Момбасский аэропорт принимает воздушные лайнеры из многих стран мира
Экватор, словно стрела, пущенная из лука, проходит через всю Кению до озера Виктория. К северу и югу от этой «стрелы» протянулись холмистые просторы, на которых проживает около 9 миллионов человек.
Мы видели такие охотничьи стрелы в зале аэропорта в Найроби на стендах. Здесь были образцы оружия охотников из племен кикуйю, лоу, масаи, вакамба. Английские колонизаторы хотели видеть в них лишь музейные экспонаты. На самом деле борьба в стране не утихала ни на минуту, и острые наконечники словно говорили: знайте, давние недруги Кении, что копье народного гнева не заржавело, что оно направлено в самое сердце империалистических хищников.
Еще одна линия пронизывает карту Кении с юго-востока на северо-запад — это железная дорога от порта Момбаса до Найроби и дальше к границе Уганды, к богатейшим районам, примыкающим к озеру Виктория.
Момбаса — один из древнейших портов Африки. Греческие мореходы бывали здесь еще в I веке нашей эры. Здесь бросал якорь португалец Васко да Гама. Побуревший португальский крест переносит нас на много веков назад: его всюду оставляли португальцы, чтобы показать более поздним пришельцам, что земли уже захвачены и переделу не подлежат. На входных воротах Момбасы высечена цифра «1635»: с этого года исчисляется окончательное установление португальского господства над побережьем. В Момбасе много старины. Старый город, форт Иисуса, полуразвалившиеся здания португальской или арабской архитектуры. Почти не изменился за столетия базар в Старом городе, и, как много лет назад, по гавани Калиндини снуют маленькие купеческие суденышки «замбукос».
Шофер Питер Вейхаро — мой неизменный спутник и гид по Найроби
Когда английские колонизаторы наложили лапу на восточное побережье Африки, португальские кресты сменил «Юнион Джек». Около 60 тысяч англичан переселились с 1890 года в Кению. Целое племя кикуйю выгнали силой из родных деревень. Колонисты захватили свыше семи миллионов акров земли. Недаром в Англии Кения слыла за «приусадебный участок палаты лордов».
Момбасу по старой традиции называют «восточноафриканским Гибралтаром». Тут и морская база и отличный современный аэропорт. Отсюда выходят на север и на юг, показывая жерла орудий то арабам Адена, то населению Центральной и Восточной Африки, английские крейсеры. «Владычица морей» с упорством цепляется за здоровое тело молодой африканской страны.
В Момбасу и Найроби сейчас приходят юноши и девушки из отдаленных деревень, настоятельно добиваясь зачисления на военную службу. Независимой Кении нужна сильная национальная армия. И ей нужны люди, способные решительно покончить с колониальным наследством.
...Мы познакомились у причала гавани Калиндини.
Вечерело. Казалось, что все краски экваториального дня собрались на западном краю неба, где садящееся солнце оранжевым рекламным кругом повисло над гладью океана.
К деревянным причалам сходились рыбаки. Европейцы приходили со спиннингами, устраивались поудобнее на низких раскладных стульчиках около самой воды. Африканцы, поставив ведра на песок, заходили в воду, перекинув сети через плечо. Бросали в воду приманку: вареный рис, толченую жареную кукурузу, хлебные крошки. Зрители принимали горячее участие в ловле.
Рядом со мной стоял на досках африканец, время от времени подававший реплики рыбакам.
—Джина яко? — вступил я в разговор, мобилизуя свой скромный запас фраз и слов на суахили.
—Меня зовут Нделе, Томас Нделе.
Нделе оказался профсоюзным работником. Он коренной житель Момбасы. Отец его был портовым грузчиком. Вместе с другими рабочими старик Нделе участвовал в забастовках. Особенно сильным было выступление докеров Момбасы, к которым присоединились и грузчики в 1955 году. Английские колониальные власти, чтобы утихомирить полуголодный народ, клокочущий недовольством, сделали мизерную надбавку к заработной плате. Это было издевательством, насмешкой. Отец выступал за продолжение забастовки, за что был схвачен и брошен в тюрьму. Вскоре грузчик тяжело заболел.
—Отца выпустили из тюрьмы, — грустно говорит Томас, — чтобы он умер дома. Колонизаторы и тут хитрили: они не хотели тратить деньги на похороны африканца, умершего в тюрьме. Во всем корысть, выгода. Жизнь моего отца — это старая колониальная Кения. А ведь это было совсем недавно!
Томас Нделе молод — ему всего 27 лет. Но у него за плечами десятилетний партийный стаж: он член КАНУ — Африканского национального союза Кении. С партией он прошел путь от подполья, от борьбы в нелегальных условиях до независимости, во имя которой он и трудится теперь. Много забот у молодого профсоюзного деятеля.
—Никак не удается нам рассосать безработицу, — говорит Томас. — На рынке, в гавани, прямо на улицах города ночами спят бездомные люди, у которых нет ни гроша за душой. От колониального наследия в один день не убежишь, но у людей появилась искорка надежды, она как маяк в ночном океане. Нам предстоит длительная борьба с невежеством, нищетой, болезнями. Построение сильной суверенной Кении — вот задача молодого поколения нашей страны.
Мне показалось, что судьба Томаса Нделе характерна для всей молодой Кении. Молодежь, где бы вы с ней ни встречались, страстно спорит о насущных проблемах страны: о кооперировании, о социалистическом пути развития, о создании единой юношеской организации, о необходимости срочного вывода британских солдат, все еще остающихся в Кении.
