Рафаэль Сабатини. Колумб

Продолжение. Начало № 1 , 2 , 3 , 4 , 5 , 6 , 7 , / 91

Галавера не стал возражать, но в бой вступил Фонсека.
— Ваше величество, и речи нет о том, чтобы не сдержать слово. Просто вы не можете выполнить обещанного при поставленных условиях. Если бы этот человек попросил корону Испании, едва ли бы вы согласились на это только потому, что обещали поддержать его экспедицию.

— Но он же не просил корону Испании.
— Не просил,— кивнул король.— За что, похоже, мы должны быть ему безмерно признательны. Но он же хочет стать вице-королем, со всеми полагающимися вице-королю привилегиями. Разве чувство собственного достоинства позволит нам возвести его столь высоко?

Королева сидела, глубоко задумавшись. Талавера решил, что ее величество колеблется, и ринулся на подмогу Фердинанду.

— Мадам, речь идет о чести и достоинстве вашей короны. Я убежден, что такой титул, пожалованный безвестному авантюристу-иностранцу, унизит и то и другое. Триумф креста над полумесяцем принес заслуженную славу вашим величествам. И сейчас не след оказывать поддержку этой экспедиции, которая наверняка закончится провалом.

Брови королевы сошлись. Глаза стали холодными, как лед.
— Вы ставите под сомнения мои действия?
Талавера разом сник, вспомнив, что и духовник королевы остается ее подданным.
— Рвение услужить вам подвело меня, ваше величество.
— И не только рвение. Ваши доводы. Что они основываются на зыбком песке, если вы столь легко меняете их? Сначала говорите, что этому человеку надо отказать, потому что нет денег. Потом причиной отказа становятся затребованные им привилегии.

Фердинанд только рассмеялся.
— Нет, нет, мадам. Не делайте козлом отпущения моего архиепископа. Причины для отказа выдвигаю я, а он меня поддерживает, как и должно делать верноподданному. А ко всему прочему, он и согласен со мной. Этот авантюрист требует слишком многого. Тут я рад, что он выдвинул неприемлемые требования, поскольку этим он избавляет нас от ноши, которую мы не можем взвалить на себя.

Изабелла покачала головой.
— Я не могу разделить вместе с вами эту радость. Экспедиция эта имеет очень важное значение. Если она завершится успешно, мы выполним Божью волю, распространив учение среди тех, кто блуждает во тьме.
— Если завершится успешно, то — да, мадам,—пробормотал Талавера. — Но пока все это не более чем мечты.

На губах королевы заиграла улыбка.
— Мечты? Ему уже об этом говорили прямо в глаза. В вашем присутствии, господин мой архиепископ. Вы помните ответ? Как вам показалось, граничащий с ересью.

Талавера покраснел, но король вновь поспешил ему на помощь.
— Архиепископ прав в том, что мы станем посмешищем всего мира, если поддержим Колона, а его мечты останутся нереализованными.

— Я думаю, что победа над варварами, увенчавшая многолетнюю войну, убережет нас от насмешек. Итак, — королева повернулась к четырем советникам, — мы поняли, что вы хотели сказать. Теперь его величество и я должны принять решение. Можете идти.

Принятие решения затянулось надолго. Верность королевы данному слову столкнулась с нежеланием короля согласиться с условиями Колона. Последний все это время находился в Санта-Фе, безо всякого удовольствия принимая участие в празднествах по поводу победы над маврами.

Наступил февраль, в воздухе запахло весной, и только тогда король и королева смогли нащупать взаимоприемлимый вариант. К Колону послали Талаверу. Колон получал требуемую десятую долю до конца дней своих и титул адмирала. Но его потомкам не доставалось ничего. Не могло быть и речи о титуле вице-короля.

Стоя перед архиепископом, Колон слушал вполуха. Его оскорбило, что их величества, после столь долгого ожидания, не приняли его во дворце, а направили к нему посыльного.
— Возможно, ваше преподобие забыли сообщить их величествам, что я не откажусь ни от одного моего условия?
Тень улыбки пробежала по лицу Талаверы.
— Будьте уверены, я в точности передал им ваши слова.
— Тогда, мой господин, не буду больше отнимать вашего времени. Мне нечего вам сказать.
— Как, сеньор? — вознегодовал архиепископ. — Таков ваш ответ на королевское послание?
— Вероятно, вы что-то не так поняли. Это я получил ответ. И, исходя из него, считаю для себя необходимым незамедлительно покинуть Испанию.

