Один на краю: жизнь смотрителя маяка

Грунтовая дорога петляет вдоль сопок, поросших глянцевым бамбучником, плавно огибает бухту и устремляется вверх — туда, где на темных склонах лежат гигантские клешни мыса Краб. Если посмотреть на него с воздуха, он и правда принимает форму ракообразного. Краб — северо-восточная оконечность Шикотана. До ближайшего населенного пункта, поселка Малокурильское, тринадцать километров. Единственное жилое строение в этой части острова — старый японский маяк, названный в честь мореплавателя Мартына Шпанберга.

Его свет служит ориентиром не только кораблям, но и пешим туристам. После захода солнца Краб ныряет в непроглядную темноту. В пульсирующих вспышках света едва различимы очертания маячного городка. Радиобашня, склад, дизельная станция и несколько жилых домов из железобетона. Шпанберга — последний маяк, построенный японцами на Курилах. Внезапный финал в так и оставшейся нереализованной масштабной программе маячного строительства.

Судьба капитана

В 1732 году Витус Беринг предложил Адмиралтейств-коллегии проект Второй Камчатской экспедиции. Мореплаватели решили отправиться к берегам Северной Америки и Японии, а также к арктическому побережью Сибири. Америку закрепили за Берингом, а Япония и Курильские острова достались Мартыну Шпанбергу, тоже датчанину по происхождению. Шпанберг лично присутствовал на строительстве бригантины «Архангел Михаил» и дубель-шлюпки «Надежда» в Охотске: обоим судам предстояло ходить вдоль берегов Курильской гряды. Во время экспедиции Мартын насчитал 31 на тот момент никому не известный остров, в том числе современные Итуруп и Шикотан, которые он назвал Цитронным и Фигурным соответственно. На следующий год экспедиция повторилась и закончилась уже в Японии, где предприимчивый первооткрыватель производил товарообмен с местным населением.

Дальнейшая жизнь Шпанберга напоминает остросюжетную драму. Сначала его обвинили в том, что ни в какой Японии он не был, а ходил у берегов Кореи. Спустя несколько лет за самовольное возвращение из Сибири в Петербург его осудили и приговорили к смертной казни. Позже, правда, приговор смягчили до понижения в чине. Но и на этом судьба-злодейка не отстала от невезучего Мартына. В 1749 году линейный корабль «Варахаил», находившийся под его управлением, затонул в устье Северной Двины. Это была крупнейшая катастрофа военного корабля за всю историю судоходства на реке: погибло 28 членов экипажа. Шпанбергу грозило суровое наказание, но в результате его снова оправдали. Мартын прожил еще около десяти лет и символично скончался в Кронштадте — городе морской славы.

На память о «крестном отце» Курил остались многочисленные топонимы: вершина Южно-Камышового хребта на Сахалине, мысы в Анадырском заливе и на Хоккайдо, пролив между островом Полонского и Шикотаном и острова в Карском море в архипелаге Александра. Островом Шпанберга когда-то назывался и сам Шикотан. С предложением почтить первооткрывателя выступил британец Уильям Роберт Бротон, еще один мореплаватель, добравшийся до Курил в конце того же XVIII века. Но потом Шикотан стал Шикотаном, а Шпанбергу достался одинокий маяк, стоящий на самом краю мыса Краб.

Кто здесь крайний

Виктору Сидорову 64 года, из них 17 лет он работает на маяке. В домике смотрителя очень тепло, растоплена печка. Рыжий кот Персик норовит попасть внутрь, но, потерпев очередное фиаско, протестует за дверью пронзительным кошачьим фальцетом. На плите пыхтит чайник, по японскому телевизору идет боевик. «Чтобы в сон не тянуло, дивидюхи смотрю», — комментирует громкую перестрелку Виктор, только что заступивший в десятидневную смену.

Сейчас на Шпанберга посменно работают три смотрителя. Днем им разрешают отсутствовать, а вот ночью начинается горячая пора. Когда темнеет, нужно завести дизель, заряжающий аккумуляторные батареи, и проконтролировать, чтобы с ним все было в порядке. «Нужно все уметь, и реле заменить, и лампочку, и цоколи. На помощь прийти некому», — объясняет мужчина.

На рассвете можно выключить маяк и спокойно отдохнуть. Когда в бухту заходит танкер, Виктор садится за руль автомобиля ГАЗ-66, в простонародье «шишиги», и спускается за топливом для дизеля. Водой маячный городок снабжает колодец, сделанный еще японцами.

