На заполненных людьми улицах Гонконга можно внезапно почувствовать себя в полном одиночестве
Невозможно не влюбиться в город, который готов открываться тебе таким, каким его хочешь видеть, — и при этом всегда остается самим собой.
Сорок две страницы сценария. На первой странице черным по белому написано: «Гонконг. Китай. Макао».
И вот я в аэропорту. Ищу глазами. Вижу: продюсер из Гонконга плюс два ассистента. Надо сразу сказать чтонибудь умное.
— Магазины, небоскребы, пляжи, фуникулеры, исторические места меня не интересуют. Мне нужно найти то, что заставит меня вернуться. Вернуться и снять фильм. Сценарий — всего лишь повод.
Неплохо сказано! Немного торжественно. Хорошо, что по-русски все равно никто не понимает.
— О’кей! О’кей!
Мы идем к такси, но я вижу двухэтажный автобус. Очень неудобно поднимать чемодан по узкой винтовой лестнице. Зато места впереди у огромного стекла были свободны.
Автобус захлопнул двери и помчался по дороге мимо неизвестно откуда выпрыгивающих небоскребов. И мне изо всех сил захотелось закричать: —
Смотрите, я в Гонконге!
Russian community
В кинокомпании меня ждали. Специальный помощник готовился к моему приезду две недели и потирал руки. Мой факс лежал на столе: «Выбор натуры. Natures choice». Я вспомнил его бесконечные вопросы в моей почте: «What about Russian community?» До этого он много работал в документальном кино.
— Полный выбор натуры! — сказал он мне на английском, радостно потирая руки. — Все уже о’кей!
У него особый взгляд на все. Он уже все сам подобрал и составил список мест для съемок. С его точки зрения, дело было почти сделано.
— Можете посмотреть мои фильмы, — он протянул мне диск. — Там есть все для вас. Какой смысл мне было лететь 14 часов, чтобы смотреть дивиди?
Я взял диск, но он не останавливался:
— Героиня вашего фильма Наташа живет в Гонконге. Так ведь?
Я кивнул. Это он точно уловил. — Значит, вам будет интересно с ними познакомиться. Они тоже все живут в Гонконге. Russian community.
Жилой комплекс Чунцин, состоящий из пяти 17-этажных зданий, — запутанный конгломерат дешевых пансионов, продуктовых лавочек и магазинчиков недорогой одежды. Здесь можно встретить людей из любого уголка мира, но большинство живущих здесь постоянно составляют выходцы из Южной Азии и Ближнего Востока
Он разложил на столе два десятка анкет.
— Я скачал все из Интернета… Сайт знакомств. Они все блондинки, — сказал он с гордостью.
— Блондинки? — переспросил я.
Тот закивал головой.
— Как написано про Наташу в сценарии. Вот эта ждет уже завтра.
Он ткнул пальцем в маленькую черно-белую фотографию. Я взял анкету в руки. —
Место рождения — Украина, — прочитал я. — Здоровый образ жизни… Чехов, Достоевский, Толстой, Хемингуэй… Классическая музыка… Без вредных привычек… Познакомлюсь с состоятельным господином… Возраст не имеет значения…
Продюсер из Гонконга заметил, как я занервничал. Он подошел и тоже стал медленно перебирать анкеты. Везде было написано одно и то же.
— Ты провел большую работу, — похвалил он помощника. И задумался.
— Почему они все одинаковые? Потом растерянно оглянулся на меня.
— Наташа тоже такая?
Говорят, что европейские лица на взгляд азиата неразличимы. Но все равно это уже было слишком.
— Наташа на них не похожа, — твердо сказал я.
Помощник аккуратно раскладывал анкеты на столе.
— Потому что они с Украины, а Наташа из Владивостока?
Он провел большую работу и не собирался легко сдаваться. Он постучал по другой фотографии.
— Я с ней тоже о вас договорился по телефону… Помощник старался и искренне хотел помочь.
— Может, я вас плохо понял? Может, ваш английский и мой не совпадают? Посмотрите еще раз!
Я посмотрел еще раз. Не знаю, что со мной случилось, но их лица для меня тоже стали абсолютно одинаковыми.
Наташа любит трамваи
Мне нужно было объяснить им раз и навсегда.
— Она другая… Она другая… — тупо повторял я.
— Другая? — переспросил помощник.
