По следам первопроходцев: как Португалия хранит наследие эпохи Великих географических открытий

На гербе современной Португалии — армиллярная сфера, астрономический инструмент, с помощью которого мореплаватели эпохи Великих географических открытий ориентировались в океане. Для португальцев наследие этого периода — до сих пор органичная часть их жизни.

«Следы эпохи Великих географических открытий — во всей нашей жизни: культуре, кухне, быту и даже в нашем характере и привычках. Мы же португальцы, так что для нас это не просто страница в учебнике», — говорит Жаим, мой знакомый преподаватель португальского, по пути в Белен, район Лиссабона, находящийся вдали от водоворота центральных улиц. Именно отсюда в XV–XVI веках корабли отправлялись к неизведанным еще берегам, и именно сюда стоит прийти, чтобы понять истоки современной Португалии.

Мануэлино, канаты и слоны

Поначалу Белен был небольшим предместьем с пустынным берегом и редкими домами. Но в эпоху Великих географических открытий страна стала стремительно превращаться в одну из самых богатых колониальных империй, и в Белене развернулось масштабное строительство.

Здесь сохранились свидетели той бурной эпохи — монастырь Жеронимуш и башня Белен. Оба выполнены в очень своеобразном стиле мануэлино — он стал не просто этапом в развитии архитектуры страны, но и ее визитной карточкой. В самородной эклектике мануэлино, соединившего в себе элементы готики, арабского стиля, морских и экзотических мотивов, воплотилась романтика дальних странствий.

Стиль назван в честь короля Мануэла I Счастливого, на годы правления которого и пришелся его расцвет (конец XV — начало XVI вв.). При том же монархе португальские мореплаватели совершали важнейшие экспедиции: Васко да Гама открыл морской путь в Индию, Педру Кабрал — побережье Бразилии.

Башню Белен Мануэл I приказал возвести в честь плавания Васко да Гамы. В разное время она была крепостью, складом для пороха и даже тюрьмой.

Чтобы попасть в стоящее на реке Тежу здание, мы идем по узкому мосту. Атлантический океан, куда впадает река, здесь совсем близко, километрах в пяти. Поэтому на мосту до того ветрено, что я придерживаю кепку.

Из этой точки и уплывали корабли в заморские дали. Я разглядываю причудливый декор башни: корабельные канаты из камня опоясывают стены, завязываются в морские узлы. Купола угловых башенок напоминают арабскую архитектуру. Высеченные из камня армиллярные сферы украшают фасад.

Любуюсь ажурной резьбой: водоросли, кораллы, экзотические животные — то, что видели путешественники в дальних странах, а их короли превращали в символы своего могущества. Под западной башенкой «спрятался» резной носорог — возможно, первая скульптура этого животного в Европе.

— Когда башню только начали строить, в 1515 году, — рассказывает Жаим, — король Мануэл получил в подарок от индийского султана диковину: огромного носорога. Что было с ним делать? Животное поместили в зверинец, и как-то король решил устроить ему бой со слоном. Но на глазах у собравшейся публики слон испугался. Потом носорог был отправлен морем в подарок папе римскому, но судно попало в шторм и затонуло. А носорог остался в истории.

Сам король Мануэл I упокоился на спинах других экзотических животных — его саркофаг в церкви Санта-Мария-де-Белен монастыря Жеронимуш стоит на каменных слонах с бивнями из настоящей слоновой кости. Строительство обители началось в 1501–1502 годы, после того, как Васко да Гама возвратился из первой экспедиции в Индию.

Из новых земель в Португалию хлынул поток богатств; собственно, на доходы от торговли пряностями монастырь и сооружали. Грандиозный архитектурный комплекс строился медленно, почти все столетие. В этой же церкви находятся гробницы Васко да Гамы и поэта-путешественника Луиса де Камоэнса. Они созданы позже, в конце XIX века, но скульптор повторил мотивы мануэлино: канаты, корабли, армиллярные сферы.

Потолки и изразцы

— Твое представление о мануэлино не будет полным, если ты не увидишь Синтру, — говорит мой друг. Городок находится всего в часе езды от Лиссабона. Синтра похожа на картинку из сказки: замки на высоких холмах, буйство зелени и цветов, извилистые переулки, террасы с живописными видами.

