Путешествие в Шаньдун: как живут по заветам Конфуция в наши дни

Редактор «Вокруг света» поехал в Цюйфу, на родину Конфуция, чтобы увидеть его философию в действии.

Дорога, ведущая к Храму Конфуция, разрывает европейский шаблон, подразумевающий выход через сувенирную лавку, но не вход. Прямая и по-китайски просторная улица в центре Цюйфу с обеих сторон уставлена прилавками с увлекательным товаром. На его изучение уйдет больше времени, чем на чтение «Лунь юй» — сборника бесед и суждений Конфуция.

Многочисленные статуэтки Учителя стоят рядами среди чайных наборов, курительных трубок и фэншуйных тыкв-амулетов, выглядывают из-под завесы жемчужных нитей, плакатов времен «культурной революции» и вееров с его же, Конфуция, изображением. Портреты Учителя соседствуют с портретами другого Учителя — Мао Цзэдуна. Сказать по справедливости, ассортимент изображений Мао даже пошире.

— Ваня, — спрашиваю я гида-переводчика, — а кто для китайцев больший Учитель — Конфуций или Мао?

Ваню зовут Сунь Цзинвэнь, но с русскими он использует имя Ваня.

— Конечно, Конфуций, — говорит Ваня уверенно, а потом неуверенно добавляет, — но он жил давно, а Мао недавно. Сейчас дети мало знают Кун Фу-цзы, просто помнят, что учитель, но чему именно он учил, трудно сказать.

Главный мудрец Китая, конечно, никаким Конфуцием при жизни не был. Звали его Кун Цю. Когда он стал Учителем, прозвали Кун-цзы и Кун Фу-цзы, а когда прославился в Европе, имя его латинизировалось в Конфуция.

Мудрейший умер в 479 году до н. э., а на второй год после его смерти дом в Цюйфу, где он жил, был превращен в небольшой храм, место для жертвоприношений. Через три столетия конфуцианство стало официальной идеологией Китая, и каждый уважающий себя император считал необходимым приехать в Цюйфу и совершить жертвоприношение во славу Учителя, построить павильон или беседку.

Так за два тысячелетия Храм Конфуция превратился в огромный комплекс, похожий по структуре на Запретный город в Пекине. Теперь здесь почти 500 помещений, выстроенных симметрично вдоль оси.

Мы минуем несколько ворот. Иероглифические надписи на них образно говорят о мудрости самого мудрого. Входим во двор, где стоит Абрикосовый алтарь — беседка, обозначающая место, на котором Кун Фу-цзы общался с учениками под развесистым абрикосом.

— А сегодня здесь устраивают лекции для студентов и школьников? — спрашиваю.

— Это нет, не устраивают. Сюда студенты приходят написать желание на табличке, чтобы экзамен сдать и вообще получить высокое образование. Зажигают палочки.

Площадка перед павильоном Дачэндянь («Великих свершений») окутана легким дымом: молодые люди, держа курящиеся палочки в вытянутых перед собой руках, отбивают поклоны у большой чугунной курильницы по команде служащих в голубых рубашках.

Палочки разного размера и красные деревянные таблички с кисточками продаются в лавочках сбоку вместе с памятными медальками, свитками и фигурками Кун Фу-цзы. Тут же лежат черные фломастеры, которыми можно написать на табличках пожелания. Двое китайцев громко спорят: тот, что постарше, явно недоволен тем, на что тратит табличку молодой. Поругались, дописали, повесили. Будь здесь Конфуций, он бы, наверное, высказался и о ритуалах, и о почтении к старшим.

— Здесь написано, что никто из людей не лучше и не больше, чем Кун Фу-цзы, — говорит Ваня, показывая на иероглифы над входом в Дачэндянь. — Конфуций был очень высоким: рост 191 сантиметр.

— Ваня, кто измерял? Откуда вообще известна его внешность?

Прижизненных портретов Учителя не сохранилось. Самый старый из обнаруженных относится к I веку до н. э. А самый распространенный, по которому делаются все статуэтки мудреца в халате с широкими рукавами и с ладошками под бородой, был нарисован в VIII веке.

Ваня озадаченно обсуждает мой неприятный вопрос с гидом, женщиной по имени Кун Вэ, и они вместе приходят к выводу, что образ Конфуция во многом придуман его почитателями.

Кун Вэ не просто так носит свою фамилию Кун — она потомок Конфуция по боковой ветви в 74-м поколении. Сегодня она водит экскурсии по трем конфуцианским святыням в Цюйфу: Храму Конфуция, Дворцовому комплексу и кладбищу, — объявленным объектами всемирного наследия ЮНЕСКО.

В семейной Усадьбе Кун с XI века до середины XX жили прямые потомки Конфуция. Не только жили, а обязаны были жить и править окрестностями, а также нести ответственность за проведение церемоний в храме. Последний из владельцев, потомок Учителя в 77-м поколении, после победы коммунистов уехал на Тайвань, именно там сейчас живет главный представитель рода, уже в 79-м поколении.

Здесь же, в Цюйфу, все, включая разросшийся до 152 зданий комплекс аристократической усадьбы, давно принадлежит народу. Сегодня каждый может почувствовать себя аристократом за 50 юаней, сфотографировавшись на фоне дворцовых интерьеров в костюме времен династии Мин или Цин. Девушки, дежурящие у огромных стендов, блистающих красно-золотыми снимками, рассказали мне, что вторая фотография намного выгоднее первой — всего 35 юаней, поэтому я прямо сейчас могу сфотографироваться дважды.

