Здесь кончается Европа
Она переходила от одной вещи к другой и разглядывала их с забавным детским любопытством. Она то наблюдала за таможенником, приподнявшим капот «олимпии» горохового цвета и аккуратно списывавшим номер мотора, то принималась бросать камешки в большой бетонный резервуар, который поблескивал сразу же за шлагбаумом, занимая целую половину шоссе. Все это девочка делала не спеша, так что казалось, будто она привычна к известной восточной медлительности и та вполне устраивает ее.
Таможенник закрыл капот и вразвалку, неторопливо пошел от пограничного шлагбаума.
— Мама, — спросила в этот момент девочка, — а зачем здесь на дороге бассейн?
Услышав слово «бассейн», таможенник в военной форме тут же поспешил объяснить, хотя никто не просил его об этом'
— Bulgaristan kirli very dirty country smutzíg (Болгария грязна, очень грязна. (Турецк., англ. нем.)).
И показал рукой за границу, в сторону Болгарии.
Мама девочки была женой сотрудника австрийского консульства. Их машина вот уже второй час стаяла перед таможней. Мама подождала, пока таможенник удалился, и сказала:
— Ты же знаешь, Ханнерль, что это неправда. Ведь мы не сколько раз были в Болгарии. Этот бассейн турки устроили здесь как провокацию против Болгарии, — сказала она нам. — Он заполнен дезинфекционным раствором, и каждая машина, идущая в Турцию, должна проехать через этот бассейн. Прелестно, не правда ли?
Готово, в руках у нас наши паспорта. Вручаем обязательный бакшиш таможеннику, который вот уже четверть часа вертится вокруг нас, настойчиво подчеркивая, как быстро были выполнены формальности, и отъезжаем от границы.
— Ровно три часа десять минут. На болгарской стороне это продолжалось всего-навсего пять минут!
Искуситель
Впечатление было таким же, как если бы нам вручили пригласительный билет на гулянье в парк, а на билете приписали: «Ходить разрешается только по означенным дорожкам и запрещается смотреть налево и направо».
Подобного рода пригласительные билеты раздают турецкие дорожные учреждения, а представительства присоединяют их к визам. «Стамбул — город чудес», говорится в билетах. Кроме этого, они сообщают туристу о таможенных и валютных предписаниях, рекомендуют лучшие отели и рестораны, предлагают табличку курса валюты и телефонные номера главных банков и в то же самое время указывают, что в Турции имеются запретные военные и гражданские зоны, в которых необходимо строго придерживаться лишь определенных дорог. Туристу запрещается фотографировать, делать заметки или схематические наброски и пользоваться биноклем. Кроме того, турист, располагающий собственным автомобилем, не имеет права останавливаться на указанных дорогах.
В отличие от Болгарии местность здесь выглядит гораздо суше: в основном пастбища, зелени и полей значительно меньше, чем у соседей.
Через двадцать километров мы проезжаем Эдирне. Над городом гордо возвышается великолепная мечеть Селима с четырьмя стройными минаретами — одно из выдающихся османских сооружений. На каждом минарете (высотой более восемнадцати метров, как сообщает справочник) по три балкончика, к каждому из них ведет своя лестница, нигде не перекрещиваясь с другими. «С балкончиков открывается прекрасный вид на окрестности», — продолжает искушать справочник.
Еще в городе имеются мечеть Баязита и Эски Джами, древнейшая мечеть, построенная по велению Мурада I. Но что толку, если нельзя остановиться, если нельзя достать фотоаппарат, если за нами следует полицейский «джип», подгоняя нас вперед!
Военная полиция охраняет мосты, полицейские есть в каждом городе. Они важно прохаживаются на тротуарах — в парадной форме с белыми поясами, белыми портупеями и белыми ремнями, висящими через правое плечо до колен. Даже кобура у них белая вероятно, для того, чтобы граждане хорошенько запомнили, где у полицейских находятся служебные револьверы.
Вдоль дороги расположено множество бензоколонок. Когда мы ехали по Болгарии, нам махали руками люди с полей и с тротуаров. Здесь нам машут владельцы бензоколонок, зазывая купить бензин именно у них. Конкуренция действует...
«Оборонная» стратегия
С 1948 года, когда Турция получила первый взнос по плану Маршалла, финансовая помощь Соединенных Штатов Америки Турции составила почти два миллиарда долларов. Это огромная сумма, гораздо большая, чем предполагали сами американцы, когда после второй мировой войны решили создать из Турции «сильного мужа на Босфоре». Помощь заключается преимущественно в поставках оружия. Только на турецкую армию и полицию США тратят ежегодно в среднем восемьдесят миллионов долларов. В американскую помощь входят также поставки механизмов для дорожного строительства, и лишь ничтожную долю составляют тракторы и зерно.
