Ваш браузер устарел, поэтому сайт может отображаться некорректно. Обновите ваш браузер для повышения уровня безопасности, скорости и комфорта использования этого сайта.
Обновить браузер

О племени антропофагов злых...

4 ноября 2006Обсудить
О племени антропофагов злых...

Необходимое предисловие
О людоедах — «о племени антропофагов злых» — рассказывал еще шекспировский Отелло Дездемоне, а та «с ужасом внимала».
Рассказы эти стары как мир. Вы прочтете их в предлагаемом читателям историческом очерке о каннибализме — поедании себе подобных, то есть — людоедстве.

Автор собрал богатый материал об этом явлении — тем очерк и интересен. Вместе с тем следует сказать, что, по мнению большинства ученых, каннибализм вряд ли когда имел широкое распространение — как, так сказать, часть кулинарии, и вряд ли потребляемый людоедами продукт (скажем мягко так) стоял вровень с хлебом насущным и мясом скотов безгласных, птиц и рыб.

В разных регионах Земли встречался также каннибализм ритуальный. Он входил в воинские обряды или составлял привилегию вождей. Не будем, однако, отрицать, что существовали и племена, не питавшие брезгливости к плоти себе подобных. Но много ли их было? Зачастую сведения о таковых дурных наклонностях получаемы были от соседних враждебных племен. Впрочем, об обвинениях в каннибализме и их корнях подробно рассказывают Р.Таннехилл и Н.Дэвис. Думаем, что читатель сам разберется в приводимых фактах.

Научный редактор журнала, кандидат исторических наук Л.Минц

Ч тобы приготовить лечебную настойку, один древнеегипетский рецепт предлагает взять «свежий, не более раза пролежавший под солнцем и луной труп двадцатичетырехлетнего человека, умерщвленного колесованием, посажением на кол или повешеньем; отделить красную неповрежденную плоть, нарезать на куски, смочить мирром и алоэ; затем выдержать в маринаде и...». Думаю, подобное лекарство многим покажется гораздо худшим злом, чем сама болезнь — какою бы страшной она ни была. Однако автор папируса придерживался иного мнения.

Этот случай из медицинской практики не идет ни в какое сравнение с массовыми актами каннибализма, получившими широкое распространение в первое тысячелетие нашей эры. Голод и недоедание сопровождали людей на протяжении всего этого исторического периода.

Жажда мести

Суровая реальность способствовала укреплению давнишнего суеверия, что выпитая кровь прибавляет сил, а поедание плоти врага — есть самое жестокое возмездие.

Ярость и жажда мести — вот тема, общая для целого ряда красноречивых исторических свидетельств, в истинности которых не мешает сомневаться даже изрядная доля вымысла. Вот пример. В 625 году пророк Мухаммед вел войну с языческим правителем Мекки. Перед этим в 624 году он одержал победу, но на этот раз потерпел крупное поражение. Сам он тогда был ранен, а многие его последователи — убиты. В числе последних оказался и дядя пророка, в прошлом году убивший военачальника врагов. У того была дочь, красавица по имени Хинд. Во время сражения она изо всех сил била в барабан и криками призывала своих воинов отомстить за смерть ее отца. Последователи Мухаммеда «посчитали ниже своего достоинства поднять на женщину меч, который должен служить пророку». Это было их ошибкой. После битвы «Хинд и несколько ее помощников изувечили тела мусульман, убитых в этот день; они отрезали у павших бойцов уши и носы, из которых Хинд сделала ожерелья и браслеты. У дяди пророка она вырезала кусок печени и хотела съесть, но не смогла проглотить и выплюнула на землю. Затем она забралась на высокую гору и оттуда возвестила о великой победе над мусульманами».

Те же мусульмане стали жертвами инцидента в Испании в 890 году. Арабская армия, возглавляемая Саваром, нанесла сокрушительное поражение христианскому войску, разбив его под городом Эльвира, на северо-востоке Гранады. «В тот день Савар так размахивал мечом, что только хорошо закаленная сталь могла поразить столько голов и при этом не затупиться. Двенадцать тысяч испанцев были убиты в этом бою и еще несколько тысяч — в следующем». Однако затем Савар попал в западню и был убит защитниками Эльвиры. «Когда его, мертвого, принесли в город, то крики радости сотрясли воздух. Одержимые жаждой мести женщины с яростью набросились на тело того, кто лишил их братьев, мужей и сыновей; они разорвали его на части и сожрали, как дикие звери, завладевшие желанной добычей». (Обратим внимание на то, что оба случая людоедства описаны мусульманами — т.е. врагами обвиняемых. Если бы сохранились летописи противной стороны, то в них, несомненно, людоедами предстали бы последователи пророка. Приписывание врагу самых отвратительных качеств, по нашему представлению, скорее говорит об омерзении, вызываемом поеданием человеческого мяса, чем о подлинности событий. Впрочем, автор волен трактовать данные по-своему. — Здесь и далее примечания научного редактора.)

