В октябре прошлого года в Баку проходила Встреча дружбы советской и румынской молодежи. Наш специальный корреспондент побывал на Встрече, беседовал с ее участниками. В публикуемом очерке рассказывается о делах молодого поколения Румынии в пятилетке 1976—1980 годов, получившей название «Пятилетка научно-технической революции».
Есть в Румынии емкое понятие — «систематизация», определить которое кратко вряд ли возможно. Появилось оно совсем недавно — в начале 70-х годов, а ныне это слово можно услышать повсюду: в каждом уездном центре, каждом городе, каждом селе...
Если побывать на севере Румынии — в Марамуреше, на юге — в Олтении, на востоке — в Молдове и Добрудже, на западе — в Бихории, и если навещать не только крупные города, но странствовать и по весям, то в глаза обязательно бросится многоликость сел и разнообразие сельской жизни.
...Аккуратные одноэтажные саманные или каменные домики, ярко расписанные свежими красками по белоснежной штукатурке, украшенные лепниной или аппликацией из цветных деревянных дранок, — это село.
...Некрашеные, неоштукатуренные избы в лесных краях, кое-где уже потемневшие от времени, но нисколько не теряющие привлекательности, потому что однотонность цвета искупается удивительными творениями резчика, преобразившего дерево, — это тоже село...
...Двух-, трех-, четырехкомнатные, порой двухэтажные дома из промышленных цементных плит, изящно орнаментированные по фронтону, с искусной резьбой на деревянных столбах и навесе крыльца, на балках и свесе крыши, — и это тоже...
...Многоэтажные блочные здания — и здесь же садовые участки, огороды; четко распланированные улицы, торговый центр, клуб...
И еще: отдельно стоящие домики среди изумрудных летом, выбеленных зимой полей, одинокие хуторки...
Завтрашний день сел и деревень Румынии — это и есть кратчайшая расшифровка слова «систематизация». Здесь и гармоничное развитие каждого населенного пункта и всей республики в целом, и бережное использование материальных и людских ресурсов, и — самое главное — контроль над важнейшим богатством страны — землей. При этом 300—400 населенных пунктов — так гласят государственные постановления — должны стать до 1990 года городскими центрами. А на нынешнюю пятилетку из этих пунктов отобрали 120 сел, где есть все условия, чтобы они стали городами уже к 1980 году.
Итак, от села — к городу, от аграрного — к агропромышленному, — вот путь, по которому движется систематизация. В феврале 1976 года принципы ее обсуждались на I съезде уездных народных советов в Бухаресте, а спустя несколько дней молодежь села Драгалина в уезде Яломица предложила соревнование: превращать села в города руками молодых. Строить дома и клубы, выполнять мелиоративные работы, модернизировать водоснабжение и дорожную сеть, разбивать цветники и парки...
Но все-таки: КАК превратить село в город? И что означает такое превращение? Не будет ли при этом нанесен ущерб традициям, многие из которых составляют неотъемлемую часть уклада жизни? А с другой стороны, может быть, в «превращении» ничего сложного нет, и порой достаточно вынести официальное решение?
Эти вопросы я задавал многим участникам Встречи в Баку. Среди них были студенты, механизаторы, инженеры, мелиораторы, лесоводы. И в ответ я слышал: задача предстоит труднейшая, тем более что в процесс социального переустройства разрушительно вмешалось землетрясение, горькие последствия которого надо как можно быстрее ликвидировать; и, конечно, официальное решение будет венчать работу, а чтобы его получить, следует сделать многое. Между нынешним сельским и будущим городским большая дистанция, однако город не должен подавить село, обе формы жизни должны дать в сумме что-то новое...
Что же есть село? Румынский энциклопедический словарь поясняет: «форма человеческого поселения, жители которого занимаются главным образом сельским хозяйством».
А что есть город? Найдутся разные определения, но суть одна: «крупный населенный пункт (порой наделенный административными функциями), жители которого заняты преимущественно в промышленности».
Может быть, в будущем эти определения пересмотрят. Наверное, понадобятся усилия социологов, этнографов, демографов, чтобы дать ответ на вопрос: что же такое современный город? Но пока ясно: и город и село уже сегодня иные.
Так, если учитывать территориальные размеры, то межу провести трудно: иные села больше некоторых городов. Если во главу угла поставить занятия населения, то и здесь не добиться четкого разграничения: не всякий город можно назвать индустриальным центром, а во многих селах есть местная промышленная база. Условия жизни — наверное, начинать надо с этого...