Кинтанилья поспешил вмешаться.
— Не делайте этого, сеньор Колон. Вы же погубите свое будущее.
Колон рассмеялся.
— Погублю свое будущее? Едва ли. Пострадаю не я — Испания. — Он подошел к двери комнаты и открыл ее. — Целую ваши руки, господин мой архиепископ.
Талавера вздрогнул, словно его ожгли прутом.
— И это все, что вы хотели мне сказать?
— Мое решение неизменно. Человек, готовый оказать Испании такую услугу, не может довольствоваться жалованьем наемника.

На пороге архиепископ задержался, посмотрел Колону прямо в глаза.
— Столь гордый человек, как вы, не придает, наверное, особого значения мнению монаха. Но я полагаю, что их величества можно будет поздравить с вашим отказом.
— Ваше преподобие не точны в изложении фактов. Отказался не я, но их величества.
— Да пребудет с вами Бог.
— Бог пребывает с вашим преподобием, но дьявол все равно утащил вас в ад, — вторую половину фразы Колон произнес после того, как за Талаверой закрылась дверь.

Когда Колон вернулся, Кинтанилья встретил его печальным взглядом.
— Ах, Колон! Так сразу от всего отказаться!
— Вы полагаете, что у меня нет гордости? Или я не представляю себе, что предлагаю и какую должен получить награду? Неужели я даже не достоин аудиенции и со мной можно разговаривать через посыльных? — Колон кипел от ярости. — Если Бог открыл мне то, что невидимо другим людям, можно ли идти против воли Божьей? Даже подумать об этом — святотатство. Будьте уверены, другие подберут то, что бросили владыки Испании.

Монолог этот поверг Кинтанилью в отчаяние, а Колон, оставив его, отправился к Сантанхелю, чтобы сообщить о своем решении покинуть Испанию.
— Я всегда буду помнить ваше доброе отношение ко мне, дон Луис.
— Куда же вы поедете? — спросил Сантанхель.
— Во Францию. Обогатить ее дарами, отвергнутыми Испанией.
— Неужели вы не можете отказаться хоть от каких-то условий?
— Предлагаемое мною гораздо больше того, что я прошу. Со мной не согласились. Более здесь мне делать нечего.
— Ну подождите, пока я не повидаюсь с королевой.
Колон покачал головой.

— Даже ваша просьба не остановит меня. Надоело! Я предлагаю свои услуги, а меня встречают так, будто я прошу милостыню.
На следующее утро Сантанхель и Кинтанилья стали единственными свидетелями его отъезда. Колон не попрощался ни с кем из своих друзей и лишь попросил дона Луиса извиниться за него перед ними.
На глаза Сантанхеля навернулись слезы, когда Колон исчез в февральских туманах. Только теперь, думая о том, что никогда больше не увидит Колона, Сантанхель понял, сколь сильно привязался он к этому отважному мечтателю.
И расставался с ним, как с сыном.

Сантанхель отправился к Кабрере и маркизе, чтобы сообщить им об отъезде Колона.
— Как он мог уехать, не попрощавшись с нами! — воскликнула маркиза.
Сантанхель попытался защитить Колона.
— Он не попрощался с вами только потому, что не хотел причинить лишнюю боль.
— Его надо вернуть — твердо заявил Кабрера. — Нельзя допустить, чтобы Франция нажилась на нашей медлительности.
Маркиза встала.
— Пойдемте со мной, дон Луис. Мы должны рассказать все королеве.
Фаворитка Изабеллы могла прийти к королеве в любой час. Королева приняла маркизу в туалетной комнате. Сидя перед зеркалом, она выбирала украшенную драгоценностями сетку для волос из ларца, стоящего у ее локтя. Ей прислуживали две придворные дамы.

Королева улыбнулась, увидев в зеркале отражение маркизы.
— Вы сегодня рано, Беатрис.
— Целую руки вашему величеству, — поздоровалась та и сразу перешла к делу. — Колон покинул Санта-Фе. Он едет во Францию.
Королева нахмурилась, брови ее сошлись у переносицы. Она положила сетку в ларец и полуобернулась к маркизе.
— Я, честно говоря, не ожидала этого, несмотря на то, что рассказал нам архиепископ... Гордый, несгибаемый человек, — она вздохнула. — Однако, если таково его решение...

— Едва ли можно утверждать, что решение принял он. Скорее его приняли ваши величества, отказавшись выполнить его условия.
— А вы думаете, нам следовало их принять? — королева улыбнулась. — Сожалею, что заслужила ваше неодобрение, Беатрис.
— О, мадам! — запротестовала маркиза, но тут же добавила: — Однако отпускать его не стоило. В приемной ждет дон Луис. Ваше величество может принять его?

