Ваш браузер устарел, поэтому сайт может отображаться некорректно. Обновите ваш браузер для повышения уровня безопасности, скорости и комфорта использования этого сайта.
Обновить браузер

Секретный вояж сержанта Андреева

19 января 2007

История эта началась поздней осенью 1760 года, когда подполковник Якутского полка Федор Христианович Плениснер не без трепета вошел в кабинет всесильного губернатора Сибири Федора Ивановича Соймонова...

В бурной судьбе губернатора как в зеркале отразился весь калейдоскоп царствований первой половины XVIII века. Карьеру начал он при Петре I, составляя карты Каспийского моря; в сорок с небольшим лет, в царствование Анны Иоанновны,— он уже обер-прокурор сената, участвует в организации Великой Северной и Камчатских экспедиций Беринга; в мрачные времена бироновщины сменяет блестящий мундир вице-президента Адмиралтейской коллегии на рубище каторжника в Охотске, а вот теперь, с воцарением Елизаветы Петровны, извлечен из забвения и назначен правителем огромного края. В нынешней должности бывший навигатор и гидрограф — надо отдать ему должное — мало походил на традиционного царского сатрапа. Улучшил управление вверенных его попечению территорий, во многом искоренил лихоимство и злоупотребления чиновников. Являясь к тому же и руководителем «Секретной и о заграничных обращениях комиссии», наметил несколько важных морских и сухопутных экспедиций, которые решил поручить своему протеже Плениснеру.

Плениснер считался способным офицером. Тридцать лет назад он приехал в Петербург попытать счастья. «За живописца капрал» (нечто вроде корабельного чертежника.— Авт.) отправился во вторую Камчатскую экспедицию Беринга и ходил с командором к берегам Америки на пакетботе «Св. Петр». После крушения судна пережил тяжелую зимовку на острове и остался служить в Сибири. И вот близка к осуществлению его честолюбивая мечта: стать командиром Анадырского острога, а значит, и хозяином всего северо-востока Азии.

— Федор Христианович, сенат утвердил ваше назначение,— от этих губернаторских слов у Плениснера даже перехватило дыхание.— Я распорядился, чтобы вы немедленно получили все необходимое и с ротой солдат из Селенгинска и Тобольска без промедления выступили. В канцелярии вам вручат инструкцию, коей надлежит в дальнейшем руководствоваться...

...Долог путь до Анадырской крепости-острога. Из Тобольска по весенней распутице не один месяц, и времени для размышлений у Плениснера было предостаточно.

Интерес к изысканиям на северовосточной окраине России все еще большой. Особенно там, в Петербурге. Говорят, сама императрица внимательно читает рапорты и донесения экспедиций.

Об островах, которые тянутся вдоль всего северного берега Азии, слухи ходят уже давно. Про этот «остров-пояс» сообщал еще в 1647 году казак Михаиле Стадухин. Разноречивые сведения непрерывно поступают и от других землепроходцев, оседают в архивах сибирских канцелярий. Во всем этом предстояло разобраться, «учинить» описание новых земель, положить их точно на карту и тем самым присовокупить к территории Российской империи.

Прибыв в Анадырский острог, Плениснер развил бурную деятельность. Чукчу Николая Дауркина направил для «проведывания неизвестных островов, около Чукотского носу лежащих, и о положении Америки», а сам с небольшой командой солдат отправился в Нижнеколымский острог. Потребовал рапорты и «скаски» промышленников и казаков. Местные власти услужливо представили ему казака Ф. Татаринова и юкагира Е. Коновалова, и те показали «по самой справедливости и присяжной должности», что в 1756 году охотились на островах «супротив устья Ковымы-реки» (Колымы.— Примеч. авт.). Видели там много медвежьих следов и «заведенную незнаемыми людьми» крепость. А к северу от островов якобы имеется еще и «большая земля, на которой и стоячего всякого лесу весьма довольно». Важные сведения требовали тщательной проверки: многое хитрые охотники могли просто присочинить.