Я почувствовал, как фильм, еще не начавшись, умирает. Умирает на моих глазах, на глазах двух молчаливых ассистентов, на глазах специального помощника, на глазах продюсера из Гонконга и на глазах двух десятков крашеных блондинок с Украины.
— Она любит спать до обеда… Курить на крыше… Пить пиво в баре… А как только стемнеет, она…
Пешеходные улицы в центре Гонконга — удивительное смешение старых лавочек и современных нарядов
Я тянул время. Я знал, что где-то есть старый фуникулер: он медленно ползет на вершину горы, откуда ночью можно увидеть весь Гонконг. Я знал, что можно нанять шамбу — настоящую деревянную лодку — и кружить на ней вокруг острова сколько хочешь. Но мне нужно резкое стремительное движение между сверкающих небоскребов. Из света в ночь. Я даже хотел надеть ей фантастические крылья.
Они ждали. Они молча смотрели на меня. Компьютеры в головах были готовы записать новые данные. Но какие именно? Я тут слишком мало. Я только с самолета. Я еще ничего не видел!..
— Trams… — тихо сказал продюсер. — You love trams in Moscow?
Люблю ли я трамваи?! В Одессе номер 5 идет от вокзала на пляж в Аркадию, а в Москве на Чистых прудах трамвай ночью отражается в воде…
— В Гонконге есть трамваи? — спросил я осторожно.
Я не знал, что в Гонконге есть трамваи. Что они двухэтажные и разного цвета. Что они настоящее произведение искусства и станут моей первой и бесконечной любовью.
Они дружно закивали.
— Они двухэтажные!
— Двухэтажные? — переспросил я, не веря своему счастью.
— Yes! — Наташа любит трамваи, — уверенно сказал я. — Особенно второй этаж. Double decker.
Помощник молча собирал анкеты в пачку. На него было жалко смотреть. Эти девушки никогда не любили трамваи!
Нам надо научиться понимать друг друга. И мой английский тут ни при чем. Выбор натуры — это выбор натуры, но нельзя понимать все буквально. Реальная жизнь не документальное кино, а волшебная сказка.
Мне налили чаю. Я расслабленно сел за стол. Хотелось не спать, а двигаться дальше. Я положил руку на собранные анкеты.
— С каждой из них я обязательно встречусь. Потом, — сказал я примирительно.
Ночью мы с ассистентом забрались на крышу: в сценарии есть такой эпизод. Нас тут же арестовали, осветив прожекторами с соседних небоскребов: в Гонконге ищут сумасшедшего, который бросает с крыш бутылки с кислотой. Полицейские уставились на меня и на мой фотоаппарат.
— Он похож на сумасшедшего?
— Нет.
— Ты откуда?
Они тяжело дышали. Они взбежали на девятый этаж меньше чем за минуту.
— Из Москвы… Полицейский обернулся к старшему товарищу.
— Это где?
Поехали!
Утром я решил выйти из гостиницы один. Коулун — район, где не самые дорогие гостиницы, зато здесь нет туристов и кое-что можно увидеть. Я постоял несколько минут, держась за ручку двери. Поехали!
Сначала я прошел несколько кварталов. Потом, окончательно осмелев, рванул, не оглядываясь. Но не прошло и часа, как я стоял посреди улицы, пытаясь разобраться в иероглифах. В гостинице мне подсунули карту на китайском.
Вокруг меня бурлил водоворот из людей. Их было слишком много. Несколько миллионов. В одинаковых очках-прическах-джинсах. Они яростно жестикулировали и громко разговаривали сами с собой, спрятав в ушах крохотные сотовые гарнитуры. Их поток изгибался вокруг меня, пытаясь унести.
На набережную в районе Цим Ша Цуй, знаменитом многозвездными отелями и ресторанами, зеваки приходят в любую погоду
Я судорожно схватился за ствол дерева. «Я хотел побыть один, и вот я совсем один, — подумал я. — Я никогда, никогда не выберусь отсюда».
— Can I help you?
Красивая англичанка взяла меня за руку. Когда-то она была очень-очень красива. Вылитая Джейн Биркин. Может быть, это она?
Она долго говорила со мной. Мне становилось легче и легче. Я думал: «Сколько же европейцев рванули сюда, подальше от чего-то своего, поближе к чему-то несвоему... А все-таки неплохо она снялась в 19 лет у Антониони в Blowup, а потом было еще много фильмов, и вот теперь она тусит в Гонконге...»
