Ваш браузер устарел, поэтому сайт может отображаться некорректно. Обновите ваш браузер для повышения уровня безопасности, скорости и комфорта использования этого сайта.
Обновить браузер

Отверженный племени Онге

4 апреля 2007
Отверженный племени Онге

Родной язык Меда Кинга — английский; у него чистое литературное произношение, которое встречается далеко не у всех англичан. Во всяком случае, его отец, мелкий колониальный чиновник, так говорить не умел и в обществе джентльменов не был принят. Впрочем, путь в «приличное общество» отцу все равно был бы закрыт из-за жены, туземки из племени онге с острова Малый Андаман, где он отбывал службу.

Надо сказать, «общества» на острове и не было: трое белых — администратор, метеонаблюдатель (отец Меда) и фельдшер. Жили они все на побережье, где сразу за узкой полосой пляжа начинался лес; туда никто из белых не ходил — из-за непроходимости и, главное, из-за опасных лесных клещей, которые покрывали человека с ног до головы, стоило ему углубиться в чащу.

Еще на острове жило пятнадцать индийских кули, завербованных в вечно голодной Бенгалии.

В лесу обитали туземцы — иссиня-черные люди очень маленького роста: мужчины — метр тридцать, женщины и того меньше. Они избегали контактов с чужими, клещи к ним не приставали, а цвет кожи позволял быть незаметными, почти невидимыми, в резкой тени деревьев. Человек, непривычный к лесу, не различал их в зарослях, сам неотступно сопровождаемый зоркими глазами. И наложенные на тетивы отравленные стрелы могли настигнуть чужака в любой момент.

Отверженный племени Онге

Мать Меда — Онгураи — осталась совсем одна, когда утонули в море ее отец и старший брат. Их выдолбленную из ствола лодку унесло в море во время лова черепах. Она была еще совсем девочкой, когда вышла к метеостанции, а Кинг ее накормил. Онгураи была истощена, слаба, и из одежды на ней был только «накинеге» — круглый пучок высушенных водорослей, укрепленный на пояске из гибкой лианы. Она так и осталась на станции, научилась говорить по-английски, готовить мягкую пищу белых, убирать. Через несколько лет она родила Кингу сына, которого назвали Мед.

Конечно, супругой Кинга в полном смысле слова ее никто не считал, но она жила в его доме и была матерью его ребенка. Кинг относился к мальчику неплохо, и его обижало, что администратор с женой не позволяют своим двум детям общаться с Медом.

Мистер Кинг запрещал Онгураи говорить с мальчиком на своем языке, но все же несколько слов Мед запомнил.

От матери Мед унаследовал очень темную кожу и крайне маленький рост. Ни на лице, ни на теле у него нет волос.

Это типично для онге, джарава, сентинельцев — трех племен, объединяемых обычно под общим названием «андаманцы».

Две с половиной сотни островов в Индийском океане, между Бенгальским заливом и Андаманским морем, вершины подводной горной цепи, окруженные коралловыми рифами, покрытые тропическими муссонными лесами,— это и есть Андаманы. Населены из них только четыре.

Самое крупное племя — джарава, насчитывающее сотни три человек, обитает в неприступных горах Среднего и Южного Андамана, а также в резервации на западном побережье. Горцы не пускают к себе чужих — индийских и бирманских поселенцев (да те не очень-то и стремятся в горы); джарава в резервациях существуют на подаяния. Они утратили свою культуру и не освоили никакой другой.

Сотни полторы сентинельцев охотятся в лесах Северного Сентинела, острова недоступного и не привлекающего к себе иноземцев. Кроме того, сентинельцы славятся своим недружелюбием и той меткостью, с которой посылают длинные отравленные стрелы.

Примерно сто человек племени онге, из которого происходила мать Меда, живут на Малом Андамане. Это лесные охотники и собиратели. Численность их — и так невеликая — постоянно уменьшается.

Наверное, и не осталось на Земле племен и народов, не изученных так, как племена андаманцев — маленьких чернокожих курчавых людей, пребывающих на уровне каменного века.

Андаманцы относятся к пигмеям— самым низкорослым людям планеты. Когда-то эта раса была распространена гораздо шире. Сейчас на Филиппинах еще живут пигмеи-аэта, на Малаккском полуострове — семанги, но в отличие от андаманцев они сильно смешаны с пришлыми монголоидными народами. Тем не менее всех их объединяют под названием «негрито», что в переводе с испанского означает «маленький негр». Однако, кроме цвета кожи, на африканцев они никак не похожи.