Знающих геодезистов в этой глухомани, естественно, не оказалось. С казаками надо послать надежного человека, решил Плениснер. В его команде как раз есть такой — сержант не из дворян Степан Андреев.

— Дело это государственной важности.— Подполковник плотно прикрыл дверь и повернулся к сержанту.— С казаков взять подписки, чтобы оную секретную поездку содержали в тайне. За ними следить неусыпно, я им не доверяю. И запомни: будущность твоя зависит от твоего усердия.

В то далекое время географические открытия делались в основном людьми неучеными, но смелыми и предприимчивыми. Появлялись они так же внезапно, как и исчезали, сделав небольшое, но нужное дело. Одним из таких землепроходцев был и Степан Андреев. Не сохранилось даже его биографии. Где он родился и умер, из каких мест попал на Чукотку — об этом архивы умалчивают. Был грамотен, но не умел пользоваться компасом, копировал карты, но так и не освоил геодезической премудрости. Вот почти и все, что о нем известно.

Приказ есть приказ, и в марте 1763 года Андреев отправился в «секретный вояж» на указанные казаками острова, которые позже Плениснер назвал Медвежьими. На самом восточном из них, «взошед на верх горы», увидел «влево накосо севера в южную сторону» на горизонте «синь». Но что это было — «земля или полое место моря» — определить не смог.

В мае Андреев уже был в Нижнеколымском остроге. Немного оправился от похода, засел за донесение Плениснеру. «И за долговремянным осмотром островов и за одержимыми в море пургами весьма сделалась собачьими кормами скудность,— писал он, тщательно расставляя каждую букву,— однакож... усердно и ревнительно желал и принуждал команду ехать далее в море, токмо команда единогласно стали говорить, что далее следовать в море оставить...»

Рапорт сержанта привел Плениснера в ярость. На островах тот побывал и даже описал их, но «по незнанию наук, какое положение они имеют на карте изъяснить не мог». Нерешенным остался и главный вопрос — о «Большой земле». Победная реляция в Петербург откладывалась на неопределенное время.

В апреле следующего года Андреев с пятью казаками вновь очутился на Четырехстолбовом острове. Назван он был так потому, что стояли там кекуры — высокие природные каменные столбы. В ясный солнечный день узрели прошлогоднюю «синь» и «дались на усмотренное место». Бежали на собаках по льду с небольшими перерывами пять суток. Ночевали у «великих» торосов. А на шестые сутки, рано утром, увидели... «остров весьма немал. Гор и стоячего лесу на нем не видно, низменной, одним концом на восток, а другим — на запад, а в длину так, например, быть имеет верст восемьдесят». Направились к «западной изголовье» острова, но наехали «на незнаемых людей свежие следы», пришли в «некоторой страх» и поворотили обратно.

Свои интересы Плениснер умел блюсти с немецкой тщательностью. Разослал копии путевого журнала Андреева сразу в несколько адресов: новому губернатору Чичерину, в Академию наук и личный Кабинет императрицы Екатерины II. Не позабыл приложить и собственный рапорт — образец мудрого руководства, усердия и распорядительности. Долгожданная награда — чин полковника — не заставила себя ждать. Не обошли и Андреева: «за понесенные двугодичные труды» того произвели в подпоручики.

Новые земли Плениснер непременно хотел видеть на «своих» картах. И вот уже умчался в Петербург фельдъегерь с кипой чертежей Чукотской земли, «сочиненных» — именно так выразился сам полковник — из туманных рассказов чукчей, «скасок» промышленников и рапортов Андреева и Дауркина. На удивительных картах с непонятным масштабом впервые появились Медвежьи острова, остров Андреева, невероятные очертания «Американской матерой со стоячим лесом земли» и таинственной земли Китеген, на которой жили «оленные люди хрохай».

