В мае 2025 года исполняется 120 лет со дня Цусимского сражения — крупнейшей катастрофы в истории российского флота, имевшей последствия глобального масштаба. Тогда из всей большой эскадры вице-адмирала Зиновия Рожественского, пытавшейся прорваться во Владивосток, преодолеть злой рок и выполнить приказ удалось лишь трем кораблям: безбронному крейсеру «Алмаз», а также эсминцам «Грозный» и «Бравый». В особенности драматична судьба «Грозного», которому посчастливилось выскользнуть из расставленной японцами ловушки.
- Источник:
DeAgostini/Getty Images
Обреченные на поражение
Вторая Тихоокеанская эскадра под командованием вице-адмирала Зиновия Петровича Рожественского, вышедшая в поход на Дальний Восток в октябре 1904 года, стала последним козырем, который Российская империя швырнула на игральный стол Русско-японской войны. После сдачи Порт-Артура и поражения русской армии под Мукденом победа над Японией казалась как никогда призрачной, но поединок еще можно было свести к ничьей, принудив Токио удовлетвориться сравнительно безболезненными для Санкт-Петербурга условиями мирного договора.
Вице-адмирал Зиновий Рожественский (1848–1909)
- Источник:
- Wikimedia Commons
Японцы уже понесли крупные потери в этой войне, как человеческие, так и финансовые — и нужно было заставить их уверовать в бесперспективность дальнейших боевых действий. С этой целью империя спешно снарядила на Балтике большую эскадру и направила ее к театру военных действий в обход Европы, Африки и Азии. Сначала предполагалось, что она поможет деблокировать Порт-Артур, но после сдачи крепости концепция изменилась. Теперь эскадре предстояло с боем прорваться во Владивосток, чтобы оттуда угрожать судоходству Японии, тотально зависевшей от морских поставок.
Когда корабли Рожественского покинули гавань, многие их офицеры смотрели на этот поход со скепсисом и чувством обреченности. Россия уже потеряла в Порт-Артуре Первую Тихоокеанскую эскадру. На Вторую же новых судов откровенно не хватало — современные корабли в рядах возглавляемой Рожественским армады соседствовали со старым хламом. Экипажи не имели опыта боевых действий и не могли в этом плане сравниться с японскими моряками, закаленными сражениями под Порт-Артуром. Японцы превосходили и в скорости своих кораблей, и в меткости своих артиллеристов, и в разрушительной силе своих снарядов.
И все-таки никто не ожидал разгрома. Всем казалось, что основные силы эскадры, может быть потеряв несколько кораблей, пробьются во Владивосток, после чего японцы, столкнувшись с угрозой своим внешним поставкам, завяжут переговоры о мире. Но прежде предстояло пройти Корейским проливом, мимо баз японского флота.
Одним из тридцати восьми судов эскадры Рожественского, прибывших к Цусиме, был новенький эскадренный миноносец «Грозный», спущенный на воду в июле 1904-го и введенный в строй двумя с половиной месяцами позже. Он принадлежал к числу так называемых «улучшенных невок». «Невками» называлась серия из десяти 350-тонных эскадренных миноносцев, построенных на Невском судостроительном и механическом заводе по программе 1898 года «для нужд Дальнего Востока». Эти корабли существенно превосходили по водоизмещению, вооружению и дальности плавания предыдущие миноносцы типа «Сокол» — поскольку с самого начала предназначались для отдаленного театра военных действий.
В 1904 году на том же предприятии были построены еще три «невки» — отличавшиеся от прежних десяти иным расположением главных и вспомогательных механизмов. В распоряжении 405-тонного «Грозного» имелись две вертикальных машины тройного расширения общей мощностью в 5500 лошадиных сил, четыре котла конструкции английской фирмы «Ярроу», два гребных винта — совокупно все это хозяйство обеспечивало 64-метровому кораблику максимальную скорость хода в 25,93 узла (свыше 48 км/ч), по тем временам очень высокую.
