Артур Кларк, прогрессивный английский ученый, автор многих научно-фантастических рассказов и романов.
Интересы Кларка широки и разносторонни. Ему принадлежит ряд научных работ, в которых высказаны интересные прогнозы и гипотезы. Так, уже в годы второй мировой войны А. Кларк публикует статьи о возможности использования орбитальных спутников с 24-часовым обращением в качестве радио- и телевизионного передатчика. Это было первым в истории науки прогнозом об использовании искусственных спутников в целях связи.
В своих увлекательно написанных научно-популярных и научно-фантастических произведениях, переведенных на многие языки мира, Кларк знакомит читателя с новейшими и перспективными достижениями науки и техники. Как правило, его фантазия основана на серьезных научных фактах и прогнозах.
Одним из своих самых удачных произведений Артур Кларк считает роман «Лунная пыль». Эта книга Кларка, предлагаемая вниманию читателей журнала «Вокруг света», является научно-фантастическим повествованием о событиях, происходящих на Луне в XXI веке. Она не только занимательна по фабуле, но и обогащает читателя многими научными сведениями и пробуждает в нем стремление к более глубокому познанию природы.
В 1962 году международное жюри, в составе которого были профессор Монталенти (Италия), доктор Рандхава (Индия) и автор этих строк, присудило Артуру Кларку премию ЮНЕСКО за популяризацию научных знаний.
Академик И.И. Артоболевский!
I
Пату Харрису нравилась его должность: еще бы — капитан единственного судна на Луне! Глядя на пассажиров которые, поднявшись на борт «Селены», спешили занять места у окон, он спрашивал себя, как пройдет сегодняшний рейс. В зеркальце заднего обзора он видел мисс Уилкинз. Очень эффектная в голубой форме сотрудницы «Лунтуриста», она добросовестно исполняла этюд «добро пожаловать». На работе Пат Харрис всегда старался думать о ней, как о мисс Уилкинз, а не как о Сью: это помогало не отвлекаться от дела. Что она думает о нем, он пока еще не выяснил.
Ни одного знакомого лица, все новички, и все предвкушают свое первое плавание. Большинство, так сказать, типичные туристы — пожилые люди, привлеченные миром, который в дни их молодости был символом недоступности. Лишь четверо или пятеро моложе тридцати лет, скорее всего работники одной из лунных баз, решили размяться в выходной. Пат уже приметил: почти, как правило, пожилые туристы — значит, с Земли, молодые — жители Луны. Так или иначе Море Жажды любого из них поразит... Вот оно, за иллюминатором, до самых звезд простерлась его мрачная, серая гладь. А в небе над морем висит Земля. Голубовато-зеленый убывающий серп заливал лунные пейзажи холодным светом. Да, здесь холодно... На поверхности моря, наверно, около ста шестидесяти градусов ниже нуля.
Поглядеть на него — ни за что не скажешь, жидкое оно или твердое. Ровная, совершенно плоская гладь, свободная от трещин и расщелин, которые избороздили весь лик этого мертвого мира. Ни бугра, ни валуна, ни камешка; ничто не нарушало монотонного однообразия. На всей Земле не найти ни одного моря — да что там, пруда! — с такой спокойной поверхностью.
Море Жажды было заполнено не водой, а пылью. Вот почему оно казалось людям таким необычным. Мелкая, как тальк, суше, чем прокаленные пески Сахары, лунная пыль вела себя в здешнем вакууме точно самая текучая жидкость. Урони тяжелый предмет, он тотчас исчезнет — ни следа, ни всплеска... Передвигаться по этой коварной поверхности нельзя, разве что на двухместных, специально созданных для этого пылекатах. И, конечно, на «Селене» — удивительной помеси саней и автобуса, во многом похожей на вездеходы, которые десятки лет назад позволили освоить Антарктиду.
Техническое наименование «Селены» было П-1, то есть пылеход, первый образец (насколько было известно Пату, второго образца не существовало даже в проекте). Ее называли «кораблем», «судном», «лунобусом», кому как нравилось. Пат предпочитал говорить «судно», это исключало путаницу. Так никто не примет его за капитана космического корабля — звание, которым давно уже никого не удивишь.
— Добро пожаловать на борт «Селены», — сказала мисс Уилкинз, когда все, наконец, расселись. — Капитан Харрис и я очень рады вам. Наше путешествие продлится четыре часа, первая достопримечательность — Кратерное Озеро, в ста километрах на восток отсюда, в Горах Недоступности.
Пат не слушал знакомые фразы, он готовил машину к пуску. «Селена», по сути дела, представляла собой наземную разновидность космического корабля; иначе и быть не могло, ведь она ходила в пустоте, и ее хрупкий груз нуждался в надежной защите. Хотя «Селена» никогда не взлетала с поверхности Луны и приводилась в движение электромоторами, все ее основное оборудование повторяло оснастку настоящей ракеты — и все полагалось проверять перед стартом.
