«...И если монсеньор и погибнет в бою, с его смертью не умрет Вандея!» — восклицает страшный Иманус, сподвижник Лантенака с высоты башни Тург, осажденной «синими».
Это не цитаты из великого романа Гюго, а реальность: жители Фужера, верные древним традициям, время от времени устраивают театрализованные представления — подлинные народные действа... Это и «Айвенго», и «Король Артур», и «93-й год».
У Виктора Гюго — мать вандейка, отец — республиканский, затем наполеоновский генерал. Поэтому писателю были одинаково близки и те и другие образы. Он подолгу гостил в Фужере (чем, естественно, город гордится) и использовал виденное в своем творчестве.
А видеть было что, ведь Фужер — многовековая резиденция герцогов Бретонских. Громада их замка высится над городом. Замок по сей день окружен вполне исправной системой рвов, наполненных проточной водой. Жители Фужера уверяют, что затопить город не составляет никакой трудности. Но для меня, в свое время иллюстрировавшего «93-й год», самым интересным было другое. В сердцевине герцогского логова высится каменное страшилище — башня Тург. Своей властью Гюго выхватил башню из центра Фужера и перенес на опушку Содрейского леса.
Еще в древности говаривали: «Лучше видеть глазами, чем бродить душой». И вот передо мной — Тург, а вокруг — вандейцы. Как трудно было их представить на расстоянии, как легко все воспринимать на месте!
— А вот девчушка — вылитая Жоржетт! — воскликнул Жан-Филигга, режиссер и постановщик «93-го года».
Объявленные Национальным конвентом «Республикой единой и неделимой», отдельные области Франции сумели сохранить тем не менее достаточно своеобразия... Как не похожи, например, провансальцы на бретонцев, и как те и другие отличаются от парижан! Вот целая бретонская семья. Глядя на их лица, видишь и преданность традициям, и бесстрашие, и готовность защитить свой уклад. Невольно опять вспоминается Гюго: «Вандея — рана, которой можно гордиться».
Могла ли Вандея победить? Конечно, нет, твердо отвечает Гюго: «Это хор колядок, осаждающих Марсельезу».
«Перед каменным чудовищем (Тургом), — пишет Гюго,— за одну ночь выросло другое...»
— Поль,— сказал мне Жан-Филипп, рассматривая мои рисунки к «93-му году»,— все хорошо, но где гильотина? Ведь ты помнишь Гюго? Тург — это деспотизм. Гильотина — ответ на него.
Несколько слов о самом Фужере. Он невелик, улицы не слишком длинны, но носят громкие названия, например, улица Нации. В этом тоже — отзвук Великой революции.
Как-то, идя по одной из улиц Фужера, я увидел кафе, оформленное в средневековом стиле. Стоят столики, люди закусывают. Французы умеют есть с таким заразительным аппетитом, что невозможно удержаться и не зайти. На противоположной стороне улицы — поистине романтический пейзаж. Просто рука не поднялась нарисовать телевизионные антенны на крышах этого маленького города, который гордится своей причастностью к Великой французской революции.
П. Бунин
