Хранители огня
Окончание. Начало в № 7, 8/90.
Пять долларов за фото
«Въезд на территорию 5 долларов, пользование одной фотокамерой 5 долларов, видеокамерой 10 долларов. Запрещен проход на старое кладбище и за черту, указанную в плане, в зоне жилых строений. Людей разрешено снимать только с их согласия, за отдельное вознаграждение. Санкции за нарушение: засветка пленки и возможная конфискация съемочной аппаратуры».
Это объявление вывешено было у въезда в Тао деревню племени пуэбло близ города Таос в штате Нью-Мексико.
За нами остались несколько тысяч километров по Америке, добрая дюжина резерваций, разные племена. Все, что я до сих пор видел, никак не укладывалось в существующий у нас стереотип индейского поселения отгороженного от внешнего мира лагеря, где жалкие люди, страдающие от вынужденного безделья, перебиваются подачками туристов, приехавших поснимать их в уборах с орлиными перьями.
Так вот, таких резерваций, где главный и почти единственный доход туристский бизнес, совсем немного. И до приезда в деревню пуэбло я их не видел. Более того, они характерны именно для района проживания пуэбло.
Итак, мы с моим американским спутником Таем Харрингтоном стояли у входа в деревню Тао-пуэбло и соображали сколько аппаратуры мы можем взять с собой, чтобы не обременить чересчур фонд Сороса. Подсчитав, мы оставили по одному фотоаппарату и видеокамеру, а остальное уложили в багажник. Заплатили, сколько положено в окошечко киоска, получили на каждую камеру по маленькой бирке с датой и отправились в деревню.
Тао-пуэбло была полна жизни. За речкой высились четырехэтажные глинобитные дома. Присмотревшись, можно было увидеть, что они стоят не наособицу, а срослись стенами, и оттого кажутся жилыми комплексами, как бы вылепленными из одного куска глины. Стлался дым от печей, очень напоминавших среднеазиатские тандыры. Судя по долетавшему запаху, в них пекли лепешки. Шли по улицам люди по своим делам. Пробегали дети с ранцами за спиной, вероятно, из школы. Стая собак устроила шумную свару в пыли у самого входа в церковь. Попыхивая трубками, сидели на лавках подле сувенирных магазинов старики. Словом, селение традиционная индейская деревня, жила обычной своей жизнью. И в то же время внешней своей стороной она была выставлена на обозрение туристам.
Собственно говоря, это сочетание естественной жизни и туристского объекта и привело меня сюда. Прежде всего привлекало то, что пуэбло сами сделали выбор. Сами решили устроить из своей деревни музей-заповедник под открытым небом. Сами установили тарифы для туристов. В любой момент они, если захотят, могут закрыть ворота для чужих и замкнуться в своем мире. В этом их отличие, скажем, от жителей Суздаля, за которых решение принимает Совет Министров. Почему пришел в голову именно Суздаль? Сравнение вполне допустимо: уникален Суздаль, но уникальна по-своему и многоэтажная индейская архитектура Тао-пуэбло. Это лучший сохранившийся в Соединенных Штатах, неизбалованных историческими реликвиями, памятник древней архитектуры. Да и известность у него не только общенациональная, но и всемирная. Фото Тао-пуэбло обычно украшают любое издание, посвященное американским индейцам.
Не разрушает ли тесный контакт с белым человеком быт и культуру индейцев? Разрушает, говорят традиционалисты и стараются не допускать к себе чужих. Нет, считают пуэбло, контакты, хотя и влияют на индейцев, зато побуждают сохранять традиции и культуру. Хотя бы для того, чтобы не иссякал доходный поток туристов.
За день до посещения Тао-пуэбло, в каньоне Банделиро, в сотне километров от Таоса, мы лазили по интереснейшему памятнику индейской цивилизации пещерному городу XII века. Задержавшись в дороге, прибыли туда, когда уже смеркалось к закрытию. Однако словоохотливые служительницы парка нас пустили и лишь посоветовали поторопиться, чтобы не блуждать на обратном пути в темноте по ущелью.
