Ваш браузер устарел, поэтому сайт может отображаться некорректно. Обновите ваш браузер для повышения уровня безопасности, скорости и комфорта использования этого сайта.
Обновить браузер

У подножия Скалистых гор

26 мая 2010
У подножия Скалистых гор

Из окна самолета не сразу заметишь «сердце страны индейцев» — город Санта-Фе, лежащий у подножия Скалистых гор. Низкие одноэтажные дома кирпично-рыжего и серо-белого цвета сливаются с голой серо-рыжей землей, на которой разбросаны пятна колючих кустарников — единственного растения в широкой долине Большой Реки — Рио-Гранде.

У столицы штата Нью-Мексико есть еще одно название — Сити Диферент. По-русски это звучит несколько длинновато: город, не похожий на другие. И Санта-Фе действительно отличается от большинства американских провинциальных городов. Здесь нет традиционной прямой главной улицы — Бродвея или Мэн-стрит; нет банка, похожего на церковь, и церкви, похожей на банк. Вы не найдете здесь аптеки, в которой можно пообедать и купить все что угодно, и гаража с нарядными бензоколонками... У города свое лицо.

Мы не случайно начали наш рассказ об индейцах племени пуэбло с архитектуры. Ведь «пуэбло» по-испански означает «жилище». Именно так окрестили первые белые пришельцы местные индейские племена, которые ведут оседлый образ жизни в отличие от охотников-навахов и воинов-апачей — кочующих индейских племен. Поэтому в дальнейшем словом «пуэбло» мы будем называть и селение, и индейца, и все индейское племя, живущее в Нью-Мексико.

Архитектура в Санта-Фе берет истоки в отдаленных пуэбло. С давних времен сохранилась у индейцев любовь к широким сквозным оконным и дверным пролетам, напоминающим вход в пещеру. С давних времен ведут свое начало знаменитые дома-селения, в которых живут тысячи людей. Так жили древние ацтеки, предки пуэбло, возводившие свои города на отвесной стене пропасти, используя для строительства пещеры и лабиринты.

А когда пуэбло переселились с гор в долины — это было в XI—XII веках, — они продолжали и здесь строить свои города ступеньками-террасами. В нижнем этаже такой огромной постройки не было ни окон, ни дверей — в помещение проникали через дыры в потолке, который служил основанием для верхнего этажа и двориком для жильцов. Сообщение между этажами происходило по приставным лестницам.

В Таосе, самом типичном из городов-домов, мы видели много таких лестниц. Такие же лестницы были и внутри помещения. В случае нападения неприятеля они убирались, и дом превращался в крепость.

В поисках индейцев

В витринах ювелиров — серебряные изделия, в магазинах тканей — полосатые одеяла и многоцветные коврики, в посудных лавках — образцы индейского гончарного искусства. Всюду развешаны переливающиеся всеми цветами радуги головные уборы из перьев, которые носят обычно военачальники индейских племен, и чудесные деревянные индейские божки — «качины». Но где же те, кто создает эти замечательные вещи?

Наконец у входа в гостиницу «Ля Фонда» мы увидели индейца в полной парадной форме, но — увы! — он оказался манекеном.

Как же так? Проспекты, рекламы, книги, посвященные Нью-Мексико и Аризоне, называют Санта-Фе «сердцем страны индейцев», а здесь нет ни одного индейца! Лишь позже мы узнали, что в Санта-Фе индейцам постоянно жить не разрешается — им отведены специальные резервации вдали от городов, на бесплодных землях.

Через несколько часов блужданий по городу мы увидели две фигуры, плотно закутавшиеся в цветные одеяла, — был холодный декабрьский день.

Они шли мимо губернаторского дома быстрой, легкой походкой людей, привыкших ходить по горам и пустыням. Мой сын направил на них киноаппарат, но мужчина и женщина быстро прикрыли лица одеялами.

Такой была наша первая встреча с индейцами.

У подножия Скалистых гор

Перед вигвамом заболевшего индейца расчищается ровная площадка. Местные «лекари» приносят сюда множество глиняных тарелочек с разноцветными порошками, изготовленными из песка и толченой коры. Если больной — землепашец, то на площадке возникнет живописная многокрасочная композиция с кукурузным стеблем в центре. Теперь-то уж больной наверняка должен поправиться...

