Перевалив через поросший чернолесьем овраг, волчье семейство выбралось на освещенное месяцем поле. Еще недавно здесь, на Владимирщине, было пестрым-пестро от разнотравья, теперь же обо всем этом напоминали лишь огромные копны сена, от которых пролегали полозницы, ведущие в деревню.
Зверей несколько смутил санный след. Они остановились и долго смотрели в сторону деревни, откуда соблазнительно тянуло коровьим и овечьим испаром. Однако волки не решились приблизиться к человеческому жилью. Только на следующую ночь они подошли к овчарне. Их встретили добротные стены и прочные запоры. Правда, тогда волки задушили двух собак: дворняжку, не успевшую нырнуть в подворотню, и лохматого сеттера, которого они сцапали на задворках дома старого пасечника. Несколько ночей местные охотники, зарядив ружья картечью, поджидали прихода хищников. Но звери, словно угадав намерения человека, ушли в отдаленные урочища Совьяковского леса.
Прошло около месяца. После крещенских морозов завьюжило, закрутила метелица. Вот тут-то, когда о хищниках вроде бы и забывать стали, они совершили нападение. Вечером, после того, как сгустились сумерки, округа вдруг наполнилась собачьим лаем, послышался топот копыт в конюшне, блеянье овец, которые, к несчастью, находились еще на улице. Три зверя — два матерых и переярок — ворвались в огороженный редкими жердинами загон. В один миг они зарезали четырех и ранили шесть овец. Унести серым удалось только одну — подоспели люди. Утром в низине, окруженной зарослями лещины и серой ольхи, местные жители обнаружили место пиршества: окровавленный снег с клоками шерсти. Пришлось обратиться в районное общество охотников.
Бригада волчатников занялась пре следованием семейства серых разбойников: двух матерых, четырех прибылых сеголетков и одного годовалого переярка. Вскоре выяснилось, что на этот раз звери залегли на Горелом болоте. Потребовалось два с половиной километра шнура, увешанного красными флажками для полного оклада. Правда, цвет флажков, похоже, особой роли не играет: есть сомнения — отличают ли они красный цвет? Волков в основном пугает запах человеческого жилья. Ведь боязнь человека у волков особая... Если флажки для облавы (независимо от цвета) находились где-нибудь на печке, среди полушубков, валенок, рукавиц и пропитались их запахами, лишь тогда они способны держать в окладе хищников по нескольку суток.
О страхе волков перед человеком хочется сказать особо. Однажды разыскивая гнездо редких птиц, я заплутал в незнакомом лесу. Не заметил, как сгустились сумерки. Подыскивая место для ночлега, неожиданно уловил запах псины. А вскоре под огромным еловым выворотнем обнаружил волчье логово с пятью еще не совсем прозревшими щенятами. Родителей не было, они явно покинули жилище, почуяв приближение человека. После многокилометрового скитания по болотным и лесным дебрям не было сил развести костер и соорудить какое-либо укрытие. Вот и пришла мне в голову шальная мысль — а не переночевать ли в логове? Смертельная усталость притупила во мне чувство страха, и я решился на подобный эксперимент...
Волчата, почуяв чужака, забились в дальний угол. Не обращая на них внимания, я устроился поудобнее, положил под голову свой рюкзак, и в ту же минуту заснул крепким сном. Под утро сильно продрог. «А ну-ка, давайте греться»,— сказал я волчатам и, нашарив во тьме теплые меховые комочки, всех пятерых засунул к себе под рубаху. Видно, и малышам понравилось у меня за пазухой, они мирно посапывали, уткнувшись носами в мои бока. Так мы спали, пока не рассвело. Утром я рассмотрел своих соседей по ночлегу. Это были симпатичные, забавные создания, напоминавшие щенят собаки. Однако отличались от них довольно крупной тупой мордочкой, темной полосой по хребту, несколько приподнятой и удлиненной шерстью на голове.
