Известный ученый-африканист профессор Эндре Шик уже несколько десятилетий изучает историю африканских народов и их борьбы против чужеземных угнетателей. Он автор большой трехтомной монографии «История Черной Африки».В прошлом году в Будапеште вышла еще одна книга венгерского ученого — «В тени Великого Мирамбо». В книге десять очерков из истории Африки, рассказывающих о героической борьбе африканских племен и народов за свою свободу. Один из очерков публикуется в этом номере журнала.
Территорию крупнейшего государства Восточной Африки, известного ныне миру под названием Республика Танганьика, почти посередине пересекает железная дорога. Она соединяет столицу республики Дар-эс-Салам — город на побережье Индийского океана с портом Кигома, расположенным на берегу озера Танганьика.
Выйдя из Кигомы, поезд сразу же окунается в тень пальмовых лесов. Их сменяет широкая болотистая низменность. Кругом — рисовые поля. Потом дорога огромными уступами пойдет вверх. Равнина, подъем, опять равнина, опять подъем... Такое впечатление, будто поезд взбирается с одной террасы на другую. Справа и слева по склонам гор быстро мчатся вниз бесчисленные мелкие реки и ручьи.
Поезд останавливается на небольшой станции Увинза. Из вагона видна только маленькая деревушка — несколько десятков круглых хижин из глины и хвороста с конусообразной тростниковой кровлей. Удивительно, что на этой крошечной станции с поезда сходит очень много африканцев. Оказывается, совсем недалеко от деревушки, к югу, находятся соляные разработки.
Несколько часов поезд опять идет среди густого леса. Растущие здесь деревья сродни акации. Это леса миомбо.
С веток многих деревьев свисают какие-то странные деревянные трубы.
Это ульи, развешанные местными жителями.
Лес миомбо неожиданно кончается, уступая место равнине, по которой тут и там темными пятнами рассыпаны небольшие мангровые рощи. Проезжаем мимо пастбищ и полей, засаженных кукурузой и сорго. Чувствуется близость города. Он возникает за невысокими холмами — это Табора.
Построили Табору почти полтораста лет назад арабские торговцы, и в течение полувека была она центром всей восточноафриканской торговли рабами и слоновой костью. Через нее шли с побережья все караваны, направлявшиеся к озеру Танганьика и в Конго, где находились неиссякаемые источники обоих самых ходких «товаров» того времени. Как теперь железная дорога Дар-эс-Салам — Кигома, в те времена караванный путь, ведший от прибрежного города Багамойо через Табору в Уджиджи, был «главной магистралью» Восточной Африки. По этому пути ежегодно проходили десятки тысяч людей.
* * *
Итак, Табору построили арабы. А между тем, когда заходит речь о прошлом, жители Таборы и ее окрестностей называют неарабские имена. А чаще всего они произносят имя Мирамбо.
Впрочем, о Мирамбо помнят не только в Таборе.
Если, въехав в лес миомбо, вы спросите африканца — кондуктора поезда, что это за лес, он ответит вам примерно так:
— Здесь растут деревья, которые называются миомбо. Но народ зовет их еще «лесом Мирамбо», потому что старые деревья эти помнят о нашем великом вожде. Некоторые из них могли бы даже похвастаться тем, что укрывали его от лучей солнца...
На какой-нибудь маленькой станции посреди лесной поляны вам дали бы такую справку:
— Станция эта построена на том самом месте, где когда-то вырубили лес отряды Мирамбо. Он устраивал тут на несколько дней свой лагерь...
Кто же он был, Мирамбо?
В книгах буржуазных исследователей можно найти о нем самые различные мнения. Более того, одни и те же авторы высказывались о Мирамбо всякий раз по-разному. Например, Стэнли в отчете о своем первом путешествии называет Мирамбо «ужасным бандитом», главарем «бандитских шаек» и рассказывает о военных походах против Мирамбо, предпринятых им, Стэнли, вместе с арабами-работорговцами. Кстати сказать, этот «крестовый поход» закончился тем, что Стэнли и его союзники постыдно бежали! Но вот прошло всего четыре года, и Стэнли отправился в свое второе африканское путешествие и снова очутился в тех же краях. На сей раз он не только вынужден был признать ошибочность своей прежней характеристики, данной им Мирамбо, но — не удивляйтесь! — вступил даже с ним в... «кровное братство».
У некоторых африканских племен существует обычай: люди, которые хотят стать близкими друзьями, вступают в «кровное братство». Обряд этот совершается так: будущие «братья» делают у себя на руке или ноге небольшой порез и выдавливают немного крови. Затем каждый из них выпивает кровь другого. В это время третье лицо читает над ними заклинание.
