Победоносный поход сравнительно небольшого отряда Ермака, покорение им обширного Сибирского ханства иногда сравнивают с ошеломляющими завоеваниями Кортеса и Писарро в Новом Свете: горстка смелых и прекрасно оснащенных технически европейцев разгоняет громом орудий несметные толпы туземцев, покоряя целые царства. Однако в случае с Ермаком такое сравнение не годится.
Сибирское ханство было таким же феодальным государством, как и Московское царство, хотя и находилось на несколько более низком экономическом уровне и включало в себя патриархальные общины лесных и степных племен. Кроме того, феодальные усобицы в Сибирском ханстве, а также слабая заселенность его обширных территорий вряд ли давали возможность хану Кучуму собрать в единый кулак достаточно большие силы. К тому же и само это войско было разложено междоусобными стычками.
Дружина Ермака, напротив, была единым организмом, испытанным в борьбе с племенами Приуралья, не раз покушавшимися на все расширяющееся «царство» Строгановых, и каждый из бойцов представлял собой самостоятельную боевую ценность. Казаки — профессиональные военные — в совершенстве владели всеми видами оружия, имели опыт войны и с европейцами, и с азиатскими армиями.
Что же касается вооружения, то тут наблюдалась разница, опять-таки не столь разительная, как поначалу может показаться. Чем могло быть вооружено Кучумово воинство? Из оружия ближнего боя это были копья, дротики, сабли, топорики, булавы, кистени, ножи и кинжалы. Метательным оружием служил лук, сложный, клееный, составленный из нескольких кусков дерева, усиленный роговыми пластинами и сухожилиями. Это мощное оружие на расстоянии метров в сто могло поразить насмерть даже бойца, защищенного кольчугой. Защитное вооружение состояло из кольчуг, пластинчатых доспехов — куяков, зерцал, кольчужно-пластинчатых бехтерцов, юшманов, стальных наручей, поножей, шлемов, кожаных, плетеных и стальных щитов. Отборные всадники защищали своих боевых коней металлическими доспехами — налобниками, попонами. Тесные этнические, культурные, торговые, династические связи сибирских ханов со Средней Азией позволяют говорить о широком импорте оружия из ведущих центров Среднего Востока.
Например, шлем, по преданию, принадлежавший самому Кучуму и ныне хранящийся в Оружейной палате, представляет собой выдающееся по качеству и отделке изделие лучших иранских мастеров. Оружие местной выделки уступало качеством и разнообразием привозному, но в общем было вполне приемлемым. Знали в Сибирском ханстве и об огнестрельном оружии благодаря тем же южным связям. Более того, вероятно, там имелось несколько образцов пушек и ружей, но были они лишь престижной диковинкой.
А что у Ермака? Тела его бойцов прикрывали те же кольчуги, куяки, бехтерцы, шлемы и русской выделки, и европейской, и восточной. Похожи были и сабли, копья, булавы, кистени, луки и самострелы.
Но вот ружьями да пушками, их количеством, в данном случае прямо перешедшим в качество, войско Ермака выгодно отличалось от сибирцев. Пушки, пищалей, дробовые ружья на отряд в 1000 человек давали огромную по тем временам огневую насыщенность. Причем, кроме фитильных пищалей, были и испанские аркебузы — гораздо более скорострельные и надежные колесцово-кремневые ружья. Имелись и популярные в Европе многоствольные орудия, не исключена и последняя западноевропейская новинка: ручное маломерное оружие с колесцовым замком — пистолет. Богачи Строгановы с их европейскими связями могли вооружить дружину по последнему слову военной техники, которая именно в XVI веке начала резко вырываться вперед. И в умелых, опытных руках она стала неотразимой. Применение массированного огневого удара, тактика, вся построенная на максимальном использовании огнестрельного оружия, постоянно давали преимущество Ермаку над войсками Сибирского ханства.