Дорога до Стамбула располагает к размышлениям об «оборонном» характере стратегии США вблизи советских границ. Большая часть шоссе в этой европейской области Турции сделана буквально с иголочки. Оно протянулось по прямой линии от горизонта к горизонту, широкое, с безупречным покрытием. На некоторых участках встречается множество огромных дорожных машин — скреперов, экскаваторов, катков, канавокопателей. Но кто же строит прямые и широкие дороги к границам соседа? Тот, кто боится вторжения неприятеля, или тот, кто считает, что по хорошему шоссе он скорее доберется до соседа, чем по плохому?
— У нас нет агрессивных намерений, — заявляют турки. — Мы строим дороги для развития туризма!
Засекреченные подсолнухи
В ста пятидесяти километрах от границы с правой стороны показалось море, третье на нашем пути после Адриатического и Ионического. Это море Мраморное — стратегический бассейн, один конец которого суживается в воронку Дарданелл, а другой, северный, канавкой Босфора соединен с Черным морем. Мы глядим на море и на карту, и у нас появляется веселое настроение: ведь немало мы уже проехали по Европе. Еще меньше сотни километров, и перед нами покажется Азия! В эту минуту мы совершенно позабыли, что находимся в проклятой запретной зоне. Впрочем, а что же секретного на этой земле? Пастушки, сгоняющие коз и овец под навес? Или подсолнухи, которые поворачиваются к западу, чтобы захватить последнюю горсть солнечных лучей? Или, может быть, то, что рядом с суперсовременными дорожными машинами на полях пшеницу жнут серпами?
Солнце заходит у нас за спиной, его отблеск смешивается с синевой Мраморного моря, превращаясь в огненный пурпур; по нему плывет серп месяца, опускаясь все ниже и ниже, пока не скрывается за горизонтом.
Гладь моря давно уж потемнела. В черном как смола мраке мы мчимся навстречу городу, от которого нас отделяют последние двадцать километров. У дороги то и дело появляются группы домов, их становится все больше, потом слева показывается длинная, мелькающая огоньками гусеница — скорый поезд; прогромыхав, он опять исчезает среди домов. А за холмом уже виднеется гирлянда огней, которая изящной дугой охватывает другую возвышенность.
Выезжаем на автостраду с двухсторонним движением; по ней современные автомобили везут иностранцев с расположенного неподалеку аэродрома Ешилькёй. А вот и сам Ешилькёй, бывший городок Сан-Стефано, который мы не могли найти утром на карте Турции! Город, где 3 марта 1878 года была поставлена точка на русско-турецкой войне. Город, где султан Абдулхамид II подписал мирный договор, подтверждающий образование свободной Болгарии. Здесь, в этих местах, таится ключ ко многим событиям кануна первой мировой войны.
Но Сан-Стефано принадлежит прошлому, сегодня это — Ешилькёй.
А Ешилькёй представляет собой воздушный порт современного Стамбула, который как бы пробил средневековые крепостные стены и валы, протянул через них автостраду и с помощью итальянских архитекторов украсил въезд в сегодняшний Стамбул ослепительной пальбой электрических огнеметов.
Одурманенный этим световым аттракционом, чужеземец попадает в ночной Стамбул, чуть было не прозевав тот момент, когда мост Ататюрка переносит его через бухту Золотой Рог.
«Гюле, гюле»
— И не думайте, с фотоаппаратом на Галатскую башню вас не пустят, — сказали нам в Стамбуле. — Это стратегический пункт.
Галатская башня стоит на левом берегу Золотого Рога, в самом современном квартале Стамбула — Бейоглу. С 1348 года, когда ее приказал построить Анастасиос Дикорос, с этой башни наблюдали не только за пожарами, но и за судами, появлявшимися в горловине Босфора. Фундамент ее заложен на высоте ста метров над поверхностью близлежащего моря, сама башня насчитывает в высоту 68 метров. Она примечательна еще и тем, что непосредственно под ней проходит самая старая в Европе подземная дорога. И хотя длина этой дороги всего лишь шестьсот метров, тем не менее она значительно сокращает путь на крутой склон, вздымающийся над бухтой.