Мощеные улицы приводят нас к ярко-белым в лучах дневного солнца фасадам Национального дворца. Первый замок здесь стоял еще при маврах. В XII веке португальцы отвоевали эти земли, и владение перешло к королю Афонсу I. В дальнейшем здания дворца не раз перестраивались, и в итоге в его архитектуре причудливо переплелись мавританский стиль, готика и мануэлино.

В просторных залах с высокими потолками прохладно и в жару. Потолки — особая достопримечательность дворца. Некоторые из них — с историей, и истории эти — о династии королей, снаряжавших корабли в знаменитые экспедиции.

Вот Зал сорок: легенда, связанная с ним, — настоящая мелодрама с участием родителей Генриха Мореплавателя, принца, с которого и началась эпоха великих открытий. Королева Филиппа Ланкастерская застала супруга, Жуана I, целующимся с фрейлиной. Тот, решив, что во всем виноваты придворные сплетницы, отреагировал оригинально. Король приказал расписать потолок одного из залов изображениями 136 сорок, по числу дам при дворе, ведь эта птица — символ болтливости.

А об отделке Зала лебедей рассказывают, что его расписали в честь знаменательного события: к сестре Генриха Мореплавателя, инфанте Изабелле, посватался герцог Бургундский. Потолок украсили изображением 30 лебедей — по числу лет невесты.

После роскошных залов заглядываю и на кухню — важнейшее место в королевском дворце. Готовили здесь с размахом: печи, ряды вертелов. Вместо потолка — гигантские трубы-близнецы. Это их белые конусы, возвышающиеся над крышами, видно издалека.

Стены дворцовых помещений облицованы изразцами азулежу. Бродя по залам, встречаю отделку разных веков и стилей: вот повторяющийся геометрический орнамент, напоминающий об арабском Востоке, а вот сюжетные панно во всю стену — аллегории, сцены охоты. Попадаются и изразцы с армиллярной сферой — эмблемой короля Мануэла I. Обычай отделывать помещения глазурованной керамической плиткой жители Пиренейского полуострова унаследовали от мавров.

Восточный колорит азулежу прекрасно сочетается с другими экзотическими мотивами стиля мануэлино. Эти изразцы встречаются в Португалии повсюду и за пределами дворцов. Ими отделаны фасады и интерьеры домов, фонтаны, церкви и станции метро. На них пишут номера зданий, их изображения печатают на сувенирах, из них создают настоящие шедевры вроде огромных панно на исторические темы на стенах вокзала Сан-Бенту в Порто, сделанных в начале XX века художником Жоржи Коласу. Азулежу — символ Португалии, и на них часто изображают каравеллу, летящую по волнам.

Музыка: фаду, песнь моряка

Я в Алфаме, самом старом районе Лиссабона, на высоком холме рядом с набережной Тежу. Извилистые и очень узкие улочки, круто ведущие вверх, сохранили арабский колорит; они заканчиваются террасами, с которых открываются потрясающие виды на океан черепичных крыш; светятся окна кафе и ресторанов. Сворачиваю в один из них, делаю заказ и жду. В зале приглушается свет, выходит исполнитель и поет фаду. Грустная музыка и проникновенный вокал берут за душу, даже когда не понимаешь слов.

По одной из версий, появлению своеобразного музыкального стиля фаду португальцы тоже обязаны той самой эпохе Великих географических открытий. Нередко главный герой этих песен — моряк, пустившийся в дальние плавания. В печальных, протяжных мелодиях звучит и тоска путешественника по дому, и грусть тех, кого он оставил на берегу.

Эти народные песни становились в Португалии все популярнее, и со временем фаду стали исполнять в светских салонах и на больших городских праздниках. В стране — множество школ фаду. Сегодня в этом стиле поют не только об океане и дальних странствиях, но и о любви и страданиях, разлуках и встречах.

Знаменитая исполнительница фаду Мариза не раз говорила, что эти песни больше чем традиция.

— Фаду — это образ жизни, — сказала она в одном интервью, — а жизнь состоит из множества разных эмоций, которые эта музыка выражает сполна.