Кислород — порядок. Двигатель — порядок. Радио — порядок. («Алло, «Радуга», здесь «Селена», проверка. Вы принимаете мой маяк?») И так далее, в общем больше полусотни узлов, каждый из которых при неисправности автоматически сам подал бы сигнал. Но Пат Харрис, подобно всем работникам космических служб, мечтавшим дожить до глубокой старости, никогда не полагался на автоматическую сигнализацию, если можно было самому проверить.
Наконец он закончил контроль. Заработали почти бесшумные моторы, но гребные винты были еще в холостом положении, и сдерживаемая швартовами «Селена» только чуть подрагивала. Пат слегка повернул лопасти левого винта; судно стало медленно разворачиваться вправо. Отойдя от здания вокзала, он лег на заданный курс и дал полный ход.
Судно отлично слушалось, несмотря на принципиально новую конструкцию. Здесь нельзя было опереться на тысячелетний опыт, который человек начал копить еще в каменном веке, когда впервые спустил на воду бревно. «Селена» не знала никаких предшественников, она родилась в мозгу нескольких инженеров, которые, сев за чертежный стол, задались вопросом: «Каким должно быть транспортное средство, призванное скользить по поверхности пылевого моря?»
Кто-то, вспомнив старину, предложил установить колеса на корме; в конечном счете было отдано предпочтение более эффективным винтам. Казалось, «Селену» толкает вперед сказочно энергичный крот, но кильватерная струя почти сразу таяла, и на поверхности моря не оставалось никаких следов.
Приземистые герметические купола Порт-Рориса быстро уходили за горизонт. Меньше чем через десять минут они скрылись из виду, и «Селена» оказалась в одиночестве. Одна посреди... чего? Ни в одном из языков Земли еще не было настоящего названия для этого «чего-то»...
Пат выключил моторы, дал судну остановиться и подождал, пока не воцарилась тишина. Он уже привык: пассажирам нужно какое-то время, чтобы осмыслить всю необычность того, что простерлось за иллюминаторами. Они пролетели сквозь космос, видя со всех сторон звезды, глядели вверх (или вниз?) на сияющий диск Земли, но это — это нечто особенное. Не суша и не море, не воздух и не космос — всего понемногу.
Прежде чем тишина стала гнетущей (перебарщивать тоже нельзя, кто-нибудь может испугаться), Пат поднялся на ноги и обратился к пассажирам.
— Добрый вечер, леди и джентльмены, — заговорил он. — Надеюсь, мисс Уилкинз позаботилась, чтобы всем было удобно. Мы остановились потому, что это место очень подходит для первого знакомства с Морем. Тут можно, так сказать, ощутить, почувствовать его.
Пат Харрис указал на иллюминаторы и призрачное серое поле за ними.
— Как вы думаете, — тихо спросил он, — какое здесь расстояние до горизонта? Я могу задать вопрос иначе: каким показался бы вам человек, если бы он стоял вон там, где звезды как будто встречаются с лунной поверхностью?
Полагаясь только на зрение, невозможно было точно ответить на его вопрос. Логика подсказывала: «Луна очень мала, горизонт должен быть совсем близко». Но чувства спорили. «Этот мир, — говорили они, — совершенно плоский и простирается в бесконечность. Он; рассек всю вселенную надвое, и нет ему ни конца, ни края...»
Иллюзия не пропадала даже, когда человек узнавал ее причину. Глаз не может судить о расстоянии, если он беспомощно скользит вдоль унылой поверхности пылевого океана. Здесь не было даже того, что всегда есть на Земле, — атмосферы, легкой дымки, которая помогла бы определить, что ближе, а что дальше. И звезды — колючие точечки света — были одинаково яркими над головой и у горизонта.
— Хотите верьте, хотите нет, — продолжал Пат, — вы видите всего на три километра — или около двух миль, если кто-нибудь из вас еще не привык к метрическим мерам. Я знаю: кажется, что до горизонта не сколько световых лет, но вы могли бы дойти туда за двадцать минут, если бы только по этой пыли вообще можно было ходить.
Он снова сел и пустил моторы.
— Теперь следующие шестьдесят километров ничего особенного не увидишь, — сообщил он через плечо, — так что поедем быстро.
«Селена» рванулась вперед. Впервые пассажиры по-настоящему ощутили скорость. Вращающиеся лопасти яростно взбивали пыль, кильватерная струя становилась длиннее, длиннее, и вот уже за кормой с обеих сторон вытянулись огромные призрачные шлейфы. Издали «Селена» могла бы показаться снежным плугом, который вспарывал зимний ландшафт, озаренный холодным лунным сиянием. Но серые, медленно рассыпающиеся параболы были не снегом, а светило, озаряющее их траекторию, было планетой Земля.
