Музыка не для каждых ушей: 10 групп с самым необычным звучанием

Значительная часть прослушиваемой нами музыки довольно однообразна. Как правило, это песни со стандартной структурой: вот нехитрый мелодический «крючок», вот куплет, вот припев, вот гитарное или саксофонное соло.

Однако есть немало групп, которым всерьез хочется «странного» — самые талантливые из них зачастую добиваются впечатляющих результатов. Они создают причудливые футуристические или эксцентрические музыкальные ландшафты, придумывают новые жанры и поражают слушателей богатством своего воображения. В этом материале мы собрали десять групп, которые смогли порадовать человечество по-настоящему нестандартной и необычной музыкой.

Dead Can Dance (1981 — по наст. время)

Dead Can Dance — культовый австралийский коллектив, творческий союз певицы Лизы Джеррард и вокалиста-мультиинструменталиста Брендана Перри, записавший к настоящему времени девять студийных альбомов.

Критики относят творчество существующих с 1981 года DCD к таким стилям, как этереал, неоклассический дарквейв и world music — но ни один из них полностью не соответствует странной, ни на что похожей музыке группы. Если первый их альбом, выпущенный в 1984-м, еще несет на себе отпечаток модных тогда пост-панка и готик-рока, то дальше пошло нечто невероятное и невообразимое.

Описать музыку Dead Can Dance словами нелегко. Она как океан — то дышащий полной грудью, то вскипающий могучими валами, то покрывающийся мелкой рябью. Здесь есть хитрые, нестандартные мелодии и интересные аранжировки с применением самых разнообразных средств: от синтезаторов до этнических инструментов. Над величественным музыкальным ландшафтом плавно парит чувственный вокал Лизы Джеррард.

Ранние альбомы DCD — царство скорби. Возможно, именно такие звуки раздаются в царстве мрачного Аида, где блуждают сонмища неприкаянных душ. Эти звуки накатываются тяжелой, но мягкой волной, плотно обволакивают, забираясь в самые мельчайшие поры твоего существа.

В окружающем тумане просматриваются неясные очертания, постоянно меняющие форму, вокруг бродят какие-то непонятные, глубоко чуждые существа… Где-то среди тумана вздымается верхушка холма, на которой стоит трехглавый пес Цербер, зорко оглядывающий просторы царства своего хозяина Аида — не замыслила ли одна из душ побег? Но нет выхода из-под этих сводов, где когда-нибудь все мы окажемся, так как смертная участь не минует ни единого человека…

Песня Persephone (The Gathering of Flowers) с альбома Within the Realm of a Dying Sun (1987) (Dead Can Dance / YouTube)

Однако олицетворение первобытного мрака, холода и безотрадности — это еще не все Dead Can Dance. Например, тем, кто увлекается эстетикой Средневековья, можно порекомендовать к прослушиванию альбом 1990 года Aion. Уже в открывающей его песне The Arrival and the Reunion голос Лизы воспаряет, словно ко сводам готического собора, приглашая в путешествие по Европе тысячелетней давности.

Композиции с Aion зовут в отшельничьи пещеры и роскошные дворцы, в лагерь крестоносцев в Святой Земле и в тронный зал византийского императора, на палубу тамплиерской галеры и в скромное жилище богослова-схоласта, в комнату высокородной девы, дожидающейся возвращения возлюбленного из похода и в вольное становище лесных разбойников.

Одна только Fortune Presents Gifts Not According to the Book, кажется, способна вместить в себе целую Вселенную. Воображение рисует, что эту песню пел сам Христофор Колумб, устремив взор в ночное небо с палубы «Санта-Марии». А вот простенькую Saltarello можно слушать снова и снова: представляется рыцарский замок, праздничная зала, дамы, бароны, графы, шуты, охотничьи собаки.

Песня The Arrival and the Reunion с альбома Aion (Dead Can Dance / YouTube)

На альбоме 1993 года Into the Labyrinth Лиза и Брендан уводят слушателей в далекие экзотические страны. Начиная с магической композиции Yulunga, альбом мягко обволакивает невесомыми покровами, увлекая в исполинское ущелье, где начинается таинственный магический ритуал.