М. Горелик, кандидат искусствоведения
Реконструкция автора
Споры о походе Ермака не утихают уже около трехсот лет. А версий и гипотез, зачастую взаимоисключающих друг друга, до сих пор неизмеримо больше, нежели общепризнанных точек зрения. До сих пор идут споры о личности самого Ермака — его происхождении, даже фамилии и имени. Чрезвычайно запутан вопрос о взаимоотношениях атамана и его дружины со Строгановыми, из чьих земель начался легендарный поход. Нет однозначного ответа даже на вопрос, откуда и когда начался этот поход.
А ведь каждый из историков в подтверждение своих взглядов опирается на обширный летописный, архивный, фольклорный материал. Но вплоть до недавнего времени в этих вековых спорах совершенно не принимали «участия» археологические данные — их просто не было. Стоянки дружины, городки, где начинался поход, — все это для науки существовало лишь в летописях, старых картах, легендах, народных песнях, былинах.
И одна из таких спорных проблем, решение которой могло бы дать ключ ко многим другим, была связана с вопросом: начал ли Ермак свой поход с Чусовой, из южных вотчин Строгановых, или сначала казаки побывали на их северных землях, центром которых был Орел-городок?
Дело в том, что из всех сибирских летописей только одна прямо говорит о пребывании Ермака в Орле-городке. Она была составлена в конце XVII века в Тобольске выдающимся русским географом и историком С. У. Ремезовым, который для своей «Истории Сибирской» использовал широкий круг источников, в том числе и ранее написанные летописи и народные предания. Ремезовская летопись сообщает, что «Ермак побеже вверх по Волге и по Каме и дошед Орла-городка и тут многие запасы у Строгановых, ружья и вожей взял и бежа по Чусовой». То есть по этой летописи Ермак с дружиной сначала пришел в Орел-городок, снарядил свой отряд продовольствием и вооружением, взял проводников («вожей») и только затем спустился на Чусовую.
А в начале века было найдено, казалось бы, и фактическое подтверждение этого. Пермский историк А. А. Дмитриев, ссылаясь на другого пермского историка, В. В. Голубцова, опубликовал сообщение о том, что в конце XIX века во дворце Строгановых в Петербурге хранилась литая затинная пищаль с надписью славянской вязью: «В граде Кергедане на реке Каме дарю я Максим Яковлев сын Строганов атаману Ермаку лета 7090» (1582 год). Но когда советский исследователь А. А. Введенский решил изучить это первое вещественное доказательство ремезовской версии, он не обнаружил этой пищали ни в доме-музее Строгановых, ни в Государственном артиллерийском музее. Он нашел несколько пищалей, привезенных из пермских вотчин Строгановых, но ни на одной из них не было надписи. Однако он не сомневался в том, что В. В. Голубцов действительно видел пищаль с надписью, так как название «Кергедан!» — это второе, нерусское, название Орла-городка было упомянуто в царской грамоте Ивана Грозного 1566 года.
Таинственное исчезновение пищали, судя по всему отлитой во времена Ермака, заставило исследователей с еще большим недоверием отнестись к утверждению Ремезова. Действительно, Орел-городок (Кергедан), о котором упоминает надпись, находился в вотчине Н. Г. Строганова, а дарение пищали приписывается М. Я. Строганову, которые жил в Нижнем Чусовском городке. И становится непонятно: зачем М. Я. Строганов должен был поехать сам далеко на север и вызвать туда Ермака?
...И в то же время, судя по архивным данным, Орел-городок мог быть одним из изначальных пунктов похода Ермака. Причем согласно найденной сотной выписи из писцовых книг И. И. Яхонтова 1579 года Орел-городок выглядит даже предпочтительней Нижнего Чусовского, упоминаемого многими летописями как место сбора дружины перед походом. В Орле-городке согласно этой выписи насчитывалось 90 дворов, 15 лавок и 13 соляных варниц. А в Нижнем Чусовском городке даже через 45 лет после того, как Яхонтов составлял свои писцовые книги, было всего 60 дворов, 10 лавок и 6 варниц. Безусловно, в ермаковское время население этого городка было еще меньше.
