Каждый француз чувствует себя социально защищенным. Но те французы, которые разобрались в тонкостях системы, более защищены, чем другие
Французская система социальной защиты была создана почти 70 лет назад, чтобы сплотить общество и уберечь граждан от экономических трудностей. Но в последние годы эффект наблюдается ровно обратный
Марион из пригорода Лилля около пяти лет трудилась на заводе. «Начальник — зверь, коллеги — склочницы, труд адский, зарплата минимальная». В один день она хлопнула дверью, пошла в Pôle emploi (французская биржа труда, или служба занятости).
Надо сказать, что ей повезло. Там она встретила отзывчивую женщину (сейчас таких в соцслужбах единицы), которая углубилась в ее досье. Несколько процентов за работу на производстве, несколько процентов за выслугу лет плюс одинокая, плюс еще что-то — и в итоге набежало 1500 евро в месяц, а это больше, чем ее прежняя зарплата. За два года у Марион и мысли не возникало, чтобы заняться поисками работы. Зачем?
90% французов уверены, что такой системы социальной защиты, как во Франции, нет ни в одной другой стране. Для 86% опрошенных эта модель является важнейшим национальным достоянием, все равно что башня Эйфеля или «Вдова Клико». Правда, бюрократическая машина, требующая бесчисленного количества бумаг — от счетов за электричество до справки об отсутствии судимости, — отпугивает неофитов. Ее тайны и блага открываются лишь терпеливым. С середины 1980-х в адрес социальной системы посыпались упреки. Экономисты по сей день требуют как можно скорее пересмотреть существующую модель. Их опасения подтверждают цифры: при трех миллионах безработных едва ли французы по-прежнему могут утверждать, что их система работает идеально. Впрочем, посягнуть на святое пока никто не решается.
В январе 2012 года тогдашний президент Франции Николя Саркози заговорил было о необходимости реформ с оглядкой на более эффективную немецкую модель, но затем грянула президентская кампания, и тема эта больше не поднималась.
*****
Французская социальная система покрывает три главных риска: пенсию, медицину и безработицу. Эти три пункта касаются каждого гражданина, они базовые, все остальное зависит от деталей: доход, положение, количество детей и так далее. Но это остальное настолько обширно, что охватывает практически все сферы жизни. Сюда входит образование, семья, жилье, профессиональные и трудовые вопросы, иммиграционная политика.
Незащищенным не останется ни один французский гражданин — этот принцип лежал в основе системы социального страхования (Sécurité socialе), созданной в 1945 году с оглядкой на немецкую cоциальную модель Бисмарка. Официальный приказ провозглашал «гарантии всех необходимых ресурсов для обеспечения достойной жизни гражданина и его семьи», «восстановление социальной справедливости» и «избавление работников от неуверенности в завтрашнем дне».
С тех пор создавались фонды, принимались законы и поправки, социальный лабиринт становился все сложнее и запутаннее, но каждый француз и по сей день твердо знает, что, случись беда, государство его не бросит, без куска хлеба не оставит и банковскую карту на больничной койке не затребует.
Социальная машина выдает помощь двух видов: прямые выплаты, куда входят денежные пособия, пенсия или возмещение затрат на лечение и лекарства; и предоставление услуг по льготной цене или вовсе бесплатно — под эту категорию попадают как детские сады и больницы, так и курсы кунг-фу и вышивания. Обращение за пособием должно быть как-то мотивировано. Потеря работы — самый однозначный случай. Тут все более или менее ясно: француз получает пособие по безработице в размере 57% от своей прежней зарплаты и имеет право до двух лет неспешно искать новое место по душе.
Более обтекаемо выглядят формулировки: «социальная поддержка в рамках государственной солидарности, направленной на борьбу против бедности» (пособия этого пункта пользуются особенной популярностью у студентов и иммигрантов) и «глобальная защита всех граждан» (например, государство может частично оплатить расходы на опытную няню из Магриба для младенца или выдать просторное социальное жилье, правда, на благополучный район рассчитывать не приходится).
Для того чтобы получить помощь от государства, не обязательно быть французом. Например, приехавший из России Владимир, пройдя все испытания бюрократией, сумел в итоге постичь прелести социальной системы. Он попал во Францию по правительственной стипендии. Закончил учебу, решил остаться, благо государство не против. Аббревиатуру CAF (Caisse allocation familiale — «касса семейной помощи») Владимир выучил еще в студенческом общежитии. CAF выдает среди прочих благ субсидии на аренду квартиры. Нужно просто предоставить документы, подтверждающие, что твои доходы очень скромны, и 80% от стоимости однокомнатной квартиры в центре Парижа в кармане. Со временем он обзавелся русской женой и двумя детьми, стало тесновато. Пришлось просить HLM (Habitation à loyer modéré — «жилье по доступным ценам»). Четыре года ожидания, встреч с сотрудниками соцслужбы, обоснований бедственного положения семьи, ежегодное возобновление заявки — и в итоге Владимир стал обладателем 80 квадратных метров в парижском пригороде. Более того, государство, предоставив ему квартиру за 550 евро в месяц, не лишило его права получать пособие CAF. Из семейного бюджета на аренду жилья уходит всего 100 евро ежемесячно.