Отверженный племени Онге

Еще Марко Поло описал андаманцев (с чужих слов) как всеядных людей с песьими головами. В это верили очень долго, ибо версию поддерживали уцелевшие арабские купцы, малайские и китайские пираты, бурями заброшенные к берегам архипелага. Маленькие свирепые люди всегда встречали их тучами стрел. В 1789 году английский моряк Арчибальд Блэр основал на острове Южный Андаман опорный пункт британской Ост-Индской компании. Ныне Порт-Блэр — единственный поселок городского типа на архипелаге. Живет там немного народу, но все же достаточно, чтобы занести на все обитаемые острова малярию, туберкулез и другие болезни. С того и началось вымирание коренных андаманцев. В 1859 году в Порт-Блэре построили тюрьму для осужденных участников сипайского восстания в Индии, и сто лет спустя тюрьма оставалась единственным кирпичным зданием на архипелаге. Заключенных присуждали к разным срокам. Но практически мало кто из них дожил до освобождения. А те немногие, кому удалось вернуться в Индию, разнесли мрачную славу об Андаманских островах...

В 1947 году независимая Индия унаследовала архипелаг, но у разоренной колониальным владычеством страны хватало и своих забот.

Меда Кинга отдали в миссионерскую школу в Порт-Блэре. Все-таки отец по-своему заботился о сыне. В школе оказался отличный учитель, который научил Меда литературному языку. Кто знает, правда, как занесло в Порт-Блэр такого образованного человека: на Андаманы ведь попадали не от хорошей жизни, и здешнюю английскую колонию составляли в основном озлобленные и спившиеся неудачники. Но даже их дети сразу же дали почувствовать Меду, что он — существо низшего порядка. Никто не хотел сидеть с ним за партой и спать в одной спальне. В душе мальчика зрело убеждение: надо любыми средствами убираться с островов. Что и в другом мире все может быть так же, он себе представить не мог — так хотелось верить, что будет иначе.

По языку и воспитанию европеец, Мед не мог найти себе (и не искал) места среди первобытных охотников-онге. Темнокожий, маленький и безбородый, он никогда не был принят белыми. Как раз когда он кончил школу, в Порт-Блэре бросила якорь шхуна, одна из многих в Бенгальском заливе, экипаж которых составляют люди всех цветов и оттенков кожи. На вопрос, чем занимается подобное судно и каков его маршрут, вряд ли ответит сам шкипер. Возят самые разные грузы. Нет грузов — нет и доходов. Но — и это было для Меда главным — никто не интересуется, кто ты и откуда родом. Однако и на этом судне Мед мог рассчитывать только на самую черную работу.

Проплавал Мед много лет, прежде чем попал вновь на Андаманы. Кое-какие деньги накопил, постарел. Пора настала обосноваться на суше. Еще раньше он вступил в переписку с индийским инспектором по делам коренного населения в Порт-Блэре и узнал, что отец его нашел себе работу в Калькутте. И уехал, бросив мать Меда без всяких средств к существованию. (Все-таки настоящей женой эту женщину из туземного племени он не считал.) Что же касается матери, то никакими сведениями о ней инспектор не располагал. Скорее всего она вернулась в лес к своему народу.

В Порт-Блэре дождался наконец суденышка до Малого Андамана, где живут онге, где родился Мед. По пути узнал, что появилась на острове Хат-Бэй — деревня новоселов — безземельных крестьян, индийцев и бирманцев. Государство платит им пособие, а они должны расчищать лес для полей и новых поселений.

...Новенькая дорога вела на север. Бульдозеры срезали заросли по сторонам дороги; дым походных кухонь обозначал лагеря дорожных рабочих. Но через четыре часа ходьбы дорога кончилась, как бритвой обрезанная. Начинался тропический лес без тропинок и просветов. Бывалый на море, неопытный в джунглях, он еще час продирался через подлесок, пока не вышел на пустынный берег моря.

Измотанный, он упал на белый песок.

И в тот же момент выросли перед ним трое нагих иссиня-черных мужчин. В руках они сжимали луки и стрелы. Как видно, они давно следили за ним, передвигаясь в густых зарослях стремительно и бесшумно.