А вот что рассказывает великий германский эпос о Нибелунгах: бургундцы пили кровь бойцов, сраженных в горящем дворце гуннов. Событие произошло в 437 году.

«... Выдержать эту жару
невозможно, Боже!
Мы задыхаемся!.. Что же нам
делать?.. Что же?..»
Молвил тут Хаген, сурово
нахмурив брови:
«Жаждой томимый, пусть
каждый напьется крови!
В пламени адском напитка здесь
нет другого:
Пейте его — таково мое, други, слово».

В тринадцатом веке монголы (как раз в то время их стали называть «татарами») пользовались репутацией самого кровожадного народа в истории. Эта мрачная слава, конечно же, основывалась на всеобщем ужасе перед ними — от Китая до Ближнего Востока. Заслуживает внимания рассказ о внуке Чингисхана Батые, переданный европейским монахом Риколдом. Он пишет, что «один знатный тюрк, состоявший на службе у Батыя, был уличен в предательстве. Хан приговорил его к смерти, но татарские женщины попросили отдать тюрка в их руки. Заполучив несчастного, они сварили его живьем и разрезали на мелкие части, которые были розданы воинам, чтобы они их съели и запомнили, что такая участь суждена всем предателям».

О племени антропофагов злых...

Многие представляли татар как неисправимых каннибалов. «...Когда они захватывали в плен кого-нибудь из своих злейших врагов, то собирались вместе и съедали его, мстя за непокорность; точно вурдалаки из преисподней, они также выпивали кровь жертвы». А один западный свидетель их нашествия на Европу в 1242 году сообщал, что «татарские военачальники и их помощники с песьими головами пожирали тела своих жертв, точно это был хлеб». (И тут мы имеем дело со свидетельствами врагов. Заметим, что само слово «татары» на Западе возводили к названию ада — «Тартар». Адским же созданиям можно приписать любые — особо отвратительные свойства. Отчего мы должны доверять этим свидетельствам больше, чем «помощникам татарских ханов с песьими головами»?)

К началу классического периода античности на Средиземноморском побережье Европы первобытного каннибализма уже не было; остался только след в греческих легендах и мифах. Например, в мифе о титане Кроносе, женившемся на своей сестре Рее. По предсказанию богини Геи, его должен был лишить власти собственный сын, поэтому, как только у Рей рождались дети, Кронос тотчас их проглатывал, желая избежать исполнения предсказания. Так он расправился с Гестией, Деметрой, Герой, Гадесом и Посейдоном. Однако Рея обманула Кроноса, подложив ему вместо младшего сына — Зевса запеленатый камень, который он, глазом не моргнув, проглотил. Зевса же тайно воспитали в пещере на Крите; возмужав, он опоил отца волшебным напитком, и упившийся Кронос изрыгнул на свет съеденных собственных детей. После долгой битвы Зевс низверг Кроноса и остальных титанов в Тартар. Конечно, это всего лишь легенда. Однако в некоторых районах Аркадии (области Эллады) на самом деле существовал обычай принесения в жертву детей.

История голода

До сих пор мы говорили об обрядовом поедании врагов или принесении жертв. Была, однако, причина, по которой людоедство временами распространялось в разных районах земли.

На протяжении веков народы Европы, Азии, Африки и Америки (хотя данные о ней имеются лишь с 1200 года) страдали от неурожаев и голода. История повторялась снова и снова. В 206 году до н.э. в Китае «люди ели человеческую плоть; половина населения вымерла от голода». В 178 году до н.э. «был голодный мор; изможденные люди обменивались телами умерших детей и обгладывали их кости». В 48 - 44 годах до н.э. «жители провинции Ганьсу ели человеческое мясо». В 15 году до н.э. то же самое происходило в Лояне и в близлежащих провинциях. (По мнению авторитетных исследователей — например, Ляо Кэ — выражение «есть человеческую плоть» представляет собой не более чем метафору. Скажем, китайское выражение «требовать чьих-то глаз» значит «просить сатисфакции», но вовсе не означает, что проситель желает вырвать глаз у обидчика. Это, конечно, не отрицает фактов людоедства во время голода, столь частого в Средней Империи, но отнюдь не значит, что поедание себе подобных было делом обыденным.)