В столице карты произвели должное впечатление. Новоиспеченному полковнику предложили срочно снарядить большую экспедицию под командованием теперь уже подпоручика Андреева для установления контактов с «оленными людьми» и непременно включить в оную опытных геодезистов. Прошло пять лет, прежде чем прапорщики-геодезисты Леонтьев, Лысов и Пушкарев отправились в далекий путь. Отправились одни, без Андреева. С этого момента он вообще больше не упоминается в рапортах и донесениях. Однако авторы, работая недавно в Центральном государственном архиве древних актов, выяснили ранее совершенно неизвестный этап биографии сержанта Степана Андреева. Оказалось, что в 1766 году он был назначен командиром небольшой Тигильской крепости на Камчатке. В этой должности, командуя 78 солдатами, он пробыл пять лет ив 1771 году был сменен прапорщиком Петром Икангриным. Затем следы Андреева теряются. И на этот раз, кажется, навсегда.

Три года в недоумении бродили геодезисты с картами Плениснера по торосам Ледовитого океана для «отыску показанного подпоручиком Андреевым шестова острова, или матерой Американской земли». Но кругом были только бескрайние ледяные поля и бесконечные полыньи. Картографические недоразумения, помноженные на неудачи трех геодезистов, дали результат на первый взгляд неожиданный, но закономерный: спустя двадцать лет андреевский остров уже никто не вспоминал. А вот легендарная земля Китеген со временем перекочевала на другие карты и как-то незаметно превратилась в Землю Андреева, пополнив антологию географических заблуждений.

Поручение найти Землю Андреева в новом ее качестве было дано в 1785 году русской полярной экспедиции Биллингса. Спустя двадцать пять лет ее разыскивал известный исследователь Новосибирских островов Михаил Геденштром, а в 1821—1823 годах — лейтенант Фердинанд Врангель и лицейский товарищ А. С. Пушкина мичман Федор Матюшкин. Предпринимались такие поиски и в дальнейшем...

За все неудачи этих экспедиций в трудах и выводах будущих историков расплачиваться пришлось исключительно Степану Андрееву. Двести с лишним лет он являлся весьма удобной мишенью для всевозможных нападок и обвинений, большей частью несправедливых и голословных.

Первый камень бросили в него прапорщики-геодезисты. Однажды с «пристрастием» допросили они Татаринова и Коновалова, и те показали, что «де мы вышеупомянутый шестой остров, так и незнаемых людей следов не видели» и что говорить неправду их принудил Андреев, дабы «получить монаршую милость».

Лейтенант Врангель — одна из многочисленных жертв картографической иллюзии,— раздраженный бесплодными поездками по льдам, первый печатно заявил, что «андреевского открытия не существует и потому оно не заслуживает ни места на картах, ни вообще упоминания...». Но, несмотря на все уничтожающие и «окончательные» приговоры, проблема Земли Андреева осталась.

Невероятное переплетение фактов, легенд, картографических ошибок, людской зависти, честолюбий и интриг составляет неповторимую загадку Арктики.

Так, еще в 1707 году голландский капитан Джиллес заметил к северо-востоку от Шпицбергена обрывистые берега неизвестной земли. Он зарисовал ее и нанес на карту. Земля Джиллеса — это теперешний Белый остров. Впоследствии по ошибке реальный остров переместили на полтораста километров севернее и назвали Землей Джиллиса — небольшое изменение имени породило мифического двойника капитана. Остров-призрак просуществовал на многих картах до 30-х годов нашего столетия вопреки недоумению многочисленных исследователей, тщетно пытавшихся его обнаружить.

Со второй половины XIX века в Арктику хлынул поток путешественников. За каких-нибудь десять лет здесь побывало сорок экспедиций. Были открыты новые острова-призраки. Американцы Роберт Пири и Фредерик Кук — непримиримые конкуренты в битве за достижение Северного полюса — единодушно утверждали, что видели в высоких широтах Землю Крокера и Землю Бредли. В море Бофорта эскимос Такпук из канадской экспедиции Вильямура Стефанссона нашел в 1911 году остров, на который даже высаживался. Некоторое время просуществовала Земля Полярников острова Генриетта. Ее заметил в 1937 году начальник полярной станции Л. Ф. Муханов в Восточно-Сибирском море. Поиски Земли Санникова стоили жизни русскому полярному исследователю Эдуарду Толлю и трем его спутникам.