— Это бывает с каждым, особенно на второй день, — сказала она.
— Тут рядом «Старбакс», там всегда кого-то из наших можно встретить. Она преподает культуру в университете.
— Вы из Германии?..
— Из Москвы.
— Турист? — Нет. Я приехал из-за кино…
— О! — вскрикнула она. — Тарковский! Как я его люблю!
Через день я уже смог сам зайти в метро. Это не так просто: прежде нужно купить специальную карточку Octopus и в специальном автомате перевести на нее деньги. Зато потом ею можно расплачиваться везде, даже в ресторанах. Я смог найти выход на станции (один из восьми!), найти нужный причал, заплатить за билет (конечно, карточкой Octopus!) и сесть на Ferry — это паром. И прокатиться по Южно-Китайскому морю. Эти паромы держит одна семья уже больше 100 лет, и поэтому они никогда не опаздывают. На пароме я заметил нескольких веселых английских пенсионеров: в мятых майках, шортах, стоптанных шлепанцах, с молодыми изящными китайскими женами, маленькими детьми и одинаковыми прямоугольными фляжками с виски.
Все не так, как…
Я хотел сходить на собачьи бега, но не успел. Хотел сходить еще на скачки, но не случилось. Хотел подняться на фуникулере на пик Виктория и посмотреть на город сверху, но забыл. Но я не жалею: вместо этого я провел два вечера в Сохо, где пьяные команды англичан переходят из бара в бар, а на них смотрят тоскующие английские девушки из местных представительств, обреченно потягивающие пиво, забравшись на высокие табуретки. Моряки громко поют, ложатся животом на капоты такси и хохочут. На одном была белая капитанская фуражка, как у Юрия Никулина.
Перед моим следующим путешествием мы с продюсером из Гонконга зашли поесть. Я отправляюсь в Китай, а потом в Макао, где мы еще раз встретимся.
— В Китае все по-другому, — сказал он мне. — Не как здесь.
Мы заказали утку, а пока прямо в фотоаппарате пересматривали фотографии. На карточке их помещалось больше тысячи.
Утки в Гонконге висят везде и потому часто попадали в кадр. Они висят сразу по нескольку штук, как маленькие бронзовые памятники. Официант перед нами нарезает половинку утки. Выглядит торжественно, как у нас черная икра. Но, с другой стороны, все очень обыкновенно, как колбаса «Докторская».
Я смотрю на тонко нарезанные ломтики: они прозрачные, как бумага. Теперь понятно, почему бумагу изобрели в Китае.
— Гонконг совсем не такой, каким ты его видишь, — сказал мне продюсер из Гонконга.
Где настоящее?
Из центра Гонконга на автобусе полчаса до границы с Китаем. Другая валюта, другая виза, с другой стороны руль. Свободная экономическая зона, город Шэньчжэнь. Построен за 10 лет, 10 миллионов населения, много парков, зелени и небоскребов. В цент ре города — огромный плакат с Дэн Сяопином. Ежегодно на заднике дорисовывают новые небоскребы — строительство не останавливается. На плакате написано: «И так будет сто лет». Тридцать лет уже прошло, значит, осталось еще семьдесят. Семьдесят лет можно не беспокоиться: если они решили, так и будет.
Маникюрный салон на одной из старых улиц Гонконга. Небольшие лавочки и магазинчики часто служат своего рода клубами для жителей окрестных домов
В любом большом магазине мне всегда кричали:
— Айфон! Тридцать долларов!
Все настоящие и поддельные айфоны делают здесь. Наконец я не выдержал. Продавщица выложила их передо мной. Все айфоны были разного цвета и размера — маленькие и большие. Сбоку встроена тоненькая антенна. Стоит ее вытянуть, и айфон сразу превращается в телевизор. — Яблочко сзади приклеить? — спросила она меня.
Мимо мчатся китайские BMW и Land Cruiser — с другими значками на капоте. Здесь есть своя Lacoste — с немного другим крокодильчиком. Зато точно такой же «Макдоналдс» и «Старбакс». Как понять, что настоящее, а что нет? Настоящее выглядит проще? Весит меньше? Стоит дороже? И в большой литературе понять это невозможно. С собой у меня одна книга — рассказы Чарлза Буковски в переводе Виктора Когана. Так вот, это даже не перевод, а новое. Настоящее.