Сто двадцать сел стоят «на очереди». Что в них произойдет в ближайшее время? Очевидно, здесь будут приняты современные городские принципы реконструкции. Строителям предстоит учесть формы рельефа, сохранить исторические и культурные памятники. «Принять бой» с однообразием — главным врагом нынешней городской застройки. Подумать и о социальных аспектах: деревенские жители привыкли видеть в своих дворах зелень и цветы, тесно общаться с соседями, близко принимать к сердцу сельские новости и житейские подробности. Значит, необходима оптимальная плотность построек — «компромиссная», и в то же время важно оставить «деревенское» жизненное пространство — индивидуальные участки. Плюс ко всему выбор режима этажности, обеспечивающего максимальное использование дневного света; современная водопроводная сеть, системы центрального отопления, канализации. Во многих случаях градостроители намеренно пойдут на ограничение площади будущих городов. Освободится значительная территория, и она — это очень важно! — будет возвращена сельскому хозяйству...
...Молодежь села Прундул-Бэргэулуй, уезд Бистрица-Нэсэуд, начала свой «город» с того, что построила спортивную базу и облесила участок в 43 гектара. Сорок три гектара из 325 тысяч, на которых запланировано провести лесонасаждения в нынешней пятилетке...
Лес всегда был важнейшим богатством Румынии. Ни песчаные черноморские побережья, ни степи равнины Бэрэгана, ни болотистая дельта Дуная еще не складываются в облик страны: не хватает двух важнейших составляющих — карпатских хребтов и «леса — родного дома», — как гласит стариннейшая поговорка.
Когда-то леса занимали более двух третей нынешней территории страны. Они давали древесину и многое другое, необходимое для жизни, и одновременно служили необъятной стратегической крепостью. Племена варваров в течение тысячи лет обрушивались на дако-римские селения, выжигали их дотла, но, когда кочевники уходили, жители возвращались из леса и обстраивались заново.
В более позднюю эпоху леса начали постепенно исчезать. Приходилось выплачивать подать по турецкому сюзеренитету, и зависимость от Оттоманской империи оборачивалась гибелью деревьев: дань платили в основном лесом. В прошлом веке знаменитые карпатские сосны и ели шли в качестве валюты за границу, старинные дубы выжигались на корню «на поташ». Оголялись лучшие участки, даже при строительстве Суэцкого и Панамского каналов не обошлось без карпатской древесины. Пик капиталистической хищнической вырубки пришелся на период между мировыми войнами. Вскоре после освобождения Румынии в 1944 году лесоводы подсчитали: леса в стране покрывали... менее пятой части площади.
За тридцать лет социализма в Румынии насажено два миллиона гектаров леса, а «Национальная программа по сохранению и развитию лесного фонда на период 1976— 2010 гг.» предусматривает в ближайшие тридцать лет увеличить площадь лесонасаждений еще на два с лишним миллиона гектаров.
...Трудно «охватить взглядом», сколь многое связано у румынского народа с лесом. В селах во все времена древесина была важнейшим строительным материалом. Даже когда возводили каменные крепости, внутренние стены связывали толстенными дубовыми бревнами, врубавшимися на углах «в обло», — такое сочетание камня и леса называлось «дакийской стеной». Дерево применялось с высочайшим искусством. Взять, например, обыкновенный олтенский сундук. Казалось бы, сделать его проще простого. Но у настоящего мастера ничего не бывает просто. Столяр, если это был знаток своего дела, обязательно использовал доски различных возрастов: с течением времени дерево рассыхалось по-разному, и в сундуке никогда не возникало щелей, а стыки не брала сырость, — вещь могла служить владельцам веками.
В прошлом железо далеко не всем было по карману, поэтому строители даже гвозди добывали в лесу — делали их из прочного тиса. Но с гвоздя список «профессий» дерева только начинался. Были чисто деревянные водяные мельницы и сукновальные машины, чаны и ведра, ткацкие станки и давильные прессы. Ездили на деревянных санях и в деревянных повозках — зачастую телеги были вовсе лишены железных ободьев и гвоздей.
И в каждом случае применялась своя, особая порода дерева. Ворота и бочки под вино мастерили из дуба, а фляги для цуйки — из тута, колесные ободья и дранку — из бука, а на корыта и миски шел тополь; бревна, корабельные мачты и кадки для меда делались из ели, посохи и дубинки всегда были кизиловые, а точильные колеса — березовые. Для изготовления дорогой мебели требовались ясень и орех, а на музыкальные инструменты — скрипки, кобзы — шли платан и пихта. Впрочем, всего не перечислить. Лес встречал рождение крестьянина и провожал его в последний путь, грел и кормил его, и даже в нынешнее время, прежде чем свалить дерево, марамурешский лесоруб нет-нет да и поклонится ему в пояс, прося прощения...