Китайские драматурги постоянно возвращались к этой теме. В 25 году в провинции Юннань бродяжничали целые шайки каннибалов; они захватывали небольшие селения, съедали всех его жителей, а затем отправлялись дальше. Неудивительно, что, узнав об их приближении, люди покидали свои дома и прятались где-нибудь в окрестностях. Пьеса «Преданность Шао Ли» передает события того времени. Сцена изображает пригород Пекина. Входит вдова знатного человека, г-жа Шао, поддерживаемая под руки двумя сыновьями — Шао Хи и Шао Ли: они убегают от людоедов. Желая устроить небольшую передышку, Шао Ли идет собирать хворост для костра, а Шао Хи отправляется на поиски корней и ягод. Однако не успевает он отойти на сотню шагов, как появляется мужчина весьма отталкивающей наружности, некто Ма Вао. Он заявляет, что несмотря на свои заслуги был изгнан из армии за безобразную внешность и с тех пор стал предводителем отряда таких же отверженных. Теперь он взял за правило три раза в день съедать по куску человеческого сердца или печени. С этими словами он хватает прилежно внимавшего ему Шао Хи и тащит в свой лагерь. Убедившись, что разжалобить людоеда не удастся, юноша просит отпустить его, чтобы проститься с матерью. Ма Вао колеблется, и между ними завязывается философский спор о пяти человеческих добродетелях. Шао Хи одерживает в споре верх, и Ма Вао отпускает жертву повидаться с матерью, с обещанием, однако, вернуться через час. Юноша прощается с матерью; ее слезы не могут удержать сына — верный своему слову, он возвращается в лагерь каннибалов. Брат его Щао Ли идет за ним и пробует уговорить Ма Вао, чтобы тот взял его вместо брата. Он даже обнажается, чтобы показать, сколь он аппетитен. Тронутый братской преданностью, Ма Вао отпускает обоих, и они вместе с матерью продолжают прерванный путь. (У китайцев «литература ужасов» (как и детектив) появилась гораздо раньше, чем у европейцев. Помимо людоедства излюбленной темой являлись оборотни-лисы, покойники, вступающие в брак с живыми, привидения и т.д. — словом, все, вызывающее болезненное любопытство, все необычное, не существующее в реальной жизни. Масса таких рассказов классика китайской литературы Пу Сунлина (Ляо Чжая). Они так и называются — «Рассказы о людях необычайных».)

Из иностранцев чаще всего писали о людоедстве в Китае арабы и персы. Но много божники китайцы для них — средоточие всех пороков. И, кроме того, мало к кому в Китае относились с таким отвращением, как к мусульманам. А те платили той же монетой.

Древнейшая индийская литература содержит гораздо меньше упоминаний о каннибализме, чем китайская. Но и в ней есть довольно поучительная сказка из собрания «Дасакумаракарита» («Сказки десяти принцев»).

«Давным-давно случилась великая засуха, продолжавшаяся двенадцать лет. Поля пришли в запустение, а дождя все не было. Озера превратились в грязные болота, реки пересохли; исчезли почти все ягоды, фрукты и плоды, и уже никто не отмечал праздников. Появилось множество разбойников, люди стали поедать друг друга. Человеческие черепа и кости усеяли всю землю.

Тогда жили три брата. Они съели все запасы пшеницы, потом — всех коров, овец, служанок, слуг, детей, жен старшего и среднего брата. Наконец было решено, что завтра наступит очередь Дхумини, жены младшего брата; однако тот не мог допустить этого и ночью бежал, захватив ее с собой...»