Королева на мгновение задумалась.
— Почему нет? Позовите его.
Маркиза не успела повиноваться, как открылась дверь в королевский кабинет и на пороге возник Фердинанд, в длинном, до пола, отороченном мехом синем халате.
— Заходите, сир, — улыбнулась ему королева. — Мне вот тут говорят, что мы обидели Колона. Он уже уехал из Санта-Фе и собирается во Францию.
Фердинанд не торопясь двинулся к королеве.
— Пусть он там и преуспеет, — беззаботно ответил он.
— Если преуспеет он, то преуспеет и Франция, за счет Испании, — смело возразила королева.

Фердинанд удивленно приподнял бровь. Затем рассмеялся.
— Я как раз думал о том, сколько нам пришлось бы потратиться, останься он в Испании. Причем платили бы мы не только золотом, но и достоинством. Чего ты такой мрачный, Сантанхель? Наверное, не согласен со мной?

— Раз уж вы у меня спрашиваете, сир, не согласен. Я пренебрег бы вашими интересами, если б проявил полное безразличие к тому, что другие обогатятся, используя шанс, выпавший вам.
Поддержала его и маркиза.
— Ни одному королю мира не представлялось такого случая прославить себя на века и обогатить страну.
— Что до славы, то мы нашли ее здесь, в Гранаде. А богатство придет. Война, как вы знаете, обошлась нам недешево, и у нас нет денег на авантюры.

— Нет, нет, — не согласилась с ним королева. — Причина не в этом, как я уже говорила вам. По крайней мере, не эта причина заставила меня отказаться от своего слова. Условия, выдвинутые Колоном, неприемлемы. Человек низкого происхождения, он требует почестей, каких мы не удостаивали и наших знатнейших грандов.

— Позвольте спросить ваше величество, — вставила маркиза, — кто из этих грандов готов положить к вашим ногам целую империю?
Король, стоявший у столика, покачал головой.
— Империя эта пока только в его мечтах.
— Так же, как и титулы, которые он просит, — последовал быстрый ответ. — До открытия заморских территорий они' останутся пустыми словами.
Глаза королевы вспыхнули.
— Действительно, в этом что-то есть. Дадим ему титул адмирала, но лишь после того, как его открытия станут явью. Пусть добавит к нашим владениям. Такое решение устроит все стороны. Что бы ни случилось, никто не сможет упрекнуть вас в излишней доверчивости только потому, что мы заплатили вперед.
Она посмотрела на Фердинанда, ожидая согласия, но тот медленно покачал головой.

— Вы забываете про корабли, которые мы должны снарядить для него.
— Мы уже согласились на это.
Но Фердинанд твердо стоял на своем.
— Не я, мадам. Не я. Я на это не соглашался. Я лишь рассматривал его предложение/Когда же я уступил вам и решил поддержать экспедицию, то оговорил свое согласие определенными условиями. Колон их не принял. Так что вопрос этот я считаю закрытым.
— Давайте не будем препираться по пустякам. Ваше величество полагает, что мы должны отпустить Колона?
— Или, как вы и сказали, дать ему титулы адмирала и вице-короля после того, как он найдет свою Индию, и при условии, что деньги на экспедицию он найдет сам.
Королева не стала скрывать, что такой ответ ей не понравился.
— Это — последнее слово вашего величества? — спросила она.
— Самое последнее, — подтвердил Фердинанд.
— Пусть будет так, — вздохнула королева. И добавила, уже более твердым тоном: — В таком случае я возьму все затраты на себя, и на мачтах кораблей Колона взовьется флаг Кастильского королевства.
Все застыли в изумленном молчании. Первой пришла в себя маркиза.
— Мадам, это решение принесет вам славу, которой не знала ни одна королева.
Фердинанд криво усмехнулся.
— Но — расходы, мадам? Где вы возьмете такие деньги? Изабелла посмотрела на Сантанхеля.
— Во сколько вы оцениваете эту экспедицию, дон Луис?

— Расходы будут не так уж и велики. При необходимости Колон соглашается плыть на двух кораблях. Все снаряжение обойдется в три тысячи крон.
— Такие деньги я найду.
Королева положила руку на ларец с драгоценностями.
— Возьмите их, дон Луис, и принесите мне эти три тысячи. Я думаю, содержимое ларца стоит куда дороже.
— Ваше величество! — Сантанхель даже замахал руками. — В этом нет необходимости. Деньги я найду. В казначействе Арагона.
— Сантьяго! — взревел Фердинанд. — Откуда ты собрался их взять?

