Продолжение. Начало в № 7—10.
Шестой час утра. В маленькой, набитой дешевой мебелью комнате тихо и очень душно. Она сидела на софе, покрытой пледом в красную и белую полосы. На ней все еще было вечернее платье. Он стоял посреди комнаты.
— Кто тебя просил говорить с этим негодяем? — в который раз повторял Джимми.
Линда поджала ноги под себя, откинулась на подушку. Лицо ее выражало озабоченность.
— Ты твердишь одно и то же... Или ты считаешь, мне было приятно с ним поболтать, а?
Не ответив на ее вопрос, он продолжал:
— ...Послушай, Линда, этот Уолкер хочет убить меня, как убил Сэма и Луки.
— Будь он человеком, который способен на такое, нам легче было бы убедить в своей правоте других.
— Если бы он выглядел как убийца, хочешь ты сказать?.. Но как выглядят убийцы?
— Н-ну... Наверное, мерзко... Как расисты из южных штатов... А у него, похоже, нет никаких предрассудков.
— Боже мой, еще немного, и я подумаю, что он перетянул тебя на свою сторону.
— Чушь! — крикнула Линда. — Ты злишься потому, что я тебя спросила, хорошо ли ты видел того, кто в тебя стрелял...
— Как вижу сейчас тебя! — перебил Джимми. — Это был Уолкер.
— Да, но ты сам говорил, что он выстрелил в тебя сразу, без предупреждения. Ты поднимался по лестнице и вдруг увидел кого-то...
— Не кого-то — а его! — взорвался Джимми. — Я его видел, пропади все пропадом... Вот что я скажу тебе, Линда: ты просто не представляешь себе состояния человека, в которого стреляют.
Тебе и в голову не придет кричать «караул!» или звать полицию. У тебя только одна мысль —беги, парень, беги! Не зевай! Спасай свою шкуру... Но видишь-то ты все! Причем очень четко. Увиденное в такой момент ты на всю жизнь запомнишь... Это... что-то вроде... вроде фотографии. Она смотрела на Джимми во все глаза, уже готовая снова поверить ему. И тут же представила себе Мэтта Уолкера; его молодое лицо, проникновенный голос, честные голубые глаза... «Нет, этот не может быть убийцей! Он сам хочет расправиться с настоящим убийцей». Линда никак не могла себе представить, что Уолкер способен убить двух беззащитных негров просто так, ни за что, а потом преследовать третьего.
— Но как он мог стрелять в тебя... безо всякой причины? Ведь ты говоришь, что видел его впервые в жизни...
— А разве для нас новость, что белые убивают черных без всякой причины...
— Тогда скажи своему адвокату, чтобы он потребовал освидетельствования Уолкера у психиатра.
— Это возможно лишь при условии, если Уолкер согласится. Или если его обвинят в убийстве, а адвокаты станут толковать о его невменяемости... А знаешь, что мой адвокат на это ответит? Ну, может, не ответит, а подумает. Что наглее меня на земле негра не сыщешь... Ну кто видел цветного, который обвинил бы белого, тем более полицейского, да еще с положением, в том, что тот свихнулся? Особенно после того, как уже обвинил его в убийстве и не смог этого доказать!
— А вдруг окажется, что ты все-таки прав? Если он действительно спятил, и если он действительно... — Она умолкла.
Джимми горько усмехнулся:
— Договаривай, договаривай; «...если он действительно стрелял в тебя». Ты мне верить не хочешь, так почему же мне должны поверить белые?
— Да, но...
— Никаких «но»! Если я пойду к ним и скажу: «Пошлите Уолкера к психиатру, мне кажется, он шизофреник», знаешь, что они подумают? Что своим умом я до этого дойти не мог. Что мне это кто-то подсказал. Что тем самым я хочу замести чьи-то следы.... Или просто-напросто не станут меня слушать. Никто мне не поверит...
— Ты не прав! — запротестовала она.
— Не спорь! Ты сама считаешь, что на убийцу он непохож. Ты считаешь...
— Боже милостивый, перестань ты повторять эту чушь! — перебила Линда.
Он вдруг переменился в лице.
— Ладно, я ухожу.
— Не будь таким обидчивым! Я стараюсь помочь тебе... чем могу...
— Ты можешь помочь мне одним: тем, что поверишь мне.
— Снова ты за свое... Скажи мне сам. что я должна делать, я на все согласна. Джимми, мне кажется, ты что-то скрываешь от меня.
— Ах вот как! — На секунду он замер. — Выходит, ты все время считала, будто я лгу... — Он закрыл лицо руками и безвольно пробормотал: — Я не понимаю, я ничего не понимаю, ничего...
Взяв со стола шляпу, Джимми медленно, по-стариковски волоча ноги, направился к двери.
Линда вскочила и, схватив его за руку, резко повернула к себе.
— Останься! — умоляла она.
Джимми молча стоял. Линда заплакала.
— Ты требуешь от меня слишком многого. Ведь я всего-навсего глупая...
— Ничего я от тебя не требую. Я лишь хочу, чтобы ты мне верила.
— Мне хочется тебе верить. — Она закрыла глаза и вытерла слезы рукой. — Но мы не всегда верим в то, во что хотим верить.
Он отступил на шаг.
— Если ты не веришь мне, между нами все кончено.
