Интерес к календарным приметам русского народа вспыхивает время от времени, хотя и довольно редко, чтобы затем быстро и надолго исчезнуть. Это вызвано тем, что отношение к народным приметам, как правило, скептическое: считается, что ничтожно мала практическая польза от них, ежели таковая вообще имеется. И если кто-то вдруг захочет узнать, что же думал о календарных приметах сам народ, и откроет сборник пословиц, например, В. Даля, то прочтет суждение более чем осторожное: «Кто по календарю сеет, тот редко (мало) веет». Что же получается: этими примерами не пользовались и в народе? Значит, не наблюдали за погодой, не строили ее предсказаний, не определяли заранее сроки сельскохозяйственных работ?.. А если и делали, то изредка и как бы не всерьез?
Однако народ жил не век и не два, славянское земледелие насчитывает несколько тысячелетий. А потому агрономические рекомендации, вылившиеся в циклы примет,— не досужие заметки. И если мы разучились ими пользоваться в последние столетия, то виноваты в этом не приметы сами по себе.
В летние месяцы я всегда отправляюсь в поездки по средней полосе России. Цели их самые разнообразные, но при этом никогда не упускалась возможность порасспросить старых людей о том, что они помнят о прошлом (включая рассказы их отцов и дедов).
...Центральный праздник летнего цикла — Иван Купала — справлялся раньше повсеместно. Ощутить атмосферу купальской ночи можно, если в первых числах июля (я намеренно не называю пока точной даты) остановиться на ночлег на берегу реки или озера, когда рядом возвышается безлесый холм или старое городище и вдаль уходит холмистая гряда.
Яркое описание праздника, проходившего у озера Светлояра, что в Горьковской области, принадлежит П. И. Мельникову-Печерскому. Здесь жгли «на горах» костры, в высокой роще среди берез и сосен справляли зеленые святки... Светлояр с его хрустально чистой водой — непростое озеро. От трех его прибрежных холмов, вздыбившихся среди совершенно ровной местности, веет какой-то исполинской силой. Именно здесь с особой ясностью понимаешь, что и праздник, приуроченный к таким природным ландшафтам, когда заклиналось ярое солнце и славилась оплодотворенная земля, должен был иметь реальные основания.
В первое свое посещение Светлояра я расспрашивал местных жителей и об озере, и об обычаях, с ним связанных, и на вопрос: в какой день бывает здесь самое большое стечение народа? — одна словоохотливая старушка сказала:
— Ну, по-теперешнему, это к вечеру 6 июля, на Ивана Купала, значит. Так чтобы всю ночь пробродить тут-то. А по-старому-то это будет 23 июня, вот так-то, милый!..
Хорошо известно, что существует старый стиль, который относится к датам календаря, действовавшего в Европе более двух тысяч лет и называвшегося юлианским (принят в Риме в 45 году до нашей эры). Отмена этого календаря началась еще в XVI веке в связи с так называемой григорианской реформой. К этому времени его неточность стала очевидной: весенние праздники, например, заметно сдвинулись на начало лета.
В 325 году, когда юлианский календарь был принят для всего христианского мира, весеннее равноденствие приходилось на 21 марта, летнее солнцестояние — на 22 июня, зимнее солнцестояние — на 22 декабря. Но в X веке эти события сместились на 5 суток, в XVI веке — на 10, а в начале XX века погрешность календаря составляла уже 13 суток.
И вместе с тем в сфере взаимоотношений старого стиля с новым даже сегодня не все ладно. Юлианский календарь был не просто «плохим календарем», календарная реформа не просто исправлением его ошибок, после чего проблема может считаться исчерпанной. По этому календарю жили люди, по нему они отмечали события в жизни своих обществ и государств, им пользовались летописцы и позже историки, рассказавшие нам об этой жизни. То есть сейчас для нас этот календарь не только старый численник, а сплав чисел и человеческих судеб, событий.
В течение многих и многих поколений народ жил по своему, принесенному из глубокой древности календарю, не имея никаких связей с официальным календарем государства и церкви. Но «однажды» он пришел в соприкосновение с ним и затем за какое-то время совместил с его датами даты своего древнего календаря и главное — веками накопленную сельскохозяйственную информацию.
