Речь пойдет о том, как поймать дикого зверя. И о тех, кто этих зверей ловит.
Один из профессиональных ловцов животных, Карр Хартлей, о себе и своих коллегах говорит следующее:
«Широкая публика считает наше занятие куда менее опасным, чем охоту. Где нам до прославленных героев сафари! А в сущности, какая между нами разница? Мы, как и охотники, выслеживаем дикого зверя. Правда, дальше мы не палим по нему из всех калибров. Наоборот, мы стараемся, чтоб со зверя ни одна шерстинка не упала. Понятно, что любому животному рандеву с нами куда приятнее встречи с охотниками. Стоит ему наткнуться на охотника, и он через час уже лежит налегке, освобожденный от шкуры. Мы же открываем перед зверем новую жизнь. Не такую, конечно, привольную, как прежде, но все же достаточно экзотическую: зоопарк, цирк, а то и роли в кино».
О том, как ловят некоторых зверей, мы и собираемся здесь рассказать.
Бежит ли зверь на ловца?
На этот вопрос ловцы в принципе отвечают отрицательно. Скорее им приходится бегать за зверем. Однако прежде всего надо выяснить, какого зверя следует ловить.
В начале века предпочитали зверя большого, матерого, в особенности если речь шла о хищнике. Оно и понятно: ведь на зоопарки тогда смотрели прежде всего как на своего рода цирк, балаган, где «почтенную публику» потешают представители редкой фауны. Зверь должен был угрожающе скалить зубы, устрашающе реветь, пугающе кидаться на толстые прутья клетки. В общем, он должен был щекотать посетителю нервы и напоминать ему, что пока он тут прохлаждается да прогуливается у себя в городе, где-то там в джунглях кипит и бурлит таинственная, полная опасностей жизнь. А такому стандарту удовлетворял лишь взрослый зверь.
Добавим к этому, что зрелый возраст зверя был гарантией его здоровья. И с воспитанием не надо было возиться: из западни он попадал прямо на борт корабля, а с корабля — в клетку.
Конечно, при этих условиях зверь долго не протягивал. Никакие правила карантина и акклиматизации не соблюдались, хотя о важности их еще в середине прошлого века писал Альфред Эдмунд Брем.
Один из первых парков для акклиматизации зверей создал под Парижем Поль Бертоле. Там впервые европейцы увидели забавных львят и потешных тигрят. Зверюшки вскоре даже вошли в моду, на них (вернее, на их продаже) сделал себе карьеру некий торговец из Ливерпуля по фамилии Роджерс.
В наше же время из пяти отлавливаемых крупных млекопитающих трое — совсем малыши, а двое — едва вступили в юношеский возраст...
Копать ли яму другому?
Да, отвечают специалисты, копать. Эта ловушка до сих пор наиболее популярна среди ловцов зверей. Называется она западня. Как ее делать? Вырой на тропе, ведущей к водопою, хорошую яму, замаскируй ее и, набравшись терпения, жди, когда в нее свалится зверь. Сейчас, правда, эта западня модернизировалась: под предательским настилом из хрупких ветвей укрепляется нейлоновая сеть. Это чтобы зверь не поранил себе при падении лапы и чтобы облегчить его изымание из ямы. Конечно, прежние сетки, сплетенные из «прочной пеньки» или «упругих лиан», куда романтичнее, но зато нейлон не сохраняет запах человека. Кроме того, в арсенал ловцов включены новинки техники, скажем система радиооповещения: как только нейлоновая сеть «заполняется», в комфортабельной «засаде» ловца раздается рев сирены и зажигается лампочка, извещающая, что зверя пора вынимать.
В Азии придерживаются пока традиционного способа лова. Там набрасывают на тигра сеть сверху, с деревьев, или, расстелив ее предварительно на земле, подтягивают вместе с тигром наверх. К сожалению, традиционны при этом способе и «профессиональные травмы».
Теми же сетями отлавливают обезьян и птиц; Поль Бертоле, о котором у нас уже шла речь, за сорок лет поймал двадцать четыре гориллы. Для того чтобы достичь такой производительности, Бертоле был вынужден приобрести фабрику, производящую рыбацкие сети. Ничего в этом удивительного нет — одна горилла, попавшая в его ловушку вместе с детенышем, разорвала больше километра «прочных пеньковых сетей».
Различаются и засады. Есть, например, пивная засада. Пользуясь терминологией рыбаков, можно сказать, что на пиво хорошо идет шимпанзе. Шведский профессор Моландер, большой специалист по пивной ловле, поступает так: заметив на дереве шимпанзе, он ставит на землю у ствола пару кувшинов с прохладным, достаточно крепким пивом. О любопытстве обезьян известно настолько широко, что, похоже, лишь сами обезьяны не знают о нем. Ни одна из них не может удержаться от того, чтоб не попробовать содержимое кувшинов. Дальше все до смешного просто. Просто — потому что после того, как обезьяны отведают пива, их можно брать голыми руками, а до смешного — потому что шимпанзе в этот момент ведут себя как клоуны.
