Подарок фараона
В одной из центральных газет не так давно промелькнуло сообщение, переданное из Турции. В нем шла речь о новых археологических раскопках на Анатолийском плоскогорье, где некогда существовало могущественное государство хеттов. В заметке, в частности, говорилось: «Служитель музея показал нам в главном храме необычного зеленого цвета камень в форме куба. Поверхность его гладко отполирована, на ней абсолютно нет трещин, тысячелетия не оставили на ней никакого следа. На ощупь она удивительно теплая по сравнению с окружающими камнями. О назначении странного монолита можно только гадать. Служитель объяснил, что его привез в подарок египетский фараон Рамсес при подписании Кадешского мирного договора, текст которого нашли именно здесь. Раскопки хеттских городов продолжаются...»
Итак, речь идет о прекрасно сохранившемся камне, которому несколько тысячелетий. Ведь царство хеттов закончило свое существование около 1200 года до нашей эры. Почему же камень не тронуло время? Почему на него не подействовали ни холод, ни жара, ни влажность, ни другие разрушающие факторы? Или камень, обработанный рукой человека, лучше сохраняется? Вопросы, заданные журналистом и оставшиеся без ответа, волновали и продолжают волновать меня. Несколько десятилетий изучала я археологические находки как в нашей стране (Крым, Узбекистан, Сибирь, Урал, Казахстан), так и за ее пределами — в Мексике, Перу, Греции, Румынии, Болгарии, чтобы найти ответ на этот и другие вопросы.
Может показаться странным, что я, художник, хотя и занимающийся технологией художественных материалов, пытаюсь проникнуть в область, которая, казалось бы, далека от меня и является целиком прерогативой историков, этнографов, археологов и других специалистов. Но это только на первый взгляд. Я начинала не на пустом месте. Мой отец — Василий Вениаминович Хвостенко (1 Хвостенко В. В. (1896-1960) — художник и исследователь, разработавший технологию и приемы современной энкаустики. Благодаря его работам энкаустика из былого «утруждающего вида живописи», как писал о ней Плиний, превратилась в удобную, доступную для каждого художника технику. Приоритет В. В. Хвостенко в разработке энкаустики официально закреплен в авторских свидетельствах, а главное — в его творчестве. Потомственный русский живописец (его прадед, дед и отец были иконописцами) В. В. Хвостенко погиб после опытов с энкаустическими красками, содержащими ртутную киноварь. (Прим. ред.)), возродивший древнее искусство энкаустики — живопись восковыми красками,— предопределил круг моих интересов и изысканий. Мы работали с ним бок о бок в течение долгого времени.
Как и другие исследователи, мы обратили внимание на одну особенность древнегреческих статуй: их не тронуло время, и они выглядят так, будто только что вышли из мастерской скульптора. Более того, эта особенность служит определенным индикатором: находя при раскопках статую или ее фрагмент, археологи и искусствоведы прежде всего смотрят на сохранность поверхности. Если мрамор светлый, блестящий, а его поверхность не имеет следов эрозии, значит, это подлинное произведение мастеров Древней Греции. Если же мрамор грязный, поверхность изъедена — это поздняя римская копия. Причину такого разительного контраста долгое время никто объяснить не мог. А заключалась она, как доказал В. В. Хвостенко, в ганозисе — защитном энкаустическом лаке, широко применявшемся античными мастерами, тогда как в Древнем Риме этот секрет был утрачен.
Что же собой представляет ганозис древних мастеров? В чем его секрет? Античные авторы писали о нем как будто подробно.
«Если кто отнесется к делу более старательно,— сообщает, например, Витрувий,— и пожелает, чтобы киноварное покрытие стены сохранило свой цвет, пусть он, после того как стена будет выглажена и высохнет, покроет ее с помощью щетинной кисти пуническим воском, который растоплен над огнем и смешан с некоторым количеством масла. Затем пусть он держит угли в железном тагане возле стены и пусть заставит нагреванием воск вспотеть так, чтобы поверхность стала равномерно гладкой. Пусть обрабатывает он ее затем восковой свечой и чистыми льняными полотнищами, подобно тому, как обрабатывают статуи обнаженных фигур. По-гречески это называется «ганозис». Так возникает защитная броня из пунического воска, которая ни блеску луны, ни солнечным лучам, по ним скользящим, не позволяет извлечь красок из покрытия стены».
