Если бы еще в лицее я не выучил, что благоприобретенные признаки не всегда передаются по наследству, я был бы склонен верить (особенно три летних месяца в году), что через тысячу лет разновидность человека — «гомо туристикус» будет рождаться с третьим глазом на месте пупка. Уже сейчас любой марсианин, посетивший нашу планету и ограничившийся «святыми местами» туризма вроде площади святого Марка, Букингемского дворца и Эйфелевой башни, вправе будет спросить: живут ли земляне, чтобы фотографировать или фотографируют, чтобы жить? Ибо подлинный турист, добравшись с превеликим трудом до подножья памятника или ледника, ни за что не станет смотреть их в натуральную величину — в том виде, как их создали Человек или Природа, а примется разглядывать их в глазок видоискателя уменьшенными до размеров почтовой марки. Лет двадцать назад, приступая к изучению нравов «гомо туристикуса», я писал, что он «вводит» в себя Италию или фьорды, как другие «вводят» макароны. Теперь я понимаю, что был неточен: он «вводит» их через особый орган, называемый «лейкой» или «кодаком», размещенный у него на пупке, и который можно вполне считать третьим глазом туриста...
С художником Жаком Шармозом мы побывали на Трафальгарской площади, у Колизея и на Эйфелевой башне. И вот что мы установили: из тысячи туристов 873 человека, то есть 87,3% (эти три десятых соответствовали одному карапузу, который управлялся с аппаратом не хуже любого взрослого), фотографировали вышеперечисленные объекты ДО того, как осмотрели их собственными глазами. Выворачиваясь из хребта, они усердно снимали то, что братья Алинари (Известная фирма, выпускающая цветные открытки.) предлагали им в улучшенном варианте на соседнем лотке. Жена, дети, близкие и дальние родственники низводятся при этом до роли первого плана — терпимого, но необязательного. Турист-63 не чувствует успокоения, пока не запечатлит кратеры и развалины... нет, отнюдь не в памяти, а на пленке.
От Пиренеев до Стамбула, от Сицилии до фьордов движется землепроходец «леечной» эры, оснащенный светофильтрами, двуногами и треногами, сам становясь при надобности на четвереньки.
О приближении весны у нас в Париже узнают не по ласточкам, а по фотолюбителю-энтузиасту, который, выскочив на проезжую часть Елисейских полей, щелкает, ловко выскакивая из-под колес, перспективу Этуаль-Конкорд...
В одном журнале я прочитал, что психиатры обеспокоены участившимися в последние годы приступами «лейкомании», выражающейся в том, что человек теряет рассудок и отказывается покидать темную комнату с красным фонарем. (Сейчас это лечат синим светом.) Более того: отмечены первые-десятки случаев разводов на почве-ревности к фотокамере!
Статистика показывает, что фототовары по спросу идут впереди рыболовных принадлежностей, ковров и страхований от пожаров!
Вообще статистический метод кажется мне наиболее убедительным: любая выдумка отступает перед, казалось бы, сухими колонками цифр. Например: член муниципалитета, ответственный за сохранность голубей на площади святого Марка, сообщил, что случаи перекорма голубей увеличились по сравнению-с 1955 годом в семь раз. Сейчас уже ведутся переговоры о переселении на улучшенное содержание их бедных родственников с Трафальгарской площади и площади Этуаль. Чем объяснить этот взрыв любви к венецианский! голубям? Оказывается, турист, горя желанием запечатлеть свою жену (или тещу) с голубком на плече, предварительно закармливает его до невменяемого состояния, чтобы он не мог улететь.
Единственное спасение для бедных пернатых — это рост числа туристов-снобов, ни в коем случае не желающих походить на туристов. В той же Венеции они со скучающими лицами прогуливаются по площади святого Марка, застегну» на все три пуговицы пиджак (последняя итальянская мода) и небрежно помахивая итальянской же газетой (в которой они не понимают ни строчки), ...украдкой щелкают все тех же голубей. Так по крайней мере они не привлекают внимания и не рискуют быть подслушанными, как тот турист в Акрополе, который, повиснув вниз головой на остатках древней колонны, удовлетворенно говорил жене:
— Ну вот, отсюда, наконец, я возьму Пропилеи в фас...
Пьер Данино
Перевел с французского М. Беленький
