Ваш браузер устарел, поэтому сайт может отображаться некорректно. Обновите ваш браузер для повышения уровня безопасности, скорости и комфорта использования этого сайта.
Обновить браузер

В дыму варяжских баталий

1 октября 2011Обсудить
В дыму варяжских баталий

Иллюстрация ЕВГЕНИЯ ТОНКОНОГОГО

Спор норманистов и антинорманистов длится уже более двух с половиной столетий, постоянно выходя за рамки чисто научной дискуссии. Многим нестерпима сама мысль, что скандинавы сыграли определенную роль в становлении российской государственности

В истории русского Средневековья варяжский, или норманнский, вопрос занимает особое место. Он неразрывно связан с вопросом «Как было основано Древнерусское государство?», волнующим тех, кто интересуется прошлым своего Отечества. Вне академических кругов эту проблему зачастую сводят к многолетней, а точнее, уже многовековой, неутихающей дискуссии, вспыхнувшей в XVIII веке между норманистами (Готлиб Байер и Герхард Миллер) и антинорманистами (Михаил Ломоносов). Немецкие ученые приписывали честь создания Древнерусского государства скандинавам (норманнам), с чем Ломоносов решительно не соглашался. В дореволюционной историографии перевес был у норманистов, в советское же время господствовал антинорманизм, в то время как норманизм расцвел в зарубежной исторической науке. Так или примерно так видят суть дела и студенты, приходящие в вуз со школьной скамьи, и те, кто интересуется русской историей непрофессионально. Однако реальная картина не столь проста. О единой дискуссии между норманистами и антинорманистами говорить неправомерно. Дискуссий было две, и вопросы, которые в них обсуждались, заметно различались.

Как искали родину варягов

Первая началась в 1749 году с полемики Ломоносова и Миллера. Герхард Миллер (ученый, много сделавший для развития российской исторической науки, он первым стал изучать историю Сибири, а также издал «Историю Российскую» Василия Татищева, при жизни автора не публиковавшуюся) выступил с диссертацией «О происхождении имени и народа российского». До него, в 1735 году, статью, касавшуюся проблемы образования Древнерусского государства, опубликовал в Санкт-Петербурге на латыни другой работавший в России историк немецкого происхождения — Готлиб Байер; еще одна его работа была выпущена там же посмертно, в 1741 году. С точки зрения современного ученого, эти труды методически несовершенны, поскольку в те времена еще не было развито источниковедение — дисциплина, призванная проверять достоверность исторической информации. К источникам подходили с неизменным доверием, и степень этого доверия была в прямой зависимости от степени древности источника.

И Байер, и опиравшийся во многом на его работы Миллер достаточно педантично, в духе немецкой науки, проштудировали известные в то время свидетельства. Обнаружив в древней русской летописи — Повести временных лет, — что основатель династии русских князей Рюрик и его окружение были варягами, приглашенными в 862 году на княжение «из-за моря» (несомненно, Балтийского) славянами и финноязычными племенами севера Восточной Европы, они встали перед проблемой: с каким известным по западноевропейским источникам народом этих варягов отождествить? Решение лежало на поверхности: варяги — это скандинавы, или норманны (то есть «северные люди», как их называли в раннесредневековой Европе).

Что послужило причиной такого отождествления? Дело в том, что как раз в IX столетии у скандинавов развернулось так называемое «движение викингов». Речь идет о миграционном процессе, охватившем северные народы (предков датчан, шведов и норвежцев) с конца VIII столетия. Их дружины регулярно совершали набеги на континентальную Европу. Часто вслед за военными нападениями викинги оседали на той или иной территории (в качестве либо завоевателей, либо вассалов местных правителей). Больше всего от викингов страдали Британские острова и Франкское государство (территория будущих Франции и Германии). В Англии норманны на долгий срок покорили северо-восточную часть страны. На континенте им удалось обосноваться в устье Сены, где было создано герцогство Нормандия в составе королевства Франции. Пришли норманны к власти и в южной Италии. Параллельно с экспансией на континент скандинавы осваивали и северные территории :ими были заселены Исландия, юг Гренландии, около 1000 года норманнские мореходы достигли побережья Северной Америки. Эпоха викингов закончилась в середине XI столетия, когда завершилось формирование скандинавских государств.