Затем музыка переносит вас из туманного ущелья во влажную тесноту тропического леса, потом — на пустынные барханы, а после погружает в безбрежные океанские глубины. На этом альбоме Брендан и Лиза выступают заклинателями магических сил природы и творцами своего собственного отдаленного мирка, который они собирают из ночных вздохов, потусторонних шорохов и запредельных мелодий.

Песня Tell Me About the Forest (You Once Called Home) с альбома Into the Labyrinth (Dead Can Dance / YouTube)

Не менее интересен и альбом Spiritchaser (1996). На этот раз DCD ведут нас по миру Латинской Америки — не столько реальному, сколько позаимствованному из книг Маркеса, Кастанеды и других тамошних классиков.

Мы погружаемся в жаркое, пульсирующее измерение, где по лесу крадутся чуткие охотники, негритянские женщины собирают урожай, во все стороны разлетаются сонмы беспризорных духов, а индейские шаманы неторопливо попивают матэ, снисходительно поглядывая на беспокойный мир из-под полуопущенных век. Название альбома прекрасно отражает содержание его восьми чудесных композиций.

Песня Song of the Dispossessed с альбома Spiritchaser (Dead Can Dance / YouTube)

«Ким и Буран» (2002 — по наст. время)

Петербургская группа «Ким и Буран» (Kim and Buran) всегда была проектом композитора и аранжировщика Славы Завьялова, подбирающего музыкантов для своих творческих нужд. В рамках этого проекта Завьялов в начале 2000-х заиграл весьма необычную для тогдашнего постсоветского пространства музыку: легкую, но и одновременно чрезвычайно продуманную, поражающую обилием мелодических линий и изысканностью аранжировок, созданных, главным образом, благодаря богатым возможностям синтезаторов и компьютеров.

Это был не вполне типичный Easy Listening, поскольку в композициях группы «Ким и Буран» отчетливо читались нотки ретрофутуризма. Любовь Завьялова к старому научно-фантастическому кино, а также наивный оптимизм, свойственный эпохе 1960–1970-х — вот характерные отличительные особенности этой музыки. Критики терялись в определениях и придумали для проекта новый жанровый ярлык — Sovietwave. Но Завьялов с такой дефиницией не вполне согласен, поскольку «Ким и Буран» явно шире этого определения.

Вышедший в 2004-м первый альбом группы под названием Kosmos For Children имеет теплое аналоговое звучание, свойственное фильмам и музыке 1960–1970-х. Во всех треках ощущается эдакий ретро-научно-фантастический привкус — Завьялов старался не просто выразить музыкальными средствами темы космических полетов, освоения других планет и развития робототехники, но еще и задать настроение, связанное с ожиданием светлого и беззаботного будущего.

Композиция My First Cosmic Love с альбома Kosmos For Children (Kim & Buran / YouTube)

Вообще, в первых трех альбомах «Ким и Буран» очень чувствуется эстетика советского детства Славы Завьялова: отголоски мультфильмов, фильмов, телепередач тех лет. Но с годами его музыка стала уже не такой «детской», как раньше: меньше эксцентрики и больше мечтательности, рефлексии…

Завьялов постепенно мигрировал от Easy Listening к не сказать, что к более холодному, но к более сдержанному Space Disco и даунтемпо. Но в альбоме 2022-го Tramplin Завьялов достиг стилистических пределов Space Disco и сейчас пытается найти новое направление. Какое именно — он пока не знает, но обещает, во всяком случае, что не станет скатываться в мрачный постиндустриальный авангард.

Клип на композицию Tramplin с одноименного альбома (Kim & Buran / YouTube)

Творческое кредо «Ким и Буран» — дорога из желтого кирпича, которая, порой через передряги и трудности, ведет мимо разнообразного зла к свету и надежде. А еще эта музыка хороша тем, что задевает самые лучшие струны души, ответственные за страсть к познанию, открытиям и приключениям.

