков. И это понятно — на путях следования «золотые», «серебряные» и другие флоты тех времен нередко сторожили «джентльмены удачи», не говоря уж о коварных скалах, туманах и штормах. Далее эксперты засели за архивные материалы. После подсчетов они постановили: сокровища северной Атлантики оценить в 140 миллионов долларов, сокровища морей, омывающих воды Филиппин, примерно в 3 миллиона, в 5 миллионов — сокровища Индийского океана... В общей сложности в Мировом океане, не считая внутриевропейских морей и морей, омывающих побережье Китая, скрываются богатства примерно на сумму в 250 миллионов долларов.

Нужно сказать, что перевод легенд и мифов на вполне понятный язык долларов, несомненно, придал дополнительные силы людям, склонным к морским приключениям. В настоящее время на карту занесены координаты 830 затонувших старинных кораблей. Для того чтобы определить их местонахождение, искатели сокровищ буквально перерыли так называемые «архивы Индий» в Севилье, обследовали многочисленные записки очевидцев, хранящиеся в библиотеках разных стран, внимательно просмотрели документы судовладельцев, сохранившиеся судовые журналы и портовую документацию отправленных грузов. Собранные данные позволили даже основать «Информационную службу затонувших сокровищ» с центром в Нью-Йорке

В конце концов романтики моря объединились в несколько фирм-клубов. «Охотники за сокровищами инкорпорейтед», «Британский подводный клуб», «Атлантическая подводная компания», «Группа подводных исследовании», и. наконец, «Клуб подводных сокровищ». Все эти общества среди прочего ставят своей целью помешать бурной и незаконной деятельности подводных контрабандистов (о них наш журнал писал уже неоднократно, см., например, № 2 за этот год «Сети для античности»). Для поисков сокровищ необходимо официальное разрешение, в нем же оговаривается размер вознаграждения ныряльщикам.

Робер Стенюи, тридцатишестилетний бельгийский профессиональный водолаз и аквалангист, специализируется на подводных работах в нефтяной компании. Однако поиски сокровищ, как и подводная археология, похоже, из хобби превратятся вскоре в его профессию — достижения его в этой области и вправду велики. Что касается сокровищ галеаса «Хирона», речь о которых пойдет в очерке, то Стенюи надеется, что они не разбредутся по домам богатых коллекционеров, а все вместе попадут в музей.

Ценность подводных сокровищ ведь не только и не столько в золоте, серебре и драгоценных камнях. Современному человеку они дороги прежде всего как свидетели далеких эпох, не случайно, для истинных искателей подводных сокровищ археологическая находка, способная открыть человечеству еще одну страницу великой книги «Человек и Море», не менее ценна, чем находка самого сказочного бриллианта...

Сокровища испанского галеаса

Около пятидесяти кораблей испанской «Непобедимой армады» были в 1588 году потоплены штормом и английским флотом. Эксперты по подводным сокровищам определили их местоположение, произвели свои подсчеты; они оценивают лежащие на дне ценности в два с лишним миллиона долларов.

«Рифы! Впереди рифы!» — раздался отчаянный вопль. Набегающие из мрака пенные валы мотали огромный корабль, словно игрушку. Один из моряков бросился на нос судна и перерубил якорный канат. Но было уже слишком поздно. Обезумев от ужаса, команда в бессилии уставилась на нависшую над судном свинцовую массу воды. С грохотом, возвещавшим, казалось, о конце света, галеас «Хирона» ударился о скалы. Пушки, пушечные ядра, ящики с провиантом, сундуки с драгоценностями исчезли в пучине, так же как и 1300 человек, слишком измученных, чтобы хотя бы попытаться бороться с бушующим морем...

Захлебываясь в соленой воде, молодой испанский гранд мысленно перенесся на родину, вспомнил, как прощался с невестой, которая, провожая его в дальний путь на завоевание Англии, надела на палец кольцо, дабы оно всегда напоминало ему о любимой.

Тело его стало добычей крабов и угрей, а кольцо соскользнуло в расщелину подводной скалы. Вскоре оно оказалось погребено под толстым слоем песка, камней и ракушек, нанесенных волнами и сцементированных ржавчиной от разъеденных водой пушечных ядер...