Таким образом, варяги были истолкованы Байером и Миллером как те же викинги-норманны, но действовавшие на востоке Европы. В пользу этого говорило и скандинавское, по мнению указанных авторов, звучание имен первых русских князей — основателя династии Рюрика, его преемника Олега (Хельги), сына Рюрика Игоря (Ингвар) и жены Игоря княгини Ольги (Хельга). Поскольку в тогдашней историографии появление правящей династии отождествлялось с возникновением государства, Байер и Миллер вполне логично пришли к выводу, что Древнерусское государство основано было норманнами. В пользу этого говорило и еще одно обстоятельство: в Повести временных лет прямо сказано, что варяги, пришедшие с Рюриком, звались русью. Это был, согласно утверждению летописца, такой же этноним, как свеи (шведы), урманы (норманны, в данном случае — норвежцы), готы (жители острова Готланд в Балтийском море) и агняне (англичане).

Спор норманистов и антинорманистов не был отвлеченной академической дискуссией, у него имелась и политическая подоплека. Прения велись в стенах Императорской Академии наук и художеств в Санкт-Петербурге, то есть на земле, отвоеванной Петром I у шведов (потомков раннесредневековых норманнов) в ходе Северной войны (1700–1721). События тех лет были на памяти большинства участников дискуссии. Более того, всего за шесть лет до столкновения Миллера с Ломоносовым закончилась еще одна Русско-шведская война (1741–1743), затеянная Швецией с целью вернуть утраченные прибалтийские земли. И вот в такой ситуации находятся историки — иностранцы по происхождению, — которые утверждают, что русскую государственность создали предки этих самых шведов! Это не могло не вызвать протеста. Ломоносов, ученый-энциклопедист, до того специально историей не занимавшийся (свои исторические труды он напишет позднее), раскритиковал работу Миллера как «предосудительную России». При этом он не сомневался, что приход в Восточную Европу Рюрика означал образование государства. Но по поводу происхождения первого русского князя и его людей Ломоносов придерживался другого, чем Байер и Миллер, мнения: он утверждал, что варяги были не норманнами, а западными славянами, жителями южного побережья Балтийского моря. Первый раунд дискуссии закончился своеобразно: после диспута в Академии наук работа Миллера была признана ошибочной, и ее тираж подвергся уничтожению. Но споры продолжились и перетекли в XIX столетие.

В дыму варяжских баталий

1. Фрагмент картины Ильи Глазунова «Внуки Гостомысла: Рюрик, Синеус и Трувор». Автор полотна — антинорманист, о чем свидетельствует не только название полотна, но и славянская фибула (застежка) на плаще Рюрика
2. Варяжская фибула из кургана рядом с деревней Гнездово в Смоленской области (Х век)
Фото: РИА НОВОСТИ, MINDEN PICTURES/FOTODOM.RU

Государственный антинорманизм

Те, кто отождествлял варягов с норманнами, пытались подкрепить свое мнение новыми аргументами, а их оппоненты множили версии о нескандинавском происхождении варягов: последние чаще всего отождествлялись с западными славянами, но были версии финская, венгерская, хазарская и другие. Главное же оставалось неизменным: спорящие не сомневались: именно варяги, пришедшие в Восточную Европу в 862 году, основали государство на Руси.

Впрочем, к началу XX века дискуссия практически затихла по причине накопления научных знаний, особенно в области археологии и лингвистики. Археологические раскопки показали, что на территории Руси в конце IX — X веке присутствовали тяжеловооруженные воины скандинавского происхождения. Это совпадало с данными письменных источников, согласно которым иноземными воинами-дружинниками русских князей были именно варяги. Лингвистические изыскания подтвердили скандинавское происхождение упоминающихся в летописи и договорах Олега и Игоря с Византией имен русских князей первой половины X века и многих лиц в их окружении. Из чего, естественно, следовал вывод, что носители этих имен имели скандинавское, а не какое-то иное происхождение. Ведь если предположить, что варяги были славянами с южного побережья Балтики, то как объяснить тот факт, что имена представителей верхушки южнобалтийских славян (ободритов и лютичей), упоминаемые в западноевропейских источниках, звучат по-славянски (Драговит, Вышан, Дражко, Гостомысл, Мстивой и т. п.), а имена действующих в Восточной Европе варягов — по-скандинавски? Разве что сделав фантастическое допущение, что южнобалтийские славяне на родине носили славянские имена, а придя к своим восточноевропейским собратьям, зачем-то решили «прикрыться» скандинавскими псевдонимами.