Пассажиры отдыхали, наслаждаясь ровным, почти неслышным движением. Каждому из них доводилось мчаться в сотни раз быстрее, когда они летели на Луну. Но в космосе скорость не чувствуется, вот почему стремительное скольжение по пыли было несравненно более захватывающим. Пат заложил крутой вираж, «Селена» описала круг и едва не догнала невесомый шлейф, выброшенный к небу вращающимися лопастями. Казалось непостижимым, как эта пудра не разносится в стороны, взлетает и падает, сохраняя четкую конфигурацию. На Земле, в плотной атмосфере, она висела бы в воздухе часами.
Как только судно легло на прямой курс и опять стало не на что глядеть, пассажиры погрузились в чтение предусмотрительно припасенной для них литературы. У каждого были фотопроспекты, карты, сувениры («Настоящим удостоверяется, что мистер... миссис... мисс... ходили по «морям» Луны на борту пылехода «Селена») и информационные брошюры, в которых они могли найти все, что им хотелось знать о Море Жажды.
Они прочли, что большая часть поверхности Луны покрыта тонким, всего в несколько миллиметров, слоем пыли, образованной небесным материалом — метеоритами, которые выпали на незащищенную Луну за последние пять миллиардов лет, — а также продуктами выветривания лунных гор, разрушаемых сжатием и расширением во время резкой смены дневной и ночной температур. Независимо от ее происхождения пыль эта настолько мелка, что даже при здешнем незначительном тяготении струится, подобно влаге.
На протяжении тысячелетий она стекала с гор на равнины, собираясь в лужи и озера. Первые исследователи Луны предвидели это явление и были подготовлены: Но Море Жажды оказалось сюрпризом: никто не ожидал, что существует чаша пыли диаметром более ста километров.
В сравнении с лунными «морями» она была очень мала, и астрономы никогда официально не признавали ее названия, подчеркивая, что она лишь часть Синус Рорис — Залива Росы. Разве можно, протестовали они, называть морем часть залива?! И все-таки, несмотря на все их возражения, наименование, придуманное кем-то из рекламного отдела «Лунтуриста», привилось. Кстати, оно было ничуть не хуже названий других «морей» — Моря Облаков, Моря Дождей, Моря Спокойствия. Не говоря уже о Море Нектара.
Брошюра содержала также сведения успокоительного рода, призванные развеять страхи опасливых путешественников. «Сделано все, чтобы обеспечить вашу безопасность, — говорилось в тексте. — Запаса кислорода на «Селене» хватит больше чем на неделю, все важные системы дублированы. Автоматический радиомаяк регулярно сообщает на Базу, где вы находитесь, и если даже — вопреки всякой вероятности — откажет силовая установка, вас быстро доставит обратно пылекат из Порт-Рориса. А главное, вам не надо опасаться непогоды. Каким бы скверным моряком вы ни были, на Луне вам морская болезнь не грозит. Море Жажды не знает штормов, оно всегда одинаково гладко».
Тот, кто написал эти слова, ничуть не покривил душой. Разве мог кто-либо подозревать, что они вскоре будут опровергнуты?
Пока «Селена» бесшумно скользила в ночи, жизнь Луны шла своим чередом. Оживленная деятельность сменила миллионы лет спячки, и за последние пятьдесят лет на Луне произошло больше событий, чем за предшествующие пять миллиардов. А что будет завтра?..
В первом парке первого города, который человек построил вне своего родного мира, ходил по дорожкам главный администратор Ульсен. Как и все двадцать пять тысяч обитателей Клавийграда, он очень гордился этим парком. Маленький — это правда, но уж не такой, каким его изобразил этот болтун из телевидения, когда назвал парк «оконным ящиком, страдающим манией величия». И, во всяком случае, на Земле нет ни парка, ни сада, ни огорода, где бы вы увидели подсолнухи десятиметрового роста!
Высоко над головой парили легкие облачка-барашки. Разумеется, всего лишь изображение, проектируемое изнутри на свод купола, но до того похожее на правду, что иногда главного администратора одолевала тоска по дому. По дому? Он поправил себя: его дом здесь.
И все же в глубине души Ульсен знал, что это не так. Может быть, для его детей будет иначе; они уроженцы Луны, появились на свет в Клавийграде. Он родился в Стокгольме, на Земле и связан с ней узами, которые с годами могут ослабнуть, но никогда не порвутся совершенно.
Менее чем в километре от него, по соседству с главным куполом, начальник Управления Лунного Туризма Девис подвел итог последним денежным поступлениям и позволил себе ощутить легкое удовлетворение. Новый сезон принес рост доходов. Разумеется, на Луне нет времен года, но отмечено, что число туристов возрастает, когда в северном полушарии Земли воцаряется зима.
Как закрепить успех? Вечная проблема... Нельзя все время показывать одно и то же, туристам подавай разнообразие. Необычный ландшафт, слабое тяготение, вид на Землю, загадки Фарсайда, великолепное звездное небо, первые поселения (где, впрочем, далеко не всегда рады туристам) — что еще может предложить Луна? Как жаль, что нет селенитов со странными обычаями и еще более странной внешностью, которых гости могли бы фотографировать. Увы, самого крупного представителя органического мира, когда-либо обнаруженного на Луне, можно увидеть только в микроскоп, да и то его предки попали сюда с «Лунником-II», всего десятью годами раньше человека.