Сантанхель остался невозмутим.
— Я намерен взять эти три тысячи крон в казначействе Арагона. Они будут возмещены золотом или другими товарами, привезенными Колоном. Так что некоторым образом он сам финансирует экспедицию.
— Некоторым образом! — Фердинанд насупился. — Повезло мне с казначеем. Ты у меня финансовый волшебник, не так ли, Сантанхель? А если он вернется с пустыми руками? Или вообще не вернется?
— Тогда я сам возмещу эти деньги.

Фердинанд хмуро глянул на него, а затем пожал плечами.
— Даже не знаю, Сантанхель, чему мне больше завидо
вать — твоему богатству или твоей вере в Колона. Однако на этих условиях ты можешь свободно распоряжаться тем, что еще осталось в моей казне.

Глава 25. Моряки Палоса

Известие о принятом решении настигло Колона уже в сумерках. Он подъезжал к Пиносскому мосту, когда услышал быстро приближающийся топот копыт. Отряд альгвасилов, возглавляемый офицером, остановил его. Офицер сообщил, что королева приказывает ему вернуться в Санта-Фе. Получил он и записку от Сантанхеля. В трех коротких строчках канцлер Арагона сообщал о его триумфе.

Наутро, после поздравлений Сантанхеля, Кабреры и маркизы Мойя, Колон прибыл на аудиенцию во дворец, где королева попеняла ему за столь внезапный отъезд. Король, которого его хитрый канцлер уговорил-таки поддержать экспедицию, холодно ему кивнул. А потом Изабелла тепло напутствовала Колона, поскольку действительно хотела, чтобы плавание в неведомое завершилось успехом.

И проситель, едва не ставший объектом насмешек придворных, вышел с аудиенции доном Кристобалем Колоном, адмиралом моря-океана, поднявшегося на один уровень с представителями благороднейших родов Испании.

Началась подготовка, довольна неспешная, сезон не требовал торопливости, но в конце апреля Колон уже мог покинуть Санта-Фе, чтобы завершить ее непосредственно на кораблях.

По странному совпадению, отплыть предстояло ему из того же самого порта, в котором он ступил на землю Испании. За какой-то проступок жителей на Палое наложили штраф: полностью снарядить две каравеллы. Прижимистый король Фердинанд тут же сообразил, что использование этих каравелл может уменьшить число мараведи, которое казна Арагона должна была одолжить Кастилии.

Кристобаль Колон прибыл в Палое в начале мая.
Он не мог не заехать туда, даже если бы намеревался отплыть "из другого порта, потому что там оставался его сын. Королева, выражая свое благоволение к Колону, назначила маленького Диего пажом ее сына, принца Хувна. Наверное, тут следует отметить, что обычно пажами принцев становились знатнейшие из знатных, то есть Изабелла уже не сомневалась, что Колон выполнит обещанное.

По дороге, вьющейся между сосен, Колон ехал в монастырь — уже не безвестный странник, сравнивающий себя с Картафилусом, постучавшимся в ворота, чтобы попросить хлеба и воды для своего сына, но дон Кристобаль, командующий экспедицией и полномочный представитель их величеств в заморских землях.

Фрей Хуан Перес тепло обнял Колона.
— Сын мой, вам нет нужды говорить мне, что дела у вас идут прекрасно, — он пристально всмотрелся в глаза Колона.— Но почему я говорю, а не слушаю,— фрей Хуан Перес весело рассмеялся; — Болтливость — грех стариков. Я уже послал за Диего. Разумеется, именно он привел вас к нам.
— Я был бы неблагодарной собакой, если приехал бы только ради сына. Нет, я у вас в вечном долгу за то, что вы направили меня на тропу, которая привела к заветной цели. А кроме того, по приказу их величеств я должен отплыть из Палоса.

Едва Колон произнес последнее слово, как появился высокий светловолосый мальчик во фланелевой блузе и серых рейтузах. С трепетом взирал он на великолепную фигуру Колона, пока тот не опустился на колено и не протянул к нему руки. И Диего устремился в его объятия, прильнул к груди отца...

Завершая подготовку к экспедиции, Колон поселился в Ла Рабиде.
В полдень следующего дня в сопровождении приора и алькальда Палоса смуглолицего — Диего Родригеса Прието, нотариуса, трубача и полдюжины альгвасилов Колон появился на ступенях церкви святого Георгия.