Казалось бы, дискуссия исчерпана: норманизм победил. Действительно, в XX столетии авторов, утверждавших, что варяги не являлись норманнами, оставалось немного. Причем в большинстве своем это были представители русской эмиграции. В советской же историографии те, кто не считал варягов норманнами, исчислялись буквально единицами. Так откуда же взялось устойчивое представление о господстве антинорманизма в исторической науке советского периода?

Дело в том, что так называемый антинорманизм советской историографии — явление принципиально иное, нежели антинорманизм дореволюционный. Основной вопрос дискуссии был поставлен иначе: обсуждалось не этническое происхождение варягов, а их вклад в создание Древнерусского государства. Тезис, что он был решающим, подвергся ревизии. Формирование государства стали рассматривать как длительный процесс, для которого требовалось вызревание предпосылок в обществе. Такой подход наметился уже в предреволюционные десятилетия (например, у В.О. Ключевского) и окончательно закрепился с утверждением в отечественной исторической науке марксистской методологии. Государство «появляется там и тогда, где и когда появляется деление общества на классы» — этот тезис Ленина очень трудно совместить с представлением о привнесении государственности князем-пришельцем. Соответственно, появление Рюрика стало трактоваться только как эпизод в длительной истории формирования государственности у восточных славян, эпизод, приведший к появлению правящей на Руси княжеской династии. Советские историки были антинорманистами именно в таком смысле: признавая, что варяги — это норманны, они не признавали за ними решающей роли в образовании Древнерусского государства, в чем и заключалось их отличие как от норманистов, так и антинорманистов позапрошлого века.

Представление, что роль варягов в образовании государства на Руси была незначительна, полностью утвердилось к концу 1930-х годов. И здесь тоже не обошлось без идеологии. Норманизм стал рассматриваться как буржуазная теория, выдвинутая с целью доказать принципиальную неспособность славян создать свою государственность. Здесь определенную роль сыграло также то обстоятельство, что легенду о призвании Рюрика взяла на вооружение нацистская пропаганда: получили известность высказывания Гитлера и Гиммлера о неспособности славянской расы к самостоятельной политической жизни, о решающем влиянии на нее германцев, чьей северной ветвью являются скандинавы. После победы над фашистской Германией этот фактор отпал, но начавшаяся холодная война породила новую идеологему: норманизм стал рассматриваться как искажение и принижение прошлого страны, первой вставшей на путь формирования новой, коммунистической общественной формации.

В дыму варяжских баталий

Этикетка на банке тушенки, поставлявшейся в Россию из Бельгии, конец XIX века. Новгородцы приносят дары приглашенному на княжение Рюрику. Фото: MARY EVANS/PHOTAS

Круг замкнулся

Казалось бы, в конце XX — начале XXI столетия варяжский вопрос должен был наконец избавиться от идеологического шлейфа. Но вместо этого наблюдается иное — активизация крайних точек зрения. С одной стороны, как у нас, так и за рубежом появляются работы, в которых под формированием Древнерусского государства понимается исключительно деятельность норманнов в Восточной Европе, а участие славян в этом процессе практически игнорируется. Подобный подход, по сути, есть игнорирование научных результатов, достигнутых современной славистикой, из которых следует, что на славянских землях в VI–VIII веках складываются устойчивые территориально-политические (а не племенные, как раньше считалось) образования, на основе которых и шли процессы формирования государств.