Узоры украшали практически любой предмет крестьянского обихода — от ложки и прялки до навесов и створок ворот. Это была настоящая «цивилизация дерева», и сейчас, превращая села в города, архитекторы стараются не забывать традиции древнего искусства. Наверное, придет время, когда каждый новый город будет немыслим без резного дерева; так или иначе, а оно найдет себе применение — то ли в виде украшения жилых домов, то ли в виде декоративных элементов общественных зданий. И может быть, где-то возникнут Музеи дерева — ведь есть же музей деревянных резных ложек, созданный учителем Иоаном Цугуем в городе Кымпулунг-Молдовенеск.
Новые леса останутся будущим поколениям, а заодно преображенные города получат в наследство и частичку национальной истории...
...В селе Кудалби, уезд Галац, силами юношей и девушек сооружены винодельческое предприятие и комплекс по откорму свиней; в селе Гойча, уезд Долж, посажены тысячи декоративных акаций и роз, десятки тысяч тополей и ракит...
Уезд Долж лежит на левом берегу Дуная, в среднем его течении. Когда-то здесь располагалась печально знаменитая местность, носившая название «летучих песков». Скудная и коварная земля... О том, чтобы посадить на ней кукурузу или пшеницу, нечего было и думать. Сахарную свеклу ветры вырывали с корнем. Но местные жители отличались трудолюбием, которое могло поспорить с упорством ветра. Они копали глубокие — в 3—5 метров — рвы и добирались до желтых глинистых пластов. Пласты были невероятно твердые и поддавались только кирке, но зато здесь можно было сажать виноград и шелковицу. Лишь через годы лозы дотягивались до солнечного света: верхушки их показывались над краем рва. Многие десятилетия трудились олтенские крестьяне, стараясь получать больше плодов и закрепить землю. И их кропотливая работа увенчалась успехом. Сейчас от старых виноградников и тутовых деревьев почти ничего не осталось. В Долже возникли новые винодельческие кооперативы и фруктовые плантации, наконец-то прижились зерновые. Весь край покрыт оросительной сетью, а поля обрамлены лесозащитными полосами: пески больше не «летают». И на рукотворной, созданной трудом земле можно выращивать акации и розы. Розы, подобные тем, что уже сейчас украшают будущий город Гойча...
...В селе Валялуй-Михай, уезд Бихор, сданы под орошение 50 гектаров земли; в селе Болинтин-Вале, уезд Илфов, члены СКМ построили футбольный стадион, облесили участок площадью два гектара, построили теплицу, подготовили под орошение более 100 гектаров земли...
На обширной Бэрэганской равнине с водой всегда было плохо. Если взглянуть на карту, то ситуация покажется странной: до Дуная — рукой подать, поблизости множество рек — Яломица, Арджеш с их притоками. И тем не менее воды не хватало: степь. А чтобы степные просторы давали урожаи, нужна ирригация.
В придунайских уездах Олт и Долж, расположенных западнее, давно уже действуют две мощные оросительные системы: Четате — Галича Маре и Садова — Корабия. В скором времени и в Илфове будет закончена своя сеть: местные озеро и река дали ей имя Мостиштя.
Несколько лет назад эту огромную гидротехническую и ирригационную систему объявили национальной молодежной стройкой Румынии. Тысячи юношей и девушек работали здесь на прокладке каналов. Сданная в 1975 году в эксплуатацию первая очередь позволила оросить более 20 тысяч гектаров сельскохозяйственных угодий. А когда строительство Мостишти завершится, система охватит в десять раз большую площадь.
Конечно, вода нужна не только полям, но и людям — для промышленности и просто на элементарные бытовые нужды. После перестройки Болинтин-Вале освободится дополнительная сельскохозяйственная площадь, а в домах появится современный водопровод, канализация — воды должно хватить на все...
И важно еще вот что: сооружая оросительную сеть, строя предприятия, стадионы, жилые дома, детские сады, сельская молодежь обучается «городским» профессиональным навыкам — готовится стать горожанами в полной мере.
...В селе Джоаджу, уезд Хуне-доара, построен молодежный клуб...