СРБ, или Свобода, равенство и братство
Жизнь французов зашифрована в аббревиатурах. «Мой CDD закончился, я больше не получаю SMIC, зато теперь мне положенo RSA и HLM. Я не унываю, сяду на TGV и поеду куда-нибудь в PACA, PS меня не бросит».
За нагромождением букв скрываются повседневные слова, понятные во Франции каждому. CDD (Contrat à durée déterminée) — срочный трудовой контракт, SMIC (Salaire minimum interprofessionnel de croissance) — минимальная заработная плата, RSA (Revenu de solidarité active) — пособие активной солидарности, НLM (Habitation à loyer modéré) — жилье по доступным ценам, TGV (Train à grande vitesse) — скоростной поезд и PACA (ProvenceAlpes-Côte d'Azur) — регион Прованса, Альп и Лазурного Берега и, наконец, PS (Parti socialiste) — партия социалистов.
Слова во Франции теряют в размерах на глазах. И дело не только в бюрократических аббревиатурах, ставших нарицательными. Сокращают они и вполне невинный apperitif до apero, professeur до prof и ordinateur до ordi (то, что по-русски комп вместо компьютер). Страсть к шифровкам дошла до того, что и посылать теперь во Франции можно на три буквы: NTM — nique ta mère. В выражении присутствует слово «мать», но литературного перевода словари не дают.
Николя Саркози повысил планку пенсионного возраста с 60 до 62 лет и утратил доверие избирателей. Новый президент Франсуа Олланд ошибки прежнего частично исправил, но экономические проблемы, мешавшие его предшественнику, остались
*****
Прославленную социальную систему французы оплачивают из собственного кармана: основным источником ее финансирования, как и 67 лет назад, остаются зарплаты. Выплаты составляют как минимум 25% от ежемесячного дохода. Недешево, но принципы солидарности и уверенность в завтрашнем дне того стоят.
Между тем правы и те, кто говорят, что едва ли однажды смогут воспользоваться системой на ту сумму, которую в течение жизни исправно перечисляют в фонды. Кристоф — успешный молодой менеджер с ежемесячным доходом около 6000 евро в месяц. Из его зарплаты исправно снимают взносы, в том числе и на «бесплатное медицинское обслуживание». Но в то же время он вынужден оплачивать и дополнительную медицинскую страховку, так как базовый пакет покрывает не все риски. Люди с минимальным или ниже минимального доходами могут уверенно претендовать на другие три буквы — CMU (Couverture maladie universelle — «общее покрытие здоровья»). Это пособие также является дополнением к обязательной страховке, с той лишь разницей, что за него не надо платить.
Разбираться в тонкостях многочисленных социальных выплат и механизмах их работы стало уже чем-то вроде национального спорта во Франции. Одни делают это из принципа: мол, плачу — значит, положено. Другие и вовсе выучились мастерски пользоваться щедростью системы, просчитывая ходы повыгоднее. Владимир, который сейчас подрабатывает на временных работах, рассказывает, что иногда лишние заработанные 100 евро в год могут все разрушить, и ты разом слетаешь со всех соцсчетов. А иногда, наоборот, может не хватить нескольких часов (сумма пособия исчисляется также из количества наработанного времени), чтобы получать ежемесячно на 20% больше. Он говорит, что главное — во всем этом поднатореть, потому что никто ничего не объясняет, но человеческий подход и терпение помогают открывать тайны французской социальной системы. Насколько открывают? Владимир, хитро улыбаясь, отвечает, что помощь от государства в месяц составляет не меньше 50% его семейного бюджета.
Нередки и примеры, когда в семье с минимальным достатком работать выгодно только одному человеку — он сохраняет за собой право на семейную помощь и пособия по безработице и не платит годовые налоги.
Встречаются и более хитрые схемы, о которых расскажет любой кадровик. Потенциальные кандидаты намеренно заваливают собеседование, разыгрывая абсурдные спектакли. Дело в том, что «садясь на пособие по безработице», француз обязан с определенной регулярностью предоставлять бумаги, подтверждающие, что он прикладывает все усилия для устройства на работу. Но допустим, что у потерявшего работу была очень хорошая зарплата, с которой он получает приличное пособие: во Франции оно может достигать 6000 евро в месяц — больше не платят ни в одной стране ОЭСР(Организация экономического сотрудничества и развития). Почему бы не сделать передышку?