С другой стороны, возрождается точка зрения, что варяги не были скандинавами. И это притом что в течение XX столетия был накоплен значительный материал (в первую очередь археологический), не оставляющий никаких сомнений в обратном. На территории Руси найдены многочисленные погребения конца IX — X века, в которых захоронены выходцы из Скандинавии (об этом говорит сходство погребального обряда и предметов с тем, что дают раскопки в самих скандинавских странах). Они обнаружены и на севере Руси (район Новгорода — Ладоги), и на Среднем Днепре (район Смоленска), и в Среднем Поднепровье (район Киева и Чернигова), то есть там, где располагались главные центры формирующегося государства. По своему социальному статусу это были в основном знатные воины-дружинники. Чтобы отрицать скандинавское происхождение летописных варягов (а летописи варягами именуют как раз дружинников иноземного происхождения), надо, следовательно, допустить невероятное: о воинах — выходцах из Скандинавии, от которых остались археологические свидетельства в Восточной Европе, письменные источники умолчали, и наоборот, те иноземные дружинники, которые в летописях упоминаются под именем варягов, почему-то не оставили материальных следов.

Отчасти этот возврат к старому антинорманизму — реакция на активизацию тех, кто представляет норманнов единственной государствообразующей силой в Восточной Европе. На деле же сторонники обеих крайних точек зрения, вместо того чтобы решать реальную проблему — какова роль неславянских элементов в генезисе древнерусской государственности, — прокламируют давно опровергнутые наукой положения. При этом и те и другие при всей полярности позиций сходятся в одном — государственность восточным славянам была привнесена извне. Что же говорят о роли варягов в возникновении государства Русь исторические источники?

Варяжский вклад

Древнейшие русские летописные памятники — так называемый Начальный свод, написанный в конце XI века (текст его донесла до нас Новгородская первая летопись), и Повесть временных лет, изданная в начале XII века, — свидетельствуют, что примерно 1200 лет назад в наиболее развитых восточнославянских общностях (условен в Новгороде и у полян в Киеве) к власти пришли князья варяжского происхождения: в Новгороде Рюрик, в Киеве Аскольд и Дир. Рюрик был призван на княжение словенами, кривичами и финноязычной общностью (по Начальному своду — мерей, по Повести временных лет — чудью), после того как эти народы изгнали варягов, бравших с них дань. Затем (согласно Повести временных лет — в 882 году) преемник Рюрика Олег (по версии Начального свода — сын Рюрика Игорь, при котором Олег был воеводой) захватил Киев и объединил северное и южное политические образования под единой властью, сделав Киев своей столицей.

Летописные рассказы отстоят от описываемых событий более чем на два столетия, и многое, о чем они сообщают, явно основано на легендах, устных преданиях. Поэтому встает естественный вопрос: насколько достоверна донесенная летописными памятниками информация? Чтобы на него ответить, необходимо привлечь как иностранные источники, так и данные археологии. Археологически четко прослеживается присутствие с IX века выходцев из Скандинавии на севере Восточной Европы, а в X столетии — и на юге, в Среднем Поднепровье. В свою очередь, самое раннее письменное известие о политическом образовании под названием Русь оказывается определенным образом связано со скандинавами. Так, послы правителя «народа Рос», прибывшие, согласно так называемым Бертинским анналам, ко двору франкского императора Людовика Благочестивого в 839 году, были «свеонами» (шведами). В письме 871 года франкского императора Людовика II византийскому императору Василию правитель Руси именуется «каганом норманнов», что говорит о его скандинавском происхождении. Таким образом, нет достаточных оснований сомневаться в летописных известиях, согласно которым около середины IX века в двух самых развитых восточнославянских общностях — у полян в Киеве и у словен в Новгороде — к власти пришли норманнские правители.

В дыму варяжских баталий

Первые Рюриковичи. Настенная роспись в Грановитой палате, XVI век (восстановлена в XIX веке). В Московии считали, что Рюрик был потомком римского императора Августа, а Россия, соответственно, — прямой политической наследницей Римской империи. Фото: РИА НОВОСТИ

Из западных источников середины IX века — франкских анналов — мы знаем о датском конунге (князе) Рёрике — тезке Рюрика из русских летописей. Версия о тождестве Рёрика и Рюрика, разделяемая многими исследователями (хотя есть и те, кто ее полностью отвергает), остается наиболее вероятной. Она позволяет удовлетворительно объяснить, почему словене, кривичи и чудь (или меря), изгнав варягов, обращаются в поисках князя не к кому-нибудь, а к варягам же. Дело в том, что дань с народов севера Восточной Европы взимали несомненно ближайшие соседи — шведские викинги, поэтому естественно было призвать на княжение предводителя «других» викингов — датских. Приглашение князя со стороны, то есть человека, не участвовавшего в местных конфликтах между словенами, кривичами и их финноязычными соседями, было вполне распространенным действием (эта практика обычна для Средневековья). Оно многое говорит об уровне местного общества: раз оно изгнало шведских викингов и пришло к согласию относительно приглашения нового правителя, то явно стояло на достаточно высокой ступени политического развития. Среди словен, по-видимому, были выходцы из славян-ободритов, обитавших на южном побережье Балтики по соседству с датчанами, они и могли стать инициаторами приглашения Рюрика.