Через четыреста лет в пыльных архивах я вновь пережил гибель «Хироны». А немного позже на тридцатифутовой глубине в ледяной воде обнаружил место, где покоились останки погибшего судна. Впятером мы обследовали каждую трещину. Мы крушили острые глыбы, перекатывали огромные валуны, просеивали каждую песчинку. И вот однажды рядом с двумя лежавшими на дне толедскими эскудо мы нашли золотое кольцо тончайшей работы. Мы подняли его наверх, в лодку, и кольцо мягко блеснуло под лучами ирландского солнца. Из всех сокровищ Армады это была самая прекрасная и трогательная находка. Должно быть, молодая испанка специально заказывала кольцо у самого лучшего ювелира города. На золоте кольца выгравированы изящная ручка, держащая сердце, раскрытая пряжка пояса и слова:

«Большего я дать тебе не могу...»

22 июля 1588 года «Счастливая Армада» вышла в море из Ла Коруньи — 130 кораблей, в числе которых был и галеас «Хирона». Вместе взятые, они несли на борту 30 693 человека. Во главе флотилии на галеоне «Сан Мартин» плыл дон Алонсо Перес де Гусман эль Буэно, герцог Медина Сидония, обладатель самой голубой крови во всей Испании и, по собственному признанию, наименее подходящий человек для столь ответственной миссии. В случае гибели Медины Сидонии, командование согласно секретному приказу короля переходило к дону Алонсо Мартинесу де Лейва, самому храброму и уважаемому капитану того времени.

Близ Дюнкерка Армада должна была соединиться с силами Александра Фарнезе, правителя Нидерландов, герцога Пармского, и обеспечить сопровождение барж, на которых к берегам Англии поплывет 26-тысячная армия. Но едва флотилия достигла Ла-Манша, как пришла тревожная весть из Фландрии — союзные войска не были готовы.

Сидония бросил якорь вблизи Кале, где и решил поджидать герцога Пармского. Англичане выслали против него восемь брандеров (1 Брандеры — небольшие парусные суда, начиненные взрывчатыми веществами. Использовались также в качестве самодвижущихся факелов. — Прим. ред.), которым удалось рассеять испанцев. Преследуемый англичанами, сносимый ветром к берегам Голландии, а затем в Северное море, Медина Сидония собирал совет за советом, пока наконец 9 августа не приказал возвращаться в Испанию, «обогнув Англию, Шотландию и Ирландию». Но из 130 кораблей Армады вернулись только 68. Многие затонули в открытом море, а сентябрьские и октябрьские штормы выбросили двадцать с лишним кораблей на берега и скалы Ирландии...

С пробитыми бортами, сломанной мачтой и наполовину поредевшим экипажем «Ла Рата» с трудом тянулась за остальными кораблями. Сразу после Шетландских островов сильный шторм разметал эскадру. «Ла Рата» осталась в одиночестве. В сентябре, когда де Лейва снова увидел землю — западный берег Ирландии, — течь в трюмах стала настолько сильной, что команда, голодная и больная цингой, не успевала откачивать воду.

Де Лейва высадился на берег в бухте Блексод, в графстве Мейо. Предстояло нести на себе не только раненых, но и драгоценности, знамена и оружие. Покинутый корабль подожгли. В конце концов после долгих скитаний, во время которых к де Лейву присоединились экипажи еще трех кораблей, испанцы вышли по побережью к Киллибегс. Там они обнаружили галеас «Хирона», зашедший, чтобы произвести ремонт и пополнить запасы продовольствия.

«Хирона» покинула бухту, имея на борту 1300 человек — экипажи уже пяти кораблей — и все их ценности. Они миновали Аранмор, остров Тори и Мэлин Хэд, когда вдруг в ночь с 26 на 27 октября внезапно налетевший шторм сорвал с таким трудом установленный руль. В полночь неуправляемая «Хирона» разлетелась от удара о скалы.

О чем рассказали архивы

На дне любого моря лежат тысячи потерпевших крушение кораблей. Мне было восемнадцать лет, когда я сделал первую выписку. Теперь моя картотека не умещается в комнате. С драгоценным грузом пяти кораблей «Хирона» еще в 1956 году была помечена мною двумя восклицательными знаками. Позднее чем больше я рылся в архивах, тем больше мне хотелось добавить и третий. Мне мешало только одно обстоятельство — я не знал, где лежит корабль.