У «косматого лебедя»

Наш гид и шофер житель Санта-Фе Вик Малон объяснил, что в будние дни индейцы редко приезжают в город. Но в конце недели — с весны до поздней осени — у губернаторского дома, на папертях церквей, у входа в «Ля Фонду» они раскладывают на земле коврики и торгуют серебряными и гончарными изделиями. Приезжают не только пуэбло, но и апачи и навахи, живущие милях в ста — ста пятидесяти от города.

Много индейцев приезжает в Санта-Фе во время новогодних праздников, когда на главной площади сжигается соломенное чучело Зозобры — Старого Человека Уныния. Этот праздник с парадами и танцами отмечается здесь с 1712 года. И Вик Малон предложил нам встретить Новый год в торжественной обстановке среди индейцев. А пока мы отправились с ним в близлежащие пуэбло.

...Широкая асфальтированная дорога шла по глубокой долине Рио-Гранде, то приближаясь к реке, то уходя в сторону гор Санкре-де-Кристо. Земля поражала своим жестоким бесплодием. Вместо Большой Реки мы увидели высохшее русло, в котором не было ни капли воды. А ведь пуэбло, согнанные белыми пришельцами на эти голые поля, славились когда-то своим образцовым земледелием!

Первую остановку сделали у подножия Верблюжьей скалы. Мы увидели огромного верблюда, прилегшего отдохнуть. Голова его поднималась на несколько метров над землей и сохраняла надменное выражение. Этого верблюда изваял ветер.

Неподалеку стоит харчевня — «Косматый лебедь». Как все харчевни в Нью-Мексико и Аризоне, она украшена снаружи индейскими одеялами, головными уборами из перьев и прислоненными к стене белыми колесами — память о пионерах, прибывших некогда осваивать эти земли. Встречаются здесь и более нарядные харчевни с гигантскими стрелами, косо воткнутыми в землю: когда-то горящая стрела служила у апачей сигналом к наступлению на неприятеля.

Хозяева харчевен, гостиниц и ресторанов, как правило, белые. Владелец «Косматого лебедя» подал нам в индейской посуде горячий кофе с молоком и угостил местными пирожными.

Он делал свой бизнес на том, что продавал изделия индейцев путешественникам, снабжал племена продовольствием. Случилось однажды, что индейцы вздумали организовать у себя в пуэбло кооператив, но эта робкая попытка вызвала грозный протест ассоциации продовольственных магазинов Аризоны.

Молчаливая деревня

С широкого шоссе мы свернули на запад, на каменистую проселочную дорогу.

Две тряские мили — и перед нами появилось селение Тезука. Медленно, в торжественной тишине, нарушаемой лишь шелестом шин о песок, въехали на обширную круглую площадь, обнесенную глиняными домами. В центре площади высилась бесформенная масса «кивы».

Издали она напоминает римскую арену или современный стадион — круглая чаша выше человеческого роста. Наверх ведет лестница из каменных плит или приставная деревянная. Нам не удалось побывать внутри «кивы» — чужим доступ в нее закрыт. Но говорят, что внутри, за оградой, находится глубокая яма, на дне ее под открытым небом пуэбло танцуют и совершают свои ритуальные церемонии.

У подножия Скалистых гор

Мы снова попытались пустить в ход киноаппарат, но Вик с испугом замахал руками.
— Для этого необходимо разрешение!
— Чье?
— Вождя пуэбло, конечно.
Но вокруг никого не было. Никто не вышел к нам навстречу. Никто даже не выглянул в окно.

Быть может, поселок вымер? Но жители были где-то рядом: об этом говорили брошенная наспех сковородка, детская лопатка на куче песка... Вероятно, жители просто спрятались от нас.

По дороге в соседнее пуэбло Вик рассказал историю, которая объяснила нам причину недружелюбной встречи. Одна из голливудских киносъемочных групп недавно ворвалась в это селение и, задаривая индейцев дешевыми подарками, принялась снимать фильм о борьбе пуэбло с белыми пришельцами, изображая индейцев в самом неприглядном свете. Когда они поняли, какую роль заставляют их играть в фильме, то наотрез отказались участвовать в съемках.

Индейцам чужд дух современной американской действительности с ее «культом доллара». Они продают свои изделия белым, но чаще через посредников, танцуют для белых, не теряя при этом чувства собственного достоинства, берут деньги, когда их фотографируют. Но делать все это их заставляет только голод.