То есть первоначально не было на канве юлианского календаря густой сети народных замет, потом узор понемногу стал создаваться — как в рисунке художника: сначала общий контур, потом детали...— и вот появился нерукотворный гобелен месяцеслова. И если удастся установить время этого события, то, взяв соответствующую поправку, мы получим возможность правильно соотнести народные приметы с современным календарем...
Необходимость в календаре появляется у каждого народа в связи с возникновением земледелия, что, как известно, произошло в неолите. Таким образом, в течение нескольких тысячелетий до прихода на Русь юлианского славяне должны были пользоваться другим календарем, и они им действительно пользовались. Один вариант такого календаря, изображенный на поверхности глиняного сосуда, датируемого IV веком нашей эры, был обнаружен археологами в селе Ромашки Киевской области и в 1962 году расшифрован академиком Б. А. Рыбаковым. Система знаков его говорит о синкретизме славянских календарных представлений.
Это значит, что при анализе даже позднего месяцеслова можно делать вывод о древности исконного земледельческого календаря на том основании, что чисто языческие, дохристианские обряды имеют жесткое календарное приурочение: в ночь на 22 августа сторожили гумно от лешего, 10 мая праздновали именины Земли, 5 июля отмечали «месяцев праздник», 8 апреля — встречу Солнца и Месяца... С другой стороны, если бы цикл примет строился на базе церковного календаря, то в первую очередь были бы упомянуты виднейшие фигуры христианского пантеона и столпы христианского учения. Однако на деле в месяцеслове сплошь и рядом отмечены дни «второстепенных» мучеников или архиереев: большая часть апостолов не указана, как и половина ветхозаветных пророков. И такая «несправедливость» выдержана по всему народному календарю. При создании месяцеслова народ шел не от святцев, а от имевшегося уже цикла календарных примет, освященного трудом и наблюдательностью дедов и прадедов.
К сожалению, мнение, будто народные календари не отличались большой точностью, бытует даже в научной литературе. При этом не учитывается, что само существование народного календаря — как земледельческого — теряет смысл, если его погрешность за обозримый промежуток времени превышает одни сутки, приметы перестают выполнять свои функции. Например: «На Самсона дождь — семь недель тож». Наблюдать дождь надо на Сампсона-странноприимца — 27 июня по юлианскому календарю. Предположим, что эта дата первоначально соответствовала 15-му дню после летнего солнцестояния. При сбое календаря на один день наблюдение за дождем будет производиться уже на 16-й день, при сбое на два — на 17-й... Но народная мудрость вовсе не утверждает, что дожди и в эти дни предвещают семинедельную мокрядь (если 15-й день после летнего солнцестояния был сухим).
Таким образом, народный календарь, без сомнения, был точнее юлианского, обладая абсолютной точностью: его даты ежегодно приходились на одни и те же дни солнечного года. Но как его могли построить люди на исходе каменного века и пронести затем сквозь эпохи бронзы и железа почти до наших дней,— календарь, оказавшийся недоступным величайшим цивилизациям мира и позднейшей Европы?
Чтобы оценить специфику народного календаря, надо допустить, что он был основан на совершенно иных принципах. Календарь славян IV века, расшифрованный Б. А. Рыбаковым, охватывает период с 1 апреля по 7 августа. Представим себе мысленно, что, имея этот календарь, мы попали на необитаемый остров. Каким образом пользоваться им? Особенно после того, как пройдет зима, и время, судя по весенним ручьям, приблизится к началу земледельческих работ. Как от безвременья перейти ко времени? Как узнать, что наступил в природе день, который надо совместить с первым днем календарного счета? Вчера был день никакой, позавчера — никакой, а сегодня, оказывается, 1 апреля — надо запрягать, пахать под яровые. Поскольку справиться об этом негде, кроме как у самой природы, ответ возможен только один: этот календарь в качестве обязательного условия своего существования предполагал ежегодные астрономические наблюдения с целью определения какой-либо из основных точек солнечного цикла — солнцестояния или равноденствия.