Башня — средневековая постройка с толстыми каменными стенами, с узкой спиралью ступеней. Каждый из оконных проемов обдает нас тяжелым запахом отхожего места. Башня, стало быть, используется прохожими не только для наблюдения за пожарами и судами. Наверху нас встречает сторож. Едва мы наводим видоискатель зеркалки, как он тут же кивает головой и причмокивает, что на турецком языке означает то же самое, что «йок» — «нет». Но вот в руке у него шелестит бакшиш, сторож посматривает на прочих посетителей, улыбается, бежит открывать окошки и даже советует, откуда лучше снимать.
Что ж, знайте, Стамбул на самом деле превосходный город. Для того чтобы высказать столь безапелляционное мнение, надо подняться именно сюда, на Галатскую башню, нужно надлежащим образом отступить от излишних деталей, таких, как грязные улочки, затхлые закоулки, домишки, готовые развалиться, свалки гниющих отбросов и прочие вещи, о которых не упоминают путеводители по городу. Несколько мешают и близлежащие детали — облупленные, с отвалившейся штукатурной фасады старых домов, взбирающихся по косогору на Галатский холм и своими крышами напоминающих зевак в островерхих шляпах, которые задрали головы к небу и окаменели в этой смешной позе.
Но то, что находится за пределами неприглядного, смело может быть названо одним из прекраснейших городов мира. Здесь есть два необходимых для этого компонента — вертикальная пластичность и вода.
Воды здесь больше, чем земли. На южном горизонте она мерцает мраморными бликами изумруда, бирюзы и малахита — одно слово, Мраморное море. Слева, между мысом Европы и полоской отдаленного материка, Азии, начинается Босфор — тридцатикилометровая канава воды, разделяющая две части света и взамен соединяющая два моря. По ней друг за другом, величественно, как лебеди, плывут морские суда. Хотя нет, сейчас они стоят на якорях. Это флотилия английских военных кораблей, прибывшая сюда вчера с визитом вежливости и согласно международным конвенциям не имеющая права зайти дальше.
Византийцы в свое время иначе останавливали нежелательных гостей. Как раз здесь, слева от Галатского моста, по которому сейчас катится поток машин в направлении к мечети Енк Джами, под водой была скрыта массивная железная цепь длиною в семьсот метров, закрывающая путь из Босфора в бухту Золотой Рог. От Манганской башни под Сералем отходила вторая цепь длиной в тысячу семьсот метров, другой ее конец был укреплен где-то на островке, у самой Азии, там, где ныне стоит маяк Кызкулеси.
В правую сторону тянется водная гладь, усеянная бесчисленным множеством лодок, барж, буксиров, яхт, грузовых судов, танкеров и сверкающих океанских колоссов, которые каждое утро дожидаются, когда между пятью и шестью часами будут разведены два моста, чтобы выпустить их в открытое море.
А вот Золотой Рог предлагает свои извечные приманки — кабаки, игорные дома и улочки любви. Здесь и в самом деле не знаешь, верить ли той версии, по которой Золотой Рог представляет собой рог изобилия, или другой, гораздо менее романтичной, объясняющей происхождение названия бухты от желтоватого цвета воды. Этот цвет вызван грязью из болот в восьми километрах отсюда. Видимо, вторая версия более достоверна: ведь оба моста, Галатский и Ататюрка, являются понтонными, так как негде было установить опоры: столько грязи и ила в бухте Золотой Рог.
А посреди всей этой воды возвышается город, очертаниями своими напоминающий голову орла: клюв — это Сераль, дворец, султанов, а зоркий глаз — роскошная мечеть Ая-София, бывший византийский храм Божьей мудрости. Город этот, стоящий на семи холмах, подобно древнему Риму, и обнесенный вокруг остатками крепостных валов, живет здесь, греясь в лучах своей былой славы. Ему свыше двух с половиной тысяч лет, этому городу, одному из самых старых городов мира.
Давайте теперь спустимся с высот Галатской башни, поблагодарим сторожа, который за бакшиш понял нашу журналистскую страсть к фотографированию, и посмотрим. впрочем, еще несколько минут! Вежливость обязывает гостя спуститься с балкона на этаж ниже, в помещение пожарников, со шлангами, ведрами воды и кадками с песком, и по турецкому обычаю выпить здесь по стакану золотого чая.
Потягиваешь горячий чай из пузатого стаканчика и смеешься вместе с бдительными стражами:
— Правда, ребята, у вас замечательный город, спасибо за чай и будьте здоровы.
— Аллаха ысмарладык (До свидания (говорит уходящий) (турецк.))!
— Гюле, гюле. (До свидания (говорит остающийся) (турецк.))
Два базара
Не так-то легко спутать золото с творогом. Но такое может приключиться с вами в Стамбуле, в Капалы чаршы.