Несмотря на эти и другие, на первый взгляд достаточно подробные указания, мы не один год бились над тем, чтобы разгадать рецептуру и технологию ганозиса. Не стану рассказывать о всех этапах сложных, подчас мучительных поисков, остановлюсь на одной детали. Витрувий и другие авторы однозначно говорят, что статуи натирали воском, а потом восковой слой доводили до блеска льняной тканью. Однако блеск обычного воска (и пунического в том числе), как показали опыты, пропадает уже через сутки после натирки. Невероятна сама мысль о том, что статуи, часто стоявшие на открытом воздухе, ежедневно натирали для восстановления блеска. Значит, речь шла о чем-то другом...
Рецептура, технология, как и высокое искусство, передавались в античности от мастера к ученику, тщательно оберегались от посторонних глаз. Вот почему письменные свидетельства об энкаустике и ганозисе дошли до нас в самых туманных, общих выражениях.
Итак, требовалось воссоздать не только рецепт, но и технологию, при которой ганозис, сохраняя все свои полезные свойства, наносился бы в холодном виде. Ведь оплавление мрамора — дело крайне рискованное, поскольку материал плохо проводит тепло и от разницы температур может дать трещины. В конце концов удалось создать микронной толщины пленку, которая вроде бы никак не способна что-либо защитить, но, нанесенная на поверхность, приобретает совершенно новые качества. Ганозис проникает в верхний слой материала и образует на его поверхности стекловидную броню. Испытания показали, что мрамор, покрытый ганозисом, обладает чрезвычайно высокой устойчивостью к воздействию внешней среды: химически активным соединениям, содержащимся в атмосфере, микроорганизмам, перепадам температур, солнечной радиации и так далее.
Едва ли какое-либо покрытие, кроме ганозиса, может так эффективно выполнять защитные функции и вместе с тем не отделиться от поверхности материала в течение длительного времени. Конечно, значительную роль в этом играет воск. На память приходит свидетельство микробиологов: палочка Коха, попадая в неблагоприятные условия, покрывается восковой оболочкой, пробиться через которую крайне трудно.
Чем больше мы занимались ганозисом, тем дальше в глубь тысячелетий уводили его следы. Если окинуть мысленным взглядом цивилизации прошлого, то вот какая любопытная закономерность прослеживается: чем древнее и мощнее цивилизация, тем сохраннее предметы материальной культуры, дошедшие до нас. Но чем ближе к нашей эре, тем меньше каменных скульптур или архитектурных комплексов сохранилось в первозданном виде. С первых же веков нашей эры практически все скульптуры и архитектурные памятники, выполненные из различных пород камня, включая такие крепкие, как базальт или гранит, выглядят более разрушенными, чем скульптуры или памятники из тех же пород, но насчитывающие две-четыре тысячи лет до нашей эры.
Возвращаясь к загадочному камню фараона, найденному на Анатолийском плоскогорье, позволю заметить, что, судя по всему, куб был покрыт ганозисом. Древнеегипетские мастера широко пользовались им. Исследование в ультрафиолетовых лучах «подарка фараона» позволит высказать окончательное суждение.
О «пустынном загаре», сибирском мамонте и каменной воде
Талантливый, к сожалению, рано ушедший из жизни казахстанский ученый Алан Медоев в одной из своих работ по геохронологии палеолита отметил такую, заинтересовавшую его особенность: орудия древнего человека иногда покрывает густая глубокая патина яркого охристого или коричневого цвета. В сочетании с блестящей фактурой, часто слегка маслянистого оттенка, писал он, это придает архаичным вещам поистине благородный вид.
Медоев рассказывал, что на стоянках человека каменного века, обнаруженных на полуострове Мангышлак и в Сары-Арке (1 Разрушенная горная страна, называемая еще Казахский мелкосопочник.), орудия палеолита чаще всего лежали на поверхности, поблескивая на солнце. Нередко он и находил их по характерному блеску, который был заметен, если предмет лежал против света.
Долгое время считалось, что этот блеск «сделала» сама природа, и называли его то «пустынным загаром», то патиной. Но ведь камень выветривается, его структура нарушается, особенно это заметно в том месте, где материал обрабатывался. Костяные изделия также теряют свой цвет: они минерализуются, становясь охристыми или коричневыми. Почему же отдельные орудия, принадлежащие человеку палеолита, так великолепно сохранились?