До самого вечера я находился у логова. Развел неподалеку небольшой костерок, на котором согрел чай и обсушился. Всем своим нутром я постоянно ощущал присутствие волков-родителей, явно находившихся поблизости, но так и не решившихся прийти на помощь своему потомству, хотя щенята сильно страдали от голода. Ближе к вечеру я оставил в покое волчье семейство и двинулся в путь, сочтя, что достаточно испытывал судьбу и эксперимент закончен. Ночь провел в двух-трех километрах от места первой ночевки. Утром, любопытства ради, вернулся к уже знакомому мне выворотню. Как и ожидал, в логове было пусто. Звери, дождавшись моего ухода, перетащили детенышей в другое место, считая, что оставаться в жилище, где побывал человек, опасно.
Можно, конечно, обвинить хищников в трусости. Но ведь именно страх перед человеком спасает зверей от ружейных выстрелов, капканов и многих других неприятностей. Волки понимают, что если их логово обнаружено, то лучше бросить жилье и даже щенят, чтобы затем все начать сначала: выжить и продолжить свой род.
Судите сами. На протяжении всего существования человека на земле серый разбойник всегда находился вне закона. Его уничтожали в любое время года, всеми способами, подчас самыми жестокими. Однако он выжил и в этих условиях. Да и поселяется он чаще не в лесной глухомани, а неподалеку от человека, чтобы потихонечку обкрадывать его.
Та облава, о которой я начал рассказывать, проводилась опытными охотниками. Восемь стрелков заняли свои номера. Загонщики медленно шли по окладу. Быстрое продвижение, как и крики людей, удары палками по деревьям могут вызвать панику среди зверей. Волки начнут метаться, изменят направление и прорвутся через цепь загонщиков.
Звери на этот раз шли гуськом. И только метров за тридцать старая волчица почуяла человеческий дух. Сразу же последовал прыжок в сторону; и в этот же самый миг прогремели выстрелы...
Только двум зверям удалось спастись. Было видно, как они, оставляя на снегу капли крови, обезумев, метнулись в сторону загонщиков и вышли из оклада. Как вскоре выяснилось, ими оказались старый самец и переярок — молодая волчица.
Через несколько дней егерь Андрей Иванович Соколов во время обхода своего участка обратил внимание на скопление сорок в Гремячем овраге. Спустившись, он увидел мертвого матерого волка, того самого, что, истекая кровью, ушел из оклада.
Только молодой волчице суждено было остаться в живых. Рана у нее была незначительной: картечь рассекла правое ухо. О своем присутствии волчица лишь изредка напоминала следами, оставленными в удаленных болотных крепях, а потом и среди глухих, занесенных снегом оврагов.
Пригрело солнышко, потекла зимушка-зима мутными потоками в приречные уремы, и о волчице совсем забыли. И только на следующую зиму от охотников, лесников и егерей стали поступать сигналы о волчьем нарыске, появляющемся то у старой плотины, то на моховом болоте, то на обочине санного пути. Ходили слухи и об исчезновении мелких дворняжек. Но не было случая, чтобы где-либо пропала овца или коза. Поэтому одинокая волчица не вызывала особого беспокойства... Правда, кое-кто пытался подкараулить хищницу у привады, ставили на нее и капканы, но Рваное Ухо — так окрестили волчицу местные жители — оставалась неуловимой.
Наступила пора февральских вьюговеев. В эту предвесеннюю пору в поведении волчицы произошли изменения. Она стала совершать длительные переходы. Видно, ее тяготило одиночество. Волчица искала друга. Да только как его найти, если Рваное Ухо — единственный уцелевший зверь из той волчьей стаи, что была в округе. Казалось бы, где уж тут быть потомству...
В селе Никольское Суздальского района жила черной масти овчарка. Ее хозяин Анатолий Васильевич Луговкин работал сторожем на животноводческой ферме. Дружок — так звали собаку — помогал ему. Но вот однажды, когда словно наперекор приближающейся весне, встали на дыбы вдоль огородных плетней снежные надувы, собака вдруг стала непослушной. Вскоре она совсем ушла из дома. Вернулась только недели через полторы и, насытившись хозяйской пищей, снова куда-то исчезла.