«Грозный» был вооружен двумя 457-мм торпедными аппаратами, одной 75-мм и пятью 47-мм пушечками, а также двумя 7,62-мм пулеметами. Главная сила корабля заключалась в его торпедах, а артиллерийское вооружение годилось лишь для перестрелок с небольшими суденышками.
Эсминец «Грозный»
- Источник:
Wikimedia Commons
В экипаже «Грозного» служили семьдесят два человека — четверо офицеров и шестьдесят восемь нижних чинов. Традиционно в миноносники набирали самых смелых, отчаянных и неприхотливых, ибо служба на подобных кораблях была максимально некомфортной. Длинный и узкий корпус, хлипкая палуба, отсутствие сколько-нибудь нормальных бытовых условий. Все здесь было принесено в жертву скорости, все подчинено лишь ей одной!
Неприметный служака
«Грозным» командовал 45-летний капитан 2-го ранга Константин Клитович Андржиевский. Судя по фамилии — из поляков. Знаем мы о нем очень мало — до нас не дошла даже информация о его месте рождения. Известны лишь самые основные вехи: родился 29 мая 1859-го, в сентябре 1875-го поступил в Морское Училище, в мае 1879-го получил звание гардемарина, а вслед за этим назначение на броненосный крейсер «Минин».
Константин Андржиевский
- Источник:
Соцсети
Впоследствии Андржиевский плавал на разных судах, а в 1880-м совершил кругосветку. Постепенно рос в званиях: чин капитана 2-го ранга он получил в апреле 1899-го, да так и «застрял» в нем на долгие годы. Его должность непосредственно перед назначением на «Грозный» — старший офицер канонерской лодки «Манджур», интернированной с началом русско-японской войны в Шанхае. Направление 7 мая (здесь и далее даты по старому стилю. — Прим. Vokrugsveta.ru) 1904-го на «Грозный» стало первым (и последним, как оказалось впоследствии) командирским назначением Андржиевского.
«Грозный» не успели ввести в строй перед выходом в море эскадры Рожественского и назначили в «догоняющий отряд» под началом капитана 1-го ранга Леонида Добротворского. Этот отряд покинул флотскую базу в Либаве (ныне Лиепая, Латвия) 3 ноября 1904 года и устремился вдогонку Рожественскому. Для экономии времени пошли на Дальний Восток, в отличие главных сил эскадры, не вокруг всей Африки, а по Средиземному морю и далее через Суэцкий канал.
Поход был исключительно тяжелым. Во время шторма, разразившегося у датского берега, «Грозный» получил повреждения и его пришлось ремонтировать во французском Шербуре. Нередко для сбережения запасов угля и ресурса механизмов миноносцы приходилось тащить на буксире сопровождающих эскадру транспортных судов. Несколько миноносцев из-за поломок пришлось отправить обратно.
Добротворский догнал Рожественского 1 февраля 1905 года, когда последний стоял с эскадрой в Носи-бе на Мадагаскаре. «Грозный» назначили во 2-й отряд миноносцев. В его составе он и проделал оставшийся путь до Цусимы. Примечательно, что командующий эскадрой не счел нужным заранее ознакомить капитанов кораблей со своим планом сражения. В частности, командиры миноносцев получили лишь самые общие указания.
Уже много позже, на состоявшемся в Санкт-Петербурге судебном процессе, мичман Георгий Ломан, служивший на корабле «Блестящий», входившем вместе с «Грозным» во 2-й миноносный отряд, свидетельствовал: «На нашем миноносце военного совета с обсуждением плана возможной атаки перед боем не было, но разговоры в кают-компании бывали очень часто о том, что мы будем делать со своим миноносцем в бою и каким образом атаковать неприятеля при возможной с ним встрече».