Начальник «Лунтуриста» мысленно перелистал последние письма, полученные по телефаксу; может быть, из них можно что-нибудь почерпнуть? Итак, очередной запрос какой-то телевизионной компании — очень хотят снять новый документальный фильм о Луне при условии, что «Лунтурист» возьмет на себя все расходы. Ответ будет отрицательным: если принимать все любезные предложения такого рода, его управление быстро прогорит.
Дальше — многословное послание коллеги из туристской компании «Большого Нью-Орлеана». Предлагает обмен сотрудниками. Неизвестно, будет ли от этого толк Луне или Нью-Орлеану, но хоть расходов никаких и полезно для сотрудничества. А вот следующее письмо действительно интересно: запрос чемпиона Австралии по водным лыжам, который хочет знать, пробовал ли кто-нибудь кататься по Морю Жажды.
А что — это идея! Определенно стоит сделать попытку. Девис старался придумать новые формы отдыха на Луне, и маршрут по Морю Жажды был предметом его особенной гордости.
Он не мог знать, что через несколько часов этот маршрут станет для него источником самых тяжелых переживаний.
II
Линия горизонта, к которому стремилась «Селена», изменилась. Там, где была безупречно ровная дуга, появилась зубчатая цепь гор, и казалось, они медленно поднимаются к небу.
— Горы Недоступности, — объявила мисс Уилкинз. — Названы так потому, что окружены со всех сторон Морем. И к тому же они намного круче большинства лунных гор.
Она не стала развивать эту тему; дело в том, что большинство лунных пиков разочаровывают, когда видишь их вблизи. Огромные кратеры» такие внушительные на фотографиях, снятых с Земли, оказываются пологими увалами. Вечерние и утренние тени сильно искажают действительный рельеф. На всей Луне нет ни одного кратера, склоны которого могли бы крутизной сравниться с улицами Сан-Франциско или представить собой серьезное препятствие для настойчивого велосипедиста.
— Горы эти еще по-настоящему не исследованы, — продолжала мисс Уилкинз. — В прошлом году мы забросили туда отряд геологов. Высадили их как раз на том мысу, но они смогли пройти всего несколько километров. Возможно, в Горах Недоступности что-нибудь таится... Но пока нам об этом ничего не известно.
«Молодец, — подумал Пат. — Хороший гид знает, что объяснять подробно, а где оставить простор для воображения...» Сью говорила спокойно, непринужденно, никакого намека на унылый речитатив, профессиональный порок большинства гидов. И она хорошо знала свой предмет, могла ответить почти на любой вопрос. Словом, незаурядная молодая особа. И хотя мисс Уилкинз очень нравилась Пату, в глубине души он чуточку побаивался ее.
Приближающиеся горы прочно приковали к себе взгляды восхищенных пассажиров. Таинственный уголок таинственной Луны... Посреди необычного моря вздымался остров, заманчивый орешек для следующего поколения исследователей. Вопреки названию добраться до Гор Недоступности теперь было просто. Но пока не изучены миллионы квадратных километров местности, которую нужно освоить в первую очередь, им придется подождать.
Еще немного, и «Селена» войдет в тень... Прежде чем пассажиры успели понять, что происходит, Земля скрылась за горами. Ее свет серебрил высокие вершины, но внизу царила тьма.
— Сейчас я выключу внутреннее освещение, — сказала стюардесса, — чтобы вам было лучше видно.
И едва погасло тусклое красноватое сияние, каждый почувствовал себя так, словно он один в лунной ночи. Даже свет на вершинах пропал, когда пылеход углубился в тень. Остались только звезды — холодные немеркнущие огоньки, окруженные тьмой настолько черной и жуткой, что сознание не хотело ее принимать.
Среди россыпи звезд трудно было отличить знакомые созвездия. Глаз путался в узорах, которых нельзя увидеть с Земли, терялся в сверкающем хаосе скоплений и туманностей. В этой блистательной панораме был только один безошибочный ориентир — яркий маяк Венеры, которая затмевала все остальные небесные тела, возвещая близость рассвета.
Прошло несколько минут, и путешественники заметили, что не только вверху есть на что подивиться. За стремительно движущимся пылеходом тянулась длинная фосфоресцирующая кильватерная струя, будто волшебный палец начертил светящуюся полосу на мрачном и пыльном лике Луны. «Селена» отрастила себе кометный хвост, совсем как ночной корабль в тропическом океане на Земле.
Но здесь не было никаких микроорганизмов, и не они озаряли безжизненное море своими крохотными светильниками, а разряжающиеся пылинки, в которых стремительная «Селена» вызывала статический заряд. Очень просто и удивительно красиво: в ночном мраке за кормой корабля непрерывно разматывалась электрическая лента, точно сам Млечный Путь лег на лунную поверхность.