Туда нужно идти мимо деревянных разваливающихся лачуг, покосившихся настолько, что они давно уже рухнули бы, если бы не были зажаты между двумя каменными домами. Верхние этажи их выступили над нижними на целый метр, двери и окна искривились в косоугольники. Просто не представляешь себе, как можно закрыть их.
Туда нужно идти по кривым и сырым улочкам, полным кошек и детей, носильщиков, сгибающихся под шаткими пирамидами мешков и ящиков. Туда нужно идти мимо маленьких кофеен, где у стен дремлют над чашечками чая старики, где шлепают по столам карты и стучат кости, где люди бьют баклуши, потому что время здесь — самое дешевое из того, что они могут иметь: ведь за время не надо платить.
Капалы чаршы — это турецкий крытый базар. Он возник в семнадцатом столетии, служил султанскими конюшнями, то и дело сгорал; последний пожар был в 1955 году. Капалы чаршы — это город в городе, занимающий несколько кварталов по соседству с мечетью Баязита. В нем насчитывается свыше шести тысяч лавок. Некоторые улицы перекрыты сводами, под ними царит таинственный полумрак. Электрические лампочки чуть освещают груды дамасских мечей, украшенных перламутром кинжалов, чеканных подносов, чаш и бокалов, кривых сабель и пистолетов со стволами, где укрыты откидные кинжалы.
Другие улочки идут вдоль аркад, откуда можно войти в такие тесные лавочки, что там у прилавка не поместиться трем покупателям.
В следующей части базара торговля сгруппирована по ремеслам, здесь находятся корзинщики, кожевники, сапожники, скорняки, далее идут часовщики, точильщики, чеканщики по серебру и меди. Вы только посмотрите, как эти огромные круглые латунные листы слушаются рук мастера с длинными усами; как после каждого удара молоточком, оставляющего на латуни совершенно одинаковые черты узора, они поворачиваются на совершенно одинаковую долю; как затем чудесная Виктория регия загибает края своего металлического листа и как мастер, сделав последний удар, строгим взглядом окинет свое изделие и бросит его на груду других. Если ты, турист, станешь покупать на память этот огромный поднос, не сомневайся: эта работа воистину ручная, никакой машины тут не было и в помине.
Но откуда взялись здесь, среди мастеров по металлу, торговцы изделий из творога? На витрины они выставили сверкающие золотом кругляшки сыров, а чтобы привлечь покупателей, соорудили из своего товара разнообразные пирамиды, озарив их светом электрических ламп. И вот ты уже попался на удочку, как и много других людей, которые впервые появляются на улочках города Капалы чаршы в городе Стамбуле.
Оказывается, это торгуют не сыром, а золотом. Законы запрещают продавать золото на вес, поэтому торговцы отлили браслеты, поставили на них пробу и выставили на витринах. Как раз сейчас цена на золото возросла, ибо приближается время жатвы и уборки хлопка. Стоимость одного грамма золота колеблется между пятнадцатью и двадцатью турецкими лирами, сегодня торговцы запрашивают 15,6 лиры: до жатвы остается еще несколько недель. А там придут крестьяне, всю свою выручку превратят в золотые браслеты и спрячут их в сундуки, ибо золотой телец — надежная скотинка. Золотые браслеты гораздо вернее бумажных банкнот, которые сегодня в цене, а завтра могут стать пустыми бумажками.
Есть в Стамбуле и другой базар. Он напомнил нам о Лондоне.
За исключением того, что на лондонском «блошином рынке» наряду со ржавыми гвоздями, старыми бритвами, часовыми колесиками и поношенными подтяжками продают собак, щеглов и канареек, большой разницы между лавчонками старьевщиков в городе на Темзе и в городе над бухтой Золотой Рог нет. Однако если в Лондоне «блошиный рынок» собирается лишь в воскресенье до полудня, то Бит чаршы (Бит чаршы — буквально: «вшивый базар» (турецк.)) действует каждый день, с утра до вечера. Как там, так и здесь старьевщики раскладывают свои «товары» на расстеленной газете, на ящиках, на доске, положенной между двумя колченогими стульями. А «товары»? Ножницы, из которых можно купить лишь одну половинку, так как вторую кто-то обломил и выбросил в помойку. Бритвенные приборы двадцатипятилетней давности, фарфоровые статуэтки, рамы от картин, продавленное канапе, газовый водогрей, настольная лампа на крученой подставке. А вон там продавец спит в ванне; он тоже ждет покупателя — накрывшись газетой, знай спит себе, но сразу просыпается в тот момент, когда перед ним останавливается кто-нибудь.
Перевод С. Бабина и Р. Назарова