Эти земли, разбросанные по всей территории Арктики, объединяла странная особенность: обнаружить их вторично не удавалось. Причина же всех неудач крылась вовсе не в игре человеческого воображения или оптических обманах. О землях рассказывали и писали в дневниках авторитетные полярники, подозревать которых в недобросовестности или склонности к преувеличениям оснований нет. Вывод напрашивался один: загадочные острова какое-то время существовали, но затем ускользали от взоров полярных мореплавателей и путешественников в силу каких-то закономерных причин.

С начала нашего столетия началось методичное научное освоение Арктики. На смену полярным рекордсменам, вроде Роберта Пири, пришли гидрографы, гидрологи, гляциологи. Возродился интерес и к загадочным землям, но теперь уже на новом, фактологическом, уровне.

Секретный вояж сержанта Андреева

Загадочные земли Арктики

1 — эскимоса Такпука
2 — остров «Крестьянка»
3— сержанта Андреева
4 — полярников о. Генриетта
5 — Якова Санникова
6—Петермана
7 — Джиллиса
8 — Брэдли
9 — Крокера

Земли Андреева и Санникова существовали, заявил на II Всесоюзном географическом съезде в 1947 году советский ученый В. Степанов. Существовали и исчезли в недалеком прошлом. Парадоксальная на первый взгляд гипотеза основывалась на четких положениях: земли, замеченные сержантом Андреевым в 1764 году и промышленником Яковом Саннико-вым в 1811 году, состояли из ископаемых льдов. Затем они растаяли, а основания островов ныне лежат на небольшой глубине мелководного Восточно-Сибирского моря. Из таких ископаемых льдов в основном сложены Новосибирские острова. Быстрота их разрушения — лучшее подтверждение «неуловимости» многих исторических таинственных земель. Так, остров Семеновский — классический пример острова-призрака. В 1834 году, когда его обнаружили, он был длиной пятнадцать километров, а ныне исчез с поверхности моря. Другую, не менее интересную версию происхождения загадочных земель подсказали полярные авиаторы.

В 50-х годах советские летчики В. М. Перов и И. П. Мазурук, совершая полеты над центральной частью Арктического бассейна, нанесли на карты десятки ледяных островов, которые с трудом можно было отличить от настоящих. Площадь некоторых достигала почти тысячи квадратных километров. В дальнейшем выяснилось, что эти острова, получившие название дрейфующих, движутся годами по определенным, иногда замкнутым маршрутам и, подобно «Летучему голландцу», могут повстречаться в самых отдаленных уголках Арктики. Таинственные Земли Крокера, Бредли, эскимоса Такпука и Полярников острова Генриетта, по-видимому, из семейства таких арктических «бродяг», образовавшихся, как полагают, где-то в районе Канадского архипелага.

Высказывались предположения, что и Земля Андреева была ледяной. Но дрейфующие острова имеют большую «осадку», и им не так-то просто попасть в мелководное Восточно-Сибирское море. По той же самой причине и торосистые льды часто садятся здесь «на мель» и с годами создаются мощные образования, которые промышленники во времена Андреева называли «древним» льдом или «адамовщиной». Как утверждают летчики, такие ледяные острова сверху с трудом можно отличить от тундры, и на них охотно садятся птицы. И. П. Фильков, сотрудник полярной станции на острове Четырехстолбовом (отсюда отправлялся в свой поход сержант Андреев), наблюдал в 1940 году на северо-востоке далекую землю. К ней тянулись косяки перелетных птиц.

Рассказ о загадочных землях Арктики мы начали со злоключений Земли Джиллеса. На открытие голландского капитана в течение ста пятидесяти лет никто не обращал внимания, и остров перестали изображать на картах. В XIX веке даже видные географы и картографы уже не могли договориться относительно «истинного» его положения. В 1872 году английское Адмиралтейство выпустило карту с участием немецкого знатока полярных стран Августа Петермана, на которой впервые оказалось сразу две Земли Джиллеса.