Внезапно огненная струя растворилась в мощном потоке света: Пат включил прожектор. За иллюминаторами, совсем близко, скользила назад каменная стена: здесь склон горы вздымался почти отвесно из пылевого моря на высоту, которой даже нельзя было себе представить, видя только летящий овал, выхваченный прожектором из черного небытия.
Гималаи, Скалистые горы и Альпы были новорожденными младенцами в сравнении с этими горами. На Земле эрозия точит хребты с первого дня их возникновения, несколько миллионов лет — и от первоначальной махины одна тень остается. Луна не ведает ни дождей, ни ветров, ничто не разрушает скалы, если не считать ночного холода, который заставляет даже каменную поверхность сжиматься и отслаивать мельчайшие пылинки. Лунные горы такие же древние, как породивший их мир...
Пат втайне гордился своим умением «показать» Луну. Следующий номер он готовил особенно тщательно.
Прожектор погас, и пассажиры вдруг увидели, что под покровом мрака с другой стороны тоже вплотную подступили горы. Почти в полной тьме «Селена» мчалась вверх по узкому каньону, мчалась не прямо, а непрерывно лавируя между незримыми преградами. Честно говоря, некоторые из них вообще не существовали; днем, на минимальной скорости Пат запрограммировал маршрут так, чтобы ночью дух захватывало. Крики испуга и восторга за его спиной подтверждали, что аттракцион удался. Узенькая полоска звезд далеко вверху — вот и все, что теперь было видно, а она извивалась сумасшедшими петлями, повторяя замысловатый бег пылехода.
«Ночная аллея», как про себя называл Пат эту часть маршрута, длилась всего около пяти минут, но эти минуты казались часами. И когда капитан снова включил прожекторы и «Селена» очутилась в центре огромного светового круга, у пассажиров вырвался вздох облегчения, смешанного с разочарованием. Да, не скоро они забудут «Ночную аллею»!..
В свете прожекторов стало видно, что стены постепенно раздвигаются, и вот уже каньон сменился овальным амфитеатром шириной около трех километров — сердце потухшего вулкана, которое разорвалось в незапамятные времена, когда даже древняя Луна была молодой.
Кратер был очень мал по лунным меркам, но весьма примечателен. Вездесущая пыль, тысячелетиями поднимаясь вверх, по теснине, заполнила и его, и туристы с Земли могли удобно путешествовать в котле, где некогда бушевало адское пламя. Это пламя угасло задолго до зарождения земной жизни и никогда не вспыхнет вновь, но были на Луне другие силы — они не умерли и только выжидали своего часа...
Когда «Селена» медленно пошла по кругу вдоль скал, не один пассажир невольно вспомнил катание на горных озерах на Земле. Та же чуткая тишина, то же ощущение бездонной глубины внизу.
Пат не торопился, сделал два полных круга. Сейчас только и полюбоваться озером. Днем, в яростных лучах ослепительного солнца, оно сильно проигрывало: теперь же озеро казалось порождением лихорадочной фантазии Эдгара Аллана По. Сразу за пределами световой полосы непривычному глазу чудились странные движущиеся фигуры. Разумеется, чистое воображение: что может двигаться в этом краю, кроме теней, рожденных Солнцем и Землей? Откуда быть привидениям в мире, который никогда не знал жизни...
Но пора поворачивать обратно, выходить через каньон в открытое Море. Пат нацелил тупой нос «Селены» на узкие ворота в горах, и снова их обступили высокие кручи. Теперь капитан не выключал прожекторов, пусть пассажиры видят путь; тем более второй раз аттракцион не произведет столь сильного впечатления.
Далеко впереди родился свет, который медленно наступал на скалы и утесы. Даже в последней четверти Земля была ярче десяти полных лун, и как только пылеход вынырнул из тени гор, она вновь заняла престол царицы небес. Двадцать два пассажира «Селены» восхищенно смотрели на неизъяснимо красивый голубовато-зеленый полукруг. Удивительно, родные поля, озера, леса излучают такое волшебное сияние! Пожалуй, в этом заключен мудрый урок: чтобы оценить свой собственный мир, нужно взглянуть на него из космоса...
А сколько глаз устремлено сейчас с Земли на прибывающую Луну, вечную спутницу, которая приобрела теперь особое значение для человечества? Не исключено (хотя и мало вероятно), что кто-то в этот самый миг всматривается через мощный телескоп в крохотную искорку скользящей в лунной ночи «Селены». Но когда искорка погаснет, ее исчезновение ничего не скажет земному наблюдателю.
Миллионы лет в глубинах у подножия гор, словно исполинский нарыв, рос этот пузырь. На протяжении всей истории человечества из живых еще лунных недр сочился по трещинам газ, копясь в пустотах, в сотнях метров от поверхности. Пока на Земле один за другим сменялись ледниковые периоды, пустоты разрастались вширь, ввысь, сливались между собой. И настала пора нарыву прорваться.