Soft Machine (1966 — по наст. время)

Soft Machine — это, пожалуй, самая известная из британских групп, придерживавшихся так называемого «кентерберийского звучания». Они сочиняли и играли удивительную музыку, соединявшую импровизационное джазовое начало, психоделическую мечтательность и чисто английскую эксцентрику.

Ключевой фигурой в ранних Soft Machine был уроженец графства Кентербери Кевин Эйерс, в юности создавший группу The Wild Flowers. Коллектив начинал со стандартного ритм-энд-блюза, но довольно быстро у Кевина появилось желание играть что-то более необычное. Судьба свела Эйерса с несколькими талантливыми людьми, среди которых был Роберт Уайатт — необычайно одаренный барабанщик и композитор.

Уайатта с Эйерсом объединил интерес к необычным музыкальным формам. Третий их компаньон — Дэвид Аллен, екфффедствии прославившийся как лидер собственной эксцентричной группы Gong. Как раз Аллен и предложил взять название Soft Machine — в честь романа Уильяма Берроуза «Мягкая машина».

Soft Machine была одной из самых интеллектуальных британских групп конца 1960-х: ее участники, помимо музыки, увлекались живописью и литературой, а также успели много попутешествовать. В их музыке высокое инструментальное мастерство сочеталось с богатым воображением. Отказавшись от избитых рок-н-рольных «квадратов», они использовали инструментарий рока, чтобы играть по-джазовому — широко и открыто; в композициях Soft Machine бал правила почти ничем не сдерживаемая импровизация.

Свой первый лонгплей одноименный с названием группы по моде тех лет, «Мягкая Машина» выдала в 1968-м. Жанр этого альбома критики характеризовали, как «психоделический поп с уклоном в джаз». Знатоки по сей день считают эту работу несомненной классикой.

Впоследствии группа, состав которой постоянно менялся, записала еще одиннадцать альбомов, столь же странных и сногсшибательных. В их музыке отчетливо просматривалось влияние мастеров джаза, а также классических и авангардных композиторов.

Песня Lullabye Letter с альбома The Soft Machine (Soft Machine / YouTube)

Разбирая творчество Soft Machine, критики рассуждали о сочетании психоделии, абстрактных текстов и смелых импровизаций, о противоречии между сложными гармониями и искренним желанием писать цепляющие песни, об очаровательном сплаве эксцентрики и серьезности. Все это, в общем, верно, хоть и не передает всей полноты явления.

Действительно, Soft Machine использовали самую широкую палитру — от поп-роковых песенок до импровизационного джаза и длинных авангардных композиций. И в их исполнении все это звучало удивительно органично, не оставляя впечатления наскоро пришитых друг к другу разнородных клочков.

Композиция Four Gongs Two Drums с альбома Bundles (The Soft Machine / YouTube)

A Certain Ratio (1977 — по наст. время)

A Certain Ratio — британская группа, образовавшаяся в Манчестере и ставшая одним из ярчайших представителей жанра «мэдчестер». Они начинали с панка и постпанка, а позже перешли к латиноамериканским ритмам, техно и синти-фанку. К настоящему времени A Certain Ratio записали тринадцать альбомов.

Если и существует какое-то фирменное звучание ACR, то это смесь городского фанка и чего-то более неопределенного, экзистенциального и меланхоличного. В начале 1980-х группы вообще стремились звучать не похоже на других, особенно в Манчестере — но и на этом фоне A Certain Ratio сумели выделиться. Их первый сингл All Night Party — это готическая, угрюмая мелодия, а через год был выпущен Shack Ups с ярко выраженным танцевальным звучанием.

Изменения в музыке группы, достигнутые буквально в течение двенадцати месяцев, были огромными. И пресса заметила первые их два альбома — но только для того, чтобы полить их грязью. Журналисты спрашивали: «Для чего они играют эту дрянь?». Когда же спустя 20-30 лет те были переизданы, та же пресса восторгалась: «Они были первой группой, создавшей такую удивительную музыку».

