Фундамент европейской культуры: как создавалась «Старшая Эдда» и почему мифы о скандинавских богах до сих пор вдохновляют писателей и режиссеров

В современном цивилизованном мире найдется не так уж много людей, которым не знакомы имена Óдина, Тора, Локи и других богов скандинавского пантеона. Своей нынешней популярностью они прежде всего обязаны Голливуду, но в основу сюжетов американских блокбастеров легли истории из «Старшей Эдды» — одного из величайших мировых эпосов. О том, как и где создавалась «Эдда» и какое влияние она оказала на всю европейскую культуру, Vokrugsveta.ru рассказал историк, автор первого русскоязычного прозаического переложения «Старшей Эдды» Илья Бояшов.

Источник вдохновения

«Старшая Эдда» делится на два цикла — «Песни о богах» и «Песни о героях», состоящие из десяти и шестнадцати песен соответственно. В произведениях о богах содержится богатейший мифологический материал, а в песнях о героях центральное место занимает сам персонаж, его доброе имя и посмертная слава. Наследие «Старшей Эдды» трудно переоценить.

«Именно из „Старшей Эдды“ во многом выросло то древо европейской культуры, которым сейчас мы гордимся. Проще всего отзвуки „Старшей Эдды“ обнаружить в современном фэнтези — основоположник этого жанра Джон Толкин позаимствовал оттуда очень многое. Но писатели черпали вдохновение из „Старшей Эдды“ и до Толкина — например, Ганс Христиан Андерсен. Все эти карлики, гоблины, эльфы, драконы пришли к нам именно оттуда. Есть и более наглядный пример ее влияния: столь популярная ныне субкультура, построенная на комиксах „Марвел“, во многом основывается именно на „Эдде“», — объясняет Илья Бояшов.

Действительно, одним из самых популярных «марвеловских» супергероев является Тор — бог-громовержец из скандинавско-германской мифологии. В «Старшей Эдде» много рассказывается о Торе и его деяниях, а в XXI веке подростки узнают о нем, его отце Одине, трикстере-антигерое Локи и прочих скандинавских богах, населяющих небесный город Асгард, из комиксов и снятых по ним голливудских фильмов.

Есть и куда менее очевидные влияния «Старшей Эдды» на современную культуру. Илья Бояшов предлагает вспомнить, например, творчество Эрнеста Хемингуэя.

«Присущие ему лаконичность, точность и образность — приемы из инструментария „Эдды“. Образы, сюжеты „Старшей Эдды“ вдохновляли и вдохновляют художников, композиторов, киносценаристов», — отмечает писатель.

Творение исландских беглецов

«Старшая Эдда» впитала в себя мифологию Германии и Скандинавии, но сама она «родилась» в Исландии, которая в географическом смысле отделена от германо-скандинавского региона. Почему так получилось?

«В свое время Исландия стала убежищем для многочисленных беглецов из Скандинавии, спасавшихся от тирании тамошних владык. Массовый исход начался после того, как конунг Харальд Прекрасноволосый в конце IX века решил объединить Норвегию железом и кровью. В 872 году в битве при Хаврсфьорде армия Харальда разбила войско свободных ярлов. У потерпевших поражение не осталось перспектив на родине — тут-то норвежцам и пригодилась Исландия, открытая, как считается, их соплеменником по имени Наддод несколькими десятилетиями ранее. Кроме семей, рабов, скота и разнообразного скарба переселенцы захватили и культурный багаж — сказания, мифы, предания», — рассказывает Илья Бояшов.

До нас дошли даже имена некоторых из исландских первопоселенцев: Асгерд, жена знатного человека Офейга, погибшего вследствие ссоры с конунгом Харальдом; знатные и уважаемые люди Сигват Рыжий, Офейг Хмурый, Финн Богатый, Трази Торольфссон, Кетиль Лосось, Орм Старый, Ауд Мудрая, Стейнольф Гейрмунд, Ботвар Белый; храбрый и знаменитый викинг Онунд Деревянная Нога и другие.