Каково было хозяину, когда он узнал, что его пес подружился с одиноко блуждавшей волчицей. Днем Рваное Ухо и ее избранник скитались по оврагам и лесным чащобам, а ночью наведывались в маленькие деревушки. Появление волчицы наводило страх на дворняжек, заставляло их забиваться под крыльцо и поленницы дров. Только для здоровенного Дружка Рваное Ухо была верной и неизменной подругой. Видно, сумела она пробудить в собаке зов диких предков, хотя внутренняя борьба еще продолжалась в песьей душе. Дружок несколько раз возвращался к хозяину, но вскоре опять уходил из дома. Так продолжалось до тех пор, пока люди не изловили его и не посадили на цепь. Через какое-то время собака снова стала верой и правдой служить человеку.
Миновали долгие месяцы. Зацвели душистые донники, ромашки, клевер. Наполнились земляничным настоем лесные прогалины, разбрелись по сечам тетеревиные и глухариные выводки. И вот в эти прекрасные дни из непроходимого бурелома и буйных травянистых дебрей стали выходить на прогулку невесть откуда взявшиеся игривые щенята. Их мать прекрасно понимала, что судьба семейства зависит от умения оставаться незамеченным. Этому она учила и своих детенышей. Человеческое жилье и сам человек стали для нее синонимами опасности. Ради спасения своего рода, чтобы не вызвать подозрения, ей приходилось добывать пищу вдали от своего логова, в котором росло необычное потомство — помеси волка и собаки.
В октябре волчица со своими щенятами покинула логово, перешла на бродячий образ жизни.
Тяжелой выдалась зима для зверей. Охотники снова стали преследовать хищников. Вскоре мать недосчиталась одного детеныша. А в начале марта, когда вокруг деревьев уже появились затайки, волчье семейство обложили флажками. Правда, для молодых зверей это не явилось непреодолимой преградой. Они, недолго думая, перемахнули через оклад и ушли от преследователей. Видно, сказалась в них отцовская кровь: собаки не боятся флажков. Волчица же несколько замешкалась. Она не осмелилась последовать за своими отпрысками. Помеси оказались более живучими и неудобными для человека.
Конечно, опытная, да еще к тому же стреляная волчица в конце концов преодолела «красную линию». Но на это она решилась с некоторым опозданием, вдогонку ей, хоть и с большого расстояния, но все же последовало несколько выстрелов. Одна крупная дробинка угодила в живот Рваное Ухо после этого еще какое-то время находилась с выводком. Затем исчезла. Видно, погибла.
Это случилось, когда поля уже освободились от снега, прилетели жаворонки, а у зайчих появилось потомство. В такую пору осиротевшие звереныши могли прокормиться и сами. Вели они скрытый образ жизни. О них мало кто знал.
Прошло примерно года два, а может быть, и чуть больше. Из того же самого села Никольское стал отлучаться в лес другой пес по кличке Тобик. Своей осанкой, остро вздернутыми ушами, довольно крупным телосложением он напоминал Дружка.
Для Тобика, возможно, все бы обошлось благополучно, если бы он не приводил в поселок своих необычных приятелей — зверей, которые произошли от волчицы Рваное Ухо и Дружка. Наведывался Тобик со своей дикой свитой и в соседнее село Клементьево. Они наводили страх на все живое в округе, но, правда, домашних животных не трогали. Питались в основном падалью.
Когда непутевый пес вернулся домой, хозяин, во избежание дальнейших неприятностей и по настоянию односельчан, вынужден был застрелить его. Это случилось в то время, когда звериные свадьбы кончались.
Волкособаки стали быстро размножаться. Поначалу они осваивали территории, где когда-то обитали чистокровные волки. Затем стали поселяться в других местах, подчас самых неожиданных, иногда совсем рядом с человеческим жильем. При этом ухитрялись оставаться незамеченными. Да и размножаться приспособились в любое время года.
