Фото:
3десь не найдешь ни одного уголка, откуда бы не было видно и слышно моря. Свист ветра, шум прибоя, тоскливый крик чаек и затяжные долгие туманы. Впечатление, что ты выброшен на одинокую скалу среди моря. Открытки, выпущенные французским департаментом почт, подтверждают это: «Оэдик — остров, стоящий на якоре среди океана».
Самый изолированный из островов Франции лежит у юго-западного побережья полуострова Бретань. Пассажир, плывущий на корабле по океану, чувствовал бы одиночество в меньшей степени, чем его чувствует человек на Оэдике.
Здесь нет гавани, только дамба, сильно потрепанная бурей. Узкие тропинки тянутся к берегу от ряда нищих домиков. Их окна обращены на юг, чтобы не упустить скупые солнечные лучи, пробившиеся сквозь туман. Узкая дверь ведет внутрь этих жилищ. За ней темный чулан, тесная кухня и одна-единственная комната.
На Оэдике нет ни мясной лавки, ни булочной, ни бакалеи, ни больницы, ни... Словом, легче сказать, что есть на Оэдике. Это одна «универсальная» лавка, принадлежащая монахине, сельская харчевня, владелец которой тоже «универсал» — он же и шофер такси и почтальон.
Декабрь на Оэдике — это «миз дю» — черный месяц. Идут дожди, воет ветер, брызги волн летят чуть ли не на середину острова. Это сезон дождей, туманов и частых бурь. В декабре сторожа надолго гасят маяки, освещающие берег, прекращается сообщение с континентом.
Рано утром, когда еще стоит непроглядная темень, по тропке, ведущей к колоколу, идет суровая молчаливая старуха. Это Мари-Нани — «хранитель времени». Колокольным звоном во тьме она возвещает начало дня.
С утра идет дождь, дует ветер. Монахини молятся. Кюре, которого здесь зовут ректором, снимает сутану и отправляется в мэрию, где он по совместительству работает секретарем. Мужчины, если они из-за шторма не вышли в море, собираются в «кафе» и до одури играют в «корову». Это довольно странная карточная игра. где каждый ход сопровождается шутовской гримасой игрока. До появления телевидения «корова» была единственным развлечением на острове. И так день за днем...
— Нам, островитянам, нелегко жить, — говорит кюре. — Половину заработка рыбаку дают креветки.
В прошлое году стояли небывалые холода и почти все креветки погибли. В этом году уловы опять малы — десятая часть того, что давали предыдущие годы. Это уже полная нищета! Кроме того, дело осложняется тем, что у нас нет настоящего порта. Дамбы разрушены октябрьскими штормами, и настоящие суда не рискуют заходить на остров. Люди бегут с Оэдика...
Да, люди бегут с острова! В начале века Оэдик населяло более шестисот человек. Тридцать лет назад здесь жило 416 человек, теперь вдвое меньше. Сорок рыбацких семей. Прежде островитяне возделывали пшеницу и рожь, разводили скот. Теперь ни у кого не доходят руки до своего хозяйства — вся надежда на море.
— А оно неласково к нам, — говорит кюре. — Мы слишком бедны. У рыбаков нет никакого оборудования для лова — лишь старые снасти да ветхие суденышки. Вот рыбаки и вербуются в матросы, покидают остров. Если бы у нас был порт! Но кто нам его построит? О нас забыл весь мир, — с горечью добавляет он.
...Мы покидали остров, как люди, случайно раскрывшие невеселую страничку чужой жизни.
Луи Каро