«Блестящий» и другие миноносцы типа «Буйный» перед уходом эскадры на Дальний Восток, 1904 год
- Источник:
Wikimedia Commons
По факту, русским миноносцам в сражении досталась незавидная участь. Рожественский отвел им пассивную роль — охранять свои броненосцы и транспортные пароходы от вражеских миноносных сил. Ни о каких торпедных атаках на главные силы японцев речи не шло. Миноносцам оставалось лишь следовать за своей эскадрой, стараясь по возможности не подставляться под неприятельский огонь и наблюдать за происходящим. Наблюдения эти были крайне безрадостными. Опытные подчиненные японского адмирала Хэйхатиро Того быстро начали выбивать российские броненосцы.
В самом начале битвы японские крупнокалиберные снаряды пустили ко дну броненосец «Ослябя». Флагманский «Князь Суворов» быстро превратился в «наковальню»: красивый мощный корабль стал плавучей неуправляемой развалиной, охваченной пожаром. Когда он покинул строй, вся мощь японской артиллерии обрушилась на оказавшийся головным «Император Александр II» и на следовавшие за ним броненосцы «Бородино» и «Орел».
Гибель броненосца «Князь Суворов»
- Источник:
ARTGEN via Legion Media
На первом этапе сражения для «Грозного», державшегося на левой, нестреляющей стороне колонны русских броненосцев, самым ярким эпизодом стало участие в спасении людей со вспомогательного крейсера «Урал». После того, как громадный, но лишенный брони «Урал» получил несколько попаданий, нанесших ему серьезный урон, его командир Михаил Истомин запаниковал и приказал экипажу оставить судно. «Грозный» оказался среди кораблей, откликнувшихся на поднятый по приказу Истомина призыв о помощи. Эсминец принял на борт девять «уральцев».
Два миноносца — два выбора
После потери эскадрой нескольких броненосцев командиры оставшихся кораблей поступили по-разному. Некоторые продолжили путь во Владивосток под флагом контр-адмирала Николая Небогатова — на следующий день его отряд был окружен японцами и сдался. Контр-адмирал Оскар Энквист с тремя крейсерами предпочел отступить и ушел на Филиппины. А отдельные командиры пошли во Владивосток в одиночку, полагая, что так у них будет больше шансов затеряться в море и скрыться от неприятеля.
Николай Небогатов (1849–1922)
- Источник:
Wikimedia Commons
Оскар Энквист (1849–1912)
- Источник:
Wikimedia Commons
«Грозный» вечером 14 мая оказался в составе стихийно образовавшегося отряда, в который также вошли старый броненосный крейсер «Дмитрий Донской» и миноносец «Бедовый». Они успешно уклонились от атак японских миноносных сил и провели ночь вместе, неуклонно двигаясь в сторону Владивостока. На рассвете 15-го к отряду присоединился миноносец «Буйный», на котором находился сам вице-адмирал Рожественский со своим штабом. Накануне «Буйный» успел снять получившего тяжелое ранение в голову Рожественского с обреченного «Князя Суворова». Командующий лежал без сознания, приходил в себя редко и толком распоряжаться не мог.
«Буйный» пребывал в плохом состоянии: его машина была повреждена (при спасении экипажа «Осляби» на винт миноносца намотались стальные снасти), котлы, питавшиеся забортной водой, обросли солью, уголь оказался на исходе. Адмирала вместе со штабом переместили на «Бедовый» — и они, вместе с «Грозным», набирая ход, покинули «Донского» и «Буйного». «Буйный», как неспособный продолжать поход, пришлось затопить, а «Донской» задержался, чтобы принять команду «Буйного», а также свыше двухсот моряков с «Осляби».
Эта задержка оказалась для старого корабля роковой — вечером 15-го его настиг вражеский отряд из шести крейсеров и четырех миноносцев, взявших корабль в клещи. «Донской» сражался необыкновенно умело и агрессивно — он, хотя и получил критические повреждения, сумел отбиться и вырваться из клещей. Ночью 16-го обреченный «Дмитрий Донской» бросил якорь у острова Дажелет (Уллындо): люди перебрались на берег, а корабль на рассвете затопили на недосягаемой для врага глубине…
Эпизод Цусимского сражения
- Источник:
- Legion Media
Моряки «Бедового» и «Грозного» узнали об этих драматических событиях гораздо позже. Оба корабля снизили ход ради экономии угля и 16 мая около трех часов утра их настигли японские эсминцы «Сазанами» и «Кагеро». Казалось бы, предстоял бой на равных: два русских эскадренных миноносца против двух японских. Однако произошло нечто такое, что уже 120 лет заставляет скрежетать зубами отечественных любителей военно-морской истории: «Бедовый» внезапно… поднял белый флаг.