В теплое время я находил их логова в буреломах, зимой — в копнах сена и скирдах соломы. Поселялись они иногда в заброшенных и удаленных от деревень сараях, амбарах, овинах, и даже как-то случилось обнаружить их жилище в большом дупле огромного дерева невысоко от земли.
Неспокойно стало в этих местах, люди жили с постоянным чувством близкой опасности.
...Однажды, морозным утром, потревоженное охотниками семейство волкособак появилось неподалеку от села Рождествено. Здесь-то их и обнаружили люди. Вскоре хищники были окружены подоспевшими охотниками. В облаве приняли участие и мальчишки. Одного щенка отбили от матери и загнали в овраг, куда накануне разгулявшийся ветер намел много снега. Утопая в сугробах, звереныш потерял резвость, стал менее изворотливым. Этим и воспользовались мальчишки. Они сумели накинуть на него телогрейку. Второго щенка ранили. Однако он, оставляя на снегу следы крови, ушел. Не растерялась и мать. Она нашла укромное место и увела выводок от опасности. Наступили сумерки. На следующий день пытались охотники выследить хищников. Но слишком опытной и неуловимой оказалась матерая хищница.
Пойманного щенка взялся воспитывать Николай Егорович Чурашкин, механик колхоза, и назвал его Мухтаркой. Чурашкин был одним из самых страстных охотников. Первые три месяца пленницу (это оказалась сука) кормили сырым мясом. После сытной еды она иногда до двух дней не притрагивалась к пище. Остатки зарывала про запас. Ее темно-серая окраска со временем несколько изменилась: спина стала черной, бока и ноги — желтовато-бурыми. Мухтарка, несмотря на обильное кормление и заботу хозяина, так и осталась дикой и неприветливой к человеку.
— Что вы думаете с ней делать? — спросил я как-то у хозяина.
— Буду держать до победного. Попробую спарить с собакой.
Мне не верилось, что этот звереныш привыкнет к людям. Я не помню случая, когда бы Мухтарка ласково повиляла хвостом или затеяла игру хотя бы с теми, кто ее постоянно кормит. А когда к сараю подходил посторонний человек, дикарка сразу же забивалась в темный угол. Хорош сторож! Дружно жила она только с Туманом — русским пегим гончим кобелем.
Прошел год, и вот хозяин впервые взял на охоту вместе с гончим псом свою неукротимую дикарку. Но четвероногая пара отказалась служить человеку. Они просто сбежали от своего хозяина. Туман вернулся домой через сутки, а Мухтарка — спустя три дня.
Через несколько месяцев Мухтарку снова спустили с цепи. Но и на этот раз она незаметно улизнула. Только через неделю вернулась в сарай. Да только тянуло ее не к людям, а к другу. «Теперь уж никуда не денется наша воспитанница»,— рассуждали хозяева, когда стало ясно, что у Мухтарки скоро появятся щенята. Да не тут-то было! При первой же возможности она навсегда покинула человека. Вот уж где уместна поговорка: «Сколько волка ни корми, он все в лес смотрит».
О дальнейшей судьбе беглянки, возможно, никто бы и не узнал, да помог случай. Все началось с раненого браконьерами лося, которого обнаружил в своем обходе лесник Алексей Ильич Захаров из колхоза имени Калинина. Сохатого спасти не удалось. О случившемся сообщили в Ставровское поселковое отделение милиции.
На место происшествия выехал представитель милиции Геннадий Иванович Матвеев. Метрах в трехстах от уже несколько обглоданной туши ему удалось заметить мелькнувшего в зарослях ивняка зверя. Вслед за этим работник милиции (он тоже охотник) обратил внимание на старую заброшенную копну сена, в нижней части которой чернела узкая дыра. Это и было логово Мухтарки, в котором находились недавно прозревшие щенята. Охотники устроили засаду. Они были уверены, что им довольно легко будет подкараулить мать, спешащую к своим малышам. Но время шло, а хищница не появлялась. «Видно, решила бросить детей»,— подумали охотники. С этими мыслями они на несколько часов оставили логово без присмотра. А когда вернулись — оторопели от недоумения. В логове обнаружили только одного детеныша, остальных мать успела куда-то перетащить.