Этот календарь представляется не осколком более протяженной календарной системы, это классический представитель древнего народного календаря, который можно назвать «неполным». Впрочем, со временем дополнительные «кувшины» могли прибавляться, так как период, подвергавшийся календарному счету, постепенно удлинялся, но всегда должен был сохраняться элемент разрыва в последовательности чисел — того разрыва, при помощи которого здесь преодолевалась иррациональность длительности солнечного года.
Схему народного календаря на наиболее позднем этапе его развития можно видеть в своеобразных вышитых узорах, бытовавших в Каргополье вплоть до конца XIX — начала XX века. К сожалению, расшифровка древнего аспекта этих узоров еще не проводилась. Обычно приводится поздняя народная версия, полностью совмещающая контур этого календаря с кругом юлианского. Но при этом совершенно не учитывается наличие разрыва в календаре-вышивке и то, что число делений на нем не равно и не кратно числу дней юлианского года. Однако «неполнота» народного календаря требовала ежегодного подтверждения астрономическими наблюдениями, и это неудобство оказалось его преимуществом — наблюдения и ежегодная привязка к какой-либо точке солнечного цикла служили средством, обеспечивающим точность этого календаря.
Значит, земледельцы, и в том числе славяне, занимались в каменном веке астрономией? Выходит, в Киевской Руси, когда астрономов не было и при княжеском дворе, они, оказывается, спокойно жили в курных землянках?
Уже доказано, что неолитический человек изображал на своих пещерных рисунках Солнце, Луну, созвездие Большой Медведицы и звездное скопление Плеяд. Большая Медведица считается важнейшим указателем времени на ночном небе; Плеяды у многих народов «работали» в системе земледельческого календаря. Например, время их гелиакического захода служило сигналом к началу пахоты или сева, по яркости звезд предсказывали урожай.
Влияние Луны на многие стороны жизни человека и растений общеизвестно, достаточно вспомнить, что успех врачевания (особенно детей) усиливается в полнолуние, что посев многих растений (особенно овощных) надо проводить на молодую Луну, а бороться с сорняками — на ее ущербе. Предсказания по Луне в основном касаются погодных явлений, например: полнолуние на крещение (6 января ст. ст.) предвещает большой весенний разлив, рога месяца на Евлампия (10 октября) указывают в ту сторону, откуда быть ветрам. Однако есть и чисто агрономические приметы: если на Юрьев день весенний (23 апреля) Луна молодая, сев яровых должен быть ранним, потому как ожидаются ранние осенние морозы, а если Луна на ущербе, с севом можно не спешить — морозов до поздней осени не будет. Для Ильина дня (20 июля) рекомендации обратные: если Луна на прибыли, сев озимой ржи может быть поздним — вплоть до Покрова (1 октября), если на ущербе — ранним, до Фрола и Лавра (18 августа). Общий сельскохозяйственный прогноз делался в рождественскую ночь (на 25 декабря): молодая Луна сулила благоприятный год, ущербная — тяжелый.
Наиболее важны для целей сельского хозяйства наблюдения за движением Солнца в его годовом цикле, ведь именно оно определяет ту периодичность жизни природы, которая проявляется в чередовании сезонов. Люди когда-то установили, что высота полуденного Солнца над горизонтом в разные времена года неодинакова. Затем они сумели определить дни, когда оно достигает крайних положений (солнцестояний), и от одного из этих дней (или от одного из промежуточных — равноденствий) повели календарный счет. Это подтверждает палеоастрономия: в последние 1,5—2 десятилетия учеными обнаружена и описана большая группа мегалитических памятников IV — II тысячелетий до нашей эры, признанных как астрономические обсерватории для наблюдения определенных моментов в движении Солнца и Луны. Во всех случаях параметром наблюдений Солнца являлась не высота светила над горизонтом, а азимуты точек восхода и захода, то есть учитывалось известное явление: в дни равноденствий точки восхода и захода лежат на линии восток—запад, летом они смещаются к северу, зимой — к югу, достигая крайних положений в дни солнцестояний. Например, обсерватория в районе Баллохроя (Шотландия) служила для наблюдения захода Солнца в день летнего солнцестояния, обсерватория около деревушки Кинтро — для наблюдения его же в день зимнего солнцестояния. Недаром подобная обсерватория, отмеченная у индейцев хопи на юге США, имела название «горизонтальный календарь». Обслуживающий ее жрец должен был предупреждать людей о наступлении важных дат.