Село Джоаджу забралось высоко. Оно разместилось на реке Муреш в отрогах гор Металич, само название которых прямо указывает на содержимое недр. Здесь раскинулась Страна моцев. Границы этой страны никто никогда не определял, можно лишь примерно сказать, что она охватывает уезды Алба, Хунедоара, Клуж, Арад и Бихор. Места здесь поразительной красоты: лесистые горы, спускающиеся к плодородным полям, стремительные реки, славящиеся отменной форелью. В прошлом Страна моцев носила и несколько иных названий, два из них парадоксально противоположные: страна Царь-золота и Каменная страна.
Золото здесь добывали с давнишних времен. Еще дакийские цари хвастались своими золотыми копями, расположенными недалеко от крепости Сармиэегетузы — царской резиденции. Особого искусства в обработке драгоценного металла достигли агатирсы — ветвь дакийского племени, осевшая в местных горах. Их потомки впоследствии получили имя моцев.
Моцы странствовали по златоносным горам, но к золоту уже отношения не имели, они занимались совсем иным ремеслом — продавали собственноручно вырезанные кадки, чаны или же дудки и трембиты. Осень и зиму мастер трудился над изделиями, а весной навьючивал свою лошадку низкорослой породы и отправлялся путешествовать от деревни к деревне, сбывая всем, кому надобно, деревянный товар. Деньгами платили редко. Моц довольствовался натуральным обменом: получал за трембиты и кадки муку, сало, соль, — и, если продукты позволяли перебиться до следующей весны, о большем не смел и мечтать.
Странными были поселки резчиков-мастеров, их и поселками-то можно назвать лишь с большой натяжкой: расстояния между домами порой исчислялись километрами. А в доме два помещения, не больше: сени и мастерская. Ни сада, ни двора, ни хоть какого-нибудь малого участка возделанной земли. Моц полагался только на дерево, на свои умелые руки и помощи ни от кого не ждал. Даже от соседей.
За бедность и прозвали эти края Каменной страной. «Камень» здесь — символ бесконечных странствий, векового терпения, синоним нужды и оголенности.
Последние тридцать лет резко изменили жизнь моцев. Мастера объединены в промысловые кооперативы, творения их — резьба по дереву, изделия из кожи, фляги и бочонки для цуйки — идут на ярмарки и в магазины больших городов.
В Стране моцев развиты горное дело и мебельная промышленность, жимия и лесообработка, на месте бывших каменистых тропок проложены асфальтовые дороги, древние города Дева, Хунедоара, Алба-Юлия стали современными индустриальными центрами. А мелкие разбросанные селения объединяются в крупные села.
Еще четверть века назад моцы в горных деревушках и думать не думали о кинотеатре или читальне. Единственным вестником культуры была фигура всадника-книгоноши, развозившего печатное слово по отдаленным углам. А ныне в Джоаджу за считанные месяцы воздвигнут молодежный клуб. И само село в ближайшее время станет городом — еще одним городом в «каменной» Стране моцев.
...В селе Рэкари, уезд Дымбовицы, юноши и девушки работали на прокладке водопроводной сети и теплоцентрали, на строительстве торгового комплекса и многоэтажных домов с двух- и трехкомнатными квартирами; в село Махмудия, уезд Тулча, постепенно принимающее городской облик, вернулись сотни человек, ранее уехавших на постоянную работу в крупные промышленные центры...
Обратимся напоследок к статистике. Перед началом нынешней пятилетки в Румынии насчитывалось 13 тысяч сел и деревень и около 250 городов, причем в последних жило около 9 миллионов человек — сорок с лишним процентов населения республики. А в 1948 году городских жителей насчитывалось менее 4 миллионов, или примерно 23 процента. Разница не только количественная, но и качественная: темпы урбанизации очень высоки.
Демографические рекорды можно оценивать по-разному. Конечно, рост городов, городского населения — это благо, это показатель превращения страны из аграрно-индустриальной в индустриально-аграрную. Однако рост числа горожан может идти, по крайней мере, двумя путями: за счет высоких темпов рождаемости в городах и за счет миграции сельских жителей. И вот эта миграция еще не так давно принимала значительные масштабы.
Наверное, важнейшее, что уже сейчас дала систематизация, — это осознание факта: не село должно идти в город, а город к селу. Если условия жизни и там и там одинаковые, если в селах появляется своя промышленность — конечно, ориентированная на традиционные занятия населения, — то и само понятие «село» постепенно теряет свое первоначальное значение.
И, наверное, следует ожидать, что совсем скоро проявится и повсеместная тенденция к обратной миграции: люди начнут возвращаться в старые села, которые станут новыми городами.
В. Никитин