Малыша напоили из соски парным коровьим молоком и отправили во Владимир, в надежде получить премию за добытого хищника. Но специалисты не признали в нем волчонка. Не приняли его и за собачьего отпрыска...
Пытались из волкособаки вырастить себе помощника и в Ставровском отделении милиции. Об этом я узнал совсем недавно, когда пути-дороги снова привели меня на Владимирщину. Подхожу к работнику милиции Александру Тихомирову, спрашиваю:
— Довольны ли вы своей подо ной?
Ох, и много же с этой Найдой хлопот всяких было. Держали ее в вольере для розыскных собак, кормили, заботились, думали, будет служить верой и правдой, но надежды не оправдались. Темными ночами ухитрялась делать подкоп под вольером и уходила на охоту, а перед рассветом, хитрюга, снова возвращался место. Стали поступать сигналы о пропаже кур. Но кто бы мог подумать, что в этом повинна наша любимица! А однажды она увела с собой на охоту щенят овчарки. Видно, хотела научить их приемам добывания пищи. Но ученики оказались бестолковыми. Как только Найда сделала подкоп под курятник, щенята подняли отчаянный лай. Так и выдали истинного похитителя кур. К людям Найда так и не привыкла. Не научилась лаять по-собачьи...
Волкособак пытались приручить и в других деревнях, и даже в городах, но они или инстинктивно начинали уничтожать домашнюю живность, или при первой же возможности перегрызали ремни, разрывали цепи, разбивали оконные стекла, делали подкопы и уходили на свободу.
***
Ночь застала меня в глухом овраге, где от прозрачных родников веет сыростью и прохладой. Деревья, кустарники, травы — все вокруг звенело от неудержимого стрекотания кузнечиков-кобылок; отовсюду доносились вздохи, шорохи, всхлипы, посвисты — казалось, что все живое спешило заявить о своем существовании. И только летучие мыши беззвучно охотились за невидимыми для человеческого глаза насекомыми.
Время перевалило за полночь. И вдруг совершенно неожиданно откуда-то сверху послышался не совсем обычный вой. Затем кто-то гавкнул по-собачьи — и снова все стихло. Я выбрался из оврага. Перейдя небольшое поле, окруженное чернолесьем, оглянулся и на освещенной месяцем стерне увидел двух крупных зверей. Один был черной масти, второй же больше напоминал лисицу-огневку. Хвосты их были опущены, уши вздернуты. Не волкособаки ли это? — мелькнуло в голове. Заметив, что хищники продвигаются в мою сторону, я ускорил шаг. Заспешили и они. Пошел медленнее — звери тоже замедлили ход. Тогда я остановился, и, как ни странно, хищники опять последовали моему примеру. Так мы некоторое время испытывали друг друга, затем я двинулся прямо на них. Тут уж они не выдержали. Сначала один метнулся в сторону хвойного подроста у лощины, потом и второй — более светлый, последовал за своим собратом. Подойдя к тому месту, где только что стояли волкособаки, я напряг слух. Но, кроме привычного стрекотания и отдельных выкриков птиц, ничего не услышал.
Владимирская область
Юрий Новиков, лесник
Виноват человек
Рассказ лесника Юрия Новикова о его встречах с гибридами собаки и волка — искренний и вполне правдоподобный,, включая даже довольно смелую ночевку автора в волчьем логове. Его наблюдения затрагивают один из аспектов актуальной ныне проблемы, а именно — негативное преобразование природы человеком. Ведь Владимирщина — не единственная в стране область, где на смену неутомимо уничтожаемым людьми волкам приходят их помеси с собаками или просто одичалые собаки. То же явление наблюдается во многих местах юга и центра европейской части СССР, в Средней Азии, кое-где в Сибири, а также в некоторых странах Западной Европы и в США.