Ранее городской глашатай объявил, что ожидается важное сообщение, и на площади собралась большая толпа матросов, рыбаков, конопатчиков, вязальщиков канатов, купцов, владельцев кораблей, капитанов, а также женщин и другого портового люда.

Заиграла труба, и над площадью повисла тишина. Нотариус выступил вперед и зачитал королевский указ.

Из указа следовало, что город Палое в течение десяти дней должен поставить под начало дона Кристобаля Колона две боевые каравеллы. Команды этих судов будут получать обычное для военного флота жалованье, причем его уплатят за четыре месяца вперед. Далее следовал перечень необходимого снаряжения, а заканчивался указ перечислением наказаний, ждущих тех, кто осмелится не повиноваться их величествам.

В тот же день Колон принял двух посетителей. Первым появился рослый мужчина лет тридцати, одетый небогато, но державшийся весьма уверенно. Он назвался Васко Арандой, заявил, что он — совладелец недавно затонувшего корабля. Это происшествие, добавил он, лишило его средств к существованию. В море он уже десять лет, пять последних служил на военных кораблях Испании, сражавшихся с алжирскими пиратами.

Колон выслушал его благосклонно. А еще более Аран-да завоевал расположение адмирала, немедленно согласившись на участие в экспедиции к заморским землям.
— Я не прочь рискнуть. Кто не рискует, тот не выигрывает. А большой выигрыш требует и большого риска. Если вы наймете меня, я могу привести шесть матросов моей прежней команды. Они здесь, в Палосе, и пойдут за мной хоть в ад.

Колон тут же сообразил, что едва ли он найдет лучшего офицера по вербовке команды, и предложил Аранде эту должность, пообещав, что по выходе в море определит его если не капитаном одного из кораблей, то на какую-нибудь высокую должность.

Визит Аранды Колон воспринял как добрый знак. Ему уже казалось, что моряки Палоса будут драться за место на его каравеллах. В такой вот эйфории он и принял Мартина Алонсо Пинсона.

—. Вы долго отсутствовали, — Пинсон крепко рожал Колону руку, — но, как видно, не теряли времени даром, судя по тем полномочиям, которыми наделили вас их величества. Хотя мне кажется, что вы подвергаете себя отчаянному риску, отправляясь в неведомое только на двух кораблях.

— Согласен с вами. Но их величества выделили^не только два корабля.
— Так почему бы вам самому не снарядить третий корабль?
В договоре имелся пункт, согласно которому Колон имел право взять на себя одну восьмую часть общих расходов на экспедицию с соответствующей компенсацией в виде одной восьмой ожидаемых доходов. Этот пункт ввели для того, чтобы ублажить гордость адмирала: благодаря этому никто не мог сказать, что Колон решил прокатиться до Индии на чужом горбе, не заплатив ни гроша. Но он не собирался говорить об этом Пинсону. По-прежнему Колон относился к преуспевающему купцу с подозрением.

— Если я снаряжу корабль, то мне придется взять себе часть прибыли, полагающейся их величествам.
— Конечно. Но едва ли их величества станут возражать, если учесть, что увеличение количества кораблей резко повысит шансы на успех.
— Вполне возможно, что им это не понравится, — гнул, свое Колон. «Уж Фердинанду, наверняка», — мысленно добавил он.
— Если и так, вы должны подумать о себе, — настаивал Пинсон. — Вы же рискуете жизнью. Добавьте один корабль к вашей эскадре, и риск резко уменьшится.

— Мне кажется, это разумно, дон Кристобаль, — вмешался приор. — Я думаю, вы поступите мудро, прислушавшись к сеньору Пинсону.
— О, я его слушаю и благодарен ему за заботу. Но едва ли в моей власти изменять решение их величеств.

— Ситуацию можно изменить. Я в этом убежден. А у меня есть для вас корабль, маленькая крепкая каравелла, полностью снаряженная и готовая ко всем превратностям дальнего плавания. Одно ваше слово, и она будет полностью в вашем распоряжении вместе с надежной командой. Подумайте, дон Кристобаль. Я не считаю ваш отказ окончательным. Мы еще поговорим об этом. Возможно, я смогу помочь вам своим участием в экспедиции.

— Это я понимаю, — Колон улыбнулся и добавил, все-таки не желая окончательно рвать отношения с судовладельцем:— Давайте посмотрим, как будут дальше идти дела.
— Давайте, — Пинсон поднялся. — Я надеюсь, что все пойдет так, как вы того желаете.
Действительность, однако, опровергла прогноз Пинсона. Все затормозилось. Два дня спустя Колон посетил алькальда Палоса, чтобы узнать, где его корабли. Алькальд, низенький, толстый человек, грустно покачал головой.

