В Панагюриште меня привела медь, одно из немногих полезных ископаемых, которым Болгария себя обеспечивает полностью. Мне довелось побывать уже на старом рудничке Плакалница близ Врацы со следами древнеримских разработок; на комбинате «Элаците», вступившем в строй два года назад.
И еще во многих других районах Болгарии добывается этот ценный металл. Но нигде его месторождения не сконцентрированы столь тесно, как у Панагюриште. В его окрестностях действуют три крупных комбината — восемьдесят шесть процентов всей болгарской меди.
Георгий Гавранов, главный геолог Западного Средногорья, беседовал со мной в Панагюрском общинном комитете партии. И когда экономические выкладки, геологические данные, демографические проблемы края были обсуждены, я спросил:
— Скажите, а кладоискателей в вашем роду не было? Не потому ли вы геологом стали?
Подобные вопросы, заданные заслуженному человеку, могли бы показаться странными везде, но только не в Панагюриште.
Сначала надо сказать, почему о кладоискателях зашла речь.
В Болгарии издавна было очень много кладоискателей.
Казалось бы, невелика страна, к тому же густо населена, вдоль и поперек исхожена. Но хранят ее недра много неразгаданных тайн. Ими занимаются прежде всего геологи, умеющие заглянуть далеко в земную глубь. Перед людьми этой профессии поставлена задача огромной значимости — ведь Болгария вынуждена импортировать значительную часть необходимой народному хозяйству руды и топлива.
Занимаются тайнами болгарской земли и археологи. Они стремятся как можно точнее воссоздать факты истории, открыть и сберечь для потомков следы древних культур. Люди этой профессии имеют «право вето». Стоило, к примеру, строителям Софийского метро наткнуться на остатки крепостной стены античной Сердики, а рабочим, проводившим реконструкцию пловдивского центра, — на остатки Филипяополя, как земляные работы немедленно останавливали.
Есть и третья категория искателей подземных сокровищ. Это кладоискатели, или, по-болгарски, «иманяры». Археологи любят их не больше, чем виноградари — градоносное облако.
Кладоискательство зародилось в этих краях с незапамятных времен. Пожалуй, не найдешь уже кургана без следов самодеятельных раскопок самых разных эпох. Искали счастья многие—везло единицам. Профессиональные иманяры нищенствовали. «Ищу клады старые, портки ношу драные», — говорили о них.
В обстоятельном труде «Психология нашего кладоискательства» Иван Хаджийский, один из основоположников болгарской социологической науки, считал, что две причины некогда непомерно развили кладоискательство в стране: нищета и невежество. Действительно, старая Болгария щедро была наделена и тем и другим, и это, конечно, не могло не подстегивать стремления как угодно — хоть чудом! — вырваться из тягостного бытия. Воображение иманяров будоражили фантастические сокровища, каждое из них охраняли оборотни, духи, хранители кладов. Они знали сотни примет и заговоров. Должно же хоть что-нибудь помочь! Дело, однако, не только в этом легковерии искателей счастья.
Болгарская земля действительно богата неоткрытыми сокровищами. В разные эпохи этот благодатный край влек к себе людей, здесь проходили торговые пути из Приазовья к Средиземному морю и из Европы— на Ближний Восток, в Африку. Здесь цвели мощные цивилизации: фракийская, древнегреческая, римская, византийская, славянская, и каждая оставила свой след. На языке археологов — культурный слой. Частые войны, восстания, набеги воинственных племен, а во времена османского ига — бесчинства разбойников-кырджали, объединявшихся в целые армии и захватывавших, предававших огню и разграблению большие города, делали жизнь ненадежной. В любую из драматических коллизий люди прежде всею прятали в тайниках ценности. И столько же, если не больше, погребено под развалинами домов, лишившихся владельцев.
Сколько сот лет ищут иманяры млады, а копни землю поглубже и... ...В Варне принялись прокладывать канал на территории одного из предприятий. Рабочие наткнулись на глиняный сосуд, в котором лежали ожерелье, диадема и другие украшения — больше килограмма золота...
...На опытной станции огородничества в селе Казичене под Софией зачерпнул экскаватор землю, а высыпал с нею три сосуда — глиняный, бронзовый и золотой...
...В селе Хотица близ Велико-Тырнова были обнаружены сорок четыре кольца из золотой проволоки и золотые пластинки; в Якимове, близ Михайловграда, — коллекция серебряных кубков; у черноморского порта Каварна — два десятка золотых бляшек, а на дне морском — увесистый слиток из меди, серебра и золота, имевший форму растянутой шкуры животного. Эта находка, кстати, породила интересную гипотезу — не слитки ли такого рода подразумевались в древнегреческом мифе под «золотым руном»? (Подробнее об этой уникальной находке см. «Вокруг света» № 11 за 1984 год — очерк «...из Греции в Колхиду...».)