Свойственное группе холодноватое звучание с футуристическими нотками нашло немало приверженцев среди интеллектуальной молодежи того времени. Много лет спустя гитарист и трубач A Certain Ratio Мартин Москроп вспоминал, что, «переболев» панком, они сначала пытались исполнять фанк в духе Джеймса Брауна, Майлза Дэвиса, Джорджа Клинтона и тому подобных исполнителей. Но молодые участники A Certain Ratio не очень хорошо играли на своих инструментах — благодаря чему они зазвучали совершенно уникально. В итоге группа создала уникальный «коктейль» из электронных ритмов, панка, фанка, рэгги, соула и эйсид-джаза.

Песня I'd Like to See You Again с одноименного альбома 1982 года (A Certain Ratio / YouTube)

Увы, A Certain Ratio оказались в числе исполнителей, оказавших огромное влияние на других музыкантов, но так и не добившихся заслуженного успеха и признания. Их несомненный след чувствуется в звучании множества известных коллективов — от Talking Heads до Red Hot Chili Peppers. Но сами A Certain Ratio так и остались локальной легендой Манчестера: признание пришло к ним, главным образом, от коллег, а не от обычных слушателей.

Therion (1987 — по наст. время)

Therion — шведская метал-группа, основанная гитаристом Кристофером Йонссоном, автором всего материала. Йонссон начинал с довольно стандартного дэт-металла. Но это ему надоело и он начал все активнее внедрять в ткань своих произведений симфонический оркестр и чисто оперное вокальное многоголосие. Так появился захватывающий и увлекательный жанр симфо-метал, впервые продемонстрированный миру во всем великолепии на альбоме Theli 1996 года.

Этот альбом поразил музыкальный мир, поскольку показал гармоничное сочетание стилей, считавшихся ранее несочетаемыми: экстремального металла с классической музыкой и оперой.

С тех пор группа работает в этом жанре, создав целый ряд великолепных эпических произведений, достойных прослушивания. В своей музыке Йонссон исследует мифологию народов мира, посвящая разные песенные циклы легендам германцев и скандинавов, сказаниям Ветхого Завета, мистическим учениям и литературным произведениям. Например, монументальный трехчастный альбом 2018 года Beloved Antichrist записан по мотивам «Краткой повести об Антихристе» русского религиозного мыслителя Владимира Соловьева.

Песня Asgård с альбома Secret of the Runes 2001 года (Therion / YouTube)

Музыка Therion очень пышная и помпезная: крайне впечатляет и высочайший исполнительский уровень группы, и вокальная эквилибристика нескольких певцов, и изобретательное сценическое шоу. Лучшие вещи Therion воспринимаются, как ритуальные заклинания древних жрецов и вгоняют слушателя в транс.

С другой стороны, над Йонссоном принято подсмеиваться за то, что он в своих произведениях громоздит тонны пафоса и чрезмерной эпичности. Но плюсы перевешивают — отличные мелодии, продуманные аранжировки, красивые многоголосья. Не говоря уже о том, что прослушивание Therion способствует повышению образовательного уровня: сначала слушаешь музыку, а потом лезешь в первоисточники текстов.

«Громыка» (2016 — по наст время)

Проект «Громыка» родился из непримечательного петрозаводского коллектива «Револьвер», существовавшего с начала 1990-х. Музыканты «Револьвера», отбросив ветхие одежды, в один прекрасный момент придумали убойную формулу оригинального ретрофутуристического звука, помноженного на пародийно-былинные тексты. На пользу «Громыке» сыграла растущая популярность упомянутого выше направления Sovietwave.

На данный момент группа выпустила уже семь альбомов и три сборника — и любой из них годится для знакомства с этим незаурядным ансамблем. Правда, «Громыка» — это не чистый ретро-вэйв, а весьма тонкая, остроумная пародия на него.