В Европе положение дел было ничуть не лучше, чем в Китае. В 450 году н.э. в Италии свирепствовал такой голод, что родители утоляли его собственными детьми. С 695 по 700 год в Англии и Ирландии продолжался голодный мор — и снова «люди поедали друг друга». Германия и Болгария испытали ужасы каннибализма в 845 и 851 годах; в 936 году начался знаменитый голод в Шотландии, когда в течение четырех лет «люди пожирали друг друга». Во второй половине десятого века один автор писал, что «страшный голод охватил весь Римский мир и продолжался в течение пяти лет; не было ни одного места на земле Священной империи, где бы люди не впали в самую крайнюю нищету. Умерших от голода невозможно было подсчитать. Во многих городах и провинциях нужда заставляла людей питаться не только крысами и червями, но и мясом мужчин, женщин и детей. Одичание было так велико, что многие съедали своих родителей. Было много примеров того, как юноши ели своих матерей, а те, позабыв все материнские инстинкты, съедали младенцев».

В так называемые «темные века», как и во все другие времена, от голода в первую очередь страдали беднейшие — а они не владели грамотой и не оставили свидетельств. К тому же городов тогда было немного, а именно в них последствия нужды и лишений оказывались наиболее ужасающими. Средневековые историки ограничивались замечаниями вроде «они поедали друг друга», ибо просто не располагали более подробной информацией.

Впрочем, было одно исключение. Когда в Египте разразился чудовищный голодный мор 1201 года, в Каире жил некий врач, который многое видел, еще больше слышал и все это записывал. Глава его книги «Поучительные размышления и воспоминания о событиях, которым я был свидетелем в Египте» (выпущенной между 1201 и 1207 годами) целиком посвящена данной теме. Мемуары Абд-аль-Латифа — так звали этого врача — еще не переводились, однако они заслуживают того, чтобы обратить на них самое пристальное внимание.

«В Мисре (Египте) и в самом Каире, близлежащей округе, куда бы человек ни направил шаги, — пишет Абд-аль-Латиф, — ему трудно найти место, где бы на глаза или под ноги не попадались трупы, отдельные оборванцы в последней стадии агонии или целые группы бедняков, находящихся в подобном же прискорбном состоянии.

В пригородах и селениях вымерли почти все жители... Порой путник мог пройти через целый поселок и не встретить ни одной души, — только пустые дома, открытые двери да множество разложившихся и еще свежих трупов. В иных домах были значительные ценности, потому что некому было их украсть...

...Несчастным, изнемогавшим под бременем непосильной нужды, приходилось питаться падалью, трупами, собаками, экскрементами людей и животных. Они пошли дальше и достигли той стадии, на которой стали поедать собственных детей. Не было ничего необычного, если на улице кто-то предлагал купить ребенка, жареного или вареного. Правитель города приказал сжигать живьем и таких продавцов, и их покупателей.

Я сам видел зажаренного младенца, лежавшего в корзине. Ее доставили к правителю вместе с мужчиной и женщиной, оказавшимися отцом и матерью ребенка. Правитель приказал сжечь их живьем.

Когда бедняки первыми стали есть человеческое мясо, остальных славных жителей это настолько потрясло и ужаснуло, что они долгое время ни о чем другом не разговаривали.

Поедание себе подобных было так распространено среди бедняков, что это стало причиной гибели большинства из них. Если бы я рассказал все, что слышал или видел собственными глазами, то многие бы мне не поверили. А я был свидетелем только лишь малой доли тех ужасов, которые творились вокруг. Порой мне и самому начало казаться, что я придаю слишком большое значение тому, как быстро изменилась наша жизнь...»

Обвиняются еретики

«Почти вся Германия охвачена пламенем костров. В Швейцарии из-за них опустошены целые селения. Путешественник, оказавшийся в Лорене (современный Эльзас), может видеть сотнями и тысячами привязанными к столбам вдоль дорог... Я уже не говорю о более отдаленных землях. Увы, это так — буквально повсюду, точно черви в саду, расплодились тысячи и тысячи ведьм и колдунов... О, почему они не объединятся в одном человеческом теле, чтобы можно было его сжечь и навсегда покончить с проклятым бесовским отродьем!» Эти пылкие строки, написанные в 1590 году, принадлежат перу главы трибунала Святой Церкви в Бургундии, знаменитого судьи Анри Богуйе, издавшего руководство по ведению судов над ведьмами.

Нельзя сказать, что Богуйе и его последователи были истово убеждены в существовании колдовства: в действительности они никогда не говорили об исключительном всевластии Сатаны и его приспешников. Однако никто из них не сомневался в том, что существуют колдуны и ведьмы, что они вредят людям, насылают порчу на домашний скот, продают душу дьяволу и совершают мрачные богохульные таинства, являющиеся издевкой над святыми таинствами Церкви, и умерщвляют новорожденных младенцев, чтобы мясо их съесть во время шабаша, а жир использовать для приготовления волшебных мазей, пригодных как для полетов на метле, так и для отравления какого-нибудь из их недругов.