Капитан Харрис, передав управление автопилоту, разговаривал с пассажирами, когда судно тряхнул первый толчок. «Должно быть, винт что-то задел», — успел он подумать. В следующий миг у него почва ушла из-под ног в самом прямом смысле слова.
Она уходила медленно — на Луне все падает медленно. Впереди «Селены» на площади в много акров над гладкой равниной вздулся бугор, и Море ожило, заколыхалось под действием сил, которые пробудили его от тысячелетнего сна. В центре бугра открылась воронка — словно в пылевой толще возник гигантский водоворот. И каждая деталь этого кошмара была отчетливо видна в свете Земли, пока кратер не углубился настолько, что его противоположная стенка окуталась тенью. «Селена» мчалась прямо на черный полумесяц, который казался символом небытия.
Казался?.. Когда Пат схватился за рычаги, судно уже катилось, скользило вниз, вниз, все дальше вниз по коварному откосу. Собственная инерция и ускоряющийся поток пыли увлекали его в пучину. Оставалось только всеми силами удерживать «Селену» на ровном киле и надеяться, что скорость позволит им выскочить вверх по противоположному склону, прежде чем они провалятся на дно кратера.
Возможно, пассажиры кричали — Пат ничего не слышал. Он думал только об ужасном, отвратительном скольжении и о том, как не дать судну опрокинуться. И еще Пат Харрис, лихорадочно маневрируя, форсируя то один, то другой двигатель, чувствовал, как в глубинах сознания шевелится воспоминание... Где-то, когда-то он уже видел точно такую картину.
Конечно, вздор. Но почему он никак не может отделаться от этой мысли?.. И лишь когда Пат со дна воронки увидел, как сверху, из-под звезд, через края кратера бесконечным потоком, лавиной вниз сыплется пыль, в мозгу его словно открылась завеса.
...Летний день, маленький мальчик играет в горячем песке. Увидел ровную ямочку с гладкими стенками, в глубине ее что-то шевелилось, зарывшись в песок так, что только клешни торчали. Что это такое? Мальчик смотрел и ждал, словно угадывая, что скоро на этой крохотной сцене разыграется драма. Откуда ни возьмись муравей, поглощенный своими муравьиными делами. Подбежал к краю ямки... поскользнулся — и поехал по стенке вниз!..
Конечно, муравей легко одолел бы подъем, но едва первые песчинки скатились на дно ямки, злобное чудовище — муравьиный лев — вышло из засады. Передними лапками оно обрушило фонтан песка на жертву, и муравей вместе с песчаной лавиной съехал в кратер.
В точности как сейчас «Селена»... Конечно, не муравьиный лев вырыл яму на поверхности Луны, но Пат чувствовал себя таким же беспомощным, как обреченное насекомое. Подобно муравью, он карабкался вверх, вверх к спасительному краю, борясь с потоком пыли, который хотел увлечь его в объятия смерти. Быстрая смерть для муравья — долгая и мучительная для него и его спутников.
Напрягая всю мощь, моторы толкали судно вперед. Слишком медленно Пылевая лавина неотвратимо набирала скорость, но что хуже всего — пыль поднималась вверх вдоль бортов «Селены». Достигла иллюминаторов... выше... выше... совсем закрыла! В тот самый миг, когда Пат выключил моторы, чтобы не сгорели от непосильного напряжения, пыль поглотила последний отсвет Земли. Они погружались в недра Луны, окруженные мраком и безмолвием.
III
На радиопульте диспетчерской Эртсайд-Север всполошилась одна из секций электронной памяти. Двадцать часов одна секунда гринвичского времени: серия импульсов, которая должна автоматически поступать на пульт каждый час, не пришла.
С быстротой, недоступной человеческому разуму, горсточка ячеек и микроскопических реле «перелистала» свои инструкции. «Ждать пять секунд, — гласил кодированный приказ. — Если ничего не изменится, включить цепь 10011001».
Высоко над поверхностью Луны, с антенны, которая была нацелена на земной диск, улетел в космос радиоимпульс. За одну шестую секунды он прошел пятьдесят тысяч километров до спутника связи «Лагранж II», подвешенного между Луной и Землей. Еще через одну шестую секунды многократно усиленный импульс вернулся, обдав потоком электронов северное полушарие Эртсайда (так на Луне называли видимую с Земли сторону, обратная называлась Фарсайд).
Если перевести на человеческую речь, он нес очень простое сообщение: «Алло, «Селена», я не принимаю вашего маяка. Прошу тотчас ответить».
Диспетчер подождал еще пять секунд, потом опять послал импульс. И еще раз. В электронном мире проходили геологические эпохи, но терпение машины было беспредельно.
Диспетчер вновь обратился к инструкциям. Последовал новый приказ: «Включить цепь 10101010». Машина подчинилась, и одна из зеленых лампочек в диспетчерской внезапно сменилась красной, одновременно зуммер принялся распиливать воздух сигналом тревоги. Только теперь и люди тоже узнали, что где-то на Луне случилась беда.