В национальных архивах имелось множество упоминаний о «Хироне», но, как это часто случается, самых противоречивых. Дело в том, что только к вечеру 5 ноября 1588 года вице-королем Ирландии были получены первые сообщения о случившемся. Один из осведомителей докладывал, что «галеас, вышедший из Киллибегса, битком набитый испанцами, следовал вдоль берега по направлению к островам, расположенным вблизи Шотландии, пока не потерпел крушение у скал Банбойеса. И корабль, и вся команда погибли, за исключением пяти человек, кое-как достигших берега. Скала Банбойес находится недалеко от замка Сорли Боя...».

Сорли Бой Макдоннел был местным сквайром. Его ненависть к англичанам была общеизвестна: тридцатью годами раньше граф Эссекс со своей челядью убил жену Сорли Боя и его младших детей вместе с 600 беженцами, укрывшимися на острове Ратлин.

1 августа 1589 года вице-король Ирландии приказал капитану Торнтону «поднять испанские орудия, обнаруженные на месте крушения». Но было слишком поздно. Еще 27 июля в Дублин пришло следующее послание: «Два испанца и один шотландский капитан прибыли на место крушения, чтобы установить вес спасенных орудий. Сообщают также, что там находится много золота и серебра».

В 1597 году губернатор сэр Джон Чичестер писал: «У семейства Макдоннелов есть пять орудий с испанских кораблей, следовавших вдоль побережья после морского сражения с нами в 1588 году. Я потребовал отдать вышеупомянутые орудия... но они наотрез отказались доставить их».

Я обнаружил также упоминание о сокровищах: кроме «нескольких бочек вина», Джеймс Макдоннел заполучил «три сундука драгоценностей, которые были доставлены в Данласский замок».

Пожалуй, нам все же стоило отправиться туда и посмотреть, не оставил ли чего-нибудь и на нашу долю Сорли Бой. Мой старый друг Марк Жасински, бельгийский фотограф, которому предстояло стать моим спутником, возражал:

— Но ведь наверняка «Хирону» и раньше искали.

— Да! Однако все искали ее у скал Банбойеса. Действительно, в устье реки, которая сейчас называется Буш, есть скальный мыс. Но, во-первых, я убежден, что ирландцы водили всех за нос. Подумай только: ведь они, и только они, преспокойно выуживали серебро и пушки со дна. Стали бы они открывать правду тем же англичанам или любым другим чужестранцам!

Во-вторых, я отыскал несколько карт Ирландии XVI века. Единственными пунктами, обозначенными в районе между Потрашем и островом Ратлин, были замок Данлас и река Бойз (известная теперь как Буш). А это значит, что они были единственными ориентирами, на которые могли ссылаться.

Вот почему вторая ошибка всех историков XIX века (а те, кто пытался до нас разыскать сокровища, основывались на их указаниях) заключается в том, что они слишком буквально подходили к этим ориентирам. Не задумываясь, ныряли они у Данласа или в устье Буша. — Я развернул крупномасштабную карту и показал ее Марку: — Взгляни — «Испанская скала», а вот там дальше «Испанская пещера», «Испанский порт». Или вот между последними двумя «Мыс Лакала» — не слишком ирландское название, не правда ли? Ты понимаешь?! Когда топограф, готовивший первое издание этой карты, а это было где-то около 1904 года, опрашивал местных рыбаков-старожилов, им уже не было никакого смысла скрывать что-либо, и в названии мест они следовали традиции, сложившейся в течение пятнадцати поколений.

Мы нашли ее!

Июнь 1967 года. Мы покидаем Лондон на рассвете, а на следующий день достигаем побережья Атлантики. Штормит. О выходе в море не может быть и речи. Согнувшись вдвое, мы с трудом бредем против ветра по овечьей тропе к «Испанскому порту». «Испанский порт» представляет собой внушительное зрелище: огромный круг из трехсотфутовых отвесных скал. Скалы совершенно черные. Лишь кое-где проглядывают пятна красноватой земли, да редкие клочки зеленого дерна, и белые пятна горных баранов слегка оживляют пейзаж. Рухнувшие глыбы земли образовали некое подобие пляжа. Волны обрушиваются на мыс Лакада, вздымая в небо мириады брызг. Хлопья желтой пены кружатся в воздухе, словно бабочки. Марк повернулся ко мне:

— После четырехсот лет такого буйства что может остаться от затонувшего судна?