Отсюда, казалось бы, должно следовать, что такие камни должны были бы стоять повсюду, а их практически нет. Но в том-то и дело, что камни в качестве астрономического инструмента представляются скорее исключением из общего правила. Обычным материалом, по-видимому, повсеместно было дерево. Этот вывод напрашивается не только потому, что поставить деревянный столб проще, чем водрузить каменную глыбу,— исследователи первобытных религий утверждают, что дерево в эту пору представляло духа растительности и было тесно сопряжено с земледельческими культами. Поэтому центральным объектом места, где сводились воедино ритмы Солнца и Земли и устанавливался на очередной год агрономический календарь племени, вероятнее всего, был деревянный идол.
Заметим, кстати, что и на Британских островах одновременно с каменными существовали деревянные обсерватории. Следы деревянных визиров обнаружены вокруг знаменитого Стоунхенджа. В трех километрах от него найдены остатки святилища Вудхендж, которое интерпретируется как деревянный прототип Стоунхенджа: ось его ориентирована на точку восхода Солнца в день летнего солнцестояния. Деревянные обсерватории — вот та основа, на которой выросла, развилась и угасла боковая ветвь народной астрономии — астрономия мегалитическая.
Что касается «славянской почвы», то и здесь отдельные черты протославянской культуры, по мнению Б. А. Рыбакова, появляются с конца III тысячелетия до нашей эры, во времена расцвета мегалитической астрономии. В эту эпоху наши предки уже занимались земледелием, следовательно, должны были создать какой-то вариант аграрного календаря, который обязательно был и обрядовым. Это условие — ключевое в понимании многих памятников доисторических и более поздних культур. Астрономия в чистом виде существовать не могла — она с необходимостью включалась в систему религиозных культов. Не могло быть «просто обсерваторий» — место, где наблюдалось Солнце, было в то же время и местом, где отправлялся его культ: святилищем, мольбищем...
В отношении западных славян хорошо известно, что их храмы служили и целям астрономии. Но культ Солнца был присущ и восточным славянам. Церковные поучения киевского периода описывают его в таких выражениях: «окаяньнии полуденье чтут и кланяются на полдень обратившеся». Культ справлялся здесь скромнее, чем на Западе: «приступиша к идолом и начаша жрети молнии и грому, и солнцю, и луне». Некоторые идолы были каменными, или роль объектов поклонения исполняли особым образом установленные камни. Культово-астрономическую площадку можно видеть в святилище славян-радимичей X—XI веков на берегу озера Доброго (Святого) в днепровском левобережье, недалеко от города Рогачева. Оно состояло из двух кругов, ограниченных кольцевыми канавками. В центрах кругов отмечены ямы, определенные как места установки идолов.
Вот как описан своеобразный культово-астрономический центр в документах 30-х годов XVI века: «Во многих русских местах... скверные мольбища идолские удержащася», представляя собой «лес и камение и реки и блата, источники и горы и холми, солнце и месяц и звезды, и езера». Почитаемые камни были сравнительно небольшими: посланному на искоренение этих мольбищ иноку оказалось по силам «камение же... в воду метати». Впрочем, на территории нашей страны имеются и мегалитические памятники, например, так называемый Конь-камень на берегу Красивой Мечи в Тульской области. Предварительное обследование этого сооружения весом 35 тонн показало, что основное его назначение — астрономическое: канавка — «прицел» в верхней части камня направлена на точку восхода Солнца в день зимнего солнцестояния.