В основу звучания «Громыки» положены винтажные синтезаторы, благодаря которым группа порой живо напоминает незабвенный советский Ансамбль электромузыкальных инструментов под управлением Вячеслава Мещерина. Опять же, на достижение синергического эффекта работают пафосный, утрированно торжественный вокал, а также тексты «Громыки», обыгрывающие распространенные клише советской эпохи. Ну и, конечно, внешний вид музыкантов: строгие серые костюмы и шапки-пирожки, которые любили носить советские вожди.

Песня «Космодромы опустели» с альбома «Империя ждет результат» 2021 года (ГРОМЫКА / YouTube)

В целом определить стиль группы трудно. Участники «Громыки» называют его «психоделическим твистом», но на самом деле тут присутствуют и психоделика, и панк, и синти-поп, и гараж, и альтернатива, и фанк.

«Громыка» предлагает специфический продукт, замешанный на советской ностальгии и одновременно беззлобном стебе над нею — казалось бы рассчитанный всецело на представителей старшего поколения. Однако на концертах группы полно и молодежи — столь стильная музыка находит себе аудиторию без поправок на возраст.

Coil (1982–2005)

Coil — экспериментальная группа, образованная в Лондоне в 1982-м и просуществовавшая 23 года. Изначально она была задумана как сольный проект музыканта Джона Бэланса из Psychic TV. Однако вскоре Coil превратилась в полноценную группу — когда к ней присоединился другой участник Psychic TV Питер Кристоферсон, ранее игравший в новаторской индастриал-музыкальной группе Throbbing Gristle.

Вдвоем они начали творить нечто удивительное в своей угрожающей причудливости — со временем Coil превратились в один из наиболее известных и влиятельных коллективов так называемой постиндустриальной музыки.

Сегодня ни Бэланса, ни Кристоферсона давно уже нет в живых, но их обширное наследие по сей день интересует любознательных меломанов. В своем творчестве Coil затрагивали темы, связанные с оккультизмом, сексуальностью, алхимией и расширением сознания.

Их музыкальный стиль включал в себя такие жанры, как индастриал, нойз, эмбиент и дарк-эмбиент, неофолк, дроун-музыку и минимализм. Они часто рассматривали свои работы скорее в качестве магических ритуалов, а не музыкальных произведений. При этом Бэланс назвал первую половину дискографии Coil «солнечной», а их более поздние работы — «лунной» музыкой.

Coil использовали в своих записях и выступлениях множество экзотических и редких инструментов. Группа проявляла особый интерес к винтажным электронным инструментам, таким, как синтезатор Moog, синтезатор ANS, меллотрон и оптиган. В более поздний период существования Coil к группе присоединился маримбист Том Эдвардс, который внес в звучание свой колорит.

Часто полагаясь на импровизацию и интуицию, Coil использовали на сцене и в студии разные экспериментальные методы: такие, как бессонница, осознанные сновидения, гадание, сетевая синхронизация и теория хаоса.

Композиция Triple Sun с альбома The Ape of Naples 2005 года (Coil / YouTube)

Coil иногда выпускали ограниченные серии альбомов, в оформление которых вносили, например, пятна своей крови — что делало их желанными для коллекционеров. Из-за этого критики даже обвинили Coil и их звукозаписывающую компанию в искусственном завышении цен. В ответ Coil в 2003 году создали архив, из которого можно было бесплатно скачать множество их редких записей.

The Future Sound of London (1989 — по наст. время)

Название The Future Sound of London (TFSoL) носит дуэт британских музыкантов-электронщиков Гарри Кобейна и Брайана Дуганса. Эта новаторская группа использовала, как кирпичики, техно, эмбиент, хаус, трип-хоп, психоделию и даб, чтобы «выстроить» собственный уникальный стиль.

Кобейн и Дуганс познакомились в Манчестере в середине 1980-х, а в 1991 году выпустили прорывной сингл Papua New Guinea, возвестивший о появлении новой творческой единицы. За успешным синглом последовал их дебютный альбом Accelerator (1992), а в 1994-м вышел альбом Lifeforms, на котором было представлено множество экзотических звуковых сэмплов.