Таким образом, значительная роль норманнов в пору образования Руси сомнений не вызывает: древнерусская княжеская династия, как и значительная часть знати, имела скандинавское происхождение. Но есть ли основания говорить о норманнском влиянии на темп и характер формирования русской государственности? Здесь в первую очередь следует сопоставить процессы государствообразования на Руси и у западных славян (норманнского воздействия не испытывавших) и посмотреть, не было ли в формировании Древнерусского государства специфических черт, которые могут быть связаны с влиянием варягов.

Западнославянское государство Великая Моравия возникло в первой половине IX века (в начале X столетия оно погибнет в результате нашествия венгров). Другие западнославянские государства, сохранившие независимость, — Чехия и Польша — зарождались одновременно с Русью, в течение IX–X веков. Следовательно, утверждать, что норманны обеспечили ускорение, по сравнению со славянскими соседями, процесса государствообразования на Руси, оснований нет. Сходны были и характерные черты этого процесса. И на Руси, и в Моравии, и в Чехии, и в Польше ядром государственной территории становилась одна из догосударственных общностей (на Руси — поляне, в Моравии — мораване, в Чехии — чехи, в Польше — гнезненские поляне), а соседние постепенно попадали в зависимость от нее (в Скандинавии же практически из каждой догосударственной общности выросло свое государственное образование). Во всех названных странах основной государствообразующей силой была княжеская дружина, в Скандинавии же помимо дружин конунгов значительную роль играла родовая знать — хёвдинги. Везде (кроме Моравии) наблюдается смена старых укрепленных поселений (градов) новыми, служившими опорой государственной власти. Таким образом, нет следов воздействия норманнов и на характер государствообразования. Причина здесь в том, что скандинавы находились на том же уровне политического и социального развития, что и славяне (у них также государства формировались в IX–X столетиях), и сравнительно легко включались в процессы, шедшие на восточнославянских землях. В принципе государственность может быть привнесена извне, но при одном условии: иноземцы должны стоять на существенно более высоком уровне развития, чем местное население. Между тем в Швеции, откуда выводят истоки древнерусской государственности сторонники крайней точки зрения, отрицающие ее славянские корни, государство складывается только в конце X — начале XI века (а по другой версии — и вовсе в XII столетии), то есть позже, чем на Руси.

В дыму варяжских баталий

Людовик I Благочестивый (778–840) — король франков. Иллюстрация из Лангобардского свода законов, XI век. Рёрик долгое время оставался вассалом Людовика. Фото: LUISA RICCIARINI AGENCY

Все же в том, как формировалось Древнерусское государство, есть одна особенность, которую можно в определенной степени связать с деятельностью варягов, но которая никак не связана со спецификой образования скандинавских государств. Речь идет об объединении всех восточных славян в одном государстве. Это обычно воспринимают как нечто само собой разумеющееся. Между тем данное обстоятельство уникально: объединения в одном государстве не произошло ни у западных, ни у южных славян — у тех и других сложилось по нескольку государственных образований (Болгария, Сербия, Хорватия, Карантания, Великая Моравия, Чехия, Польша). А на Руси вокруг единого центра были объединены все восточнославянские племена. Формирование такого единого государства, вероятно, в значительной мере было обусловлено наличием мощного силового ядра — дружины первых русских князей-викингов. Она обеспечивала киевским князьям заметное военное превосходство над другими восточнославянскими князьями. Не будь этого фактора, скорее всего, у восточных славян к X столетию сложилось бы несколько государственных образований: как минимум два (у полян со столицей в Киеве и у словен и их соседей со столицей в Новгороде), а может, и более.