Вот какое заклинание, по свидетельству самого Стэнли, произнесли над ним и Мирамбо: «Если один из вас нарушит установленное теперь между вами братство — пусть проглотит его лев, пусть отравит его змея, пусть пища его станет горькой, пусть друзья покинут его, пусть оружие взорвется у него в руках и ранит его, пусть случится с ним все плохое, вплоть до смерти!»
На этот раз Стэнли записал о Мирамбо в своем дневнике такие строки: «Этот день памятен для меня тем, что я посетил знаменитого Мирамбо. Он оказался полной противоположностью всех моих представлений о «страшном вожде» и человеке, которого я назвал когда-то «ужасающим бандитом».
Его личность совершенно пленила меня. По внешности он был настоящим африканским джентльменом... Ему около 35 лет. Красивый человек с правильными чертами лица, мягким голосом и спокойной речью, очень щедрый и великодушный — человек, манеры которого можно было бы назвать «кроткими»...»
Мирамбо происходил из народа ваньямвези — одного из самых крупных и сильных народов восточных банту. Он был сыном мелкого деревенского вождя. В детские и юношеские годы Мирамбо был свидетелем и участником тех крупных потрясений, которые происходили в середине XIX века в жизни восточно-африканских племен.
В давно минувшие времена многие племена банту переселились с севера на юг, из Восточной Африки в Южную. Переселение это закончилось еще в XVIII веке. Переселившиеся племена осели в различных районах вблизи больших рек: Замбези, Лимпопо, Вааль и Оранжевой. Но вскоре они стали вытеснять друг друга. Когда в начале XIX века в юго-восточном углу континента воинствующее племя зулу создало большое государство, многим не подчинившимся их власти племенам пришлось вообще оставить свои земли и идти искать новую родину. Некоторые из этих вытесненных с юга племен в поисках новых земель опять двинулись на север, откуда они когда-то пришли. И начались новые завоевательные походы, новые междоусобные войны между племенами, возвращавшимися с юга, и племенами, населявшими Восточную Африку. Пришельцы с юга, научившиеся у своих гонителей — зулу — военному искусству, одно за другим побеждали восточноафриканские племена и захватывали их земли.
В результате всех этих событий Восточная Африка в середине XIX века вновь стала ареной бесконечных переселений и племенных войн. Племенам ваньямвези и их соседям тоже приходилось жить в вечной борьбе за свои земли, за свое существование.
А между тем в то же время у восточноафриканских племен появились новые, не менее страшные враги — арабские торговцы. Они уже давно укрепились на океанском побережье и вели торговлю рабами и слоновой костью, получая эти два «товара» из внутренних областей континента. Но до середины XIX века арабы вели эту торговлю либо с помощью некоторых местных племен, вожди которых попали под их влияние, либо сами время от времени организовывали туда свои захватнические экспедиции. Теперь же арабы вторглись в глубь Восточной Африки. Они захватывали деревни и целые районы, создавали свои поселения. Местные племена оказывали сопротивление, но силы были слишком неравными — арабы имели современное огнестрельное оружие, а восточноафриканские племена были вооружены лишь копьями и стрелами. Арабские работорговцы, так же как и в других местах их европейские «коллеги», беспощадно истребляли африканские племена, изгоняли их с насиженных мест и тысячами угоняли африканцев в рабство.
Вот в такое время и вырос Мирамбо.
В бесконечной борьбе с соседними племенами, с отрядами арабских торговцев он не только стал хорошим воином, но и понял одну простую истину: если междоусобные столкновения племен не прекратятся, то вскоре они станут жертвами арабского нашествия.
И он решил взяться за большое дело — объединение восточноафриканских племен для борьбы с арабскими работорговцами.
Начал Мирамбо с того, что из числа своих соплеменников — ваньямвези — создал небольшие военные отряды. Затем стал принимать в них воинов из других племен. С этими отрядами он повел организованную борьбу против арабских торговцев. Нападая на их караваны, он отнимал у арабов в первую очередь военные припасы.
Вот как писал об этом Стэнли в отчете о своем первом путешествии:
«Первое преступление, на которое решился этот храбрец, заключалось в том, что он задержал направлявшийся в Уджиджи арабский караван и потребовал от арабов пять бочек пороха, пять ружей и пять кусков материи. После страшных споров, продолжавшихся более суток, это необыкновенное требование было удовлетворено. Но если арабы и были поражены тем, что с них потребовали такую огромную дань, которую им пришлось уплатить, то они просто пришли в ужас, когда Мирамбо приказал им возвращаться туда, откуда они пришли, и заявил, что больше ни один арабский караван через эту страну в Уджиджи не пройдет иначе, как через его труп».
После смерти отца Мирамбо стал вождем одной небольшой деревни. Скоро к нему одна за другой начали присоединяться соседние деревни и даже целые племена. Войско его росло. Когда Мирамбо почувствовал себя уже достаточно сильным, он приступил к осуществлению своих планов.
