В этом году Российская академия наук приняла решение об отмене постановления Президиума Академии наук СССР от 5 августа 1936 года. Тем самым был реабилитирован русский математик, академик Николай Николаевич Лузин.
«Дело Лузина» началось с конфликта между учителем и учениками. В таком противостоянии нет ничего уникального: борьба за самостоятельность часто случается в науке. Для Лузина же она обернулась политической травлей, которая в 1936 году могла стоить ему жизни. Однако это не та ситуация, когда потомкам очевидно, где добро, где зло, как, например, в случае с уничтожением кибернетики и генетики, провозглашенных лженауками. «Дело Лузина» осталось предметом споров и моральных сомнений для нескольких поколений математиков.
Если представить историю этих поколений в виде идущего от Лузина генеалогического древа, получится гигантский баобаб, в котором почти четыре тысячи имен, в том числе имена крупнейших ученых. Ученики Лузина составляли уникальную школу, названную «Лузитанией». Оттуда вышли великие математики и основатели собственных школ Павел Сергеевич Александров и Андрей Николаевич Колмогоров. После «Лузитании» они начали разрабатывать новые разделы науки, только зарождавшиеся в то время, — топологию, теорию вероятностей. Сам Лузин был удивительным педагогом, но его научные результаты относились в основном к теории множеств, разделу довольно старомодному даже по меркам 1930-х годов. Он учил студентов мыслить свободно, но сам же сильно ревновал к их научным амбициям и, занимая высокие посты в советской академической иерархии, мог препятствовать карьерному продвижению молодых ученых. Из-за своего тяжелого характера Лузин сильно испортил отношения с лузитанцами и в первую очередь с тщеславным Александровым. Конфликт развивался с середины 1920-х, а к середине 1930-х Лузин и Александров друг друга открыто ненавидели.
3 июля 1936 года в газете «Правда» вышла статья под заголовком «О врагах в советской маске», где анонимный автор вменил Лузину плагиат, вредительство и низкопоклонство перед Западом. Там было, в частности, сказано: «Не выйдет, господин Лузин! Советская научная общественность срывает с вас маску добросовестного ученого, и голеньким, ничтожным предстаете перед миром вы, ратующий якобы за «чистую науку» и продающий интересы науки, торгующий ею в угоду прежним хозяевам вашим, нынешним хозяевам фашизированной науки». В своих воспоминаниях известный тополог Сергей Петрович Новиков, сын лузитанца и лузитанки, пишет, что Александров косвенно инициировал появление этой заметки. Собралась комиссия АН СССР, в работе которой в роли обвинителей участвовали ученики Лузина. Ему грозил арест, но развитие дела было приостановлено, судя по всему, лично Сталиным. По распространенной версии, вождь счел математику слишком абстрактной наукой для организации показательного процесса о вредительстве. Лузин даже не был исключен из академии и отделался строгим выговором за «поведение, недостойное советского ученого». Он лишился работы и большинства постов, превратившись в гражданина второго сорта. Его победители-ученики продолжили карьеры.
Математика — абстрактная, отдельная от мира людей наука. К происходящему в ней не всегда применимы привычные законы общества. Вероятно, для лузитанцев кампания против Лузина выглядела борьбой с косностью во имя развития математики. Можно ли ради науки на секундочку принять сторону зла — вопрос, на который у людей, живущих в мире абстрактных идей, мог быть собственный ответ.
Стенограммы заседаний по «делу Лузина» были опубликованы только в 1999 году. Но и до этого было известно, что оно связано не с политикой, а с внутринаучными интригами. Всеми признанные заслуги Александрова и Колмогорова, общее знание о плохом характере их учителя и относительно безобидный исход конфликта сделали отношение математиков к произошедшему неоднозначным. Тем важнее официальная реабилитация Лузина, к которой привели в том числе усилия учеников тех же Александрова и Колмогорова. Ведь любые теоретические дискуссии о науке и этике неуместны, пока не сняты ложные обвинения.