Археология в этот теоретический «спор» летописей начала «вмешиваться» лишь в 1932 году, когда советский исследователь А. В. Шмидт обнаружил следы Орла-городка на левом берегу современного русла Камы. Но планомерные раскопки мы смогли начать лишь спустя еще двадцать лет — в 1952 году.
Во времена Ермака Орел-городок располагался на правом берегу Камы, а с запада невысокий мыс, на котором он находился, был ограничен старицей Камы, превратившейся позднее в ее основное русло. По переписи 1579 года, городок был защищен частоколом из бревен, «стоячим острогом» — мы обнаружили остатки этих укреплений. В этом остроге были найдены фундаменты деревянной церкви и трех больших срубов от «хором» Строгановых. Здесь же часто встречались куски оконной слюды, красноглиняные печные изразцы, обломки медных окладов от икон и другие вещи, принадлежавшие церкви и вотчинникам. С юга к острогу примыкал посад, который был защищен неглубоким и нешироким рвом. Между городком и посадом находилась торговая площадь, по краям которой стояли лавки.
Население городка занималось также сельским хозяйством, охотой и рыболовством — об этом свидетельствовали остатки мотыг, серпы, косы-горбуши, оковки лопат, сечки для рубки капусты, глиняные грузила для сетей, железные остроги и рыболовные крючки разных размеров. Однако основным занятием жителей посада было солеварение, ремесла и торговля. (До сих пор в поселке Орел, что стоит напротив древнего городища, сохранилась традиция устраивать питьевые колодцы, опуская в них деревянные круглые трубы, собранные из обтесанных бревен. Именно так строили трубы для подъема соляного рассола. Кстати, население поселка так и называет свои колодцы — «трубами».) В городке было много ремесленников. При раскопках мы нашли молотки, топоры, скобели, тесла, долота, стамески, сапожные ножи, ножницы, а также их продукцию — части кожаной обуви, деревянные предметы, костяные гребни, бусы и другие изделия.
В переписи 1579 года упоминаются дворы военного гарнизона крепости, пищальников — мы нашли и свинцовые пули, и кремневые кресала от пищалей, а также другие предметы вооружения: наконечники копий, стрел, костяные накладки от сложного лука, обломки сабель и бердышей. Открыли мы и остатки кузницы, около которой находилось скопление железных шлаков и криц. В этой кузнице действительно могло коваться оружие для дружины Ермака.
Но, несмотря на самые тщательные поиски, литейной мастерской, в которой могла бы быть отлита пищаль, мы так и не обнаружили,
И тем не менее наши раскопки позволили во многом «примирить» спорящие летописные стороны. Ермак, как выяснилось, действительно мог получить необходимое снаряжение в Орле-городке. Но дружина была столь хорошо снабжена, что собрать это снаряжение только в Орле-городке или только в Нижнем Чусовском было трудно. И летописные разночтения, видимо, объясняются тем, что оба этих русских форпоста в Сибири принимали активное участие в подготовке похода. А дополнительные косвенные доказательства этого предположения мы получили при последующих разведках и раскопках.
В знаменитой Кунгурской летописи говорится, что Ермак «обмишенился», перепутав Чусовую с Сылвой, и когда понял свою ошибку, то зазимовал на Сылве. Далее эта же летопись сообщает, что после зимовки на Сылве большая часть дружины Ермака ушла в Нижний Чусовской городок, а некоторые «осташася на городищи с женами и з детьми, вечно осеша». Ремезовская летопись тоже упоминает Ермаково городище на Сылве, но уточняет, что остались здесь жить не русские, а коми-зыряне, входившие в состав дружины.
На Чусовой и Сылве сохранилось много народных преданий и географических названий, связанных с Ермаком. А. А. Дмитриев отмечал около 30 таких названий, в том числе хутора Ермаковы на Сылве, камень Ермак, Ермаков перебор и речку Ермаковку в низовьях Чусовой. Народные предания говорят, что Ермак воевал в этих местах с легендарным народом чудью, который не пропускал русских людей в Сибирь. Недавно пермский географ Ю. Г. Вылежнев записал местное предание о том, что Побоищный луг недалеко от устья Чусовой назван в честь битвы Ермака с вогуличами. Краевед В. В. Киреев из поселка Паший обнаружил на притоке Чусовой — реке Усьве — другое урочище с тем же названием «Побоище», которое местные жители тоже связывают с битвой дружины Ермака. В этом урочище краевед нашел четырехгранный втульчатый наконечник копья, который по форме отличался от местных изделий и был похож на русские боевые наконечники конца XVI века.