Пожалуй, чаще истребленного волка заменяют одичалые и просто бродячие собаки, полностью еще не утратившие связь с человеком. Гибридизация происходит реже, хотя, вероятно, ее не всегда надежно регистрируют. В природе и те и другие животные ведут себя гораздо хуже волков: уничтожают все живое, умело избегают человека. Кстати, и численность их там, где они появились, многократно превышает волчью — у них отсутствует саморегуляция плотности, как у волков,- размножаются они дважды в году. В последние годы в результате необдуманной борьбы с волками в 57 наших заповедниках вместо волков появились одичалые бродячие собаки, а в шести — волко-собачьи гибриды. О размерах их хищничества говорит тот, например; факт, что в заповеднике «Столбы» под Красноярском гибель оленей от собак оказалась на втором месте после таких причин, как истощение, травматизм, старость.
Как же объясняет наука происходящие изменения? Почему экологическая ниша крупного хищника — волка где-то пустует, а где-то заполняется? И почему заполняется она не только волко-собачьими гибридами? И, наверное, не случайно при сокращении числа волков больше становится рысей. Вопросы, вопросы... А уверенного ответа подчас и нет. Что же получается — созданная нашими предками из прирученного волка собака снова возвращается в свое исходное волчье состояние? Ведь ученые и практики единодушно утверждают, если постоянно не добавляется собачья кровь, гибридные особи в течение немногих поколений восстанавливают облик волка: признаки дикого вида при смешивании доминируют. Поэтому существует предположение, на наш взгляд, достаточно убедительное, что гибридизация с собакой помогала сохранению волка как вида. Ведь борьба с волком в Старом и Новом Свете продолжается уже многие столетия,- в самое трудное время именно собаки помешали полному исчезновению волка, а жизнь в природе и прочная дикая наследственность способствовали восстановлению не только экстерьера, но и поведения дикого зверя.
К сожалению, условия возникновения очагов обитания волкособак, их образ жизни и судьба не исследованы у нас должным образом. Не изучена и морфология гибридов разных поколений. Да и за рубежом успехов в этой области немного. Например, в США, где экология самого волка изучена современными методами, о распространении и значении явления гибридизации с собакой, а особенно с койотом, известно совсем мало. Так же непонятно, почему в Испании или Греции остро стоит проблема волкособак из-за их многочисленности, а в Италии проблемы этой нет, ее заменяет неясность судьбы самих волков, которых тоже мало и которых теснят размножившиеся в природе одичалые собаки — по данным итальянских зоологов, соотношение волков к бродячим собакам выражается как 1:100!
В нашей стране волкособак основательно изучили только в Воронежской области. Известный, зоолог Лев Серафимович Рябов пишет, что к 1971 году, когда волков сильно повыбивали, эти звери встречались в очень малом числе и лишь на одной трети территории области. Гибриды же встречались повсеместно. Через несколько лет, по мере восстановления численности волков, они стали вытеснять волкособак, последние при этом стали демонстрировать сугубо волчье поведение, хотя внешне еще часто сохраняли черты собачьего облика. По отношению к человеку волко-собачьи гибриды вели себя смелее, чем волки, появлялись чаще у селений, нападали на домашних животных в присутствии людей. Несомненно, такое поведение обусловлено собачьей наследственностью. В дальнейшем — при продолжающемся росте волчьей популяции, заселении ими всей области — гибридов не стало. Однако в поведении современных волков отчетливо прослеживается кровь собак — это выражается и в отношении к человеку, и к собакам, и в охотничьих предпочтениях; они, в частности, не брезгуют падалью, которую находят на скотомогильниках и свалках. Эти новые черты позволяют говорить о синантропизации современного волка, новом качестве этих хищников, которые адаптируются к условиям нынешней жизни, «учатся» использовать наши экологические и хозяйственные грехи.
Итак, решать конфликт человека с волком путем полного и повсеместного истребления животного, конечно, неправильно. Возникающие при этом неприятные ситуации ликвидировать подчас труднее, чем бороться с волком. Поэтому регулирование численности волков надо проводить с учетом экономических и экологических последствий и строго дифференцировать усилия в зависимости от местных условий.
Д. Бибиков, доктор биологических наук