...Близ города Преслав в Шуменском округе весной 1978 года одна из работниц, занятая на виноградниках, заметила, что между комьями вспаханной с осени земли что-то поблескивает. Вызванные на место археологи насобирали вокруг с десяток тончайших ювелирных изделий и остатки разбитого сундучка — видимо, полгода назад его зацепило плугом...
...Во Враце при рытье котлована под жилой дом была обнаружена россыпь золотых и серебряных вещиц: кубки, серьги, аппликации с конской сбруи — всего около тысячи предметов!..
Но все вышеперечисленные сокровища, даже если их сложить вместе, не могут сравниться по ценности с «находкой века» — античным золотым сервизом из девяти предметов общим весом свыше шести килограммов, обнаруженным в Панагюриште.
Городок этот расположен на южных склонах Средногорья — невысокого, но очень живописного горного массива, протянувшегося на многие десятки километров параллельно Стара-Планине. Хотя основные магистрали, пересекающие Болгарию с запада на восток, минуют Панагюриште стороной, заезжать сюда мне доводилось не раз. Ведь небольшой этот городок сыграл заметную роль в болгарской истории. Именно он стал центром апрельского восстания 1876 года, вскоре потопленного османами в крови.
В блокнотах у меня накопилось много интересных записей: о панагюрце Иване Парапунове, сражавшемся добровольцем в русской армии еще в Крымскую войну, и десятках его сограждан, отличившихся позднее на Шипке; о «хозяйке» местного Дома болгаро-советской дружбы Катюше Чамовой — она и по паспорту именно Катюша (а не Екатерина), так ее нарек отец-партизан в честь песни «Катюша», которая в годы войны стала боевым гимном антифашистов в Болгарии и многих других странах Европы. Бывал я и на здешних промышленных предприятиях — фабрике «Обориште», комбинате «Оптикоэлектрон».
Знал в общих чертах и о «панагюрском кладе» — о том, в частности, что нашли его случайно трое братьев Дейковых. То, что «находка века» произошла не так уж и давно, я осознал, лишь наткнувшись в одной из софийских газет на интервью с Дейковым-старшим. В те дни отмечали тридцать пятую годовщину открытия клада в Панагюриште.
В свои восемьдесят четыре года Павел Дейков сохранил отличную память, силу и стать человека, привыкшего к физическому труду. Впрочем, с того памятного декабрьского полудня 1949 года рассказывать эту необыкновенную историю ему довелось, должно быть, тысячи раз.
— Просто повезло, что я тогда киркой не ударил, — привычно начал он.— Мы глину для черепицы заготавливали. Верхний слой был твердый, его предварительно рыхлить требовалось. А тут, чувствую, помягче стало. Чтобы двойную работу не делать, говорю брату: «Иди сюда с лопатой». Он только ковырнул, а вместе с комом что-то блестящее отваливается. Воткни он на сантиметр дальше — поцарапал бы амфору. Ну а если бы я кайлом ударил, подумать-то и то дрожь берет. Чудо, как повезло!
Прав Павел Дейков: не только панагюрскому сокровищу, всей Болгарии сопутствовало тогда удивительное везение. И не только в том, как было открыто сокровище, но и в том, кто его открыл. В городке Исперих мне рассказывали, как где-то на чердаке, в пыльном и затхлом тайнике, была обнаружена половинка античного Пегаса, с поразительным искусством отлитого из золота. Видимо, его когда-то откопали в земле двое иманяров да «по-братски» поделили: тебе хвост, мне грива. Какое счастье, что панагюрский клад попал в честные рабочие руки! Очистив сосуды от земли, трое братьев отправились домой, переоделись в чистое и отнесли свои находки в общинный совет: посмотрите, мол, какое чудо откопали...
Спросил я Дейкова и насчет вознаграждения.
— Выдали нам потом по триста тысяч левов — тысяча двести по нынешним деньгам. Очень кстати мне деньги пришлись: жена тогда болела, требовалась операция. Зятю помог с образованием. Дети у меня все образованные. Внук в Ленинграде учится...
А был ли счастлив владелец половины золотого Пегаса? Вряд ли, скорее всего эта находка стала проклятьем его жизни — иначе не прятал бы ее на чердаке, хороня от людей! Спасибо еще, что не поднялась рука переплавить, пустить золото на кольца и зубные коронки, как, возможно, поступил его партнер.
А Павел Дейков — в том можно не сомневаться — по-настоящему счастлив.
Он счастлив, что жизнь прожил честно, что люди его уважают, а главное — что его трудовыми руками был преподнесен стране столь ценный дар.
Панагюрское сокровище стало главной «изюминкой» Болгарии на зарубежных выставках. И нетрудно представить то волнение, с которым Павел Дейков мысленно провожал сокровище, когда его с величайшими мерами предосторожности возили в Нью-Йорк, Токио, Лондон, Вену, Париж.