Автобус выехал за ворота экономической зоны. — Всего пара часов, и мы в Макао, — сказал мне ассистент. — Макао — небольшой остров. 450 лет под Португалией и только 10 лет с Китаем. Зато теперь день объединения — национальный праздник!
Экономическая зона закончилась, а вдоль дороги еще полтора часа мелькали сплошные корпуса фабрик.
— Что это? Я ничего не понимаю!
Мой ассистент закачал головой.
— Еще 10 миллионов рабочих. Тут все еще дешевле…
— Еще дешевле?
— Еще дешевле…
Что их заставило настроить фабрик, вкалывать день и ночь, одевая, обувая, развлекая и освещая весь мир? Попробуй найди ответ, пока им это все не надоело.
Шел сильный дождь. Автобус мчался по автобану напролом, рассекая воду, как корабль. Я увидел придорожное кафе и мокрый синий бильярд на улице — то, что я искал все эти дни! Но фотоаппарат уже был далеко в сумке.
Судовая касса
В Макао, как и в Гонконге, после присоединения остались свои деньги, своя виза, свой флаг и свои особые, смешанные португальско-китайские лица. В Макао понимают португальский, но не понимают английский, а говорят на смеси китайского и португальского. Здесь казино, рестораны и табачные фабрики. Посередине города — старое португальское кладбище с окаменевшими усатыми военачальниками и элегантными мраморными красавицами. А живых португальцев я не увидел, кроме одного — с усами от Сальвадора Дали.
— Нам нужно для съемок казино? — продюсер уже извелся. Он прилетел на вертолете из Гонконга, ждал меня с утра, а мы из-за дождя опоздали.
— Целое казино? — удивляюсь я. — Это очень дорого! И зачем? Скорсезе уже снял «Казино», и что? Тоска, смотреть невозможно!
— Скажи, нужно или нет? Всегда можно договориться. Таких, как здесь, нет нигде в мире: самые большие! Ты подумай! Даже в Америке…
— Очень нужно, — сразу сказал я.
На центральных перекрестках города проще всего встретить необычные двухэтажные трамваи
…Вокруг стола с рулеткой собралась настоящая морская команда. Я сразу узнал их. Даже закрыв глаза, можно было определить, кто механик, кто матрос, кто радист, кто врач, кто кок. Корабль застрял в порту под погрузкой, а они мотанулись на часок из Гонконга в Макао. Моряки азартно расставляли по полю свои фишки: на четыре, на ряд, на цвет… Старпом строго посмотрел на всех и вдруг сдвинул все фишки на одну цифру. Команда ведь! Как в замедленном кино, шарик медленно пролетел мимо. Никто не вздрогнул: чего мелочиться!
Они снова выставили фишки на поле. Каждый по-своему, по своей удаче. Старпом еще раз сгреб все фишки в одну кучу. Они переглянулись.
— Судовая касса, — шепнул кто-то.
Шарик быстро проскакал мимо. Корабль застонал от боли. Конечно, в кубрике остались тушенка, перловка, пресная вода — дело не в яствах. И не в подарках из далеких Макао и Гонконга, и тем более не в деньгах. Дело совсем-совсем в другом! Молодой морячок с восторгом не отрывал глаз от старшего товарища в тяжелую для них всех минуту. Отступать было некуда. Старпом твердой рукой снова сдвинул все фишки вместе.
— Больше нет?
Все закачали головой:
— Нет.
Они отдали последнее. Играть так играть! Португальско-китайский красавчик крупье элегантно метнул шарик. «Русские не сдаются, — подумал я, — даже когда сдаются, все равно не сдаются. Поэтому нас боятся и не доверяют».
Вокруг заполненного до краев огромного игрового зала по водному каналу медленно проплывали венецианские гондолы. Звучала тихая музыка, как в далекой Венеции. Я поднялся на мост. Тысячи разных людей играют за столами вокруг, но я думаю только о своих. Вдруг звезды на искусственном ночном небе осветились ярким рассветом. Я услышал их радостный вскрик. Они выиграли!
Ночью мы вышли, еле волоча от усталости ноги, и передо мной из темноты вдруг появился кто-то огромный.
Он учтиво спросил меня:
— Can I help you?