Таких национальных памятников природных и исторических парков и заповедников по Америке разбросано великое множество. Содержатся все они в образцовом порядке, отношение персонала к посетителям доброжелательное и доверительное. Хотя в том же Банделиро я видел надписи, аналогичные нашим «Здесь был Вася П».
Оказалось, что до пещер полтора километра горной тропы, и мы, чтобы успеть засветло, припустились легкой рысцой через сосновый лес, по легким мосткам над быстрыми ручьями. Справа в отвесной стене светлого слоистого песчаника зачернели пещеры. .Стрелки указателей все увлекали куда-то дальше, в глубь ущелья. Наконец тропа уткнулась в подножье скалы и перешла в вырубленные в камне отвесные ступени. Миновав несколько пролетов крутой лестницы и вскарабкавшись еще на четыре вертикально поставленные деревянные лестницы, я оказался в огромной пещере. Посередине ее каменного основания чернело квадратное отверстие, в котором виднелась еще одна деревянная лестница. Она уходила в «киву» подземное святилище для тайных церемоний, где вожди курили когда-то священный табак.
Шумно отдышавшись и почти автоматически сфотографировав стены пещеры, покрытые толстым слоем древней копоти, я подошел к отверстию и заглянул вниз. В темной глубине чернели силуэты двух близко стоявших друг к другу женских фигур. Краснели огоньки их сигарет. Я отпрянул от люка и сделал предупреждающий знак отставшему Таю, с шумом карабкавшемуся по лестнице. Почему-то шепотом сообщил ему об увиденном.
Мы сели на камень и стали ждать. Через несколько минут из чрева кивы одна вслед другой появились не две, а три красивых женщины. Продолжая свой разговор, они сели на соседний камень, предоставив нам гадать, что привело их в это уединенное место в столь поздний час и заставило спуститься в холодное сырое подземелье. Впрочем, скоро мы познакомились. Оказалось, что перед нами три подруги встречаются теперь, увы, редко, и вот договорились приехать сюда, на священную землю предков. Была в их блестевших глазах, во взглядах, в расслабленности поз какая-то недоговоренность. Может быть, причиною тому было содержимое их сигарет, больно уж сладковато пах дымок, но, в конце концов, нас это не касалось. Разве не они были наследницами этой древней культуры, не в этих ли пещерах жили и не в этой ли киве общались с богами их далекие пращуры? Я воспринимал их как хозяек этого мистического мира, как древних жриц... Это ощущение еще оставалось, когда мы пробирались потом по темному лесу к машинам, когда ехали по серпантину, следуя за красными огоньками их машин. Одна из них была художницей из Техаса, другая владела художественной галереей в Таосе. Узнав о цели нашей поездки, они и посоветовали на прощанье непременно побывать в Таосе и в Тао-пуэбло.
Так мы попали в Таос. На следующее утро легко нашли галерею нашей новой знакомой по вывеске с ее именем на центральной улице города, и, кажется, порадовали ее своим появлением. Ни единого посетителя в галерее не было, и хозяйка сидела со скучающим видом.
В галерее увидели обычный индейский набор: серебряные украшения, керамика и раскрашенные деревянные куклы «качина» посредники между людьми и духами, один из самых распространенных теперь индейских сувениров. Приблизительно тот же набор мы видели в магазинах при аэропортах, гостиницах, ресторанах, бензоколонках. Особо экзотически выглядели все эти предметы в стилизованных под «Дикий Запад» лавках, именуемых «индейский торговый пост».
Больше всего в галерее было ваз с орнаментом навахо. Впервые я увидел такие в Долине Памятников на территории племени навахо.