Времена меняются, а фаду продолжает сопровождать португальцев повсюду — это то, что они слышат с детства в небольших ресторанчиках по вечерам или на семейных посиделках. Знакомые португальцы говорят, что этот стиль надо чувствовать, а не понимать, его главный ингредиент — saudade, содад. Это слово невозможно перевести на другой язык дословно. «Меланхолия», «грусть», «ностальгия» — примерно так пытаются объяснить его значение. В 2011 году музыкальный стиль фаду был внесен в список нематериального культурного наследия человечества ЮНЕСКО.

Кухня: бакаляу, трипаш и прочее

— О чем любят поговорить португальцы после обеда? О том, где бы поужинать, — удивившая меня как-то шутка. Для местных обычное дело — отправиться всей семьей в будний день в какой-нибудь загородный ресторан на расстоянии пятидесяти километров от дома, чтобы насладиться ужином именно там! Эти люди знают толк в простых радостях и гордятся уникальными рецептами своей страны.

В Порту кафе и ресторанов сотни. Мне неинтересно заранее изучать рекомендации, где поесть. Предпочитаю бродить по улочкам, заглядывать в распахнутые двери, выбирать что-то наудачу. Вкусно везде. В меню то и дело встречаются жареные сардины из утреннего улова. Этих рыбок, посыпанных крупной морской солью, запеченных на гриле, на каждом углу предлагают и уличные торговцы, окуривающие покупателей аппетитным дымком. Сардины — один из неофициальных символов страны, их ловят здесь в огромных количествах.

В любом супермаркете есть полка с сушеной соленой треской — это база для бакаляу. Треску опускают в кипящую воду, потом рвут на кусочки, добавляют обжаренный лук, а дальше полная свобода творчества: соединяй, с чем нравится. Традиция готовить бакаляу появилась еще в эпоху Великих географических открытий, когда корабли уходили в многомесячное плавание нагруженными сушеной рыбой, которая могла долго храниться.

Вообще, многие традиции португальской кухни связаны именно с этой эпохой. Например, трипаш — блюдо из потрохов с рисом и овощами. «Рецепт бедняков» появился в Порту в XV веке, когда жители, снаряжая в путь корабли, отдавали морякам весь запас мяса, оставляя себе лишь потроха. Но блюдо, которое из них потом делали для себя, оказалось практичным и вкусным и уже шесть веков сохраняется в местной кухне.

В семейном ресторане Cozinha do Manel я разговорилась с местным жителем Марио. Что из морской кухни он любит?

— Жареного или соленого лаврака. Лаврак никогда не разочаровывает, особенно если подается с салатом и зеленым вином. Другие блюда, которые мы едим круглый год, а не только в праздники, это рыбный плов с помидорами, зеленью и чесноком, рыбацкое рагу калдейрада и катаплана из морепродуктов.

* * *

В день отъезда я снова прихожу на набережную в Белен. Передо мной 52-метровый памятник Первооткрывателям. На фоне неба и синих вод скульптурная композиция выглядит очень динамично. Рассматриваю ее и думаю, каким же бесстрашием и упорством надо обладать, чтобы на красивой, но не такой уж и прочной деревянной конструкции под парусами отправиться через океан на месяцы, а то и годы.

В составе экспедиции Магеллана, совершившей первое в истории кругосветное плавание, в начале пути было больше 250 человек, а вернулись всего 18. Есть мощь океана, а есть сила характера. Жаим считает, что эти смелость и настойчивость присущи типичному португальцу и в наше время.

— А еще дружелюбие и меланхоличность, — добавляет он.

Теперь и я различаю, как время всех этих людей с памятника продолжается в жизни нынешних португальцев: в их характере, музыке, которую они слушают, архитектуре, которая их окружает, шуме океана, бьющегося в их берега.

_{Фото: TOMAS SEREDA / ISTOCK; ISTOCK; MUSEU NACIONAL DE ARTE ANTIGA, LISBOA; RIMER MOSHE; VITOR OLIVEIRA; SEAN PAVONE / ISTOCK; DIEGO GRANDI, BALATE DORIN / ISTOCK; GUILLERMO QUINTANILLA DEL RÍO; SENOR CAMPESINO / ISTOCK; PXHERE}

_{Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 3, апрель 2024}