Важно понимать, что сказания, которые они увезли с собой на новую родину, уже не были чисто скандинавскими. Викинги (они же норманны, они же варяги) сначала занимались лишь пиратскими набегами, но скоро приступили к завоевательным походам и начали создавать свои государства на территориях Британии, Франции, Руси, Италии и не только. При этом норманны испытали сильное культурное влияние весьма близких к ним германцев — по этой причине «Старшая Эдда» являет собой сплав скандинавской и германской мифологии. В частности, она содержит легенды о боге Вотане, ставшем скандинавским Одином, о кольце Нибелунгов, о великом герое Зигфриде (у скандинавов — Сигурд) и воительнице Брюнхильде (Брунгильде).

К пантеону, частично позаимствованному у германцев, скандинавы прибавили собственных духов природы — альвов — и получили оригинальную божественную иерархию. Кроме того, в их комбинированной мифологии сложилась красивейшая картина мироустройства.

Приняв христианство, исландцы отнеслись к своему культурному наследию рачительно — благодаря этому мы сейчас можем насладиться строками «Старшей Эдды». В других странах Европы дело обстояло печальнее — мы никогда не узнаем, сколько легенд, мифов и, быть может, других столь же великих эпических сказаний оказались утрачены по людскому нерадению и отсутствию любопытства, а порой и в результате сознательного уничтожения «языческих писаний».

Головоломка для потомков

О древности «Старшей Эдды» свидетельствует тот факт, что ее песни написаны тоническим аллитерационным стихом, в котором вместо рифм в качестве связок используются слова, начинающиеся с одного звука. Такая поэтическая форма долго сохранялось в обособленной от остального мира Исландии, в то время как в континентальной Европе авторы уже перешли к рифмованным стихам. Еще один характерный признак «Эдды» — частое употребление кеннингов, архаичных метафор, состоящих, как минимум, из двух существительных.

Сюжеты некоторых песен «Старшей Эдды» повторяются и ссылаются друг на друга, стихи порой сменяются прозаическими вставками, читателю нередко приходится продираться сквозь чересполосицу загадок, прорицаний, монологов и диалогов.

«Если сравнивать со многими другими эпическими сказаниями Средневековья, такими, как „Песнь о Роланде“ или цикл о короле Артуре и его рыцарях, то „Старшая Эдда“ оказывается куда более сложна для понимания. Она изобилует трудновыговариваемыми названиями местностей, именами и весьма обрывочна. „Старшую Эдду“ можно уподобить головоломке, в которой отсутствует ряд важных деталей. Даже некоторым выдающимся скандинавистам, таким, как Михаил Иванович Стеблин-Каменский, пришлось как бы „додумывать“ некоторое моменты. Например, в случае с „Песнью о Хюндле“ Стеблин-Каменский предположил, что беседа великанши Хюндлы с богиней Фрейей происходит в Асгарде, хотя на самом деле они, быть может, беседовали где-нибудь в пещере. Сейчас нам этого достоверно уже не узнать», — констатирует Илья Бояшов.

Судя по всему, до нас дошли далеко не все произведения «Старшей Эдды» — кое-что затерялось во тьме веков. Отдельные песни кажутся версиями одного и того же произведения. Запутанности «Эдды» поспособствовало то, что исследователи позднейших времен, заново открывшие ее, меняли изначальный порядок сказаний.

«В таких перестановках имелся некоторый смысл, ибо иногда рука так и тянется изменить канонический текст… Например, в „Песнях о Героях“, образующих вторую часть цикла, конец оказывается в начале, а начало — в конце. Чтение всего цикла — это постоянное напряжение мысли, постоянное обращение к комментариям профессиональных скандинавистов. Впрочем, и профессионалы порою не могут разгадать некоторые из этих хитросплетений», — сетует Бояшов.