— Тут не обошлось без вмешательства дьявола. Судовладельцы узнали, для чего вам потребовались корабли.
— И что из того? — рассердился Колон. — Они же слышали королевский указ!
— Разумеется, слышали. Но они пришли ко мне с протестом, потому что должны поставить два корабля для обычного плавания сроком на один год. Вы же предлагаете совсем иное, а послать корабли в неведомое все равно, что расстаться с ними навсегда. Слишком малы шансы на возвращение. Поэтому в данном случае речь идет не о предоставлении кораблей в распоряжение их величеств, а о конфискации. Однако в штрафе, наложенном на город, об этом ничего не говорится. Закон в данном случае на их стороне, и я здесь бессилен.

— Я думаю» вы не правы. Разве в законе не сказано, что судовладелец имеет право на компенсацию, если корабль не возвращен ему после указанного срока или затонул?
Алькальд погладил бородку.
— Сказано, — признал он.
— Вот вы им все и разобъясните. А если они откажутся, употребите власть.
Алькальд согласился, но, когда Колон пришел к нему спустя два дня, оказалось, что ничего не изменилось.
— Мне сказали, что вы готовы дать корабли, но матросов, вы не найдете. В Палосе нет дураков, чтобы отправляться в такое плавание. Мы можем прибегнуть к силе, но корабли все равно не сдвинутся с места.
Колон выругался.
— Руганью здесь не поможешь, — покачал головой алькальд.— Беда в том, что они слишком рано узнали, куда снаряжается экспедиция.
— Но как они это узнали? В указе об этом нет ни слова.

— Понятия не имею. Но корабли без команды, я думаю, вам ни к чему.
— Какая мне от них польза, вы узнаете, когда корабли будут у меня. Пожалуйста, позаботьтесь об этом, что бы ни говорили судовладельцы, или я доложу их величествам, что вы ни в чем не содействуете мне.
Оставив алькальда в глубокой задумчивости, Колон отправился в контору Аранды. Но и там его ждало разочарование.

— Может быть, ваша милость скажет мне, что творится в
Палосе? Эти собаки называют себя моряками, а сами, похоже, боятся воды. Жалкие свиньи! Поначалу они вились вокруг меня, а теперь дали задний ход. Вспомнили о своих женах, а у кого их нет — о матерях. Колон сел на бочку.
— Как город узнал, куда мы намерены плыть? Вы никому не говорили?

— Что б мне умереть, если я сказал кому хоть слово. Да в этом и не было необходимости. Им известно куда больше меня.
Колон горько рассмеялся.
— Не для того я долгие годы боролся с дураками, чтобы в конце концов отступить перед трусами. Я найду вам рекрутов.
И Колон вернулся к алькальду.

— Давайте пошевеливаться. Я наберу команду, даже если
это будут преступники.
Их величества предоставляли ему право объявлять амнистию тем преступникам, отбывающим наказание, кто хотел бы плыть в Индию.
— Будьте любезны немедленно объявить об этом. Таков
мой ответ судовладельцам.

Разыграв таким образом свой главный козырь, Колон в хорошем настроении покинул алькальда и, выйдя на улицу, нос к носу столкнулся с Пинсоном, которого сопровождал его брат Висенте.
Мартин Алонсо приветствовал его взмахом руки, представил брата и выразил надежду, что подготовка к плаванию идет успешно.

— Пока никаких успехов нет, — отрезал Колон. — Моряки Палоса не жаждут открытий. Приключениям и золоту они предпочитают грязь покойного бытия.
— И все же я могу их понять, — заступился Мартин Алонсо. — Как-никак, вы для них — незнакомец, а это серьезный недостаток. Люди не спешат принимать участие в рискованном эксперименте, если не знают того, кто будет ими руководить.
— Возможно, так оно и есть,— согласился Колон. — Но теперь, думаю, дела наши пойдут быстрее, — и он рассказал Пинсону об амнистии тем осужденным, что поплывут с лим.
Лицо Пинсона вытянулось, подтверждая тем самым подозрения Колона, что этот человек приложил руку к возникшим осложнениям.