Нечто подобное произошло и с островом Андреева. С той только разницей, что он-то попал на карту Плениснера. Сомнения в ее достоверности выражали уже проницательные современники полковника. Астроном Румовский считал невероятным, «чтобы земля, за Америку почитаемая, протянулась на запад даже до реки Ковыма, и в сем месте так близка была к Медвежьим островам». Пять Медвежьих островов были нанесены с ошибкой в... 400 верст, по «скаске» Татаринова и Коновалова. И это после того, как прапорщики-геодезисты сообщили полковнику точное их положение и размеры. Подобные мелочи полковника нисколько не смущали. Однако коррективы в свою карту, опубликованную в «Месяцеслове Историческом и Географическом» на 1780 год, он все же внес: изъял... остров Андреева.

Об острове Андреева вновь заговорили только в 50-х годах, когда известный полярник Константин Бадигин и историк Михаил Белов почти одновременно обнаружили в архивах копии путевого журнала последнего путешествия сержанта. Лишь теперь стало понятным недоумение прапорщиков-геодезистов: сам маршрут Андреева представлял такую же загадку, как и его остров.

Исследователи столкнулись с уникальной в истории полярных путешествий задачей: как расшифровать — другого слова просто невозможно подобрать — те записи в путевом журнале Андреева, в которых указывались направления суточных переходов. По неизвестным причинам он не воспользовался компасом. Почему-то больше доверял солнцу и опыту своих спутников — казаков. Для описания направлений употреблял понятные только ему термины, составленные из поморских и простонародных выражений. Так, «синь» с Четырехстолбового острова Андреев увидел «в полуношник в леву руку». Путь по льдам держал сначала «поворотя влево под самой север», а потом «под западной полуношник». Возвращался «смотря по сонцу и держась правой руки на полдень». На одной из стоянок во льдах заметил «в полуденной стороне вправе близь встоку» далекое азиатское побережье.

Поморский «полуношник» (ветер северо-восточной четверти) и «меж востоком и севером», «в полуденной стороне» и «в южной стороне» — у кого угодно появятся сомнения в эквивалентности этих выражений. Какой смысл вложил Андреев в странную фразу «под западной полуношник» (буквально «под западный северо-восток»)? А таких вот важных ключевых фраз набирается в путевом журнале с добрый десяток.

Разгадка маршрута Андреева лежит на вершине Четырехстолбового острова, откуда «влево, к восточной стороне», ему открылась далекая «синь». Ее-то, во всяком случае, заметил Андреев не на северо-востоке, так как стоял лицом к югу. Он отправился не на северо-восток, а на северо-запад и увидел издали остров... Новая Сибирь, открытый только в 1806 году, заявили в 1951 году профессор Н. Зубов и К. Бадигин. Книга этих исследователей так и называлась: «Разгадка тайны Земли Андреева». Однако это утверждение было, пожалуй, слишком категоричным. Обосновывалось оно хотя и остроумными, но не вполне убедительными положениями, что «влево» и «вправо» у Андреева всегда означало «к западу», «полуношник» — северо-запад, а выражение «смотря по сонцу и держась правой руки на полдень бежали» — юго-восточное направление. Остались непонятными и причины, побудившие Андреева отправиться к Новой Сибири с самого... восточного из Медвежьих островов.

Доктор Л. Старокадомский, участник экспедиции на ледокольных пароходах «Вайгач» и «Таймыр» в 1909—1915 годах, был убежден, что Андреев видел остров Врангеля на восемьдесят пять лет ранее английского капитана Келлета. Нельзя утверждать, что Андреев заметил остров Врангеля с вершины Четырехстолбового острова. Но он мог знать о его существовании. В прошлом, возможно еще в XVIII веке, остров Врангеля был обитаем. Лейтенанту Врангелю, который путешествовал в этих местах спустя всего шестьдесят лет после сержанта Андреева, чукчи рассказывали о народе онкилонов. Спасаясь от преследования кочевников-оленеводов, те вместе со своим вождем Крехаем удалились в «незнаемую землю, в ясные дни видную с мыса Якан». «Незнаемая земля» — остров Врангеля. Эту же легенду, несомненно, слышали Андреев, Дауркин и Плениснер: на своей карте полковник изобразил землю «Китеген» и заселил ее «хрохаями» — потомками вождя Крехая.