Впоследствии находившиеся на борту «Бедового» офицеры занимались перекидыванием друг на друга ответственности за этот, прямо скажем, позорный поступок. В ходе судебного процесса в Петербурге сложилась такая картина событий — первоначально инициатива о сдаче принадлежала двум членам штаба Рожественского: флагманскому штурману эскадры полковнику В. И. Филипповскому и флаг-капитану эскадры капитану 1-го ранга К. К. Клапье-де-Колонгу. А командир «Бедового» Н. В. Баранов вместо того чтобы поместить отдавших изменнический приказ офицеров под стражу, с готовностью ему подчинился.
Команда «Бедового» волновалась, порывалась стрелять, наводила даже орудия и роптала, что ей не дают сразиться с равным по силам врагом. Офицеры успокаивали команду, говорили, что отвечать будут, дескать, они, а жизнь адмирала, мол, дороже миноносца.
Непосредственно перед этим актом сдачи «Грозный», на котором уже успели сыграть боевую тревогу, приблизился к «Бедовому» и поднял сигнал: «Нагоняют японские миноносцы, что будем делать?» На «Бедовом» задали вопрос: «Сколько можете дать ходу?». Андржиевский ответил «22 узла» и вслед за этим получил приказание идти во Владивосток. Удивленный таким распоряжением, командир «Грозного» семафором переспросил: «Почему уходить, а не принять бой?». Ответом ему стал взвившийся над «Бедовым» белый флаг. Шокированный Андржиевский велел набирать ход. «Сазанами» остался принять сдачу «Бедового», а «Кагеро» погнался за «Грозным».
Публичные обвинения и оправдания
Николай Кладо (1862–1919)
- Источник:
Wikimedia Commons
Впоследствии недоброжелатели Андржиевского пытались бросить и на него позорную тень от сдачи «Бедового». В издании «Русь» вышла статья «Больше молчать нельзя», подписанная неким Ж. Г. Т., обвинившим командира «Грозного» в том, что он в «по-солдатски слепом послушании» подчинился приказу и ушел во Владивосток, не попытавшись спасти «Бедового». О том, кем был этот Ж. Г. Т., Андржиевский так и не узнал, но нашелся и другой обвинитель, личности своей отнюдь не скрывавший. Это был широко известный тогда публицист, военно-морской теоретик Николай Кладо.
Андржиевский обратился к Кладо с открытым письмом, в котором постарался объяснить свои действия. Бывший командир «Грозного» писал, что, получив приказ уходить во Владивосток, он его сначала не выполнил, оставаясь с «Бедовым» до того момента, когда тот поднял белый флаг — совершенно неожиданно для Андржиевского. Константин Клитович подчеркивал, что он не пытался принять командование маленьким отрядом по причине присутствия на «Бедовом» вице-адмирала Рожественского, о состоянии которого капитан «Грозного» не знал.
«Когда „Бедовый“ поднял белый флаг, и я обнаружил, что он вот-вот сдастся, японцы были всего в трех или четырёх милях от нас, так что, двигаясь со скоростью тридцати узлов, они могли приблизиться за шесть или восемь минут. Что могло быть сделано за такое короткое время? Как мог я протестовать против действий командира „Бедового“ и заставить его подчиниться мне?» — вопрошал Андржиевский.