Первый японский маяк на Курилах появился в конце XIX века. Отцом-основателем японского маячного строительства считается шотландец Ричард Брантон, которого правительство Мэйдзи «выписало» в страну и сделало начальником созданного накануне его приезда маячного департамента. Поначалу за маяками присматривали европейцы, но японцы быстро освоились и наверстали упущенное. Уроженец Нагасаки Фудзикура Кейтацу учился у Брантона, которого сопровождал в Японии в качестве переводчика. Впоследствии он стал автором первых маяков на Курилах. Специально для островов с их суровым климатом был придуман новый тип сооружения. Если в Японии маячные башни ставили отдельно от жилых помещений, то на Курилах все постройки соединялись коридором.

Мыс Краб выбрали для маяка не сразу: предполагалось, что маяк появится на крайней северной точке — в районе Хисорофу-мисаки (мыс Думнова). «Вон там этот мыс, — Виктор Сидоров показывает рукой в направлении окна, из которого открывается вид на ночной океан. — С одной стороны этот самый Думнов, а с другой — мыс Непокорный. По центру сидел японец и заносил все проходящие корабли в табель».

Первые советские смотрители Шпанберга жили в непривычной для них обстановке — с татами на полу и при полном отсутствии мебели. Помещения внутри маяка японцы обустроили согласно собственным представлениям об уюте: раздвижные двери фусума, прихожая с приступкой, у которой полагалось снимать обувь, маленький столик на низких ножках. Комнаты отапливали керамической жаровней, в которую закладывали древесный уголь. Конечно, для советского человека подобный антураж никак не сочетался с жизнью в суровых климатических условиях. Помещения перепланировали и первым делом поставили в каждом по добротной печке.

Воин света

Мы с Виктором стоим на смотровой площадке — в небольшой комнате внутри маяка. Наверх ведет винтовая лестница. Там, наверху, до 1993 года находилась японская оптическая система, вращающаяся на поверхности емкости, наполненной ртутью. Механизм приводился в действие 280-килограммовой гирей, перемещающейся по трубе, которую каждые три часа надо было вручную возвращать в верхнее положение. Сейчас система заменена на более современную, стационарную. Луч маяка прорезает темноту на двадцать километров и хорошо виден даже в туманную погоду. При каждой вспышке света раздается характерный щелчок, как будто кто-то нажимает невидимый выключатель.

Для многих остается вопросом, нужны ли в XXI веке маяки. «Еще как нужны, — уверен Виктор. — Нас четыре года назад хотели законсервировать: мол, будущее наступило, изобрели ГЛОНАСС. Мы дружно подписали приказы и ждали увольнения. А потом приходит резолюция, что в штат дают еще одного человека. Мы ни черта не поняли: как это „еще одного“, если лавочку закрывают?! Оказывается, американцы подсобили. Они все маяки свои продали — где-то ресторан открыли, где-то кемпинг. А в это время случился конфуз. На западном побережье что-то там вышло из строя, и вся навигационка полетела. Тысяча четыреста километров без навигации. Пришлось им заново покупать свои маяки. Продавали они их за бесценок как старье, а возвращали уже за другие деньги. Решили, что пусть они будут в качестве дублирующих систем».

Виктор вспоминает, что шесть лет назад уже проходил через сокращение. «На маяк прислали русских корейцев — отец, мать и дочь. Веселая была семейка: с утра до вечера гоняли фильмы ужасов, а потом ребенок бегал за ними по пятам, от каждого шороха вздрагивал. В один прекрасный день приходит распоряжение от руководства: нужно уволить одного человека. Начальник мне звонит: „Ты уж прости, Георгич, но семью с маленьким ребенком попросить никак не могу, придется тебе уступить“. Я документы подписал и уехал в Нижний Новгород — сам я родом оттуда. И вот сижу я в квартире на восьмом этаже: туалет, телевизор, кухня, туалет, телевизор, кухня. За три месяца так одичал, что в итоге плюнул на все и вернулся на Шикотан. А тут выяснилось, что корейцы эти пропали: ушли куда-то и маяк бросили. Меня позвали обратно на работу. Знаете, как я обрадовался! Я по этому маяку страшно соскучился. Когда в Нижнем жил, он мне даже по ночам снился».