Остров Врангеля лежит на северо-северо-восток от острова Четырехстолбового. Определенные места путевого журнала Андреева, не допускающие противоречивых толкований, подтверждают, что шел он именно в этом направлении. Так, 18 апреля, на третий день своего похода, Андреев записал: «...в правую руку к востоку оказалось черни обширностью немалой и которую признали от нашей стороны земли, и надобно быть тут Шелагинскому мысу». А вот выдержка из дневника Врангеля, который оказался в этом же районе 22 апреля 1822 года: «...на южной части горизонта ясно очертились черные острые скалы Шелагского мыса, ...от нас 87 версты». Значит, можно утверждать, что Андреев и его спутники находились примерно в ста верстах от этого мыса и в 240 верстах на восток-северо-восток от Четырехстолбового острова.

Между островами Врангеля и Четырехстолбовым около шестисот километров. В сутки проезжал Андреев в среднем по 80 километров. Если нанести на карту гипотетический маршрут его похода, то утром 22 апреля, на шестые сутки пути, он мог оказаться примерно в 170 километрах от северо-западной оконечности острова Врангеля. С такого расстояния увидеть остров вполне возможно, если учесть при этом, что в ясные дни его видно с побережья почти за 160 километров. А из истории полярных путешествий известны случаи, когда земли более низменные, чем остров Врангеля, наблюдались с расстояний куда больших.

Если сравнить позднейшие описания острова Врангеля с записями в журнале сержанта, то между ними обнаруживается определенное сходство. Остров Врангеля вытянут в направлении восток — запад почти на 120 километров. «Для рассмотрения означенного острова» отряд Андреева направился к его «западной изголовье». Эта запись лишний раз подтверждает, что сержант приближался к острову с северо-запада или юго-запада и поэтому не мог оценить его ширины.

Многих озадачивают скорости передвижения отряда Андреева на собачьих упряжках. Обратный путь к Четырехстолбовому острову он проделал всего за трое суток. Но эта цифра не представляется столь уж фантастической, если ее сопоставить со скоростью передвижения экспедиций Врангеля и прапорщиков-геодезистов. «По старому следу собаки бегут охотнее»,— отмечал Врангель. «Хорошо выдержанные собаки,— утверждал Геденштром,— в случае надобности пробегают в сутки 200 верст». Отряд Врангеля в иные дни передвигался по ровным льдам со скоростью до 70 верст в сутки в тех местах, где мог проходить и путь Андреева, и это никого не удивляло. Не нужно забывать, что путешествие сержанта проходило при облегченных условиях: он не тратил время на астрономические и прочие измерения, его группа была очень небольшой, мобильной и не имела иных целей, кроме движения вперед.

Остается снять с сержанта последнее обвинение: его частенько упрекали в том, что он завышал пройденные расстояния и вообще был не в ладах с цифрами. Большие ошибки в определении Медвежьих островов якобы на его совести. А посему нельзя верить ни единому его слову. Кропотливых измерений Медвежьих островов Андреев не проводил, да и не мог провести, по очень простой причине: не было у него необходимых знаний и инструментов — подобных хотя бы простой мерной цепи, которой пользовались три прапорщика-геодезиста. Поэтому Андреев переписал размеры Медвежьих островов в свой журнал из «скаски» Татаринова и Коновалова, поверив им на слово.

Что же все-таки видел Степан Андреев? Остров Врангеля или Новая Сибирь? Дрейфующий или ископаемый остров? Скудные факты не дают однозначного ответа на все эти вопросы. Но, в сущности, это не так уж и важно. Главное то, что по следам Андреева прошли многие исследователи Арктики.

Д. Алексеев, П. Новокшонов

Подписываясь на рассылку вы принимаете условия пользовательского соглашения