— Вы не одобряете моего решения? — в голосе адмирала слышалась еле уловимая насмешка.
Мартин Алонсо не замедлил с ответом.
— Не одобряло. И считаю глупостью отправляться в плавание с командой головорезов и бандитов.
. — За моря они поплывут уже не головорезами и бандитами. Они будут есть из моих рук, а их жизни будут зависеть от меня. Вы, наверное, не подумали об этом.
— Не мне учить вас, дон Кристобаль, — нахмурился Пинсон. — Но я знаю наверняка, что никакие богатства Индии не заставили бы меня выйти в море с такой командой.
С Пинсоном согласился и фрей Хуан, когда, вернувшись в Ла Рабиду, Колон сообщил ему о принятом решении.
— Плыть с преступниками?! — ужаснулся приор. — Неужели вы пойдете на это?

Однако и приор, и Мартин Алонсо напрасно опасались подобной, действительно безрадостной перспективы. Столь велик был страх перед неведомым, что ни один из осужденных не согласился купить свободу такой ценой. Они лишь посмеялись, когда алькальд объявил им предложение Колона. Как и моряки Палоса, они прекрасно знали о цели экспедиции, хотя так и осталось загадкой, какими путями достигли их эти сведения.

Неделя сменялась неделей, а Палое не желал подчиняться королевскому указу. Колон уже не мог показаться на улицах города, не вызывая насмешливых улыбок. Таков, видимо, был его удел. Сначала над ним потешались придворные, теперь — портовое отребье.
Заколебался даже Васко Аранда.

— Вам противостоят влиятельные силы, дон Кристобаль, — как-то пожаловался он.
— Я это заметил, — кивнул Колон. — Но вы не узнали, кто именно?
— В винных погребках говорят, что экспедиция обречена и никто из отплывающих не вернется обратно. И хотя многие обещали мне, что рискнут и отправятся с вами, при следующей встрече они отказывались от прежних слов. А те, кто принял присягу и поставил крест на договоре, куда-то исчезли. Я готов поклясться, что после разговора со мной с ними говорил кто-то еще. У вас есть враг, для которого в Палосе нет тайн.

Они сидели в келье Колона в Ла Рабиде. И Колон ничем не мог развеять подозрения своего офицера-вербовщика.
— Ваши полномочия велики, но и их недостаточно, — продолжал Аранда. — Вам нужен королевский указ на реквизицию кораблей и вербовку команды.
Колон согласился, что иного выхода просто нет. Он написал письмо Сантанхелю и попросил Аранду отвезти его.

Аранда ускакал в Санта-Фе, и вновь потянулись недели бездействия.
Вернувшись, Аранда привез не только требуемый указ, но и решительного офицера, призванного проследить, чтобы указ выполнялся незамедлительно.
В результате Палое взбунтовался, и Колон, попытавшийся выступить перед моряками, едва не лишился жизни. На площади, неподалеку от церкви святого Георгия, на него набросилась толпа, возглавляемая Расконом, владельцем каравеллы, которую власти намеревались отдать Колону. Они кричали: «Смерть слуге дьявола!» Колон отступил к стене церкви и выхватил меч.

— Я, значит, слуга дьявола?! — проревел он. — Клянусь святым Фердинандом, сейчас я отправлю в ад всех, кто этого хочет!
Наверное, Колон нашел бы свою смерть на площади Палоса, не подоспей на помощь Аранда со своими шестью матросами.
По всему выходило, что он потерпел поражение. Этими невеселыми мыслями Колон поделился с Арандой, но тот резко возразил:
— В Палосе — возможно. Но Палое — не единственный порт Испании. В других вы найдете больше мужества и меньше интриг.

— Ни один из этих портов не должен поставить две каравеллы,— напомнил Колон. Он не без оснований опасался, что осторожный и скуповатый король Фердинанд не уступил бы желанию королевы послать экспедицию в Индию, если б корабли не доставались столь дешево.
Колон обсуждал с приором возникшую ситуацию, когда в Ла Рабиду в очередной раз пожаловал Мартин Алонсо. Он выразил Колону свое негодование по поводу случившегося на площади и поблагодарил Бога, что адмиралу не причинили вреда.

— У моряков Палоса головы забиты суевериями, — Пинсон пододвинул стул, сел. — Им кажется, что дорога в ад идет через океан. Они населяют его просторы чудовищами, гоблинами, василисками, охраняющими свои владения от непрошеных гостей. Нет смысла говорить с ними языком логики. Нет смысла спрашивать, как спросил я, видел ли кто хоть одно чудовище? Что же в этом случае делать вам? — Он пожал тяжелыми плечами и широко развел руками. — Они отвечают вопросом на вопрос. Если я верю, что океан безопасен, почему не плыву сам?