Если Момбаса — морские ворота Кении, то Найроби — ее воздушные ворота. Найроби — город, население которого составляет почти четверть миллиона человек. С первого взгляда может показаться, что город живет спокойной, размеренной жизнью. Своими центральными улицами, зданиями Найроби может соперничать с лучшими городами мира.
Центральный проспект города, бывшее авеню барона Деламере, а теперь проспект Джомо Кениаты, напоминает главные магистрали Лондона. Шумное автомобильное движение. Ночью билдинги светятся неоновыми огнями.
В баре «Нью Стэнли отель», стены которого увешаны картинами молодого французского художника «на африканские темы», беседуют охотники.
—Я охочусь в Африке давно. Приезжаю сюда чуть ли не каждый год. Но больше трех львов за сутки не убивал. А помнишь шотландца Джона Хантера? Тот ухлопал более тысячи четырехсот слонов! Были же времена! А где они?.. Все идет к худшему, все катится вниз...
Я вспомнил свою поездку на речку Нгонг, за которой начинается Национальный парк. Одна из туристских приманок состоит в том, что приезжих поселяют невдалеке от лесного массива, где водятся львы. Ночами они оглашают своим рыканьем окрестность. «Я слышал рев львов в Кении!» — фраза, производящая в Европе впечатление. Сюда и приезжают послушать ночные безопасные серенады свирепых обитателей Африки.
Мой шофер Питер Вейхаро сопровождал меня и в «европейских» кварталах и в тех, которые населены африканцами. На улицах Солсбери, Элизабет или Маккензи расположены прекрасные особняки, принадлежащие европейцам. Тут английские банки, правления мощных компаний. На улицах Лимури, Джуджа, Мачакос, Килиманджаро, Нгара ютится африканская беднота.
В тесных уличках жмутся хижины африканцев, работающих на иностранных плантациях. Дома покрыты слоем густой пыли. Даже тропические деревья с их развесистыми кронами не могут создать атмосферу свежести: листья болтаются траурными повязками. Поражают своим изможденным видом ребятишки. Африканцы неохотно показывают свои бедные, неуютные хижины. Кому приятно показывать то, на что и самому не хочется смотреть!
В ремонтной мастерской всегда много народу? велосипед здесь — самый массовый вид транспорта
В таких жилищах только спят. Весь день семья проводит на улицах, всегда забитых народом. Чего только не увидишь здесь! Мчится за город модный американский лимузин, в город возвращаются на грузовике охотники с убитым львом. В мастерской, где производится ремонт велосипедов и мотоциклов, народу столько что негде упасть и плоду манго. Чинится и перечинивается старье, хлам: на приобретение нового нет денег. На улице сушат белье, занимаются стиркой, готовят пищу и едят.
—Европейцы обстроились хорошо, — говорит Вейхаро. — Богато живут. Однако настроение у англичан неважное. Ждут со дня на день, когда их погонят. Танцуют они, как на жердочке, перекинутой через речку Найроби. Зато африканец, хотя и беден, богат планами, надеждами на лучшее будущее. У этих господ все позади в Кении а у нас все впереди. Разница огромная!..
В Найроби вышла книга, она называется «Перед лицом горы Кения». В ней есть портрет автора Джомо Кениаты. Средних лет африканец с волевым лицом, одетый в национальный костюм, который оставляет открытым левое плечо и руку, держит металлическое копье, дотрагиваясь пальцами до острия как бы желая определить, достаточно ли оно отточено, чтобы взять его в бой. Облик африканского бойца будит воображение. О Джомо поют песни. Его именем называют детей.
Несколько раз я видел Джомо Кениату. Запомнилась встреча в начале 1963 года около города Мошиг у подножия горы Килиманджаро, где проходила конференция солидарности народов Азии и Африки. Зал школы Мавензи заполнили делегаты. Джомо Кениата прошел за стол президиума. На нем была безрукавка оранжевого цвета, на голове — шапочка, сплетенная из разноцветных полосок тростника. Курчавая седеющая борода обрамляла его живое, исполненное страсти лицо. Тогда он сказал:
—Завоевав независимость, Кения станет демократическим государством и изберет социалистический путь развития!
12 декабря 1963 года Джомо Кениата спустил английский флаг, Найроби стоит на берегах небольшой речки того же названия; слово это переводится как «Чистые ключи», «Чистые источники». Здесь, в суверенной Кении, оно воспринимается в высшей степени символически. Независимость — это та чистая струя, которая пробивается всюду на поверхность кенийской жизни. В Найроби все сложно, порой весьма противоречиво, все находится в постоянном движении и обновлении. Молодые силы требуют скорейшей ликвидации зависимости от британского монополистического капитала, ратуют за создание самостоятельной экономики. Об этом говорят депутаты парламента, пишут газеты.
Новые веяния наблюдаются и в области землепользования. Уже после провозглашения независимости правительство начало выкуп земли у иностранных плантаторов. Сейчас уже свыше 30 тысяч африканских семей обзавелись своими участками. Власти независимой Кении планируют в ближайшее время выкупить 600 тысяч акров. Молодежь взялась за разрешение этой проблемы: чистые ключи пробьют колониальную толщу, непременно пробьют!
Сейчас чрезвычайно популярен лозунг «Харамбее». На языке суахили это значит «Полное сотрудничество», «Все вместе». Лозунг имеет большой смысл для многоплеменной страны. Он противопоставлен старому принципу «разделяй и властвуй», которым руководствовался английский колониализм. Харамбее — сплочение всех ради единства и независимости — вот лозунг молодой Кении, государства, которому в декабре исполнится год!
