Манг Зело продавал свежее молоко у подножья горы Макилинг. Он так хорошо ходил за своими буйволицами, что молоко, которое он разносил, считалось лучшим в округе. Поэтому многие покупали молоко у Манга Зело.
Но был один покупатель, которого Зело любил больше других. Жил он выше всех на склоне горы, и Манг Зело неизменно поднимался на вершину, когда заря окунала мир в яркий свет нового дня. Что так привлекало Манга Зело именно к этому человеку, было загадкой даже для него самого. Он передавал сосуд с молоком ожидавшему его старцу, получал взамен десять сентавос, пустой сосуд и возвращался вниз по тропинке домой. Ни разу они не обменялись со старцем даже приветствием. Но всегда он уходил с удовлетворением в сердце, которое не мог себе объяснить. Однажды Манг Зело не смог принести молоко. Старик стоял у ворот в обычное время. С восходом солнца он повернулся и пошел обратно к дому.
Манг Зело пришел на следующее утро. Он казался постаревшим. Его сын Фелипе, которого он так горячо любил, внезапно заболел и умер в то утро, когда он не пришел на гору. Он взял у старика пустую бутыль и повернулся, чтобы спуститься по тропинке. Старец остановил его выразительным жестом.
— Мария, — позвал он.
Это было первое и единственное слово, которое Манг Зело услышал от старика, — со времени их первой встречи прошло более двадцати лет. Голос старика был так мелодичен, спокоен и чист, он звучал так утешительно, что боль в сердце Манга Зело немного утихла.
Девушка, явившаяся на зов, показалась ему волшебным видением. Манг Зело никогда прежде не встречался с ней. Удивительнее всего было то, что его ничуть не поразило ее появление: он понял, что девушка с черными, как эбеновое дерево, косами была волшебницей горного склона, рожденная поцелуями лунных ночей, скользящих по кристальной поверхности алмазной росы.
Она подошла грациозной походкой, с улыбкой на мягких губах, держа в руке несколько золотых и зеленых стеблей травы, поцеловала каждый стебель и листок и протянула их Мангу Зело.
Манг Зело сразу понял все. Травы ему дали для его любимого сына Фелипе.
Но даже и тогда не было произнесено ни слова. Улыбка девушки, жест сочувствия со стороны старца с горы и взгляд благодарности Манга Зело заменили слова.
Придя в свой погруженный в тишину дом, старый молочник приложил каждый стебель и листок к холодным устам мертвого сына и прошептал:
— Фелипе, мой сын, во имя любви, которую я принес тебе, вернись ко мне.
Когда последний стебель коснулся бледных уст юноши, Манг Зело сел и стал пристально смотреть на сына. Столь сильна была его надежда и вера в волшебные травы, которые дала ему девушка с горы Маки-линг, что скоро лицо Фелипе порозовело от возвращающейся к нему жизни.
Через несколько минут Фелипе, словно пробудившись от глубокого сна, встал и пошел кормить буйволиц, как будто ничего не случилось.
И снова жизнь молочника потекла без изменений. И, как всегда, он никогд, а не забывал доставлять молоко старцу на горе.
Но вот наступило время, когда Манг Зело в последний раз поднялся и спустился по крутой тропинке, — однажды, ослабев от старости, он упал и сломал ногу. Но старого молочника не столько мучила боль в сломанной ноге, сколько мысль о том, что он уже никогда не сможет подняться по тропинке. Он подозвал сына к своему смертному одру.
— Фелипе, — произнес он срывающимся.от волнения голосом. — Я умираю. Все, что я имею, твое, но я хочу возложить на тебя одну обязанность. Помнил старце на горе. Никогда, никогда не забывай относить ему по утрам молоко. Обещай мне, мой мальчик, что будешь делать это, пока ты жив.
— Да, отец, я обещаю.
В эту ночь Манг Зело умер с миром в душе.
На следующее утро Фелипе отнес молоко старцу с горы и с тех пор ходил туда ежедневно, хотя тропинка была очень крутая и извилистая, а по утрам бывало холодно и сумрачно.
Прошло два года.
И вот однажды утром, когда холодный горный ветер дул не так пронизывающе, а шелест леса звучал не столь уныло, старик не встретил его у ворот. Старец с горы умер. А Фелипе на этот раз вернулся в свою одинокую хижину на окраине города с воспоминанием о длинных и черных, как эбеновое дерево, косах.
Немного времени прошло, и молодость откликнулась на призыв молодости. Мария и Фелипе познали счастье. Теперь уже Фелипе не так поспешно спускался с горной тропы — он медлил и, как все влюбленные, всегда находил предлог, чтобы остаться возле своей возлюбленной, вдыхать аромат, исходящий от ее волос, вкушать сладость ее губ, любоваться сиянием ее глаз.
— Ты меня никогда, никогда не забудешь? — спрашивала Мария. Это был старый-старый вопрос, который женщины задавали своим возлюбленным с незапамятных времен.
— Никогда! — отвечал Фелипе.
Но Фелипе был молод. Он встретил в городе другую девушку. Мария была свежа, застенчива и молчалива, а девушка из города — озорна и весела. Постепенно он стал забывать Марию и в конце концов перестал приносить молоко на гору. Образ девушки с Макилинга затянула завеса забвения.
Дни шли за днями, недели за неделями и месяцы за месяцами; Мария грустно бродила по лесу и искала утешения в шелесте деревьев, залитых лунным светом.
Рассказ о прекрасной волшебнице, бродящей по лесам и долам, дошел до города; некоторые говорили, что это Марианг Макилинг, богиня горы, вернулась в старые владения.
И вот в одну лунную ночь в этот лес, о котором было сложено столько легенд, пришли Фелипе и его новая подруга. Мария, скользившая вдоль теней, между серебристыми лучами луны, увидела их.
Ни гнев, ни отчаяние не коснулись сердца Марии. Только глубокое горе. И, наблюдая за безмолвными влюбленными, она подняла руки и обернулась к сердцу горы, где был похоронен ее отец.
— Отец! Если ты любишь меня, заставь эту вершину обрушиться и похоронить нас вместе в сердце горы! — вскричала она.
Ветер прекратил свой полет, листья перестали шелестеть, и луна спряталась за тучу. С горы, словно перед сильным ураганом, начали скатываться камни, и вершина задвигалась, как живое существо, протягивающее могущественные щупальца вниз, к зеленому лесу, где стояли влюбленные и Мария.
Но когда тень могучей горы появилась над ними и огромный поток камней и деревьев должен был обрушиться на них, Мария увидела, как пораженные ужасом влюбленные прильнули друг к другу, неподвижно застыв на месте. Мария увидела, что лицо Фелипе побелело, став бледнее луны.
Ей стало жаль молодого человека, и она поняла, что все еще любит его.
Она снова подняла руки и снова со страстной мольбой произнесла:
— Отец! Сохрани им жизнь.
И падающая вершина горы остановилась. И до сих пор стоит наклоненной, застывшей в своем падении.
После этого Мария, лесная нимфа Макилинга, так же, как и ее прародительница Марианг Макилинг, исчезла, изгнанная из родных мест вероломством мужчины.
И единственное, что осталось от нее, — редкая и странная трава, на золотых стеблях и листьях которой видны отпечатки изогнутых таинственных губ.
Хосе Вилья Панганибан
Перевод Е. Штих
Рисунки В. Чернецова