«Вначале был Большой Огонь. Потом земля Долины остыла и на нее пришли люди народ анасази. Они нашли в горах глину и стали лепить из нее посуду. Только очень некрасивую. Тогда Великий Дух призвал к себе их вождя и показал ему, как следует работать. Люди научились делать прекрасные вазы и расписывать их. Но постепенно они начали лениться, и рисунки стали выходить все хуже и хуже. Разгневанный Хозяин Долины истребил все племя, наслав на него страшную болезнь», рассказывают люди навахо.
Те же орнаменты мы видели повсюду от археологических раскопок стоянки XII века в Тусаяне близ Большого Каньона до рисунков на скалах и в «Индейском Белом Доме» древней крепости на неприступной стене каньона Де-Челли. Цены на сувениры меня поразили. Небольшая простенькая деревянная куколка, вырезанная мастерами народа хопи, долларов пятьдесят; высотой чуть больше полуметра уже долларов шестьсот-семьсот. Сотни и тысячи долларов стоят современные броши и талисманы из серебра. Тканый коврик индейцев навахо размером с полотенце может обойтись в три тысячи долларов. Очень дорога и керамика. Конечно, качество и художественный уровень изделий высоки, вкус авторов безукоризнен. Но неужели обычные туристы могут покупать такие вещицы? Эту, как, впрочем, и другие загадки западной коммерции, я, признаюсь, решить не сумел. Однако отрадно, что художественная культура индейцев не только музейное достояние, но и живое явление сегодняшнего дня.
Современных профессиональных художников среди индейцев пока очень немного. С творчеством крупнейшего из них талантливого скульптора Аллана Хаузера мы познакомились в том же Санта-Фе; его работы из серого базальта установлены перед городскими музеями. Большой поклонник его искусства Глен Грин, хозяин одной из лучших в городе галерей, отдал работам Хаузера весь просторный первый этаж.
Неужели кому-то по средствам это приобрести? спросил я доктора Грина. Сто сто пятьдесят тысяч долларов каждая?
Отчего же, отвечал Грин, покупают музеи, но иной раз и какой-нибудь коллекционер соблазнится.
Художественные промыслы, туристский бизнес и индустрия досуга составляют весомую долю в экономике племен, населяющих штат Нью-Мексико. Под городом Аламогордо племени мескалеро-апачи принадлежит великолепный горный курорт. Он приносит ему солидный доход. Вдоль отличного шоссе стоят в лесу построенные по единому проекту просторные коттеджи поселок мескалеро. Но видели мы и пустыри на местах деревень, откуда индейцы вынуждены были уйти.
Я так подробно рассказываю обо всем этом, потому что с грустью вспоминаю, сколько природных красот и исторических памятников в местах обитания наших коренных народов лихо эксплуатирует каждый, кому не лень, без всякого на то дозволения. Да никому и в голову не придет даже спросить их! Потому и не приносят они ни рубля истинным хозяевам. А ведь эти средства могли бы помочь в деле развития и сохранения традиционной культуры.
Надо сказать, что в самом начале путешествия я зарекся: никаких параллелей. Но сдержаться порой было трудно. Вспомнилось, как знакомый канадский антрополог сетовал: к эскимосам ученому теперь просто не подступиться на любую беседу нужно испрашивать разрешение у местной эскимосской администрации. И если оно получено, плати по тридцати долларов за каждый час интервью по часам! А наш гид по Долине Памятников в Аризоне Рой Джексон из племени навахо похвалялся: меньше чем за миллион долларов ни одну машину с голливудским номером он не подпустит к Долине на выстрел своего «мат-кума».
Что же удивляться: лишь только Чукотку приоткрыли для иностранцев, к советским эскимосам устремились за дармовой экзотикой фотографы и киношники со всего мира. Благословенные края! Достаточно слова директора совхоза, приехавшего ненадолго откуда-нибудь из Краснодарского края за тройной зарплатой, и вверенные ему коренные жители бросят свои дела и безропотно поступят в распоряжение съемочной группы.