На особом счету у системы находятся, например, люди творческих профессий, не имеющие постоянных трудовых контрактов. Так, Стефану, который долгие годы на вольных хлебах служит осветителем на разных театральных проектах, достаточно отработать в год 500 часов, чтобы получать ежемесячно SMIC (Salaire minimum interprofessionnel de croissance) — минимальную заработную плату в размере 1425 евро. Плюс ежегодно государство возмещает ему производственные расходы — он планирует внести в список этих расходов свой iPad.
*****
На базовое поддержание своей модели соцстрахования Франция ежегодно тратит более 400 миллиардов евро, это более 30% ВВП — такого себе не позволяют ни соседи по Европе, ни в ОЭСР. Более того, критики системы утверждают, что она живет в кредит последние 20 лет. У французов даже есть понятие Trou de la secu — «дыра в соцстрахе». В этом году эксперты прогнозируют, что дефицит составит 14 миллиардов евро. Политики всеми способами стараются повышать сборы и сокращать выплаты. Профсоюзы выводят миллионы людей на улицы, чтобы этого не произошло.
«Социальная система Франции не по карману!» — трубят экономисты и эксперты. «Прорвемся, поднимем налоги для богатых!» — отвечают им «леваки» и профсоюзы. Наглядный пример — пенсионная реформа, проведенная Николя Саркози в 2010-м. С многочисленными уступками и поправками ему таки удалось повысить пенсионный возраст до 62 лет при условии, что отчисления платились на протяжении 40,5 лет (тогда как вся Европа уже давно перешла на 65–67 лет). Однако новый лидер республики, социалист Франсуа Олланд, первым делом частично отменил непопулярную меру своего предшественника, снизив пенсионный возраст до 60 лет (для французов со стажем работы не менее 41 года).
В реформировании не заинтересованы не только иждивенцы, но и госслужащие и сотрудники госпредприятий. Социальная система избрала их своими фаворитами. За счет бюджета сегодня живут около шести миллионов человек, и социальная машина работает в их пользу.
«Основополагающий принцип был сформулирован в приказе 1945 года. Было решено ввести комплексную и обязательную государственную систему взаимопомощи, которая обеспечит достойное существование каждому и объединит нацию, — объясняет Доминик Меда, социолог и специалист по вопросам социальной системы. — Проблема в том, что эта идея сплочения нации разбивается, столкнувшись с особенностями каждого социального слоя. Так, менеджеры и частные предприниматели стремятся сохранить свои преимущества и не хотят, чтобы система для них работала по тем же принципам, что и для рабочих. Вместо объединения система расслоила общество. И в 1980-х кризис стал очевиден». К примеру, простой рабочий за каждый отложенный ежемесячно на протяжении 40 лет евро на пенсии будет получать 1,60. Тогда как сотрудник госкомпании, например железнодорожного перевозчика SNCF, выйдет на пенсию в 50 лет и за каждый евро ему вернется 3,2. Примечательно, что для госслужащих пенсионные выплаты исчисляются исходя из доходов за последние шесть месяцев, тогда как в частном секторе считаются последние 20 лет. Подобный разрыв объясняется тем, что госслужба не бизнес, это изнурительная, ответственная и малооплачиваемая работа.
Помимо неравномерного распределения помощи систему упрекают в пагубном влиянии на конкурентоспособность. По данным последнего доклада-классификации стран Всемирного экономического форума, Франция продолжила свое падение и, опустившись с 18-го места еще на три ступени, вылетела из двадцатки мировых лидеров. Экономический рост на нуле, число безработных превысило три миллиона, а это более 10% работоспособного населения. Но принимать работников на постоянные контракты компаниям просто не выгодно: отчисления, которые работодатель должен платить за каждого сотрудника все в те же фонды социальной системы, растут как на дрожжах. Поэтому французы довольствуются в лучшем случае временными контрактами и все теми же пособиями.
Круг замыкается. Система устарела, стала неповоротлива, слишком дорога и попросту неэффективна, но отправить ее на пенсию (а возраст ее позволяет так говорить, и эту метафору многие используют) ни у кого рука не поднимается.
Новому президенту-социалисту Франсуа Олланду принимать огонь на себя и вовсе не с руки, потому что его электорат — главные подопечные социальной системы. А дела Олланда и без того плохи: его рейтинг стремительно падает, кризис медленно, но верно подбирается к Франции, безработица растет, и, чтобы удержаться в президентском кресле, президенту выгоднее объявлять об увеличении налогов для богатых или о разрешении однополых браков, чем о реформе социальной системы. Возьмется за социальную систему — санкюлоты ему этого не простят.
Фото: ANZENBERGER/FOTODOM.RU (x3)