Мирамбо призвал все восточноафриканские племена объединиться. Одни встали под его знамена добровольно, других пришлось к этому принудить. Арабские торговцы и европейские колонизаторы называли Мирамбо тираном-завоевателем, африканским Наполеоном и африканским Фридрихом Великим. Но факты опровергают эти утверждения. У племен, которых он подчинял своей воле, Мирамбо не только не отнимал земли, а, наоборот, если они нуждались, давал им землю, требуя взамен лишь одного: участия в борьбе против общего врага за общее дело.
Вот, например, что рассказывает об этом немецкий офицер Виссман, посетивший Мирамбо в 1883 году:
«Одно из обитавших у озера Ньяса племен зулусов было согнано со своих мест каким-то сильным вождем и вынуждено было отступить к северу. Разбивая всех на своем пути, эти воинственные зулусы... дошли до границ территории Мирамбо. Последний немедленно выступил им навстречу с превосходящими военными силами, принудил чужеземцев к миру и отвел им земли к северо-западу от своей резиденции, поставив единственное условие: в случае войны они пойдут воевать вместе с ним».
Благодаря такой политике Мирамбо удалось не только создать единое государство, но и завоевать уважение и любовь всех племен, во главе которых он стоял. У него были преданные войска, всюду безоговорочно следовавшие за своим вождем. Мирамбо значительно расширил территорию своего государства, и хотя его армия почти не имела огнестрельного оружия, сумел нанести серьезное поражение арабам, захватив их главное поселение в Восточной Африке — Табору.
Тот же Виссман писал:
«Слава о победах Мирамбо, распространявшаяся повсюду, постепенно сделала его в глазах врагов самым страшным, а среди своих племен — самым популярным человеком. Мирамбо никогда не спит, он умеет летать, он неуязвим — такие чудесные качества приписывались ему в народе. Говорят, что, несмотря на свой мягкий характер, он умел несколькими словами зажечь в своих воинах яростный воинственный дух. Сегодня утром он сражался здесь, а на следующее утро появлялся на расстоянии шести дней ходьбы отсюда, преодолев этот путь безостановочно за один день и одну ночь. Он был повсюду...
Захватчики предприняли меры для того, чтобы Мирамбо не мог покупать и доставать порох. И как раз сейчас, когда я был у него, он со свойственной ему энергией создавал большие запасы оружия. В обширных дворах его люди были заняты изготовлением копий, луков и стрел.
Мирамбо повел меня в арсенал. Обширное помещение было заполнено тысячами копий и луков, а целая стена была увешана связками красивых стрел. «Вот смотрите, — сказал Мирамбо, — это мой порох. Я не безоружен». На мой вопрос, против кого направлены эти его приготовления, он ответил фразой, которая почти точно соответствовала известной пословице: «Если хочешь мира, готовься к войне».
Не случайно Мирамбо «похвастался» своей готовностью к войне. Умный вождь хорошо видел опасность, которая грозила его стране и его народу со стороны европейских захватчиков. Он понимал, что европейские колонизаторы страшнее арабских торговцев, и готовился к борьбе с ними. Он побил арабов и избавил свои народы от их нападений. Но всё это было для него лишь подготовкой к решительной борьбе с европейскими захватчиками, которые все серьезнее угрожали свободе народов Восточной Африки.
С начала 80-х годов европейские агенты начали уже явно посягать на эту свободу. Мирамбо видел, что борьба неминуема, что предупредить захват страны европейцами можно только силой. Но он сознавал и техническое превосходство иноземных пришельцев и потому придерживался тактики: самому борьбу не начинать, поддерживать, пока это возможно, мирные отношения с европейцами, чтобы выиграть время, собрать как можно больше сил, накопить как можно больше оружия для решительной борьбы.
* * *
Но Мирамбо не суждено было начать эту борьбу. Он умер как раз в то время, когда Германия начала свое наступление в Восточной Африке, — в 1886 году.
Для народов Восточной Африки смерть Мирамбо была большой потерей. Созданное им государство распалось на части. И через два года после его смерти германские захватчики столкнулись в Восточной Африке лишь с сопротивлением нескольких племен из бывшего государства Мирамбо, а не с сильным народом, объединенным единой волей и общими целями.
Восставшие вели борьбу с германскими захватчиками, применяя тактику Мирамбо и его оружие, то оружие, которое он готовил и накапливал в течение многих лет. Борьба была долгой и упорной. Много раз восточноафриканские племена терпели поражение и начинали борьбу вновь.
Имя Мирамбо до сих пор живо в народе. И в устах народов Восточной Африки оно звучит не только как память о славном прошлом, но и как призыв к борьбе за свободу, за счастливое будущее.
Эндре Шик
Перевод И. Соколовой