Производимые дуэтом эмбиентные звуковые ландшафты очень впечатлили публику своей эпичностью и грандиозностью. Они звучали как что-то большее, нежели саундтрек невыпущенного научно-фантастического фильма, ибо сами по себе навевали не меньший каскад эмоций, чем полноценное кино: при прослушивании воображение немедленно само дорисовывало картинку.

Трек Dead Skin Cells с альбома Lifeforms (The Future Sound of London / YouTube)

Правда, Кобейн жаловался, что 1990-е стали для них временем разочарований, потому что тогдашние технологии не соответствовали грандиозным идеям группы. И тогда они сами взялись за дело: The Future Sound of London славны тем, что разрабатывали электронные устройства для создания нужного им звука. А еще они активно применяли на концертах компьютерную графику, придавая своей музыке зримый объем.

В 1996 году группа выпустила альбом Dead Cities, в котором развила идеи своих ранних демозаписей, смешав эмбиентные текстуры и танцевальную музыку. На концертах группа всякий раз по-новому интерпретировала музыку из Dead Cities, сочетая уже хорошо известные слушателям композиции с редкими неизданными треками.

Впоследствии дуэт выпустил новые альбомы, испытавшие ряд сторонних влияний — от психоделики 1960–1970-х до традиций индийской духовной культуры. Жалуясь на то, что форма обычной песни слишком ограничена, Кобейн и Дуганс погружались в глубины абстрактной эмбиентной музыки, расширяя свой опыт в конструировании новых электронных инструментов.

Результат этой работы можно услышать в частности, в альбоме 2007 года Hand-Made Devices (его дуэт выпустил под псевдонимом Polemical), для описания которого лучше всего подходит девиз TFSoL: «Внезапное нарушение здравого смысла, непрерывности или функциональности программы». Также для обозначения философии группы годится и название, которое они дали серии своих дисков с концертными записями, выпущенной в 2006 году: «Чудовищный психоделический пузырь, взрывающийся в твоем сознании».

Трек Matti с альбома Hand-Made Devices (Robb Hoffman / YouTube)

Кобейн и Дуганс по-прежнему активны, а результаты их звуковых экспериментов регулярно поражают воображение слушателей.

Einstürzende Neubauten (1980 — по наст. время)

Запоминающееся название Einstürzende Neubauten («Обрушающиеся новостройки») получил ансамбль экспериментальной музыки, созданный в 1980 году в Западном Берлине. Лидер группы Бликса Баргельд и его товарищи пришли к стилю, показавшемуся неподготовленным современникам каким-то звуковым кошмаром, не имеющим ничего общего с музыкой.

Позднее критики придумали для их творчества мудреный термин «перкуссионный индастриал»: ибо в основу своего звучания Einstürzende Neubauten положили ритмичные удары по самодельным перкуссионным инструментам, в качестве которых выступали листы железа, пластиковые бочки и канистры, магазинные тележки и т. д.

Из традиционных музыкальных инструментов важную роль играла бас-гитара, а электрогитара, клавишные и струнные использовались очень скупо. Зато группа применяла множество хитроумных устройств для обработки звучания инструментов и голоса.

В этом плане их дебютный студийный альбом Kollaps (1981) стал настоящей революцией. Вместо привычных музыкальных структур по ушам пораженных слушателей ударили атональные индустриальные шумы, смешанные с истошными воплями и эмоциональными декламациями Баргельда. Шокированные критики писали, что тут «немного музыки, но много эмоций», а также называли альбом «самой примитивной и радикальной попыткой» поразить аудиторию и «чистейшим выражением голой эстетики».