Следует также иметь в виду, что дружину Рюрика составляли (если верно его отождествление с датским Рёриком) люди, хорошо знакомые с самой развитой в то время западноевропейской государственностью — франкской. Дело в том, что Рёрик много лет (почти четыре десятилетия, с конца 830-х до 870-х) был ленником франкских императоров и королей, потомков Карла Великого, и владел Фрисландией (территория современной Голландии). Он и его приближенные (значительная часть которых были уроженцами уже не Дании, а Франкской империи), в отличие от большинства других норманнов той эпохи, должны были обладать навыками государственного управления. Возможно, это сыграло свою роль при освоении преемниками Рюрика огромной территории Восточной Европы. Но такого рода влияние на складывание древнерусской государственности, скорее, следует считать не скандинавским, а франкским, лишь только перенесенным скандинавами.

Скандинавская элита быстро ассимилировалась в славянской среде. Уже представитель третьего поколения князей — Святослав (сын Игоря) — имел славянское имя, а ведь именословы правящих династий носили сакральный характер, и пришлые династии обычно долгое время сопротивлялись ассимиляции. Например, у представителей правившей с конца VII века в Болгарском царстве тюркской династии славянские имена появляются только в середине IX столетия. В середине X века император Византии Константин Багрянородный, описывая в своем трактате «Об управлении империей» объезд дружинниками киевского князя подвластных территорий с целью сбора дани, называет это мероприятие славянским словом πολύδια — «полюдье». В едином скандинавском языке того времени существовал свой термин для обозначения такого рода объезда — «вейцла». Однако Константин употребляет именно славянский термин. В том же рассказе присутствует (в греческом переводе) и славянский глагол «кормитися»: дружинники, выходящие из Киева, в течение зимы «кормятся», по словам автора, на территориях подчиненных славянских общностей («славиний»). Очевидно, элитный слой Руси к середине X столетия уже пользовался в основном славянским языком.

Таким образом, в VIII–IX веках у восточных славян активно шли процессы государствообразования, и государственность сложилась бы и без участия норманнов. Тем не менее «варяжский вклад» в этот процесс нельзя недооценивать. Именно благодаря варягам (причем не любым викингам, а именно Рюрику и его наследникам с их дружинами) восточнославянские земли были вместе объединены.

1735 Латинская диссертация «О варягах» Готлиба Байера опубликована в «Комментариях Петербургской академии наук»: варяги — скандинавы.

1749 Герхард Миллер читает диссертацию-речь «Происхождение имени и народа Российского»: варяги — скандинавы. Михаил Ломоносов пишет «Замечания на диссертацию Г.-Ф. Миллера»: Рюрик с братьями «были колена и языка славенского». Академия принимает решение: диссертацию Миллера в свет не выпускать, ибо она может составить «бесславие» академии.

1766 Ломоносов издает «Древнюю Российскую историю»: варяги — славяне.

1768 Опубликована «История Российская с самых древнейших времен» Василия Татищева (написана в 1730-е): варяги — финны.

1788 Иван Болтин «Примечания на историю древния и нынешния России г. Леклерка»: варяги — финны.

1789 Тимофей Мальгин «Зерцало российских государей»: варяги — результат смешения финнов и славян.

1809 Выходит русский перевод книги Августа Шлёцера «Нестор. Русские летописи...» (немецкий оригинал вышел в 1802–1805 годах): варяги — скандинавы. Их никто не приглашал, они сами пришли на славянские земли и захватили их. Ломоносов в книге аттестован «совершенным невеждой во всем, что называется историческою наукою…»

1816 Николай Карамзин «История государства Российского»: варяги — потомки шведов, которые переселились в Пруссию, где частично ославянились.

1829 Николай Полевой в «Истории русского народа», отстаивая точку зрения антинорманистов и критикуя Карамзина, замечал: «ни имени варягов, ни имени руси не находилось в Скандинавии», «целое столетие Греция составляла первый предмет действий главного варяжского стана: иначе не можем назвать русских княжеств, основанных варягами».

1834 Осип Сенковский в статье «Возникновение Руси» заметил, что норманнский вопрос нельзя разрешить на основе летописей. Для этого надо привлекать скандинавские саги. Опираясь на них, Сенковский доказывал: варяги-русь были скандинавами, покорившими славян и финнов. Михаил Погодин защитил диссертацию «О летописи Нестора»: варяги — шведы.