По его словам, когда «Бедовый» вышел из боя, «Грозный» был вынужден уйти вперед, чтобы иметь пространство для маневра. «Для экономии угля я был обязан провести бой таким образом, чтобы во время него корабль все время двигался ближе к Владивостоку — и именно так я бой и провел. Но что означает выражение, что „Грозный“ бросил „Бедового“, по Вашему мнению, самый скандальный поступок? Что еще я должен был сделать? Должен ли был застопорить и драться, стоя на месте? Разве для „Грозного“ это было не равносильно самоубийству, причем совершенно бесцельному? Неужели Вы не понимаете, что, сделай „Бедовый“ хоть малейшую попытку защищаться, я бы защищал его и адмирала до последней капли крови. Но в той ситуации такой поступок был бы чистым безумием, добавившим бы японцам лишнюю победу», — горячо оправдывался Андржиевский.
Морская дуэль
Вскоре «Грозному» пришлось выдержать жаркую битву. Его перестрелка с «Кагеро» завязалась на расстоянии около 6000 метров, затем дистанция уменьшилась до 3800. Артиллерийская дуэль велась из невыгодной для «Грозного» позиции — стремившийся во Владивосток эсминец вынужден был отбиваться из кормовой 47-мм пушки, в то время как «Кагеро» вел огонь из носового 76-мм орудия. Впрочем, Андржиевский периодически маневрировал, чтобы иметь возможность время от времени вводить в действие носовое 75-мм орудие. Торпеды, главное оружие любого эсминца, ни та ни другая сторона не применяли: «Грозному» не подвернулся подходящий курсовой угол, а «Кагеро», скорее всего, свои торпеды расстрелял в ночных атаках на русскую эскадру.
Японцы били метко: одним из снарядов «Грозному» пробило борт у ватерлинии и перебило паропроводную трубу. Сами машины и котлы остались целыми, а пробоину заделала аварийная партия под началом вахтенного начальника мичмана Петра Дофельдта. Устранив пробоину, Дофельдт поднялся на мостик, чтобы доложить командиру о принятых мерах. Но тут 76-мм «гостинец» угодил в корабельный прожектор — взрывом Дофельдта убило. Ранения получили рулевой квартирмейстер Афанасьев и сам Андржиевский. Осколки вонзились командиру в лицо, руки и ноги: на левой руке ему оторвало большой палец, а на правой — средний.
Залитый кровью Константин Клитович позвал на подмогу минного офицера лейтенанта Сергея Коптева. «Я продолжал отдавать приказы, и только кровь, заливавшая глаза и лицо, заставила меня вызвать на мостик на помощь лейтенанта Коптева, который сообщал мне обо всем и передавал полученные от меня приказы», — делился впоследствии командир «Грозного».
Эпизод Цусимского сражения
- Источник:
Pictorial Press Ltd via Legion Media
Далее разыгралась трагикомическая сцена, достойная черной комедии в духе Тарантино. Прибежавший на мостик фельдшер принялся пилить Андржиевскому полуоторванный палец перочинным ножом. Константин Клитович, даже в этот ужасный момент сохраняя полное хладнокровие, поинтересовался: а где нормальные хирургические инструменты? Фельдшер отговорился тем, что инструментарий у него, дескать, не слишком качественный, нет смысла за ним бегать.
Возмущенный таким подходом Андржиевский, кривясь от боли, затребовал инструменты на мостик. Фельдшер сбегал и принес малый хирургический нож (бистурей) из своего набора. Но то ли от недостатка опыта, то ли от того, что бистурей и в самом деле был негодным, у него ничего не выходило. Тогда медик плюнул и дорезал остатки пальца… ножницами.
После перевязки Андржиевский вернулся к командованию. Впоследствии моряки «Грозного» клялись, что видели, как их снаряды сбили «Кагеро» трубу, что неприятельский эсминец имел крен и что он сильно парил. Возможно, им не показалось — судя по тому, что в какой-то момент японец отказался от погони. Правда, Андржиевскому и ему людям так хотелось победы, что позже они утверждали, будто нанесли «Кагеро» повреждения, ставшие для него роковыми. Но «Кагеро» не погиб. Более того, позже японцы утверждали, что их миноносец в том бою не получил никаких повреждений. Не исключено, что и это было преувеличением в свою пользу.