Доведенные до полной нищеты, индейцы уходят на заработки. Они очень ценятся на некоторых работах, требующих особой ловкости и бесстрашия. На строительстве знаменитого моста в Сан-Франциско — «Голден гейт бридж» индейцы были незаменимы. Подрядчикам, привыкшим к грубому обращению с рабочим людом, приходится порой смягчать тон: индейцы не понимают окриков и не подчиняются им.

В гостях у Севэры Деларде

В этом пуэбло все было не так, как в Тезуке. На площади мы сразу увидели детей. Мы застали их за веселым занятием: одни складывали дрова в невысокие поленницы, другие прикрепляли к донышкам бумажных кульков свечные огарки. Был канун рождества.

На праздники поленницы загорятся высокими языками костров, и через них будут прыгать танцоры в пестрой одежде с разноцветными перьями. А бумажные кульки на крышах домов создадут иллюминацию в новогоднюю ночь.

Сан-Ильдефонсо — сравнительно зажиточное пуэбло. И стало оно таким благодаря славной дочери индейского народа Марии Мартинес-Да. Она сохранила древнее искусство своего народа: сделанные ею из жженной дочерна глины прекрасные вазы, блюда, горшки получили мировое признание на выставках гончарных изделий. Несмотря на щедрые посулы дельцов, Мария осталась в родном пуэбло. Сейчас ей уже за шестьдесят, но она продолжает работать, и вазы, на донышке которых написано несмываемым карандашом одно лишь слово «Мария», стоят на рынках очень дорого. Всю выручку, полученную от их продажи, Мария отдает своему племени, помогает и другим пуэбло, попавшим в беду.

В Сан-Ильдефонсо у Вика оказались друзья. Самой Марии в пуэбло не было: она гостила у своего сына, тоже известного художника Попови-Да. Вик познакомил нас с художницей Севэрой Деларде, и вместе с ней, мы, наконец, побывали в настоящем индейском жилище.

Первое, что бросилось нам в глаза, — дощечка с матрасиком, которая раскачивалась, как качели, во всю длину комнаты. На такой же дощечке ребенка выносят во двор, надевая на его личико нечто вроде рыцарского забрала — навесик из белого покрывала на согнутом прутике. К детям пуэбло относятся очень заботливо.

Может быть, потому, что у индейцев очень невысока рождаемость. До европейской колонизации на современной территории США жило около миллиона индейцев, сейчас только 400 тысяч, в том числе 16 тысяч пуэбло.

Мы увидели большую печь с выступами, которые служат полочками для посуды. Хлеб пуэбло пекут не в доме, а во дворе или прямо на центральной площади в особых печах, похожих с виду на муравейник.

С потолка свешивались две керосиновые лампы, расписанные красивым узором. По стенам висели связки красного перца, черные, желтые и белые початки кукурузы. Кукуруза очень популярна у индейцев, она неизменный атрибут их религиозных церемоний. Мы с удовольствием отведали круглый белый хлеб и вяленую оленину, которую едят в холодном виде.

Севэра Деларде очень обрадовалась визиту русских людей. Долго длилась наша задушевная беседа. В мастерской художницы мы услышали историю ее жизни.

В молодости Севэра влюбилась в американского художника из Бостона. Это было в Санта-Фе. В иерархии американских расистов индейцы стоят «выше» негров, и поэтому местное «общество» чинит меньше препятствий бракам между белыми и индейцами. Правда, такие браки очень редки — сами индейцы неохотно соглашаются на них. И Севэре пришлось пережить немало неприятностей, пока удалось соединить свою судьбу с любимым человеком.

Художнице поначалу казалось, что ее окружают интересные люди. Но это продолжалось недолго. Чем больше постигала она американскую цивилизацию и американский образ жизни, тем чаще вспоминала свое родное пуэбло. Кончилось это тем, что она сбежала к своей сестре в Сан-Ильдефонсо...

Севэра Деларде познакомила нас со своими соседями. В одном из домов мы увидели висевший на стене диплом о награждении героя-парашютиста военным орденом США.

— Не подумайте, что хозяин дома не знает истинной цены отношения янки к индейцам, — пояснила Севэра. — Среди индейских племен нет ни одного, которое не было бы обмануто янки. Старая американская поговорка «хорош только мертвый индеец» очень точно определяет их отношение к нам. А бумажку бывший солдат повесил как память о своих героических делах во время минувшей войны. Мало кто знает, что подразделения парашютистов из апачей, навахов и пуэбло покрыли себя славой во время военных действий против Японии. Японская разведка долгое время не могла понять таинственный язык, которым пользовались по радио парашютисты. И только после войны выяснилось, что язык этот был навахским...