1844 Арист Куник «О призвании шведских Родсов». Варяги — норманны, но отношения между ними и славянами были паритетными, поскольку и те и другие стояли на одном уровне развития.

1860 9 марта — публичный диспут между Михаилом Погодиным и Николаем Костомаровым (будущим автором «Истории России в жизнеописаниях ее главнейших деятелей») «о начале Руси». Костомаров защищал тезис о литовском происхождении русов. Каждый остался при своем мнении.

1879 Сергей Соловьев «История России с древнейших времен»: варяги были норманнами, но стояли на той же ступени развития, что и славяне, то есть не могли над ними духовно доминировать, хотя и создали государство.

1891 Вильгельм Томсен в книге «Начало русского государства» впервые систематизировал археологические материалы: варяги — скандинавы, создавшие Русское государство.

1904 Опубликован «Курс русской истории» Василия Ключевского (читался в Московском университете с 1879-го): варяги — это вооруженные купцы-скандинавы, с которыми активно сотрудничали купцы из славянских земель.

1914 Выходит книга Туре Арне «Швеция и восток»: варяги — это норманны, но отношения между ними и славянами были паритетными, так как они стояли на одном уровне развития.

1919 Увидела свет работа Алексея Шахматова «Древнейшие судьбы русского племени»: на северо-востоке Европы варяги никакого влияния на процесс государствообразования не оказали, но, захватив власть в Киеве, смогли объединить север и юг Руси.

1924 Владимир Пархоменко в книге «У истоков русской государственности» развивает теорию южной Черноморской и Азовской Руси, к возникновению которых варяги не имели никакого отношения.

1943 Профессор Йельского университета Георгий Вернадский начал публикацию многотомной монографии «Древняя Россия»: норманны играют решающую роль в строительстве Древнерусского государства начиная с VIII века.

1944 Выходит книга Бориса Грекова «Культура Киевской Руси»: влияние скандинавов на славянскую культуру ничтожно.

1945 Издана книга Владимира Мавродина «Образование Древнерусского государства»: скандинавы не имели отношения к этому процессу.

1949 Владислав Равдоникас, авторитетнейший советский археолог, публикует статью «Старая Ладога»: влияние варягов на славян было минимальным.

1949 Владимир Мавродин читает в Ленинграде публичные лекции «Борьба с норманизмом в русской исторической науке»: «ученые» прислужники мировой реакции стремятся во что бы то ни стало опорочить, очернить историческое прошлое русского народа, принизить значение русской культуры на всех этапах ее развития. Они же «отказывают» русскому народу в инициативе создания своего государства ».

1964 Выходит книга Бориса Рыбакова «Первые века русской истории», обобщающая его труды за два десятилетия: варяги-русы — славяне, первое древнеславянское государство, предшественник Киевской Руси, образовалось в Среднем Поднепровье.

1965 Выходит книга Игоря Шаскольского «Норманнская теория в современной буржуазной науке»: норманизм научно несостоятелен и служит политической цели — принизить уровень культуры наших предков.
22 декабря на истфаке Ленинградского университета проходит дискуссия по поводу книги Шаскольского. Ему возражает археолог Лев Клейн: варяги оказали большое влияние на своих восточных соседей, в частности, именно от них происходит и название государства «Русь». Каждая из сторон осталась при своем мнении.

1985 Выходит монография Глеба Лебедева «Эпоха викингов в Северной Европе»: славяне и варяги взаимно влияли друг на друга как субъекты особой циркумбалтийской субконтинентальной цивилизации.
1996 Американские историки Джонатан Шепард и Саймон Франклин выпустили книгу «Начало Руси» (русский перевод — 2009 год), где утверждали, что восточные славяне не могли создать государство, поскольку находились на более низкой ступени цивилизации, нежели скандинавы.

2009 Выходит книга Льва Клейна «Спор о варягах»: скандинавское влияние значительно, их миграция способствовала становлению крупнейших городских центров Древней Руси.

2010 Выходит новая редакция учебника «История России с древнейших времен до наших дней» Андрея Сахарова. Автор возвращается к позиции Ломоносова: варяги — западные славяне, пришедшие из Пруссии.

Подписываясь на рассылку вы принимаете условия пользовательского соглашения