О панагюрском кладе пишут книги, ему посвящают научные симпозиумы. Не одну диссертацию еще предстоит написать, пока удастся расшифровать рельеф, изображенный на амфоре, с полной достоверностью установить, где это сокровище изготовлено, или разгадать историко-детективный сюжет: кто, когда, почему и при каких обстоятельствах закопал его на берегу горной речушки.
И все же поистину фантастическая ценность этого клада не в силах затмить другое подземное сокровище, обнаруженное все в том же Панагюриште, — медь.
...Случилось это в 1922 году. С какой именно целью занялся Иван Тренчев раскопками за околицей своего села Баня близ Панагюриште, осталось неизвестным. Не исключено, что и он был не чужд иманярства. Но наткнулся он на руду и смастерил медеплавильную печь. Руды хватило ненадолго, однако «духи — хранители кладов» явно покровительствовали Тренчеву. Уже на следующий год, копая вдвоем с приятелем гипс, он снова обнаруживает руду. Сначала — у села Красен, затем — у Елшицы. Да столь богатую, что в первые годы из каждой тонны удавалось извлекать по 300 килограммов меди и еще по 18 граммов золота! Так было положено начало поныне действующему комбинату «Панагюрски мини», отметившему уже полувековой юбилей.
Следующее крупное открытие было здесь сделано уже при народной власти, оно стало результатом поиска геологов-профессионалов, хотя и на сей раз без участия Его Величества Случая дело не обошлось.
Вот, собственно говоря, как я попал в Панагюрский общинный комитет партии, где и задал почтенному геологу вопрос о предках-кладоискателях.
Вопрос мой, повторяю, никого из присутствовавших не удивил и не смутил, в том числе и самого Георгия Гавранова. Да нет, отвечал он, иманяров в его роду, насколько он знает, не бывало. Зато к поиску подземных сокровищ имел отношение отец, много лет проработавший на здешних рудниках «Красен» и «Елшица». По этой ли причине Георгий предпочел Софийский геологоразведочный институт всем прочим вузам страны? Нет, скорее на него повлияли рассказы о сенсационных открытиях в Медете...
От Панагюриште эти места лежат всего в полутора десятках километров. Часть пути решили одолеть пешком, и я о том не пожалел. Дубовые и буковые рощи, луга на склонах, воздух, пропитанный ароматом разнотравья, веющие прохладой скалистые ущелья — чудесный путь!
Нет сомнения, что многие поколения иманяров бродили вдоль русла речки Медет, словно бы самой природой предназначенного для размещения кладов, — внимательно, шаг за шагом ощупывали трещины в камнях, надеясь угадать в них таинственные метки. У геологов же эти места долгое время считались бесперспективными. И когда летом 1955 года здесь была все же предпринята небольшая разведывательная экспедиция, затею эту сочли абсолютно пустой и напрасной.
С не меньшей тщательностью, чем некогда кладоискатели, вглядывались геологи в скальные уступы, выискивая только им понятные нерукотворные образования, позволяющие заподозрить присутствие меднопиритной руды. Проведенное осенью 1955 года зондирование подтвердило: есть залегание, причем чрезвычайно удобное, близкое к поверхности. Да и количество вроде бы значительное. Один, правда, минус: процентное содержание металла настолько низкое, что промышленной разработке месторождение не подлежит. Овчинка, так сказать, не стоит выделки.
По счастью, нашлись люди, у которых при таком известии не опустились руки. Они привлекли для консультации советских экспертов. Коллективными усилиями геологов, горняков, обогатителей из Софии, Москвы, Ленинграда, Иркутска обследование медетского месторождения было завершено в 1958 году с заключительной резолюцией: разработке подлежит. С того момента и начался в этом краю «геологический бум»: к северу и югу от Панагюриште открывали все новые и новые медные месторождения, но первенцем среди них стал именно «Медет».
Во всех учебниках и справочниках по физической географии Болгарии указывается, что полезными ископаемыми природа ее не слишком одарила. Страна, если можно так выразиться, богата бедными ископаемыми: низкокалорийным углем лигнитом да пиритом со слабым содержанием меди. Интересы народного хозяйства, общая стратегия стран — членов СЭВ требовали не оставлять эти богатые ресурсы втуне. А коль скоро встал вопрос об их использовании, добиваться при этом максимальной эффективности.
...Вдвоем с Георгием Чолаковым, заместителем главного директора горно-обогатительного комбината «Медет», мы застыли на краю глубокой пропасти. Двигавшиеся внизу, на полукилометровой глубине, гиганты БелАЗы выглядели просто игрушками. Однако в их маневрировании угадывалась четкая закономерность: они шли друг за другом через правильные интервалы, веером расползались по огромному котловану, в то время как другие сходились в обратном потоке, разделенные все такими же идеально равными промежутками.