На правом берегу Сылвы, прямо под знаменитой Кунгурской ледяной пещерой, находится древнее укрепление, которое носит название Ермакова городища. Во время Великой Отечественной войны Кунгурский краеведческий музей находился в здании около пещеры, и в нем хранились обрывок русской кольчуги и бердыш, найденные у входа в пещеру. К сожалению, позднее эти вещи были утеряны.
В 1961 году в разведочных раскопах в деревне Филипповне, расположенной в километре выше по тому же берегу Сылвы, были исследованы остатки древнего русского могильника. Умершие были захоронены в гробах, с оружием. Здесь были найдены железный наконечник копья, наконечник стрелы, обломок крупного ножа, аналогичный найденным в Орле-городке. В могильнике были захоронены первые русские поселенцы края. Это тоже подтверждает сведения Ремезовской и Кунгурской летописей о том, что часть дружины Ермака осталась жить на Сылве.
Таким образом, археологический материал в сопоставлении с народными преданиями и летописями, нам кажется, подтверждает гипотезу о том, что дружина Ермака перед походом в Сибирь некоторое время находилась в Орле-городке, на Чусовой и ее притоке Сылве.
А в 1974—1975 годах наша Камская археологическая экспедиция Пермского университета осмотрела остатки и Нижнего Чусовского городка, расположенного на левом берегу Чусовой.
Нижний Чусовской городок занимал невысокий мыс треугольной формы, широкое основание которого выходило к берегу Чусовой. С севера и востока мыс ограничен не-пересыхающей старицей реки Чусовой, которую местные жители называли речкой Сылвенкой. По краю старицы до сих пор видны пни крупных деревьев, расположенные по дуге, — точно так же были изображены деревья, окружавшие городок, на одном из рисунков Кунгурской летописи.
До сих пор выше мыса городка по Чусовой существует урочище Ванево, или Ванев луг, которое упоминается в переписи 1624 года. В окрестных деревнях среди фамилий встречаются такие, как Ермаковы, Кучумовы, Шадрины. Полная перепись 1579 года по Нижнему Чусовскому городку не сохранилась, а в более поздней царской грамоте Строгановым 1692 года говорится о том, что сначала городок, как и Орел, имел укрепления в виде острога, которые были заменены только в XVII веке. В 1977 году нами были начаты планомерные раскопки городка.
В центральной, наиболее возвышенной и ровной части мыса мы нашли фундаменты двух каменных церквей XVIII века, поставленных на месте деревянных, существовавших здесь в XVI—XVII веках. В береговых обнажениях Чусовой обнаружено много красноглиняных изразцов конца XVI века, очень похожих по форме, размерам, сюжетам изображений на те, что мы нашли в Орле-городке. Здесь же часто встречаются обломки оконной слюды, московской чернолощеной посуды. Вероятно, где-то в этом месте находились хоромы Строгановых, а церкви и дворы вотчинников располагались в кремле городка. В раскопах были открыты костяные и железные наконечники стрел, обломки пищалей, чугунные ядра и свинцовые пули, кремневые кресала, обломки сабель, наконечники копий. Найдено много сельскохозяйственных орудий и бытовых предметов: сошники, мотыги, обломки серпа, части кожаной обуви, железный светец для лучины, глиняные грузила и берестяные поплавки от сетей, деревянная счетная бирка, украшения и т. д.
Раскопки Нижнего Чусовского городка только начаты. И они, безусловно, помогут подробнее узнать, как выглядел один из первых русских городков края, когда начал свой поход Ермак.
В. Оборин. кандидат исторических наук