— Ответ прост, — улыбнулся фрей Хуан. — Капитан не может плыть без команды.
— Мои слова,— кивнул Пинсон. — Но они смеются надо мной, говоря, что я нашел бы себе команду, если б отправился в это плавание на собственной каравелле.
— И им можно в этом поверить? — спросил приор.
— Кто знает? Ничего определенного тут не скажешь, проверить их можно только делом. Но мне представляется: что моряки пойдут за мной, — как бы между прочим ответил Пинсон, выбирая оливку с блюда.
Колона, разумеется, не обмануло это нарочитое безразличие. Пинсон вновь ставил вопрос о своем участии в экспедиции. Не случайно он выбрал и момент, по всей видимости, подготовив бунт на площади у церкви святого Георгия. Колон видел в нем не только влиятельного купца, но и тайного врага, возможно, самого опасного из тех, о ком говорил Аранда. И Колон спросил осторожно, с непроницаемым лицом:

— Но не пропало ли у вас желание, сеньор?
Пинсон также не рванул с места в карьер. Приподнял бровь, словно вопрос захватил его врасплох. Вроде бы задумался.
— Сейчас все не так просто, как раньше. Возникли серьезные трудности. Сегодняшняя потасовка на площади — тому свидетельство... — Его синие глаза встретились со взглядом Колона.
Колон, конечно же, понимал, куда клонит Пинсон. Тот по-прежнему хотел плыть в Индию, но теперь его интересовало — на каких условиях. Как купец, он не мог не позаботиться о собственной выгоде.

— Весь вопрос в том, сможет ли ваше влияние преодолеть страхи моряков Палоса... — ответил адмирал.
— Кто знает? — Пинсон задумался. И после продолжительной паузы добавил: — Полной уверенности у меня нет. Но, думаю, что найду достаточно людей для укомплектования экспедиции, заявив о своем участии в ней. Пока, разумеется, это лишь предположение.
— Но вы готовы их проверить?

— Пожалуй, что да,— последовал неспешный ответ, — если вы согласны принять мою помощь, разумеется, гарантируя соответствующую компенсацию.
— За полную компенсацию я ручаться не могу. По договору с их величествами мне дозволено субсидировать из собственных средств до одной восьмой всей суммы расходов на экспедицию. В этом случае мне отойдет восьмая часть прибыли.
— Одна восьмая? Но, предоставляя в ваше распоряжение третий корабль, я имею право рассчитывать на треть.

— Справедливо. Но в договоре нет речи о третьем корабле. Только об одной восьмой части затрат на экспедицию. Это все, что мне положено. Как вы сами видите, корона не желает расставаться с ожидаемой добычей, и даже восьмая часть далась Мне с большим трудом.
— А вы не хотите пересмотреть эти условия?
— Только в том случае, если решусь просить владык Испании снаряжать экспедицию в другом порту. По правде говоря, Палое не заслуживает тех благ, которые принесет ему открытие нового пути в Индию.

Это был тонкий ход. Колону удалось напугать Пинсона, ясно дав понять, что другого случая отправиться за моря может и не представиться. И принимать решение необходимо тотчас же, не откладывая до лучших времен.
Пинсон огладил бороду.
— И какой, по-вашему, будет восьмая часть добычи?
Тут уж улыбнулся Колон, пожал плечами.
— И вы меня спрашиваете? Должно ли мне объяснять вам, что мы найдем или ничего, или несметные богатства?
Но ничего нам не найти только в одном случае — если я ошибся. А я уверен в своей правоте, как, похоже, и вы, сеньор Пинсон.
Мартин Алонсо забрал бороду в кулак, погрузившись в размышление.

— Тут надо все взвесить, — изрек наконец он. — Мы еще поговорим об этом. Скорее всего завтра, — а затем добавил, что спросит кое-кого из моряков Палоса, поплывут ли они с ним, чтобы проверить, пользуется ли он достаточным влиянием, и с тем откланялся.
— Я думаю, — удовлетворенно заметил фрей Хуан, когда они с Колоном остались вдвоем,— что вашим трудностям пришел конец и Пинсон примет решение присоединиться к вам.

— А мне кажется, что он давно все решил, до того, как заявиться сюда. Даже до того, как создал те самые трудности, которые теперь исчезнут сами собой.
И фрей Хуан, ужаснувшись, пожурил Колона за чрезмерную подозрительность к человеку, который от всей души стремился ему помочь.

Продолжение следует