— Все это очень просто! — пояснил Чолаков.— Самосвалами руководит электронный диспетчер — болгарская система «Астра»...
Оказалось, что десять с лишним лет назад здесь, в Медете, уже внедрили без шума и помпы очень эффективную систему автоматизированного управления. Перед въездом в карьер имеется световое табло, по нему шофер узнает, к какому экскаватору он должен следовать. И руководит этим ЭВМ, расположенная в простенькой бетонной будке чуть повыше, на склоне горы. Бесперебойная транспортировка руды к обогатительной фабрике — одно из важных слагаемых «медетского чуда»...
Чтобы разработка столь бедных руд оказалась рентабельной, требовалось применить принцип открытой добычи с усовершенствованной методикой взрывных, буровых работ, внедрить новую систему обогащения. В 1961 году, когда московский Гипроцветмет, ленинградский Механобр, софийская Нипроруда и ряд других институтов завершали разработку проекта, первые участники стройки, объявленной молодежной, уже прибыли в Медетское урочище. Им предстояло вывезти несколько миллионов кубометров грунта, возвести сложную гидротехническую систему с двумя водохранилищами, стометровой плотиной и пятью тоннелями. Только на обогатительной фабрике и во вспомогательных цехах было установлено оборудование общим весом тридцать тысяч тонн — его изготовили на машиностроительных заводах СССР, ГДР и Чехословакии. В Медете был смонтирован мостовой кран, самый по тем временам мощный в Болгарии. И на все это строителям и монтажникам потребовалось меньше четырех лет: уже в начале 1965 года здесь стали получать медный концентрат.
...Бездна, на краю которой мы наблюдали синхронную, словно часовой механизм, работу экскаваторов и самосвалов, — рукотворная. Два десятилетия назад, как объяснил мне Чолаков, на этом месте был холм. Вгрызаясь в него своими стальными челюстями, роторные экскаваторы углубились уже почти на полкилометра, и скоро этот огромный резервуар с медной рудой будет вычерпан до дна. Но здешнему коллективу комбината — бурильщикам, шоферам, рабочим обогатительной фабрики — новую работу искать не придется. Ведь по соседству растет «Асарел»!
Всего в дюжине километров отсюда геологи — уже при непосредственном участии Георгия Гавранова — открыли еще одно месторождение таких же руд. Труд, сопутствовавший этому открытию, воистину сизифов: 120 тысяч проб, 700 тысяч анализов... Но зато при этом было установлено, что асарелское месторождение входит в двадцатку крупнейших в мире!
Пуск первой очереди нового горно-обогатительного комбината предполагается осуществить в конце 1986 года. Там уже создан экспериментальный участок. Руду для обогащения пока приходится возить в Медет — благо, что по гребню горы проложена прекрасная дорога, широкая и ровная, как автострада.
— Хочу обратить ваше внимание на одну существенную особенность, — сказал мне Чолаков.— Опыт «Медета» и «Асарела» беспрецедентен. Впервые в мировой практике налажена промышленная разработка руды с содержанием металла меньше одного процента. Причем разработка выгодная, дающая солидную прибыль...
«Медетской методикой» предусмотрена углубленная переработка руды с помощью биотехнологии. Потребление воды на три четверти — оборотное. Все это выгодно с экономической точки зрения, а заодно и позволяет уменьшить загрязнение природной среды, чему здесь уделяется повышенное внимание. Ведь окрестности Панагюриште богаты не только природными красотами и целебными источниками, но и историческими достопримечательностями. К примеру, асарелское месторождение соседствует с Обориштем — лесной поляной, где в апреле 1876 года собралось первое в болгарской истории Великое народное собрание, призвавшее болгар к восстанию против османского ига. Место это объявлено заповедной зоной, сюда, что ни день, приезжают экскурсии со всех концов Болгарии. И чтобы не нанести ущерба национальной святыне, пришлось удлинить рудные пути.
...В скором времени на месте медетского карьера появится глубокое озеро, заглохнут машины мельницы обогатительной фабрики, а весь персонал перейдет на «Асарел», который по объемам продукции превзойдет своего предшественника вдвое. Это, однако, не означает, что поиск геологов завершен. Наоборот, Гавранов уверен: пока еще открыта не вся панагюрская медь. Сведения, полученные со спутников, от советских космонавтов, подкрепляют гипотезу о том, что рудный скелет Средногорья охватывает значительное пространство с севера на юг и с запада на восток.
Болгарская земля по-прежнему полна кладами. Их еще искать и искать.
И находить.
Панагюриште — София — Москва
Андрей Крушинский, корр. «Правды» — специально для «Вокруг света»