Поначалу новость распространялась медленно: главный администратор неодобрительно относился к беспричинной панике. Еще меньше ее одобрял начальник «Лунтуриста»: аварии и тревоги только все дело портят, даже если — как это бывало в девяти случаях из десяти — оказывалось, что повинны перегоревшие предохранители, неисправные выключатели или чрезмерно чувствительные сигнализаторы. На Луне полагалось ежеминутно быть начеку. Лучше отозваться на воображаемую опасность, чем прозевать действительную.
Прошла не одна минута, прежде чем Девис неохотно признал, что на этот раз, видимо, речь идет о действительно критическом случае. Был и раньше случай, когда автоматический маяк «Селены» не сработал, но Пат Харрис ответил, как только его вызвали на волне пылехода. Теперь же судно молчит. «Селена» не отозвалась даже на аварийной волне, которой пользовались только при крайней надобности Весть об этом заставила начальника «Лунтуриста» поспешно покинуть воздвигнутую специально для его управления башню и по крытому ходу пройти в Клавийград
У входа в диспетчерскую он встретил главного инженера Эртсайда. Скверный признак: значит, кто-то предполагает, что понадобится спасательная операция. Они озабоченно поглядели друг на друга.
— Надеюсь, не вам нужна моя помощь? — сказал главный инженер Лоуренс. — Что произошло? Я знаю только, что послан вызов на аварийной волне. Какой корабль?
— Не корабль... «Селена» не отвечает, она в Море Жажды.
— В Море Жажды?! Если с ней там что-нибудь случилось, мы можем добраться туда только на пылекатах. Сколько раз я говорил: прежде чем возить туристов, нужно ввести в строй второй пылеход.
— Я говорил то же самое, но Финансовое управление наложило вето. Дескать, второго не будет, пока «Селена» не докажет, что способна дать прибыль.
— Как бы она вместо этого не дала материал газетам, — мрачно отозвался Лоуренс.
Девис знал, отлично знал; они уже давно грызлись по этому поводу. Но впервые ему пришло в голову, что главный инженер, возможно, не так уж и не прав.
В диспетчерской, как всегда, было очень тихо. На больших стенных картах мелькали зеленые и желтые огоньки, обыденные и малопримечательные по сравнению с единственным во всем помещении тревожным красным сигналом. За пультами «Воздух», «Энергетика», «Радиация», подобно ангелам-хранителям, сидели дежурные инженеры, ответственные за безопасность на одной четверти лунной поверхности.
— Ничего нового, — доложил дежурный по НТ (наземному транспорту). — Мы все еще в полном неведении. Знаем только, что они где-то на Море — Он начертил круг на крупномасштабной карте. — Если не сбились безнадежно с курса, должны быть где-то в этом районе. В момент контроля в 19.00 судно было на своем маршруте, отклонение не больше километра. В 20.00 сигнал не поступил; значит, авария произошла в течение этих шестидесяти минут.
— Сколько может «Селена» пройти за час? — спросил кто-то.
— Максимальная скорость — сто двадцать километров, — ответил Девис. — Но обычно она делает меньше ста. Экскурсия, зачем спешить...
Он упорно глядел на карту, точно надеясь пристальным взглядом вырвать у нее ответ.
— Если они в Море, найти их не долго. Вы уже послали пылекаты?
— Нет, я ждал распоряжения.
Девис поглядел на главного инженера, который на этой стороне Луны был старшим начальником после администратора Ульсена. Лоуренс медленно кивнул.
— Высылайте, — сказал он. — Но не надейтесь на скорый ответ! Нужно немало времени, чтобы обследовать несколько тысяч квадратных километров, тем более ночью. Прикажите им идти вдоль маршрута, начиная с последней известной позиции. И пусть захватят возможно более широкую полосу.
Как только распоряжение было передано, Девис тревожно спросил:
— Что, по-вашему, могло произойти?
— Возможных вариантов немного. Судя по тому, что они ничего не сумели сообщить, авария случилась внезапно. Обычно это указывает на взрыв.
Девис побледнел. Вероятность диверсии не исключена, и неизвестно, как оградиться от этой опасности Из-за своей уязвимости космические средства передвижения, как это прежде было с самолетами, неудержимо привлекали некоторых преступников. Он вспомнил корабль «Арго» — летел на Венеру и был уничтожен каким-то маньяком, задумавшим свести счеты с одним из пассажиров, который его и не знал-то как следует. Погибло двести человек, в том числе женщины и дети.
— Может быть и столкновение, — продолжал главный. — Судно могло на что-нибудь наскочить.
— Харрис очень осторожный капитан, — возразил Девис. — Он десятки раз ходил этим маршрутом.
— Никто не застрахован от ошибок... При земном свете легко просчитаться, определяя расстояние.
Девис уже не слушал его, он думал о том, что обязан предпринять, если дело обернется совсем плохо. Надо, не откладывая, связаться с Правовым управлением, выяснить вопрос с компенсацией. Достаточно любому из родственников предъявить «Лунтуристу» иск на несколько миллионов долларов, и никакая реклама не заманит туристов в следующем году, даже если Девис выиграет дело.