Наконец, еще одна разновидность ловли в ловушку — индийский способ «кхедда». Он состоит в том, что диких слонов заманивают в загон с помощью слонов прирученных. Впрочем о кхедде наш журнал уже писал не так давно...
Как быть со звериными инстинктами?
Ловцы прежде всего различают зверей по реакции — что сделает зверь, когда увидит человека: бросится на него или от него. Допустим, от. Допустим, это носорог. Тогда ловец вскакивает на вездеход и мчится за удаляющейся огромной и чертовски ловкой четырехтонной тушей. Когда спидометр покажет 70 километров в час, туша начинает понемногу приближаться. Один из ловцов, стоящих в кузове, еще раз тщательно проверяет кольцо лассо и берет в руки длинный шест. До схватки осталась минута...
Люди охотились на носорога еще в четвертичный период — тогда это занятие было и опасным, и благородным, и необходимым. До наших дней дошли мифы о гигантских единорогах, таскавших по лесам и долам по три-четыре слона, нанизанных на рог. Шло время, и охота на носорога стала больше походить на истребление. В Азии и Африке, например, белые колонисты чуть не извели под корень носорожье племя. (Последний раз массовое истребление носорогов произошло в Конго в 1963 году, когда отряд наемников ворвался в заповедник Гарамба и расстрелял пулеметными очередями девятьсот носорогов!) Первый парк-заповедник был основан на юге «Черного континента» в 1894 году. С тех пор, особенно подле того, как страны Африки обрели независимость, сеть заповедников все больше расширялась; они появились в Восточном и Центральном районах Африки. С увеличением заповедников прибавилось работы и профессиональным ловцам. Работы сложной, даже опасной, но все более необходимой людям: ведь важно «переселить» этих «танков саванны» в безопасные места, под надзор.
Чтобы остановить такого гиганта, как носорог, каждый член группы должен точно и в совершенстве знать свое дело. Не много бы стоило мастерство, с которым ловец управляется с лассо, не будь его напарник настоящим асом-водителем: 70 километров в час — это немного, но 70 километров в час между деревьями, колючим кустарником, акациями и, главное, между ямами, вырытыми муравьедами и гиенами, — это уже класс.
Самое важное — не дать носорогу добраться до плотных зарослей кустарника. Там-то он наверняка уйдет. Едва вездеход приближается к носорогу, ловец поднимается в кузове и оттуда бросает поверх рогатой головы носорога свое лассо. Новая фаза охоты — бешеная скачка в носорожьей упряжке. Лассо должно быть все время натянутым и в то же время готовым в любую секунду ослабнуть, если носорог от испуга вдруг рванется вперед или в сторону. Мягко, не торопясь, как подводят на леске крупную рыбу, сдерживает ловец бег четырехтонного пленника, постепенно подтягивая носорога к машине (или, может, машину к нему?). Как только носорог выдохнется, из кузова выскакивают десять ловцов, связывают поверженного зверя «по рукам и ногам» и запеленатого поднимают в кузов.
С лассо охотятся и на животных помельче — зебр, крупных антилоп, жираф. Но это вовсе не означает, что всякая охота с лассо походит одна на другую: к каждому животному — свой подход, для ловца это аксиома. Даже ежа или дикобраза просто так, голыми руками не возьмешь. Посмотрите, например, как последовательно опытный ловец использует слабости страусиной натуры.
Как известно, страус, хотя и весит полторы сотни килограммов, — классный бегун, догнать его не легко даже на автомобиле. Но вот вам первые его слабости: страус не боится человека, а потому спокойно подпускает машину метров на восемьдесят, и второе — его стартовая скорость относительно невелика. Начинается гон. Ловец, выбрав из стада экземпляр получше, отгоняет его от товарищей. Как только страус начинает выдыхаться, ловец накидывает на него лассо (со страусом нужно быть особенно осторожным — шея у него хрупкая) и постепенно замедляет его бег. Едва машина поравняется с «семенящей» по саванне птицей, ловец прыгает ей на спину и валит на землю. Далее следует абсурдная, на первый взгляд, операция — ловец вынимает из кармана платок и плотно завязывает глаза пленной птицы. Вот вам классический пример использования в сугубо практических целях «страусиной политики»! С завязанными глазами пленный страус чувствует себя так же спокойно и уютно, как в тех случаях, когда он зарывает голову в песок. Трогательная вера страуса в то, что теперь, когда он ничего не видит, все опасности позади, избавляет его от неминуемого шока, способного остановить биение сердца.
Дальше просто: связанного страуса грузят в машину и везут к новому месту жительства.
Кто кого ловит?
Акул, этих «тигров океана», в море предостаточно — 350 видов. Однако «морских тигроловов» на земном шаре считанные единицы. К их числу, бесспорно, относятся американцы Джил Соули и Джон Маклолин, работающие голыми руками. И дело не в том, что они такие уж отчаянные храбрецы. Просто их улов должен отвечать жестким требованиям: ведь они поставляют акул научным и коммерческим океанариумам, а раненые экземпляры нещадно бракуются.