Этих несчастных колдунов, погибших на публичных сожжениях шестнадцатого и семнадцатого веков, обвиняли в людоедстве не реже, чем современных политиков — в коррупции. Во многом они стали жертвами давней традиции приписывать отличающемуся верой и обычаями меньшинству то, что большинство считает самыми отвратительными из человеческих пороков.

О племени антропофагов злых...


Во втором веке до нашей эры эллинистический царь Сирии Антиох IV Эпифан, которому принадлежала и Палестина, предложил принести в жертву в Иерусалимском Храме свинью. (Антиох IV считал, что все его подданные должны быть одним народом, говорить на одном — греческом — языке и поклоняться одним богам. Скорее всего отсюда его попытки установить алтарь Зевса и свою статую. Не исключено, впрочем, что евреям он мстил за кровавое восстание, происшедшее за несколько лет до этого. В любом случае, поступок его не мог не вызвать возмущения и у эллинов: еще Александр Македонский, наследником царства которого Антиох себя полагал, отнесся к Иерусалимскому Храму с подчеркнутым уважением.) Это преднамеренное осквернение святого места разъярило не только евреев, но и весь эллинский мир. Чтобы восстановить репутацию монарха, приближенные Антиоха сочинили и распространили версию, согласно которой он встретил в Храме тучного пленного грека и тот рассказал ему, будто «у евреев есть обычай похищать иностранцев и греков, откармливать их в течение года, а затем заводить в лес, чтобы убить, а плоть принести в жертву, давая клятву непримиримой вражды ко всем иноземцам». Так как греки почти ничего не знали о еврейских религиозных обрядах, то эта выдумка возымела действие и послужила основой для укоренившегося убеждения в том, что такие ритуальные убийства совершаются на самом деле. (Антиоху Эпифану его выходка даром не прошла: евреи во главе с братьями Маккавеями разбили сирийцев, изгнали их из страны, захватили Дамаск. Царю Антиоху пришел конец, но посеянные им семена впоследствии взошли. Но об этом мы расскажем далее.)

Римляне подхватили обвинения против религиозных меньшинств — тут уж христиан — и стали усердно насаждать мнение, будто христиане приносят в жертву и съедают иноверцев. Однако в данном случае последователи Иисуса не пожелали подставлять другую щеку. Они дружно воспротивились и к третьему веку развернули широкую пропаганду не только против своих языческих римских обидчиков, но и — с благословения епископа Клемента Александрийского — против всех известных им «еретических» сект. Вот список обвиняемых. Карпократиане поедают своих детей; то же самое делают манихеи; монтанисты пекут хлеб из муки и крови младенцев; гностики варят и едят человеческих зародышей; а евхиты собираются через девять месяцев после своих мерзких сексуальных оргий и съедают младенцев, зачатых на них (К сожалению, не сохранилось ответов еретиков на эти обвинения и их собственных обвинений.). В первые века христианства дальше словесных обвинений и проклятий дело не шло.

Минули столетия, и укрепившаяся Церковь возымела возможность начать с еще большим рвением бороться с еретиками. Так, в Орлеане в 1022 году несколько человек были обвинены в том, что они по ночам собирались в тайном месте и при свете факелов выкрикивали имена демонов. Когда демон появлялся, факелы гасили, и начиналась оргия. Затем появлялся сам дьявол; ему торжественно поклонялись, а святой крест — оскверняли. Детей, рожденных после этих сборищ, поедали и сжигали на восьмой день; пепел, который кощунственно называли «святым духом», развеивали в воздухе. Обвиняемые после пыток подтвердили, что могли летать на метле, — так появилось самое раннее из известных упоминаний о наклонностях и способностях ведьм.

В течение последующих четырех веков кафары, богомилы, альбигойцы и вальдезианцы — не говоря уже о хенрикеях, апостольцах, люциферианах и адамитах — попали в число сект, обвинения против которых стали общим делом. Так появились расхожие клише в истории колдовства и еретичества — враги истинной веры обязательно людоеды.

Окончание следует

По материалам книг Р.Таннехилла «Плоть и кровь» и Н.Дэвиса «Человеческие жертвоприношения» подготовил М.Массур

Подписываясь на рассылку вы принимаете условия пользовательского соглашения