Однажды сотрудник Сибирского отделения АН СССР доктор исторических наук В. Е. Ларичев пригласил меня взглянуть на ритуальные предметы из камня и кости, обнаруженные им при раскопках Малой Сыи в Минусинской котловине. Ученого заинтересовал неестественный цвет и блеск кости и камня. Рассматривая находки, мы ясно увидели энкаустические покраски на камнях, стрелах и костях. Стоянка датировалась приблизительно 32-м тысячелетием до нашей эры. Признаюсь, держа в руках предметы, казалось, еще хранящие прикосновение крепких пальцев нашего далекого предка, я чувствовала сильное волнение. Ведь по сведениям, которыми располагала, ганозис широко использовался в странах с теплым, даже жарким климатом — Мексике, Перу, Египте, Греции, Турции, а тут Сибирь да еще орудия, возраст которых не просто почтенный, а прямо-таки «доисторический».
— Но как вы докажете, что это покрытие сделано рукой именно человека палеолита, а не позже? — спросил меня Ларичев.
Белый наконечник стрелы блестел на столе... Так и не найдя убедительного ответа, я стала прощаться. У входа в институт, где работал мой собеседник, стоял скелет мамонта. Кости его были коричневого цвета. Спрашиваю у Ларичева, сколько лет этому мамонту и почему его скелет такого цвета?
— Мамонту приблизительно около восьми тысяч лет,— ответил Ларичев.— Кости же коричневые от минерализации.
— А чем охотились на мамонта?
— Копьями, стрелами...
— Давайте вернемся на минуту в ваш кабинет,— предложила я.— Еще раз посмотрим наконечник стрелы.
Вернулись. Наконечник стрелы все так же загадочно белел на столе...
— Видите, наконечник, обработанный рукой человека, за тысячелетия не изменил свой цвет,— сказала я.— Он найден, по вашим словам, рядом со скелетом мамонта, а никаких следов минерализации нет. Почему?
Тут пришел черед задуматься археологу...
Специальный анализ впоследствии подтвердил, что я не ошиблась: минусинские находки покрыты ганозисом, как и некоторые другие орудия палеолита. Но меня не оставлял вопрос: зачем нашему предку нужно было покрывать ганозисом камень? Какие преимущества давала эта микроскопическая пленка? Ведь не только для красоты человек, живший в пещерах и одевавшийся в шкуры, так тщательно отделывал свои орудия?
Ганозис, несомненно, придает прочность, рассуждала я. Каменные или костяные стрелы, например, покрытые этим веществом, попадая в кость животного, не обламываются, легче проходят сквозь шкуру. Но не в одной прочности, видимо, дело. Покрытие создает особую полированную поверхность, улучшаются аэродинамические качества стрелы или копья. Определенное значение имеет, вероятно, и то, что к покрытию не липнет грязь и хранить такое оружие проще...
Индустрия эпохи палеолита с самого зарождения была связана с камнем и костью. Это нашло отражение в многочисленных легендах и мифах, отголоски которых дошли и до наших дней.
Наверное, многие помнят сказку братьев Гримм о храбром портняжке, который встретил великана и предложил ему вместе идти по свету. Великан решил испытать спутника и, взяв в руку камень, так сдавил его, что из камня потекла вода. Храбрый портняжка не растерялся: сжал брынзу, и из нее тоже полилась вода. По-видимому, братья Гримм написали сказку под влиянием очень древней легенды, в которой говорилось о свойстве камня выделять влагу. Эту легенду косвенно подтверждают и новейшие научные изыскания. Эксперименты, проведенные советскими специалистами, показали, что если воздействовать на камень давлением, то через некоторое время из него выступят капельки влаги. Анализы «каменной воды» выявили, что она, подобно лимфе в организме человека, пронизывает всю микроструктуру камня, без нее камень разрушается, умирает.