Наконец 27 июня погода несколько улучшилась. Марк бросил якорь своей надувной шлюпки неподалеку от внешних рифов «Испанского порта». Я немного покружил под водой — ничего. Определив по компасу азимут, взял курс на юго-восток к мысу Лакада. Напряженно вглядываюсь в морское дно, стараясь не замечать качающихся водорослей. Каждый раз, когда появляется расщелина в скале, я замедляю ход, отодвигаю парочку-другую камней, разгребаю песок. Но все впустую. Ветер и волнение свели видимость до двух-трех метров. Стрелка глубиномера колеблется где-то между 20 и 30 футами. Внезапно дорогу преграждает крутой выступ мыса Лакада. Я пробираюсь вдоль него в северном направлении до того места, где платформа заканчивается огромной скалой. Мое внимание привлекает что-то светлое: свинцовая чушка!

Сокровища испанского галеаса

Внезапно я вспомнил, что читал документ о некоем «человеке по имени Бойл», который в конце XVIII века обнаружил у побережья Донегала останки затонувшего корабля Армады. Кроме нескольких золотых брусков и бронзовых пушек, он нашел «кусок свинца, который, как он полагал, служил балластом, длиною в один ярд, треугольной формы, заостренный к концам и с утолщением посредине». Это было точное описание моей находки. С трудом мне удалось перевернуть свинцовую чушку: на верхней стороне стали заметны контуры пяти крестов — типичное испанское клеймо. Я нашел-таки ее! Волна радости захлестнула меня, волна успокоения, почти облегчения. Первый раунд был за нами. Начнем же второй.

Я направился еще дальше, вниз по длинному коридору, который вывел меня прямо к бронзовой пушке. Она лежала поперек прохода, наполовину засыпанная галькой. В этом месте подводная платформа резко уходила вниз в направлении к мысу Лакада. Если корабль разбился здесь, то все должно было скатиться на дно. Я двинулся дальше по склону и в конце его, в расщелине, обнаружил вторую пушку. Я глядел на нее словно зачарованный: ни один музей в мире не может похвастаться даже самой маленькой пушкой Армады, даже самым маленьким ядром. Да что говорить, даже гвоздем! Бесформенные глыбы вросли в скалы, заполнили расщелины. Вокруг повсюду валялись покрытые ржавчиной ядра. Между камнями лежала медная монета...

Для одного дня этого было вполне достаточно. Да, это была первая со времен Бойла, местного сквайра, находка остатков Армады. Но ведь Бойл расплавил свои «отлично сделанные, превосходной формы бронзовые пушки» и «продал три воза меди по четыре с половиной пенса за фунт». Нашим же пушкам предстояло стать не просто находкой следов Армады, а первым объектом ее научного исследования и изучения.

1 июля мы снова вышли в море. Пока Марк фотографировал пушки, я поднял круглый, серого цвета голыш. Повернул его. Монета! И тоже крест, почти стертый временем. А рядом была еще одна, только и ждавшая, чтобы мы ее подняли.

В течение следующих дней Марк обнаружил якорь, а я — еще несколько монет с ясно различимым испанским гербом. И вдруг королевская находка: что-то золотое, желтеющее между двух камней. Это было изящное кольцо. Мне пришлось снять перчатку, чтобы достать его, но я даже не почувствовал холода. Двенадцать лет бесплодных усилий и горьких неудач все же привели меня к успеху — я нашел золото на дне морском.

...Когда на следующий год я просматривал список необходимого снаряжения, то понял, что доставить его на место будет нелегко. К счастью, один из моих друзей, Анри Делос из Марселя, пионер подводных исследований, согласился одолжить нам грузовик со всем необходимым оборудованием. В апреле 1968 года мы снова были на месте с двумя другими марсельцами: Морисом Видалем, аквалангистом-нефтяником, и Луи Горсом, специалистом по работам в затопленных шахтах. Франсуа Дюмон, студент архитектурного факультета из Бельгии, должен был заняться составлением планов и эскизов. Марк, окончивший химический факультет, отвечал за сохранность находок, помимо обязанностей фотографа.