Результатом наблюдений, проводившихся в подобных святилищах-обсерваториях, были те реальные сведения о точных датах солнцестояний и равноденствий, известия о которых зафиксированы историческими документами. Например, в XII веке в знаменитом языческом храме на острове Рюген, в Арконе, летний праздник Святовита отмечался 15 июня по юлианскому календарю — в истинный день солнцестояния в этом веке. Однако к XVI веку погрешность юлианского календаря увеличилась на 3 дня — солнцестояния стали приходиться на 12 июня и 12 декабря, о чем народ знал. Об этом говорит своеобразный обряд, совершавшийся в XVI веке в Московском Кремле. В день Спиридона перед царем отчитывался звонарный староста кремлевского собора как блюститель часобития (звона часов), бил челом и докладывал, что «отселе возврат Солнцу с зимы на лето, день прибывает, а ночь умаляется». За эту радостную весть царь жаловал старосту деньгами — выдавалось 24 рубля серебром. На летний солнцеворот (12 июня) тот же докладчик приносил весть: «Отселе возврат Солнцу с лета на зиму, день умаляется, а ночь прибывает». За эту прискорбную весть его запирали в темную палатку на Ивановской колокольне не менее чем на 24 часа.
Узнать о наступлении дня солнцестояния можно было только из непосредственных наблюдений. О том, что такие наблюдения велись в середине XVI века, свидетельствуют материалы Стоглавого собора, осудившего тех, которые «от бесовских научений... по звездам и по планитам глядают и смотрят дней и часов». Русские летописцы, сообщая о различных небесных явлениях, для их координирования применяли следующие термины: например, одна из комет восходит «с летнего восхода солнечного» и идет к «западу летнему же», другие кометы появляются над «летним западом».
Свидетельство «астрономичности» народного календаря можно видеть в одной особенности летописных датировок. Лишь в XI веке киевские книжники, отметившие существование народного календаря, сообщили славянские названия месяцев. XII века встречается иная терминология для обозначения категорий второй неофициальной календарной системы: в 1136 году «прииде Новугороду князь Святослав... месяца июля в 19 день, а Луне небесней в 19 день». Эта традиция доживет до XV века — полное затмение Луны 10 марта 1476 года датировано так: «Месяца марта в 10 день, а небесного февраля в 15 день начат гинути месяц». Думается, что термин «небесный февраль» ни в какой календарной системе не применялся, это христианизированное понятие: в представлении летописца месяцы народного календаря имели непосредственное отношение к небесным явлениям, постоянно сверялись с ними — в отличие от формализованных юлианских месяцев. Самый факт ссылки на народный календарь в летописях говорит о том, что он широко применялся в общественной жизни Руси. Реальным свидетельством «системности» и организованности восточнославянского язычества является единый аграрно-обрядовый календарь. Во времена Киевской Руси жрецами были волхвы.
Институт волхвов, безусловно, дожил до XVI века. «Стоглав» называет волхвами и чародейниками именно наблюдателей «звезд и планит». Волхвы были обычным явлением русской действительности того времени, отношения между ними и населением были самые непринужденные: люди свободно ходили к волхвам или приглашали их к себе, желая «уведати от них некая неизреченная», как говорится в Стоглаве. С волхвами по-прежнему держали совет представители власти. Так, решение Ивана Грозного выдвинуть подставного царя Симеона Бекбулатовича объяснялось, как отмечено в летописи, тем, что «волхвы ему сказали, что в том году будет пременение: московскому царю смерть». Понятно, что волхвов никогда не было так много, чтобы они могли руководить языческими обрядами в каждой семье, общине, деревне. Но этого, видимо, и не требовалось. Ежегодные астрономические наблюдения, необходимые для функционирования хозяйственного календаря, в состоянии выполнить каждый «большак» — старший в семье, роде. В трудных случаях он мог посоветоваться с волхвом.
Основой всякого сельскохозяйственного календаря является солнечный цикл: на нем строился древний славянский календарь, и основные его вехи действительно отмечены — 12 июня, день Петра Афонского, считается здесь днем летнего солнцестояния (Петр-солнцеворот), 12 декабря считается днем зимнего солнцестояния (день Спиридона-поворота).
Отметим сразу, что ни один из этих святых — первый жил в VIII веке, второй в IV — никакого отношения к солнечному культу не имел. Реальность астрономических явлений, наблюдавшихся в эти дни в пору освоения народом церковного календаря,— единственное достоверное объяснение того факта, что эти имена связались с поворотными моментами в жизни природы. Солнцестояния в указанные дни были в XVI — первой половине XVII века, когда погрешность юлианского календаря достигла 10 суток. Отсюда вывод: русский народ соотносил свои календарные приметы и наблюдения с датами церковного календаря в данный период. Следовательно, даты месяцеслова надо переводить на современный календарь с поправкой не в 13, а в 10 дней. Такую календарную систему предлагается назвать «русским календарным стилем».