Когда мы вернулись в дом Севэры, она сняла с книжной полки книгу.

— Это популярный учебник по истории США. Взгляните на этот рисунок. Он изображает знаменитую битву североамериканцев с индейцами при Вундед Ни в 1890 году: поле до самого горизонта усеяно трупами, кое-где остатки селения, остовы вигвамов, колеса телег. Среди трупов нет ни одного американца. Но недаром в учебнике приведена не подлинная фотография, а рисунок. Вглядитесь внимательно, — Севэра достала папку с копиями старинных фотографий. — Сколько среди трупов женщин и детей! Белые солдаты окружили плотным кольцом мирное племя и убивали всех без исключения. В ход пошли не только пули, штыки и сабли, но и артиллерия. Никто не спасся. И это называется в истории США победой...

У подножия Скалистых гор

Орлиный танец исполняют жители пуэбло Теаука.

Умирающий орел

Кива в Сан-Фелипе расположена рядом с католической церковью. Когда поздно вечером мы подъехали к ней, то услышали церковное пение, доносящееся сверху (церковь стояла на возвышении), воинственные крики, ритмические напевы и барабанный бой, идущие откуда-то снизу, из наглухо закрытой кивы. Шла рождественская служба. В церкви было много гостей из соседних селений. А среди местных индейцев преобладали старики и дети. Видимо, молодежь танцевала сейчас в киве. Там был их настоящий праздник, а в церковь они обещали заглянуть попозже.

Едва священник успел покинуть алтарь, как в церковь вбежала яркая, пестро одетая толпа танцующих. Голые тела мужчин были лишь слегка прикрыты шкурами и перьями. Женщины тщательно закутались в длинные одежды. На голове у некоторых танцоров колыхались огромные рога бизонов с кусками шкуры, прикрывавшей шею и плечи. Мелькали лисьи хвосты и сухие тыквы, наполненные камнями. Они производили громкий шум, которому вторили высокие, в половину человеческого роста, кожаные барабаны.

Девочка двенадцати-четырнадцати лет, одетая в яркое платье, исполнила танец Кукурузной Девы. Почти весь танец она стоит на месте, чуть-чуть притопывая мокасинами, и держит в руках початок кукурузы. А вокруг в бешеном темпе носится несколько десятков мужчин. Никто из них не прикасается к Кукурузной Деве, символу девственности и плодородия, пока она сама не пригласит кого-либо из танцующих дотронуться рукой до священного початка кукурузы.

Танец орла, пришедший к индейцам от ацтеков, напомнил мне танец умирающего лебедя. На обнаженном теле мужчины два распростертых крыла. На голове шапка с большим орлиным клювом, либо просто птичий гребень. Ноги обуты в пушистые тапочки, увешанные колокольчиками.

Сначала орел парит над горами, над пропастью, пока не замечает где-то внизу жертву. А затем следует блестящая пантомима: преследование, нападение и расправа с намеченной жертвой. И, наконец, смерть орла от стрелы охотника.

В последний день пребывания в Нью-Мексико по дороге в Большой Каньон мы снова проезжали Сан-Фелипе. У меня осталась деревянная медведица богородской резьбы, и я решил подарить «русский сувенир» вождю этого пуэбло.

Мне удалось побеседовать с ним — мы объяснялись жестами, а когда не понимали друг друга, прибегали к помощи пиктографического письма — рисовали на белоснежном песке разнообразные предметы.

Один рисунок старика я тогда не понял: он изобразил нечто похожее на гриб. Какие там грибы в Нью-Мексико? Лишь потом я вспомнил, что старик при этом гневным жестом указывал на юг, на Альбукерке, возле которого недавно — после открытия в резервации навахов урана — вырос атомный городок.

Не атомный ли гриб имел в виду вождь индейцев? Я с болью подумал об этом, когда узнал, что в одной из пещер Нью-Мексико США взорвали атомную бомбу. Радиоактивное облако поползло по всей области, район был оцеплен полицией и объявлен опасной зоной.

В какой пещере произошел взрыв? Успел ли старый вождь позаботиться о своих соплеменниках?

Владимир Сосинский

Подписываясь на рассылку вы принимаете условия пользовательского соглашения