Мы начали с того, что между двумя пушками натянули веревку, на которой через каждый метр были навязаны узлы, а перпендикулярно к ней — белые веревки на север и на юг. Затем Луи и я нанесли на план каждый предмет и каждую значительную складку дна. И снова начались поиски. 2 мая Луи и Морис обнаружили и с триумфом доставили на берег две наши первые золотые монеты, в четыре эскудо каждая, отчеканенные в Севилье. К этой находке добавились вскоре золотые пуговицы, серебряные вилки и множество серебряных и медных монет. Меньше чем за час я наполнил золотом и серебром банки из-под джема и горчицы да еще насовал монеты в левую перчатку. Работать было трудно. Холод пронизывал насквозь. Колени не сгибались, шея не поворачивалась, а мышцы отказывались повиноваться. Холод причинял физическую боль.

Когда работаешь на дне, руки обычно заняты делом, но голова свободна, и, пока я переворачивал валуны, в мозгу упорно вертелись одни и те же мысли: «Наконец-то я здесь, на дне, и это место я ни на какое не променяю. Я делаю самое интересное для меня дело. Такая жизнь мне чертовски по душе. И пусть не хватает времени на сон и еду. Пусть я с трудом встаю по утрам и совершенно измотанный ложусь в постель. Именно это и нравится мне. Я наслаждаюсь всем этим, даже неудобствами, усталостью, холодом и приступами морской болезни».

Весь первый месяц мы расчищали участки морского дна от плотно слежавшейся массы, состоящей из камней, ядер и бог знает чего еще. Мы дробили ее на куски, подводили под них стропы и поднимали наверх. Пот заливал глаза, болела спина, но мы тащили и тащили проклятые глыбы на борт. По вечерам же на берегу мы тщательно разделяли их на составные части. И из невзрачной массы появлялись пиастры и реалы, эскудо и дукаты, медные пряжки, золотые цепи, куски фаянса, кожаные ремни, ножи, вилки, ложки...

Были дни, когда нам приходилось работать под водой в буквальном смысле вслепую — она была настолько черной, что невозможно было разглядеть собственные руки, даже поднеся их к лицу. В такие моменты нам случалось заблудиться даже в самых знакомых местах. Волны играючи швыряли нас то на скалы, то толкали в пещеру.

Похоже было, что именно там, в пещере, находилась основная часть груза. Каждый раз за завтраком я повторял: «Мы не можем больше рисковать. Лучше оставить в пещере несколько монет, чем одного из нас».

Пещеру образовывали две огромные плиты. В центре они покоились на нескольких «колоннах», а спереди их подпирали две глыбы. Глыбы мы вытащили, чтобы добраться до внушительных размеров куска магмы, как окрестили мы спрессованные донные осадки. А теперь мы нацелились на «колонны» — Морис с одной стороны, я с другой. Они состояли из камней, накрепко сцементированных природой. Эти камни поддерживали «крышу» весом тонн в двести, а мы находились непосредственно под ней. Если бы эта «дамоклова скала» рухнула, от нас осталось бы мокрое место. Но, как на грех, у основания одной из колонн, виднелся превосходно сохранившийся серебряный подсвечник. Я мог даже потрогать его. Он был зажат всего лишь маленьким камнем, подпиравшим другой, который служил опорой для третьего, и т. д.

Днем раньше я обрушил две похожие колонны, содержавшие множество серебряных сосудов и настоящую жилу мелких монет. Одним глазом посматривая на выход, другим — на потолок, я просунул шахтерский ломик под камень. Нажать или нет? Я нажал. Скала заколебалась, а я моментально выскочил наружу. Что произошло? Черт возьми! До меня донесся шум катящихся камней. Что-то рухнуло в глубине пещеры.

Морис тоже был снаружи. Должно быть, это он, безмозглый чурбан, вызвал каменную лавину! «Послушай, Морис! Прекрати!» Я делал ему угрожающие знаки и раздраженно ругался в дыхательную трубку: «Ты сошел с ума!» Я показал на массивную крышу пещеры и объяснил знаками, что с нами будет, если она рухнет. И все это после того, что я втолковывал совсем недавно — не далее как сегодня утром!

Мой гнев не произвел на него никакого впечатления. «А что же ты сам тогда? Я-то видел, чем ты занимался!» — он показал на свой глаз, на меня и на мой лом. Немой язык Мориса был достаточно красноречив. Насколько я понял, если кто-то из нас двоих и был ослом, то уж никак не он, Морис.