Мед с трудом поднялся на ноги. Мужчины были ростом с двенадцатилетних мальчиков, и Мед, привыкший всю жизнь чувствовать себя малорослым, возвышался над ними, как взрослый меж детей. Лица, грудь и плечи людей были вымазаны белесой глиной.

— Я ищу Онгураи, мою мать, Онгураи, жену белого человека,— медленно и внятно произнес Мед по-английски, остро ощущая тоску от того, что не знает ни слова на их языке.— Онгураи, Онгураи...

Конечно же, люди не поняли ничего, но засмеялись, что-то заговорили — речь их была похожа на голубиное воркование, стали легко касаться его щек.

— Онгураи, моя мать,— повторил Мед.

Снова смех, воркование. Потом они крепко, но не грубо схватили его за руки и потянули за собой в лес.

...Уже позднее, пожив среди сородичей, Мед понял, зачем они трогали его щеки: проверяли, есть ли на них растительность. У настоящих людей, считают онге, на лице и на теле — ни волоска. Когда они убедились, что Мед — единоплеменник, они постарались показать ему, что их раздражает его одежда: настоящие люди ходят нагими. Одежда цепляется в лесу за колючки и сучки; в ней не пройдешь бесшумно, спугнешь дикую свинью или птицу.

В стойбище — два заслона от ветра и костер — его матери не оказалось. Где она, никто не знал: не в обычае онге спрашивать человека, куда и зачем он уходит.

Мед провел с онге неделю. Ходил с мужчинами на охоту. Раз убили дикую свинью. Два раза поймали на морском берегу черепах. Он пытался научиться собирать мед диких пчел так, чтобы они его не покусали. Онге всему учили пришельца — если он хотел. Если не хотел, оставляли в покое. Объяснялся Мед с людьми жестами и мимикой. Вспомнил несколько слов.

Мед многое понял за эту неделю. Узнал, что перед охотой мужчины вымазывают тело глиной. Что свои луки и стрелы всегда держат отдельно от женской утвари — сетей и раковин. Что в духов они не верят. Правда, считают, что на верхушке дерева над стойбищем живет Палуга — бессмертное существо, никак не вмешивающееся в жизнь людей. Но если его попросить, может помочь на охоте.

У онге нет ни вождей, ни шаманов. Нет частной собственности. Каждый может взять у другого все, что ему нужно: лук, стрелы, лодку. Человек принес с охоты добычу, любой может воспользоваться ею.

Мед оставил на пеньке часы, и их взяла какая-то женщина. Потом они ей надоели, и она положила их на землю, когда набирала воду. Там и оставила. Мед, который с трудом их нашел, попытался всем объяснить, что это его вещь, брать ее нельзя. Онге равнодушно выслушали. Потом часы кто-то снова взял.

Мед зажарил себе кусок свинины. Люди с интересом попробовали необычное кушанье, не оставив ему ничего. Правда, он и сам мог взять сырого мяса. Все это было для Меда необычно и мучительно. Он понял, что никогда не сможет стать одним из тех, кого хотел бы считать своими сородичами. Его никто не задерживал: хочешь уйти — иди. Есть ты в племени или нет тебя — племени все равно.

Идти, однако, по лесу до дороги стало чуть-чуть легче.

На пути к Хат-Бэй он встретил старую женщину. На голове она несла дюжину соломенных шляп и пестрое пластмассовое ведро, в руке сжимала зонтик.

Мед посмотрел женщине в лицо и окаменел: то была Онгураи, его мать. Она возвращалась из деревни поселенцев. Ведь она единственная умеет говорить по-английски и может обменивать лесную добычу на странные и забавные вещи, не очень нужные в быту онге, но приятные.

Безучастно посмотрела она на европейскую одежду Меда, отвернулась и равнодушно пошла дальше.

Мед вдруг ощутил острую ненависть к отцу, который выбросил Онгураи как ненужную вещь. Отцу, для которого темнокожий сын — чужой, напоминание о чем-то неудобном и неприличном...

Но неужели мать не признала его? Или не захотела?

Мед ясно понял, что и для онге, племени матери, он остается отверженным, чужим. Таким же чужим, как был всю жизнь в далеком от Малого Андамана мире, неведомом для племени онге.

Л. Мартынов

Подписываясь на рассылку вы принимаете условия пользовательского соглашения