На крестьянина, впервые соприкоснувшегося с юлианским календарем, он должен был произвести впечатление занятной диковины: исчислял весь год без единого пропуска, ему не требовалась и ежегодная астрономическая сверка, так как он имел в себе механизм для поддержания своей точности в течение довольно долгого времени (система високоса). И в первые сто с небольшим лет после этой «реформы» она совершенно не отразилась на хозяйственной жизни страны. Но во второй половине XVII века погрешность юлианского календаря превысила одни сутки, что вызвало сползание календарных дней по дням солнечного года и сразу же превратило народную календарную мудрость в фикцию. Народ стал строить приметы, формулировать предсказания и на их основании организовывать свою хозяйственную деятельность не по исконным приметным дням, а по соседним, следующим за ними.
То есть к концу XVII века народ утратил правильность своего календаря. Помня пословицу: «День упустишь — годом не наверстаешь», можно полагать, что это должно было иметь отрицательные последствия. Известно, что в XVI веке было отмечено 11 неурожаев, в XVII— 12, в XVIII — уже 34, а в первой половине XIX века — 39. Безусловно, однозначной связи между сбоем календаря, вызвавшим нарушение всех агротехнических сроков, и ростом неурожайности нет. Но несомненно, что дефект календаря был здесь одной из важнейших причин. В последние три столетия народный календарь уже не выполнял своей народнохозяйственной функции. Он представлял собой лишь внешнюю оболочку, лишенную реального смысла.
Сегодня, хотя это непросто, необходимо воссоздать картину народного хозяйственного календаря с той же привязкой к дням солнцестояний, которая существовала у восточных славян и позже у русского народа до «календарной реформы». Такую задачу можно решить, приняв «русский календарный стиль», чтобы затем, может быть, ввести в практику современного сельского хозяйства народный опыт. Это большая и самостоятельная работа, требующая специальных исследований, так как метеорологическая обстановка, условия жизни и способы возделывания культурных растений за прошедшие четыре столетия, и особенно за последние полвека, претерпели кардинальные изменения. И тем не менее русский календарный стиль поможет использовать народные знания в современном земледелии. Ведь он представляет собой календарную систему, в которой вся совокупность подмеченных народом примет и наблюдений, весь объем народной сельскохозяйственной мудрости правильно соотносятся с современным календарем.
В. Власов
Не подлежит забвению
Статья В. Власова «Русский календарный стиль» посвящена интересной и актуальной проблеме овладения знаниями, накопленными русским народом в области агрономии и метеорологии. В результате анализа народного календаря автору удалось установить его календарный стиль, названный им русским. Для правильного понимания и применения календарных примет и предсказаний автор предлагает переводить даты месяцеслова на современный календарь с поправкой не в 13, как ныне принято, в 10 дней. Необходимость в обосновании такого подхода народному календарю давно назрела. Новые расчеты автора внесут важные коррективы в существующие работы предостерегут исследователей от ошибок в дальнейшем.
Большим достоинством статьи являются определения, данные народному земледельческому и обрядовому календарю, а именно: 1) этот календарь был неполным — не охватывал всей длительности года; 2) он опирался на ежегодные астрономические наблюдения, имевшие целью установление какого-либо момента в солнечном цикле — солнцестояния или равноденствия. Эти новые в исторической науке положения убедительно доказаны теоретически и подтверждены археологическим и документальным материалом. Особенно ценно представление о сельской астрономии как о неотъемлемой части народной культуры.
Но статья В. Власова «Русский календарный стиль» отражает и другой, крайне важный момент: работа ориентирована на практическое применение в современном сельском хозяйстве и метеорологии, в ней наглядно перекинут мост между далеким прошлым и настоящим или ближайшим будущим.
В истории народа — его мудрость, а она забвению не подлежит.
Б. А. Рыбаков, академик, директор Института археологии АН СССР