Их метод ловли акул при всей своей кажущейся фантастичности исходит из строго проверенных фактов. Во-первых, «тигры океана» не отличаются острым зрением. Зато у них развито «шестое чувство» — своеобразная комбинация сонара и радара, позволяющая воспринимать создаваемые рыбой или человеком звуковые и механические колебания на значительном расстоянии. Наконец, еще одна важная особенность: акула получает необходимый ей кислород из воды, только при быстром движении и, следовательно, не может длительное время оставаться неподвижно на одном месте. Эти три момента и составляют теоретическую базу ловли «тигров океана». Сама же охота, в сущности, сводится к довольно простым приемам, которыми при желании может овладеть почти каждый.
Сначала на крючок насаживается наживка — для этого можно использовать даже старую шляпу, но лучше кусок рыбы, — и забрасывается в воду безразлично в какой точке океана, лишь бы там водились акулы. «Не бойтесь, они не заставят вас долго ждать, — гарантирует Соули. — Минут через пятнадцать, когда вы с облегчением убедитесь, что не вылетели за борт после сильнейшего рывка, можете считать, что рыбка клюнула. Полдела сделано. Теперь нужно часика два-три поводить акулу на крючке, чтобы сбить с нее пыл. При этом постарайтесь не вывихнуть плечевые суставы, так как позднее они еще понадобятся вам. Если это удастся, можете минут пять передохнуть, прежде чем приступать к заключительной фазе».
Сами Соули и Маклолин делают это так. Надежно закрепив канат с попавшейся на крючок акулой и надев акваланги, они ныряют в воду и осторожно подплывают к притомившейся пленнице. Затем они вцепляются в грудные и спинные плавники, стараясь лишить акулу всякой мобильности. «Помните, что подплывать следует сзади, так как даже у усталой голубой акулы хватит сил, чтобы лишить вас любой из половин вашего тела, — рекомендует Маклолин. — Сколько бы акула ни трепала вас, бога ради не выпускайте пленницу. Через какое-то время из-за кислородного голодания акула станет похожа на вашу милую старую тетушку, когда та выпьет рюмочку портвейна, опьянеет и обмякнет. Тут уж не теряйтесь. Берите рыбку под плавники и не спеша, деликатно тащите в заранее приготовленную клетку».
«Морские тигроловы» не скрывают, что ловля океанских людоедов порой сопряжена с неприятностями. Так, однажды, когда они пытались «заарканить» четырехметровую акулу-молот, та сорвалась с крючка. О том, чтобы удержать акулу на месте, пока она не «опьянеет», нечего было и думать. «Мы оказались на каком-то взбесившемся «чертовом колесе», — вспоминал позднее Соули, — и были заняты только тем, что отчаянно старались удержаться на нем. Дело в том, что незадолго до этого мы получили кредит от флоридского океанариума и не хотели отправляться на тот свет с неоплаченными долгами, чтобы не подрывать нашей деловой репутации. К счастью, на мгновение раньше, чем нас оторвало от этой подводной карусели, Джон ухитрился двинуть акулу по носу налитой свинцом дубинкой».
Если не считать подобных неприятных, но, увы, неизбежных мелочей, Джил Соули и Джон Маклолин убеждены, что профессия «морского тигролова» ничуть не опаснее, скажем, профессии охотника на зайцев. Единственно, что, по их мнению, обязательно нужно усвоить начинающему ловцу, так это то, что если вы даже держите акулу в руках, еще неизвестно, кто кого поймал...
Много ли зверю надо?
Такой вопрос встает каждый раз, когда на ловлю отправляются последователи наисовременнейшего способа ловли — химического. Этот способ довольно прост и внешне напоминает обычную охоту. Только из дула особого ружья в животное летит не свинец, а капсула с наркотиком. Способ этот хорош при отлове любого животного, которое подпускает человека на близкое расстояние (вспомните хотя бы, как отлавливали диких животных участники операции «Гвамба», спасавшие их от наводнения в Гвиане, — об этом рассказывалось в «Вокруг света» № 8 за 1969 год). Однако он просто необходим в тех случаях, когда животное невозможно преследовать — попробуй погоняйся, к примеру, за птицей или бегемотом, который при первой опасности норовит нырнуть в спасительную воду.
Самое важное и самое трудное в этой охоте — рассчитать дозу наркотика в зависимости от физиологических характеристик животного. Излишняя доза может загубить зверя, да и недостаточная в некоторых случаях тоже может оказаться фатальной. Представьте себе, что произойдет, если усыпляющий наркотик начнет действовать на бегемота после того, как тот погрузится в воду!
Так, вкратце, и ловятся звери. Как видите, способов много и если что и объединяет их, то это, несомненно, обязательная и глубокая подготовка самих ловцов. И заметьте: подготовка не только физическая...
И. Горелов, Л. Серегина