История с коварными колоннами не образумила меня. В тот же день я держал подсвечник в руках. Но сдвинутые нами камни образовали дыру в основании колонны. А в ней темновато отсвечивало серебро еще одного подсвечника. Должно быть, он был парой к первому. Заполучить пару было делом чести. Под вторым подсвечником я обнаружил кольцо с драгоценным камнем, самым большим из всех найденных.

Может быть, есть возможность как-то разобрать пещеру? Конечно, это потребует громадных затрат сил и времени. И все же попробовать стоит. Тем более что там, в глубине, что-то призывно блестело! Час спустя я держал в руках «огромную драгоценность» — медную ручку от кухонного горшка. Зато за ней виднелось начало золотой цепочки, уходящей под основание последней колонны...

Пещера все еще стоит там, выскобленная до последней трещинки. Она пуста и преспокойно держится, бросая вызов силе земного притяжения. Дань нашему отчаянному бесстрашию.

Пираты!

Середина мая. Море стало поспокойнее. Рыбаки говорили: «Везет вам, вот уже двадцать лет у нас не было такой весны». Вода прогревалась настолько, что можно было работать на дне по пять-шесть часов в сутки. Мы начали заполнять карту. Окрестили каждый участок морского дна.

Как только нам стало ясно, что в верхнем сыпучем слое ничего нет, мы решили передвинуть его на другое место. Для этого мы использовали насос, установленный на плоту. Невидимая струя воды под давлением поднимала огромными клубами песок, гравий отлетал в сторону, а камни прыгали и катились по дну. Как только показывалось скальное дно, мы начинали очищать руками каждое углубление, каждую складку. Вилки здесь были уже без зубцов, блюда превратились в черепки. Только золото оставалось не тронутым временем и стихией. Благодаря своему весу оно сразу же ушло вниз, в самые укрытые места. Эскудо лежали во всем своем великолепии, только и ожидая нас.

Затем мы решили поднять на поверхность две пушки, мешавшие добраться до того, что могло скрываться под ними. И здесь наступил конец нашим секретным работам. Когда мы вчетвером несли пушку к грузовику, к берегу устремились все способные передвигаться жители поселка. Одни бежали, другие мчались на велосипедах и машинах. Каждый хотел увидеть пушку собственными глазами, потрогать, узнать о ней все подробности. А куда подевалось золото? А где мы спрятали скелеты закованных галерных рабов? Слухи передавались из одного паба в другой, оседая в редакциях газет и радио. В следующее воскресенье нам пришлось выдержать пиратский набег.

26 мая на берегу появилась группа людей, одетых в легкие водолазные костюмы, вооруженных ломами и молотками, мешками квартирных взломщиков и надувными шарами для подъема тяжестей. «Прошу вас, — предупредил я их в порту, — не трогайте ничего. Мы пока еще только составляем план места кораблекрушения, и, кроме того, у меня разрешение на спасение сокровищ». Но они отплыли, даже не удостоив меня ответом. Мы последовали за ними. Было решено: что бы ни случилось, не дать им прикарманить даже мелочь. Группа за группой незваные гости часами обследовали морское дно, но даже не приблизились к месту крушения. Но вот в конце концов кто-то из них наткнулся на один из канатов, служивших нам ориентирами. По нему они и отыскали нашу пещеру. Они вышли прямо к тому месту, где мы заняли оборону. Луи стоял совершенно спокойный, со скрещенными руками на груди. Его бородатая физиономия и ледяной взгляд выражали полную готовность к борьбе. Словом, он выглядел так же гостеприимно, как тюремные ворота. Вся компания безропотно ретировалась, едва взглянув на Луи.

Тем временем катера вернулись из порта с новой группой. Эти пришельцы наткнулись на вторую нашу веревку и решили проследить, куда же она ведет. Я не выпускал их из виду, плавая на поверхности, и следил за ними, стараясь оставаться незамеченным. Я увидел, как один из них, дойдя до конца веревки, поднял что-то свинцовое и сунул в свою сумку. Пришлось срочно нырнуть к нахалу. Стоило хлопнуть его по плечу, как он дернулся, словно его цапнула акула. Покачав головой, я показал на мешок и перевернул его — свинец выпал. Внезапно остальные окружили меня, толкаясь и жестикулируя. Кто-то попытался стащить с меня ласты. Я ударил его. Он обхватил меня, но я выскользнул и всплыл. Рядом со мной показались еще четыре головы. Я заявил, что у них нет никаких прав. В ответ полился поток угроз и брани. Подошел наш «Зодиак», и Луи поспешил мне на помощь. Франсис стоял наготове. С вражеской лодки в воду попрыгала целая армия водолазов. В конце концов нападающие после долгих споров решили все же отступить и удалились не солоно хлебавши. Три дня спустя верховный суд Белфаста в самой торжественной обстановке еще раз недвусмысленно подтвердил наше монопольное право на розыски сокровища.