Русский же миноносец всего получил шесть попаданий, а кроме мичмана Дофельдта, в том сражении было убито еще четверо моряков «Грозного».
Печальные финал и послесловие
Недоброжелатели позднее пеняли Андржиевскому на то, что он, отогнав японца, не пошел выручать «Бедового». Ему приходилось оправдываться. «Когда битва закончилась, я был на расстоянии более шестидесяти миль от места встречи с японцами, где остался „Бедовый“ — и он, конечно, не стоял на месте. Сами судите, где и как мне было искать его во тьме и без угля. И куда потом деваться, когда остатки угля сожжены в бесплодных поисках? Вероятно — или в Сасебо, или в Куре? Нет! Что бы вы все ни думали, мне представляется, что я выбрал единственно верный курс», — настаивал капитан «Грозного».
Ситуация с углем действительно была критической. Пришлось снизить ход до тринадцати узлов и идти только под двумя котлами. Измотанный Андржиевский, поздравив команду с успешным делом, слег у себя в каюте, а командование принял Коптев. По мере исчерпания угля в топки полетели деревянные предметы — рундуки, столы, скамейки, решетчатые люки, а затем чехлы с орудий и торпедных аппаратов, брезент и даже мешки из-под угля. Другой бедой стала неисправность компасов (в бою от сотрясений сдвинулись магниты, предназначенные для устранения девиации), так что ориентироваться пришлось по звездам.
16 мая в семь вечера с «Грозного» заметили остров Аскольд, приняв его вначале за остров Русский. Тут топливо окончательно иссякло: пришлось встать на якорь. К счастью, с близким уже Владивостоком удалось связаться по радиотелеграфу. Первым к терпящему бедствие миноносцу прибыл на паровом катере контр-адмирал Карл Иессен, командир владивостокского отряда крейсеров. Вскоре привезли уголь и профессионального доктора, который немедленно занялся ранами Андржиевского и других пострадавших.
Моряки «Грозного», представляя себе масштабы цусимского разгрома, все же были неприятно поражены, узнав, что, кроме них, из эскадры Рожественского добрались до цели лишь крейсер «Алмаз» и миноносец «Бравый», на борту которого находились около двухсот спасенных с «Осляби». К слову, «Бравый» тоже оказался без угля в нескольких десятках миль от Владивостока — и с него запустили воздушный змей, чтобы поднять антенну и увеличить радиус действия искрового радиотелеграфа.
Миноносец «Бравый»
- Источник:
Wikimedia Commons
«Грозный» остался нести дальнейшую службу в составе Сибирской флотилии. А вот Андржиевского, как неспособного из-за полученных им ранений к дальнейшей службе на корабле, 13 июня освободили от командования. Константин Клитович железной дорогой прибыл в Петербург и приступил к лечению. На судебном процессе о сдаче миноносца «Бедовый» он выступил свидетелем. К слову, виновники этой сдачи отделались очень легко — их всего лишь выгнали со службы.
Полученные Андржиевским раны не позволили ему продолжить службу на море. С 10 апреля 1906-го по 1 января 1908-го он занимал должность младшего помощника командира Санкт-Петербургского порта, получил «береговой» чин полковника адмиралтейства. 24 марта 1908 года Константин Клитович был произведен в генерал-майоры с увольнением от службы с мундиром и пенсией по болезни, «от ран и контузий происходящей», а уже 12 (25) апреля скончался. Похоронили героя Цусимы на Митрофаньевском кладбище Петербурга, которое в 1930-х пошло под снос, а в 1950-х было окончательно уничтожено.
Вообще, как оказалось, цусимский рок не отпустил командиров трех кораблей-счастливчиков. В январе 1909-го от холеры умер капитан 2-го ранга Павел Дурново, бывший командир «Бравого». Дольше всех прожил Иван Чагин, экс-командир «Алмаза», назначенный за свои заслуги капитаном императорской яхты «Штандарт». 12 октября 1912 года контр-адмирал Свиты Его Императорского Величества Чагин разнес себе голову из ружья — как говорят, от несчастной любви…