Впрочем, сдвиг в правовом сознании намечается и у нас. При Советском фонде культуры создан Совет по народам Севера. Он намерен поставить перед обществом и вопрос об экономических правах коренного населения. Хотя будь моя воля, я бы начинал с политических и социальных прав. Мне кажется, что пора уже нам отрешаться от хрестоматийного представления о завоевании Сибири как об исключительно культурно-просветительской миссии. А вместе с этим и от колониально-покровительственного отношения к местным народам.
Процесс пробуждения от общественной летаргии начался и у самих наших северян. Люди противятся насильственному переселению с родных мест, требуют отмены экологически авантюрных проектов на их территории, добиваются большей автономии, права на собственную землю.
И я буду счастлив, если увиденный и описанный мной опыт борьбы американских индейцев за гражданские права сможет оказаться полезным и в нашем Отечестве.
Вожди или президенты?
Воздух был абсолютно прозрачен. Сказочным жилищем духов предстало с высоты в десять километров нагромождение красно-сиреневых скал и утесов Большого Каньона еще более невероятным, чем несколько дней назад вблизи. С юга мы летели в Сиэтл главный город штата Вашингтон, граничащего на северо-западе США с Канадой.
По мере приближения к северу стали появляться облака. Постепенно они уплотнялись, но прежде чем окончательно утонуть в тихоокеанском тумане, Америка сверкнула снегами вершин горного массива полуострова Олимпия. Туда, в сырые леса, в северные «джунгли» США и лежал теперь наш путь к индейцам Северо-Западного побережья.
Здесь, после многотрудных усилий, кажется, наметилась в последнее время новая форма отношений между племенами и администрацией штата. Сенатор Деннис де Кончини назвал ее «новым конфедерализмом для индейцев». «Конфедерализм» предполагает самоуправление индейских наций. Они смогут самостоятельно распоряжаться Федеральным фондом без вмешательства бюрократии.
3 января 1989 года губернатор Бут Гарднер подписал декларацию о намерении штата установить отношения с индейскими нациями по принципу «правительство с правительством». Соглашение между штатом Вашингтон и двадцатью шестью официально признаваемыми племенами, живущими на его территории, устанавливает определенный суверенитет для них в границах территорий. Племена получают право регулировать любую деятельность проживающих в резервации белых граждан.
Именно этого никак пока не могут добиться непримиримые традиционалисты вроде вождей Хауденосауни.
Более точной целью нашего заключительного уже путешествия были куинолты. Это единственное из шести береговых племен, которым управляют не чиновники из Бюро по делам индейцев, а собственное правительство. Президент куинолтов Джо де ля Круз занимает свой пост уже седьмой трехлетний срок. Он также президент Национального конгресса американских индейцев. Ему удалось добиться принятия закона о возврате племени отторгнутых у него ранее земель. Закон подписал президент Рейган в самом конце своего правления. А совсем недавно представители береговых племен впервые в истории приняли непосредственное участие в международных переговорах США: американо-канадскому соглашению по тихоокеанскому лососю.
С тех пор, как 6 июля 1775 года впервые высадились здесь испанцы и воздвигли на берегу католический крест, белому человеку ни разу не удалось согнать куинолтов бесстрашных рыбаков, выходивших в океан на выдолбленных из цельного кедрового ствола парусных лодках, с их земель. Индейцев не сломили ни занесенная сюда оспа, ни битвы с поселенцами.
Сегодня куинолтов две тысячи сто человек. Они живут на двухстах тысячах акров (восемьсот квадратных километров). Владения племени представляют собой равнобедренный треугольник, одной стороной опирающийся на океанский берег, а двумя другими сходящийся к вершине по непроходимым дебрям. Четыре вида красной рыбы, олени, медведи, пумы, кедр богатства края. Летом тысячи туристов-рыбаков, которые приносят неплохой доход. Но без сопровождения им не разрешено даже ступить на песчаные пляжи добрых сорок километров побережья.
У племени собственная лесная и рыбная промышленность, фабрики по разведению лосося, консервный цех, поставки свежей рыбы в Сиэтл и другие города.