Я предпочла купить огромный веер с портретом Конфуция за 10 юаней и поспешила на кладбище, расположенное примерно в полутора километрах от северных городских ворот. Роща Конфуция площадью почти 200 га — самое крупное и древнее семейное кладбище в мире: на нем похоронено более ста тысяч человек, и у всех у них фамилия Кун — это родственники Конфуция до 77-го колена.

Над аркой входа, к которому ведет монументальный проспект (иначе и не скажешь), надпись: «Роща мудрейшего». На деревьях, коих более 10 000, висят таблички, как, впрочем, и в Храме Конфуция. Зелеными отмечены деревья моложе 300 лет. Синими — те, которым от 300 до 500 лет. Красными — деревья старше пяти веков. Есть и окаменевшие стволы, укрытые беседками. Все здесь — древность… А вот и нет: на одной из плит, стоящих среди могил, нарисована перечеркнутая сигарета. Это не надгробие, нет, всего лишь его символ, напоминание современникам.

И тут, на кладбище, буквально шурша ногами по земле, усыпанной окурками (китайцы и правда курят много и повсюду), я не могу удержаться от мыслей, что в этой стране я уже не способна отличить новодел от святой старины, что я не понимаю китайцев и их системы ценностей. «Не печалься, что люди не знают тебя, но печалься, что ты не знаешь людей», — как-то так примерно говорил Конфуций.

Могила Учителя находится в глубине Рощи. Около нее стоят живые цветы и фотографируются люди. На могиле две стелы — XIII и XV веков. На обеих написано о совершенной мудрости упокоившегося.

На самом деле неизвестно, где именно покоится прах Конфуция. В 1966 году хунвейбины осквернили многие захоронения. Вскрыли и могилу Учителя, но тела не обнаружили. Гид, осторожная Кун Вэ, молчит об этом. Управление по туризму не разрешает упоминать, что тела нет.

— На этом кладбище нет ворон и змей, как на других. Потому что умный человек похоронен. Так люди говорят, — сообщает Ваня. — Кун Вэ тоже будет здесь лежать, если захочет. Она имеет право купить место на родовом кладбище.

За воротами Рощи продолжается праздник жизни и памяти Учителя. Снова веера, свитки с премудростями и статуэтки. Большие и малые, они встречают туристов в сувенирных магазинах города.

А в ресторанах исторического центра можно получить свою порцию конфуцианской мудрости: вам подадут «книгу» из фольги с обложкой из арбузной корки, на которой будут мастерски вырезаны иероглифы «Лунь юй» — «Беседы и суждения». А под обложкой обнаружится вкуснейшая рыба в кисло-сладком соусе. Тут же свитки из рисовых лепешек с материальной пищей внутри, но приготовленной от души. А на десерт — иероглиф «счастье», почти такой же, как нарисован на воротах сада в усадьбе Кун.

Счастье в «конфуцианской» провинции Шаньдун испытать легко. Взобравшись на священную гору Тайшань, где веками императоры совершали «церемонии Неба и Земли», прогулявшись в Циндао по эстакаде до маяка, попив вина во французского вида шато в Яньтае, где культивируется 183 сорта винограда со всего света…

Я смотрю сквозь дырочки мармеладного иероглифа «счастье» и думаю, что наверное, иероглифы, обозначающие такие конфуцианские добродетели, как «добропорядочность», «человечность» или «справедливость», не выглядели бы так аппетитно…

В который раз пытаю Ваню:

— Ну скажи, что для вас, современных китайцев, важнее всего? Не знаю — доброта, правда, долг?

— Люди разные, — мнется Ваня, — но, думаю, деньги.

— А в детях вы какие качества воспитываете?

— Главное — учеба. Надо изучать английский язык. Спорт важен. Много приходится кроме школы заниматься, деньги для этого нужны.

— Погоди ты про деньги. Что важнее всего в отношениях между людьми? Как насчет доброты? И взаимопомощи?

— На помощь сейчас особо рассчитывать не приходится. Если ты попросишь близкого друга — дай 10 000 юаней на месяц, — не даст. У нас говорят: лучше я тебе дам жену, а не деньги. Хорошие отношения могут быть, но деньги отдельно.

— Ладно, а каких людей у вас не уважают?

— Могу сказать. У нас как принято… Если мы компанией собираемся за столом, то сегодня, например, я угощаю, я плачу. Завтра он угощает и платит. А есть такие люди, которые только едят и никогда не угощают, не платят. Вот таких я не люблю. Таких никто не любит. Жадные люди — самые плохие.

— Вань, ну получается, что благородный муж угощает, а низкий человек всегда за чужой счет. Практически по Конфуцию.

— Да? Я не знаю, что Конфуций говорил. Я просто про жизнь.

_{Фото: GETTY IMAGES, DPA (X3), EASY FOTOSTOCK / LEGION-MEDIA , ALAMY, DPA / LEGION-MEDIA , SIME / VOSTOCK PHOTO, GETTY IMAGES, AKG / EAST NEWS}

_{Редакция благодарит China Travel и Управление по туризму провинции Шаньдун за помощь в подготовке материала.}

_{Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 2, февраль 2018, частично обновлен в июне 2022}