Вполне вероятно, что человек палеолита знал о свойстве камня сохранять воду. Покрывая ганозисом — прозрачной пленкой — обработанное орудие, наш предок как бы давал ему «вечную» жизнь. С той же целью покрывались ганозисом громадные картинные галереи под открытым небом или в пещерах, исполненные первобытными художниками. Интересно, что мои далекие коллеги заранее предугадывали, что будет с их рисунками через многие годы. Будущую эрозию камня они как бы вписывали в свою картину. Наскальные рисунки Сахары, найденные известным французским исследователем Анри Лотом и прекрасно сохранившиеся до наших дней, яркий тому пример. Темные места, образованные эрозией камня, еще больше подчеркиваются светлыми линиями выбивки, которая покрыта ганозисом. Изображение приобретает объемность, глубину, выпуклость. Я бы осмелилась сказать — стереоскопичность. Чередованием светлых и темных мест древние художники добивались удивительной выразительности в изображении слонов, жирафов, носорогов и других животных. Например, чтобы сделать складки кожи между рогами быка, они чередовали линии, покрытые ганозисом, с непокрытыми, то есть между выбивками оставались места, которые по прошествии времени, как и положено, потемнели, и мы сегодня любуемся и поражаемся блестяще выполненными изображениями.
Свиштарская гробница
Сколько же их было — гениальных озарений человеческого ума, плодов тысячелетних поисков и раздумий, которые сегодня забыты, погребены под пылью веков?! На память приходят утраченные секреты производства греческой терракоты, лазурных среднеазиатских изразцов, умение менять рисунок малахита... Казалось бы, какое несоответствие между «примитивным» образом ушедших цивилизаций, сложившимся в нашем сознании, и невероятно высоким уровнем знаний, которые требуются, чтобы просто повторить (не более!) однажды проделанный человеком путь. Уверена, что будет сделано еще немало удивительных находок при изучении наследия прошлых цивилизаций. И открывая снова хорошо забытое старое, мы сможем найти немало нужного и для нашей сегодняшней быстротекущей жизни.
Возьмите одно из защитных покрытий древности, родственное ганозису. Состав его сложен, технология нанесения требует температур около двух тысяч градусов выше нуля по шкале Цельсия. А древние енисейские охотники тысячи лет назад покрывали этим веществом как мельчайшие изделия из камня и кости, так и скалы величиной с дом, на которых оставляли свои «писаницы». Каким образом это делалось? Как появился ганозис у палеолитического человека? Возникло ли это покрытие в одном регионе или сразу в нескольких очагах? Почему рецептуры восковых красок Перу и Египта идентичны? Или с глубокой древности между странами существовали постоянные и крепкие связи? Значит ли это, что наша Земля с испокон века была единым общим домом? Именно таким, к которому мы стремимся?
Вопросы, вопросы...
Кажется, не хватит не только двух, но и десяти жизней, чтобы ответить на какую-то их часть. Но мудрые латиняне напоминают, что каждое поколение передает знания другому, как в эстафете бегуны передают факел.
Древнейшая защитная броня — ганозис — один из таких факелов, мерцающий свет которого дошел до нас через тысячелетия. Охотники Сибири и древние перуанцы, египтяне, греки, фракийцы применяли ганозис для покрытия кораблей и храмов, дворцов и скульптур, изделий из металла и кости. Те, что дошли до нас, прекрасно сохранились, блестят и сияют так, будто только что сделаны.
...Мое внимание давно привлекали раскопки в Болгарии и найденные там гробницы с росписями. Одна из них — Свиштарская. Это погребение молодого фракийского воина. Открытие гробницы стало одним из наиболее значительных археологических достижений последних лет, крупным художественным явлением.
Минуя три железные двери, вхожу в погребальную камеру. Включают свет, и она предстает во всем своем великолепии. Стены и свод отлично сохранившегося зала смонтированы из отдельных плит белого известняка. Плиты плотно пригнаны друг к другу и частично скульптурно обработаны. Вдоль всей стены идет фриз из пристенной скульптуры, внизу переходящий в горельеф, покрытый тонким слоем матовой, палевого цвета краски. Она как бы заменяет штукатурку. Такого же цвета своды и стены гробницы. Фигуры фриза разделены вертикальными пилястрами, оканчивающимися капителями. Все это, как и изображения хищных грифонов по бокам, окрашено.
Над фризом на плитах располагается роспись, сделанная в один тон, темно-серого цвета. Здесь воедино слились пристенная скульптура, настенный рельеф, живопись и орнамент — он расположен как в самой гробнице, так и частично на саркофаге.
Кроме фриза, сразу бросаются в глаза монументальная обработка крупночленных масс, раскрашенная скульптура, типично греческие мотивы женских фигур, напоминающих кариатиды, и общая светлая, благородная окраска.