Дежурный по НТ нервно кашлянул.
— Разрешите предложить, — обратился он к главному инженеру. — Что, если мы запросим «Лагранж»? Возможно, астрономы сверху что-нибудь приметят.
— Ночью? — скептически спросил Девис. — На расстоянии пятидесяти тысяч километров?
— Очень даже просто, если прожекторы «Селены» еще горят. Стоит попытаться.
— Отличная мысль, — сказал главный инженер.
Он должен был сам об этом подумать. Может быть, еще что-нибудь упустил?.. Лоуренсу не впервые приходилось вступать в поединок с этим прекрасным и своенравным миром, таким волнующим в свои добрые минуты и таким грозным в приступе гнева. В отличие от Земли Луна никогда не будет полностью приручена. И это, пожалуй, хорошо: что, если не зов ее дикой природы и постоянный привкус риска, манит сюда не только туристов, но и исследователей? Разумеется, без туристов было бы спокойнее, однако они участвуют в оплате его труда.
А теперь пора собираться в путь. Конечно, все еще может кончиться благополучно. «Селена» объявится, даже не подозревая, какой переполох вызвала. Но Лоуренс почему-то сомневался в этом, и чем дальше, тем больше росла его тревога. Еще часок можно подождать; потом он отправится на суборбитальной ракете местного сообщения в Порт-Рорис, а оттуда — к ожидающему его врагу, Морю Жажды...
Когда красный сигнал тревоги замигал на «Лагранже», доктор философии Томас Лоусон крепко спал. Он с досадой воспринял помеху: хотя двух часов сна в сутки вполне достаточно в невесомости, обидно, когда тебя и этого лишают! Но тут до него дошел смысл радиограммы, и сон как рукой сняло. Кажется, наконец-то представился случай сделать что-то полезное!
Он мечтал о научной работе, а на борту «Лагранжа-Н» совершенно невозможно сосредоточиться. Балансирующий на некоем космическом канате между Луной и Землей (один из эффектов закона тяготения) спутник был для космонавтов этаким мальчиком на побегушках. Идущие в обе стороны корабли проверяли по нему свою позицию, использовали его как узел связи, только что не подходили к нему за письмами... Находясь как раз над Эртсайдом, «Лагранж» был также релейной станцией для почти всех каналов лунной радиосвязи.
Стосантиметровый телескоп был рассчитан на наблюдение объектов, удаленных в миллиарды раз больше, чем Луна, но отлично подходил для задания, которое сейчас получил Лоусон. На таком близком расстоянии вид был великолепный даже при минимальной мощности. Том висел как раз над Морем Дождей, глядя на озаренные утренним солнцем острые пики Апеннин. Он плохо знал географию Луны, однако мог без труда различать великие кратеры Архимеда, одинокую пирамиду Пико, от которой по равнине тянулась длинная тень.
Но дневная область сейчас не занимала Лоусона; предмет, который он искал, находился в затемненном полушарии, где еще не взошло солнце. В чем-то это даже облегчало его задачу: можно будет без труда обнаружить сигнальную вспышку — даже огонек карманного фонарика. Он сверил координаты по карте и нажал кнопки управления телескопом. Воспламененные восходом горы ушли в сторону, уступив место плотному мраку лунной ночи, который только что поглотил два десятка человек...
Сперва Лоусон ничего не увидел — и во всяком случае, ничего похожего на мигающий фонарь, который слал бы свой призыв к звездам. Потом, когда свыклись глаза, он обнаружил, что внизу царит не полный мрак: освещенная Землей лунная поверхность источала призрачное сияние. И чем дольше он глядел, тем больше подробностей различал.
Вот горы к востоку от Залива Радуги ждут надвигающегося рассвета... А вот — постой, что это еще за звезда там, в темноте?! Но родившаяся было надежда тотчас умерла, Том видел всего-навсего огни Порт-Рориса, где в этот миг с таким нетерпением ждали результатов его поиска.
Нескольких минут оказалось достаточно, чтобы понять, что визуальное исследование ничего не даст. Иное дело днем — он сразу обнаружил бы «Селену» по длинной тени, которую она должна отбрасывать на Море. Теперь же, когда Луна озарена лишь слабым светом Земли, глаз человека недостаточно чувствителен, чтобы с высоты пятидесяти тысяч километров различить объект размерами не больше автобуса.
Впрочем, это не обескуражило Тома. Он и не ожидал, что с первой попытки найдет судно. Прошло полтора столетия с тех пор, как астрономам приходилось полагаться исключительно на собственное зрение; теперь в их распоряжении были куда более тонкие приборы — целый арсенал усилителей света и детекторов излучения. Лоусон не сомневался, что один из этих приборов отыщет «Селену».
Он не был так уверен, если бы знал, что «Селены» нет на поверхности Луны...
(Продолжение следует)
Перевод с английского Л. Жданова
Рисунки А. Гусева и В. Немухина