Трек Negativ Nein с альбома Kollaps (Einstürzende Neubauten / YouTube)

В конечном итоге ранняя музыка Einstürzende Neubauten так и осталась достоянием немногих эстетов — уж слишком она некомфортна. Но влияние группы на музыкальный мир огромно, ибо они стоят у истоков таких стилей, как индастриал и нойз. Впоследствии Depeche Mode и Мэрилин Мэнсон стали суперзвездами, эксплуатируя находки Einstürzende Neubauten и облекая их в удобоваримую поп-оболочку.

Впрочем, и сами Einstürzende Neubauten не до конца выдержали свой нонкомформизм. Творчество группы четко делится на три периода. Период активного протеста продлился с 1980-го по 1985 год, а потом участники коллектива начали все более активно внедрять элементы традиционной музыки. А уже в 1993 году они почти полностью отказались от «шоковой терапии» в пользу мелодичности и песенности.

«Нож для Фрау Мюллер» (1991–2009)

Группа «Нож для Фрау Мюллер» родилась в начале 1990-х — этот коллектив на развалинах их прежней группы «Буква О» создали бывшие школьные друзья Вадим Тимофеев и Олег Фомченков, взявшие себе псевдонимы Тима Земляникин и Олег Гитаркин.

На заре своего существования «ножи» играли радикальный хардкор-панк. Группа, являвшаяся тогда резидентом культового петербургского клуба TaMtAm, поражала своей звуковой и сценической бескомпромиссностью. Гитарно-барабанная агрессия сочеталась с отвязным поведением фронтмена Тимы Земляникина, быстро ставшего локальной знаменитостью.

Но первый состав группы, выпустив несколько альбомов, ставших широко известными в узких кругах, долго не просуществовал. Земляникин, погрузившийся в психоделические эксперименты и начавший терять связь с реальностью, едва не погиб от наркотиков. Выжил он чудом, но с музыкой покончил и ушел в монастырь, где подвизается и поныне.

Что касается «Ножа для Фрау Мюллер», то группа фактически переизобрела себя — после того, как Гитаркин обрел нового творческого партнера в лице музыканта Олега Кострова. Под влиянием Кострова «ножи» начали дрейфовать в сторону модных тогда жанров Easy Listening и House — и со временем стали главными в этой стилистике на постсоветском пространстве.

При этом психоделическое начало из творчества группы не ушло, но сместилось в другую плоскость. Они нашли удачный прием, впоследствии ставший в арсенале группы одним из основных: обильное использование сэмплов, нарезанных из старых кинофильмов категории «Б» и записей ретропевцов. Постоянное и уместное применение этого приема превращает композиции «ножей» в оригинальные музыкальные коллажи.

Аранжировочная изобретательность «ножей», эксцентрическое богатство их музыки поражало. В частности, Слава Завьялов из «Ким и Буран» вспоминает, какое сногсшибательное впечатление произвела на него в конце 1990-х композиция под названием «Я виброфон». Сначала Завьялову показалась, что это ретро из 1970-х. Потом он понял, что это лишь стилизация под ретро, такой искусный постмодерн. Именно тогда Завьялов окончательно пришел к мысли о создании собственного музыкального проекта.

Песня «Я виброфон» вошла в альбом «Мечты, третий сорт» (Нож для фрау Мюллер / YouTube)

Их альбом 1999-го «Алло, Супермен» вывел группу из нишевого статуса. Он получил от моднейшего тогда журнала «Птюч» звание записи года и позднее был переиздан в Германии и в Японии. Еще больший успех снискал вышедший годом позже альбом «Мечты, третий сорт»: композиция с него под названием «Лучшая девушка в СССР» выбилась в мейнстримные суперхиты — не в последнюю очередь благодаря стильному видеоклипу.

Клип на песню «Лучшая девушка в СССР» (GDCoLtd / YouTube)

Однако, записав еще несколько удачных совместных работ, во второй половине 2000-х Гитаркин и Костров разошлись — двум талантливым и амбициозным Олегам стало слишком тесно в одной группе. Костров продолжил творить в жанре эксцентричной электроники и Easy Listening, а Гитаркин со своей нынешней группой Messer Chups уже много лет играет хоррор-сёрф.