Скальды известные и неизвестные

То, что мы все-таки не полностью увязаем в тексте «Старшей Эдды» и более-менее понимаем, что там написано, — заслуга знаменитого Снорри Стурлусона, исландского скальда, прозаика, историка и политика, жившего в XII–XIII вв. Он сделал неплохую карьеру при дворе короля Норвегии Хокона V, но больше всего интересовался родной культурой и историей — разрозненные сведения о них скальд постарался обобщить и упорядочить.

Цикл совершенно явно принадлежит разным сказителям, ибо составляющие его поэмы несут влияние разных поэтических школ. Тот же Снорри Стурлусон упоминает в своих произведениях более пятидесяти скальдов, о которых мы сейчас вообще ничего не знаем.

Портреты богов и героев

В «Песнях о богах» (скандинавских богов еще называют асами — по названию их обители Асгарда), первой части «Эдды», наиболее активны Один, Тор и Локи. Один — верховный из асов, бог войны, мудрости, пророчеств, заклинаний и покровитель поэзии. Вооруженный каменным молотом Мьёллниром простодушный Тор — бог грозы, покровитель земледелия, защитник людей. Антигерой-трикстер Локи — сначала выступает в роли комического персонажа, а потом становится злодеем. Именно Локи — отец владычицы царства мертвых Хель и чудовищного волка Фенрира, который в Рагнарёк, день гибели мира, последующего за глобальной битвой богов и хтонических чудовищ, проглотит солнце.

Один и Тор на иллюстрациях XVIII века

«Благодаря Снорри Стурлусону мы знаем, кто такие Один и Локи, кто такая Вёльва, что за прорицание она сделала, что означает битва Рагнарёк и многое другое», — констатирует Илья Бояшов.

Но все же скальд объяснил, увы, давно не все. Дело в том, что те места в «Старшей Эдде», которые кажутся нам темными и неясными, для древних скандинавов были абсолютно понятны: каждое, даже вскользь упомянутое имя, название и событие значило для них очень многое. Люди того времени знали свои родословные на много веков назад, помнили огромное количество событий из истории и мифологии.

По словам Бояшова, при работе над прозаическим переложением «Старшей Эдды» ему иногда приходилось заниматься реконструкцией.

«Нужно было как-то закрыть „белые пятна“. В этом плане мне облегчало работу то, что я не являюсь профессиональным скандинавистом. Я всего лишь литератор — то есть, человек поверхностный. Подобно Элиасу Лённроту, „склеившему“ в своё время „Калевалу“ из обнаруженных им в карельских деревнях кусочков, я выстраивал мостки между разрозненными частями истории, исходя из собственных предположений. Например, у меня вышеупомянутая беседа великанши Хюндлы с богиней Фрейей происходит не в Асгарде, как считал Стеблин-Каменский, а в пещере — мне этот вариант показался более естественным. Я честно сообщил в предисловии о том, что кое-что додумал. Моя задача простая — заинтересовать читателя, а потом он, если захочет, всегда сможет ознакомится с этими текстами и в оригинале», — поясняет писатель.

Что касается «Песен о героях», то они, в отличие от асов, чуть более историчны, и мы можем попытаться идентифицировать этих персонажей. Уже упоминалось, что Атли из «Старшей Эдды» — ни кто иной, как великий завоеватель Аттила, «Бич Божий». Византийский историк Марцеллин Комит сообщает, что Аттила якобы был заколот во сне собственной женой. Этот слух нашел отражение в «Старшей Эдде»: сестра бургундского короля Гудрун убивает своего пьяного мужа, короля Атли — так она мстит ему за своих братьев, предательски убитых по приказу повелителя гуннов.

Еще один персонаж Эдды — конунг Гуннар, которого приспешники Атли бросают в яму со змеями. Есть мнение, что его прообразом послужил властитель древнегерманского племени бургундов Гундахар, живший около 385-436 гг. Он погиб в битве на Рейне, в ходе которой войско бургундов было разгромлено гуннами.