Удивителен этот Север! Зимой льют чуть ли не муссонные дожди, а влажность такова, что даже в сухой сезон стекла очков и фотооптика покрываются мельчайшими капельками воды. Под теплым дыханием Тихого океана, среди зеленых губчатых мхов, папоротников и огромных грибов, которые никто не собирает и не ест, растут гигантские красные кедры. Их древесина пропитана влагой подобно мху, который укрывает корни деревьев. Кроны кедров смыкаются над шоссе и образуют тоннели, в которых даже днем приходится включать фары.
Стоя под оплетенными лианами замшелыми деревьями, нижние ветви которых купаются в холодных струях горной речки, мы пытались схватить в объектив длинные веретенообразные тени у самого каменистого дна: на нерест шли метровые рыбины. Мы ступали осторожно, чтобы не поскользнуться на выброшенных на берег безжизненных телах выметавших икру самок. Потом на фабрике нам показали, как разводят здесь мальков лосося.
В столичном селении Тахола круглое, как вигвам, здание Административного совета правительства нации, как его предпочитают называть.
Проблемы племени от нас не скрывали. Мы с искренним восторгом отозвались о здании культурного центра деревни, еще пахнущем свежим деревом. Там нам показывали выступление ансамбля народного танца. Прекрасный ансамбль, ответили нам с горечью, да только группа его сильно поредела. Когда его год назад создавали, со всех участников взяли слово, что они абсолютно откажутся от наркотиков и спиртного. В ансамбле поначалу танцевало сорок человек. А вы сколько видели?
Мы видели на сцене шесть-семь подростков. Остальные не выдержали.
Есть проблемы и экологические. Еще на пути в Тахолу я был поражен, увидев чудовищные буреломы на месте лесных вырубок. Вот уж не думал, что такое варварство возможно в цивилизованном государстве! Оказалось, что исполинские пни следы былого хозяйничья «белого брата» на территории племени. Теперь подобному обращению с природными богатствами положен конец. Индейцы сами решают, как распорядиться своим достоянием. В Тахоле даже выпускают специальный иллюстрированный журнал «Природные ресурсы куинолт». Технический советник, а фактически министр экономики в правительстве нации Гай Макмайндз сказал нам, что Тахола нуждается для развития промышленности в международном сотрудничестве и ищет зарубежных партнеров. Почему бы не установить контакт с коренными народами Сибири? Тем весьма пригодился бы богатый практический опыт Олимпии по реплантации леса, промышленному воспроизводству рыбы. Во всяком случае я об этом сказал, и, как мне кажется, министр заинтересовался.
Еще в 1987 году начался эксперимент: десять индейских наций, в том числе куинолт и мескалеро-апачи из Нью-Мексико, приняли предложение правительства участвовать в двухгодичном проекте по выработке методов и схем самоуправления. В случае успеха каждая из наций начнет переговоры о самоуправлении.
Добрая воля Вашингтона тут вполне объяснима. Бывший исполнительный директор Национального конгресса американских индейцев Рудольф Райзер считает, что «престиж США в вопросах о правах человека в международном сообществе во многом зависит от того, как правительство и индейские племена решат вопрос их будущих политических отношений».
И если бы все ожидания оправдались, то могла бы появиться свободная ассоциация самоуправляемых индейских наций в США. По внешним сношениям они бы консультировались с правительством страны. Вождь куинолтов Джо де ля Круз первый президент племени, назвавшего себя нацией, считает, что сегодня главное индейское самоуправление и самостоятельность.
Мы не можем повернуть вспять. Мы обязаны добиться полного самоопределения индейцев. В наши дни это становится реальностью.
Нелегок и долог путь к свободе и справедливости. Что вернее приведет к цели твердый традиционализм или поиск компромиссов, неуступчивость или сотрудничество? Каждый народ, большой или малый, найдет, вероятно, свой собственный путь. И он достоин того, чтобы его выбор уважали. Ведь если народ идет к свободе, значит, не гаснет его Священный Огонь.
Александр Миловский