Сплетники за работой

Каждый вечер толпы туристов заполняли маленький порт. Они жаждали помочь нам считать золотые слитки и сервизы из столового серебра. О наших находках распространялись самые фантастические слухи. Если верить им, то найденное золото уже давно перекрыло все запасы Форта Нокс (1 Форт Нокс — хранилище золотого запаса США.). Местная учительница задала своим ученикам сочинение на тему «Аквалангисты». Она показала нам некоторые работы. Так вот, по мнению местных ребятишек, мы уже подняли 200 тонн золота в слитках и несколько пушек, целиком отлитых из чистого золота.

И все же надо признаться, что с нашими инструментами для ремонта дорог и несколькими надувными лодками сокровища, которые мы доставали с морского дна, были действительно сказочными.

Луи принадлежит честь находки осколков Мальтийского креста с сохранившимися остатками белой эмали на червленом золоте. К тому времени в нашем списке трофеев насчитывалось двенадцать золотых монет. Мне грезилось, как я лично найду еще дюжину. Когда же я нашел сразу пятнадцать в один день, то счел это весьма скромной удачей. И удача действительно оказалась скромной: уже на следующий день Морис нашел двадцать монет... Неделя за неделей расширялась зона наших поисков.

Море разбросало останки корабля на огромное расстояние. Но, где бы мы ни копнули, везде нам улыбалось счастье. Однажды мне попался необычайно интересный предмет — изящный шестигранник из горного хрусталя длиною в два дюйма с маленькой серебряной крышкой. Внезапно меня осенило. Бесчисленные серебряные пузырьки, встречавшиеся нам повсюду, содержали не лекарства, как мы предполагали раньше, а духи. Каждый офицер и каждый дворянин, находящиеся на борту корабля, должны были иметь свой собственный пузырек. Когда зловоние, исходящее от трехсот рабов на галеасе, прикованных днем и ночью к своим лавкам, становилось нестерпимым, они подносили пузырьки с духами к своим завитым усам.

...Именно библиотеки привели меня к сокровищам. Теперь сокровища, в свою очередь, отсылали меня к библиотекам. Почти каждый из найденных предметов таил в себе загадку.

Но, прежде чем я смог ответить на все вопросы, весна снова была у порога, и мы вновь опустились на дно Испанского порта. На этот раз всемером. Счастье не оставляло нас и весной 1969 года. И хотя число находок поубавилось, многое из того, что попадалось нам, отличалось необычайным изяществом. В июне, например, мы нашли две золотые цепи. Одна из них была восьми футов в длину, с массивными звеньями, поражавшими своим великолепием. Должно быть, благодаря этой цепи ее богатый и несчастный владелец первым достиг дна. В последний месяц Луи Горс нашел маленькую «книгу», красиво отделанную золотом. Когда ее открыли, то обнаружили внутри пять отделений. В трех из них сохранились таинственные, сделанные из воска таблетки. Пока еще химический анализ не разгадал их назначения. Яд! Парфюмерия? Кто знает!

...Мы горды тем, что на нашем счету восемь тысяч часов напряженной работы: весь район просмотрен, простукан, прощупан. Мы познакомились со всеми каверзами и причудами моря и выудили у него секреты 400-летней давности. Но вот подошла осень. Пора выпускать воздух из наших лодок. Зато можно спокойно заняться пересчитыванием свинцовых пуль, полировкой 300 золотых и 600 серебряных монет. Снова пора библиотек. И так до ближайшей весны, когда мы, подобно морским ласточкам, устремимся к берегам Ирландии, к остаткам Армады, похороненным вблизи ее берегов. И я снова с нетерпением жду, когда придут восхитительные дни любимой работы.

Робер Стенюи

Перевел с английского В. Юрист

РЕКЛАМА
Подписываясь на рассылку вы принимаете условия пользовательского соглашения