Что же касается великого героя Сигурда, убившего страшного дракона Фафнира, то и ему пытаются найти исторический прототип. В частности, называют владыку древнегерманского племени херусков Арминия, разгромившего легионы римского военачальника Публия Квинтилия Вара в битве, разыгравшейся в Тевтобургском Лесу. Хотя, скорее всего, образ Сигурда является собирательным.

Контекст географический и культурный

И Атли, и Гудрун, и Гуннар, и Сигурд являются героями и другого великого средневекового эпоса, германской «Песни о Нибелунгах». Только там они, естественно, зовутся на германский лад: Этцель, Кримхильда, Гунтер, Зигфрид. Это является наглядным доказательством связи скандинавской и древнегерманской культур.

Но для русскоязычного читателя интереснее тот факт, это что в ареал «Старшей Эдды» входила и древняя Русь, которую скандинавы называли Гардарики («Страна городов»).

«Скандинавия и Русь в ту пору имели чрезвычайно много общего. Прежде всего, и те, и другие были кровавыми и беспощадными язычниками! У них был Один, у нас — Перун, требовавшие человеческих жертв. Язычникам-скандинавам было куда легче найти общий язык со славянами, нежели с христианским населением Западной Европы. Конечно, на Руси викинги тоже „шалили“: они плавали по знаменитому речному пути из варяг в греки не только с торговыми, но и с разбойничьими миссиями. Но они же воспринимали Русь и в качестве убежища. Ибо очень многие викинги бежали сюда после междоусобиц. Они селились на Руси, пускали корни и поразительно быстро перенимали здешние обычаи. Через два-три поколения потомков пришлых варягов уже было практически не отличить от коренных жителей. В свою очередь и русские князья порой бежали в Скандинавию, а потом возвращались оттуда с подмогой — так поступил Владимир, так намеревался поступить и его сын Ярослав», — отмечает Илья Бояшов.

На территории России, особенно в Ленинградской и Новгородской областях, можно найти следы пребывания варягов, свидетельствующие, сколь важную роль играли они в этих землях. В первую очередь, на ум приходит Старая Ладога — населенный пункт, расположенный в низовьях реки Волхов, недалеко от места ее впадения в Ладожское озеро. Он считается одним из самых древних поселений на северо-западе России, если не самым древним. Возможно, когда-то здесь держал свою резиденцию сам Рюрик — основатель правившей на Руси свыше семисот лет династии.

Нет особых оснований сомневаться в том, что Рюрик был скандинавом. Однако, как показали археологические раскопки, и задолго до появления Рюрика Старая Ладога была крупным торговым пунктом, местом взаимодействия людей самых разных этносов и культур. Находки ученых подтверждают, что выходцы со Скандинавского полуострова в течение нескольких веков были равноправными обитателями Старой Ладоги и даже всего Приволховья. Под названием Альдейгьюборг Ладога упоминается и в древнескандинавских сагах — некоторые из которых дошли до нас благодаря все тому же Снорри Стурлусону.

Если же включить «Старшую Эдду» в контекст общекультурный, то напрашивается сравнение с другими крупными эпосами. Их можно расставить в хронологическом порядке. Так, карело-финская «Калевала», воссозданная и отчасти реконструированная Элиасом Лённротом, отображает самый архаичный этап развития человеческой цивилизации — время, когда родоплеменные отношения еще только начали складываться, а ни о какой государственности не было и речи. В то же время «Старшая Эдда» показывает общество в состоянии перехода от родоплеменного строя к зачаткам государства. Наконец, цикл русских былин о богатырях — это эпоха раннего феодализма, когда уже есть государство, не успевшее вступить в период раздробленности.

Эту цепочку можно продолжить и дальше, ведь произведения человеческого ума и вдохновения не существуют в пустоте, но вместе образуют великое культурное древо, охватывающее все страны и эпохи… А «Старшая Эдда» находится почти у самых его корней.