Разделяй и властвуй

С начала XVIII века административное управление Курилами осуществляла Российско-американская компания (РАК), которая среди прочего отвечала за продовольственное снабжение. После продажи Аляски США РАК формально прекратила свою деятельность, и тогда острова, находившиеся в составе Приморской области Восточно-Сибирского генерал-губернаторства, оказались в непосредственном управлении России. В 1850–1870-е формировалась русско-японская граница. Согласно Симодскому трактату она проходила между Итурупом и Урупом. Спустя двадцать лет страны подписали еще один договор, Петербургский — и все Курильские острова перешли Японии. Профессор Сахалинского государственного университета Наталья Потапова пишет, что на момент передачи островов местное начальство не разбиралось в их географии: «В ответ на требование МВД предоставить описание Курил из Главного управления Восточной Сибири отправили документ с подписью генерал-губернатора Фредерикса. Из этого документа следует, что Фредерикс не различал Курильские и Командорские острова».

С приходом японцев Шикотан превратился в Сикотан — уезд округа Немуро губернаторства Хоккайдо. В 80-е годы XIX века японцы свезли сюда айнов со всех Курил — в общей сложности больше тысячи человек. Японцы привлекали айнов на различные работы, а взамен давали рис, овощи, немного рыбы и саке — набор, сильно отличавшийся от привычного айнского рациона, состоявшего в основном из мяса морских животных. К тому же айнов оказалось слишком много на одной территории, в то время как обычно они расселялись на расстоянии друг от друга небольшими группками. В результате представители древнейшей этнической общности региона стали массово умирать от болезней. После Второй мировой войны оставшихся немногочисленных айнов эвакуировали на Хоккайдо.

1 сентября 1945 года на Шикотане высадился советский стрелковый батальон, и японский гарнизон под командованием генерал-майора Садасити Дои бы вынужден сдаться. После этого над Шикотаном была установлена юрисдикция СССР. Свидетелем этих событий стал тот самый последний японский маяк на мысе Краб — маяк Шпанберга, построенный за два года до капитуляции.

Жизнь других

О временах японского присутствия нет-нет да и напомнит какая-нибудь незначительная деталь. «Недавно товарищ мой охотился в районе бухты Отрадной, это десять минут от поселка Малокурильское, — делится Виктор Сидоров. — Застрелил там лису, разделал, а у нее полный желудок риса. Видимо, наткнулась на старый японский склад». Виктор рассказывает, как смотрители маяка на мысе Кастрикум, что на острове Уруп, обнаружили плантацию клубники. «Там когда-то японская военная часть стояла — видимо, они и посадили. Маячники потом по три-четыре ведра собирали».

Как-то раз Сидоров нашел на берегу океана японскую ритуальную лодку. Внешне она выглядит как половина обычной деревянной лодки с полками для свечей и подношений. «Там, где сейчас в Малокурильском построили Дом культуры, находится старое японское кладбище. Японцы туда до пандемии приходили, а потом запускали в океан эти свои лодки. Если плывет в сторону острова, значит, духи в хорошем расположении».

Недавно Сидоров посмотрел «Маяк» — сюрреалистичный хоррор, главные герои которого живут на одиноком скалистом острове и постепенно оказываются во власти необъяснимого зла. «Глупости это все, — машет рукой маячник. — Русалки там всякие бегают, смотрителей соблазняют. Вот я однажды видел американский фильм про маяк, там призраки пиратов вылезли и начали всех мочить. Помню, я напрягся не на шутку. Даже дверь закрыл на замок на всякий случай».

Гости у Сидорова бывают редко. Иногда заходят туристы, желающие вкусить островной романтики. Один раз Виктор принимал у себя странного персонажа. Незнакомый мужчина пришел босиком зимой и попросил ночлега. «Я разместил его в домике, а сам пошел заводить дизель. Возвращаюсь, а он ходит по комнате и воздух ножницами режет. Тут, говорит, кругом белые ленты летают. Потом начал на стенах кресты рисовать. Я от ужаса чуть не одурел. Спрятался в дизельной. Утром его выставил за порог. Вообще жизнь здесь, конечно, очень специфическая. То вороны каркают, как будто люди разговаривают, то домовой по окнам стучит».

Мы с Виктором прощаемся, и я направляюсь в сторону поселка Малокурильское. Через пятнадцать минут оглядываюсь, чтобы еще раз увидеть маяк Шпанберга. Со стороны океана пришел туман, и все затянуло плотной пеленой. Старого японского маяка на мысе Краб больше не существует. Призрак далекого прошлого растворился вместе со своим смотрителем.

_{Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 9, ноябрь 2021}