При более детальном осмотре отмечаю, что гробницу, видимо, сооружали быстро: не все фигуры и детали хорошо проработаны. Болгарские археологи, занимавшиеся раскопками памятника, говорили, что и они обратили внимание на следы спешки. Древнего художника явно торопили, и он не везде успел закончить декор. Несмотря на это, гробница смотрится красиво, сказала бы даже — радостно, если это слово уместно в таком печальном месте.
Наверное, все, кто посещает Свиштар, обращают внимание на сохранность росписей. Краски не поблекли, не осыпались, несмотря на то, что в подземелье сыро, а с момента похорон юного фракийца прошло более двух тысячелетий. Высказываю болгарским друзьям и коллегам предположение, что роспись по известняку сделана энкаустической краской, замешенной на пуническом воске. Только эта античная техника способна закрепить и сохранить роспись, скульптуру, облицовку. Позднейшие исследования подтвердили этот вывод.
Болгария подарила мне и другое открытие. Для создания энкаустических росписей, таких, как в Свиштарской гробнице, нужны различные краски и приспособления для работы художника. Значит, здесь, в Болгарии, можно найти орудия древних мастеров. В историко-археологическом музее в Софии то, что меня интересовало, обнаружить не удалось. Посоветовали съездить в Варну, в местный исторический музей.
Мне повезло. В экспозиции античного отдела лежали брошенные инструменты художника-энкауста, найденные при раскопках в Дионис-поле. Каутерий — он предназначен для заглаживания, соскребания краски, наложения бликов и так далее; палитры разной величины и формы; черенки кистей. Особенно меня заинтересовал цестр, с помощью которого, как сообщали античные авторы, художники писали на костяных пластинках. Его я видела впервые. Цестр по виду напоминал копьевидный вертел, нагретым острием которого и закладывалась в углубления краска. Сколько же времени требовалось художнику, чтобы разогретым цестром раз за разом укладывать краску в углубление рисунка, которое могло быть толщиной до сотой миллиметра?! Поистине «утруждающий вид живописи».
Буквально через несколько шагов, в другой витрине, среди античных экспонатов я увидела миниатюры на белой кости. На них виртуозной тончайшей черной линией (прорисовка так точна, что даже под микроскопом не видно зазубринок или зарезов) изображены молодые мужчина и женщина. Правильные пропорции, античные типы лиц, трактовка причесок и одеяний — все овеяно духом эллинизма. Миниатюры показывают, какой утонченностью отличались вкусы того времени. Удивительно и то, что художник одной черной краской сумел придать линейным элементам объемность, а лицам — высокую одухотворенность. Эти пластины были найдены на мысе Галата, расположенном несколько южнее Варны, и датируются второй половиной IV века до нашей эры. Спасительный ганозис сохранил миниатюры такими, какими они вышли из рук мастера.
За несколько десятилетий мне и моим ученикам удалось довести разработку древнего защитного покрытия до практического использования. Памятники в Москве и других городах страны — из бронзы, мрамора, гранита, известняка — покрыты броней из ганозиса. Среди них, наверное, самая ответственная работа — могила Неизвестного солдата у Кремлевской стены. Красный кварцит и гранит стали разрушаться столь стремительно, что специалисты пришли к выводу: в скором времени придется заменять монолиты. Но дело в том, что месторождение редкостного красного кварцита выработано и таких блоков уже не изготовить. Положение спас ганозис, который предотвратил разрушение камня.
Закрыты спасительным составом памятник хирургу Н. И. Пирогову на одной из оживленных магистралей Москвы, некоторые станции столичного метрополитена, фасады оперного театра в Баку, Дворца молодежи в Витебске, а также здания епархиального управления в Минске, драматургического театра во Владимире и некоторые другие объекты.
Полагаю, что ганозисом можно и нужно покрывать не только ветшающие памятники, но и недавно сооруженные. Дело в том, что поделочные камни, широко применяющиеся как декоративный материал для облицовки зданий, станций метро, отделки стен, полов, панелей, недолговечны. Губительное влияние внешней среды — атмосферных осадков, выхлопных газов, промышленных выбросов, пыли, вибрации — быстро приводит к разрушению как современных построек, так и произведений искусства: витражей, панно, мозаик. Сохранить для потомков сокровища нашей культуры — передать горящий факел следующим поколениям — что может быть благодарнее и благороднее этой задачи?!
Татьяна Хвостенко, член Союза художников СССР