Помочь мне? Как это возможно? В чем? Не понимаю…
— No… no…
Огромный немедленно растворился в темноте, словно его и не было. Я огорчился: зря его упустил, для сценария всегда нужен свежий взгляд.
— Они подумали, ты проигрался, и хотели предложить тебе денег, — усмехнулся мой продюсер.
— Зачем?
— Чтобы ты попробовал отыграться.
— Они? Кто «они»?
— Мафия. Китайская мафия.
— Зачем?
Продюсер загадочно улыбнулся:
— Это их бизнес. Большой бизнес.
Рассвет в Гонконге. С воды панорама делового центра смотрится особенно красиво. В городе, где цены на землю запредельно высоки, небоскребы — единственный выход для тех, кто занимается строительством офисных зданий. Всего в Гонконге более100 небоскребов, 52 из которых выше 200 метров
Невозможное возможно
Рядом с Макао — два небольших острова, связанных длинными мостами. Наверху — старая португальская крепость, с пушками, направленными в разные стороны. На флагштоке трепещет зеленый флаг Макао.
— Сын — это такая ценность! Он не может быть брошенным… Такая ценность… Ты знаешь, у нас ради сына могут сделать все что угодно!
За час до вылета мы были одни в пустом итальянском ресторане. В это время еще никто не ест, и печь для пиццы только разогревалась. Официант, скучая, издалека слушал нас. У него красивое португальско-китайское лицо — такие лица только в Макао.
— Только послушай! Послушай меня! — продюсер из Гонконга очень нервничал.
— В твоей истории это самое главное! Но это у нас невозможно. Никогда! Никогда маленький мальчик не останется один. Может быть, так бывает в России, но в Китае — никогда, даже если мать мальчика русская! Почему его бросили?!
Время кончалось. Его сердце рвалось на моих глазах.
В семь часов в Макао пересменка — это значит, что такси невозможно поймать. Официант развел руками: в Макао в семь часов вечера никто из ресторана не уезжает, а, наоборот, только приезжают!
Мы бежали в порт. Впереди бежал официант с моим чемоданом. Мы быстро пересекли пол-острова, как я вдруг резко остановился:
— Every pretty girl has a one black story in her life, which she did not want to remember… So what happened to Natasha… Understand?
И повторил по-русски:
— С ней это случилось, она не хотела это вспоминать, хотела об этом забыть… Но ее сын узнал ее, и она уже не смогла… Ты понял?
— Un-der-stand… — медленно произнес продюсер из Гонконга. И ухмыльнулся: — Это бывает с каждой китаянкой. Теперь наш сценарий — золото!
Отдышавшись, официант со смешанным португальско-китайским лицом загадочно улыбнулся. А говорили, будто в Макао не понимают по-английски.
— Возвращайся! — шепнул продюсер.
— В крайнем случае, Leo…
Он подмигнул. Я представил себе, как в нужный момент из темноты появляется китайская мафия. Неужели я начал что-то здесь понимать? Или это только моя фантазия?
— О'кей! О'кей!
Всего лишь повод
Из Макао в аэропорт Гонконга ходят скоростные суда на подводных крыльях — Flying Cats. Я забрался в последнюю «кошку». Кроме меня в ней были три человека с чемоданами, пара матросов и капитан. Расправив лапы, «кошка» полетела над заливом к аэропорту, где меня уже ждал самолет. Я смотрел на желто-южное китайское море в абсолютную черную ночь.
Что я узнал за две недели? Здесь много мостов, и они прекрасны. Здесь все трамваи двухэтажные, и моя любовь к ним бесконечна. Детские дома здесь не существуют. В сиденья такси здесь встроены экраны: на них крутят мультики и рекламу. Здесь на столах не бывает салфеток, и посуду в забегаловках складывают в синие короба: ночью ее везут мыть в специальное место. Мопеды здесь не тарахтят, они электрические. Здесь в «Макдоналдсе» Интернет не вырубается через 20 минут, как написано, а работает всю ночь. Здесь можно провести ночь в массажном салоне и отлично выспаться, и это будет дешевле, чем в гостинице. А еще здесь всегда найдется кто-то, кто скажет:
— Can I help you?
Мое сердце остается здесь. Сценарий — всего лишь повод. Я вернусь, Гонконг…
Фото: Алессандро Дигаэтано