— Да как я могу поверить тебе, когда все, о чем ты говоришь, звучит так неправдоподобно? — закричала она.
— Прощай, — сказал он почти беззвучно и взялся за ручку двери.
Линда снова бросилась к нему, всеми силами пытаясь удержать.
— Нет, так нельзя... Ты не можешь уйти... Я пойду с тобой... К тебе... Так будет лучше...
— Оставь меня! — крикнул Джимми. — Я сам решу, что мне делать!
Уолкер поднял лифт на третий этаж и отключил ток. Лифт стоял, но открыть дверь было можно.
Стоя в темной кабине, он наблюдал сквозь маленькое окошко за лестницей. Чтобы все время иметь в поле зрения дверь Линды, он должен был прижаться лицом к стеклу. Он ждал. Ждал очень долго.
Было около шести утра, когда он увидел Джимми, злобно захлопнувшего за собой дверь. Уолкер достал из кармана пистолет с глушителем.
Джимми двигался как лунатик. Он чувствовал себя так, словно его исхлестали плетьми. Одна мысль сверлила его мозг: Линда предала его. Она поверила убийце.
Он было направился к лифту, но вдруг передумал. Он не хотел ждать и с силой рванул на себя зеленую дверь, ведущую в коридор. В голове так шумело, что он не услышал даже, как открылась дверь лифта.
Уолкер на цыпочках побежал к коридору. Пистолет он держал на уровне плеча, дулом вверх, как опытный стрелок, готовый выстрелить в любое мгновенье...
И снова все повторилось, как кошмарный сон: коридоры, лестница и снова коридоры... И опять погоня!..
Джимми бежал по коридору все быстрее. Уолкер преследовал его по пятам.
На лестничной площадке между третьим и четвертым этажами Джимми испуганно остановился и перегнулся через перила. В ту же секунду он увидел Уолкера. Лицо детектива опять показалось ему громадным. Он успел увидеть еще, как Уолкер поднял руку с пистолетом и прицелился.
В тот же миг он бросился бежать. Он бежал наперегонки со смертью, слыша за собой шаги Уолкера.
Добежав до четвертого этажа, Джимми сделал обманное движение, и Уолкеру показалось, что негр скрылся в коридоре. А Джимми в это время мягко, по-кошачьи, прыгая через ступеньку, бежал на пятый, спасительный этаж. Вот наконец коридор, вот и лестничная площадка перед квартирой.
Джимми торопливо достал из кармана связку ключей. Он больше всего боялся, что не успеет открыть все замки. Каждую секунду мог снова появиться Уолкер... Наконец щелкнул последний замок, дверь открылась.
Он бросился в квартиру, захлопнул за собой дверь и торопливо закрылся на все запоры...
Уолкер сунул пистолет в карман пальто, прислонился к двери. Он чувствовал себя обманутым и опустошенным. Все снова пошло вкривь и вкось. Проклятье! Этот черный пес — его злой рок.
Поняв, что снова проиграл, Уолкер стал медленно спускаться по лестнице.
Вышел на улицу. Голова горела — он снял шляпу и бесцельно побрел по Амстердам-авеню. Мелкие снежинки кололи лицо, покрыли всю голову. Отряхнув снег, он снова надел шляпу. Повернул обратно. Отыскал на стоянке свою машину.
Сел за руль. .
Испытывая полнейшую депрессию, он с трудом поборол в себе желание на предельной скорости пойти против движения и покончить все разом.
Тут он вспомнил, что есть еще дом, где примут его с радостью, без лишних расспросов, и направил свою машину на автостраду.
Он гнал со скоростью 90 миль в час, хотя предельной здесь была 50. Час ранний, машин мало, ничего страшного.
Свернув в Бронксвиль, он поехал по кварталу небольших уютных коттеджей и вилл. Остановился перед домом из стекла и дерева.
Дверь открыла светловолосая голубоглазая женщина, на которой поверх шерстяного платья был надет пестрый передник. На вид ей было не больше тридцати. Увидев Уолкера, она воскликнула:
— Мэтт, ты заболел?
— Нет, Дженни. Просто устал как собака... Мне бы поспать...
— Проходи в гостиную и устраивайся... Прими душ, а я приготовлю тебе поесть.
— Не хочу я есть, — ответил он грубо и направился прямиком к бару. Налил себе большую рюмку джина. — А где Питер и Дженни?
— В школе, где же им быть?
— Ах да, я и не подумал...
— И все-таки я приготовлю поесть. — Она с трудом удержалась, чтобы не сделать ему замечания: он выпил подряд еще две рюмки.
— Сказал, не хочу, значит, не хочу... — проговорил он упрямо, как мальчишка. — У меня голова болит... Кстати, где Брок?
— Еще не вернулся со службы, — ответила она. — Какое-то специальное задание.
С видом подростка, доверяющего тайну старшей сестре, он сказал:
— Знаешь, он думает, будто я убил двух этих ниггеров.
Лицо ее выразило негодование.
— Не смей так говорить! Он ни днем ни ночью покоя не знает, бегает по всему городу... Хочет доказать твою непричастность к этому делу.
— И все-таки он так думает.
— Помолчи! — резко оборвала она Уолкера. — Лучше иди спать. Ты сам не знаешь, что говоришь. — И пошла на кухню.
Взяв бутылку джина, он поставил ее на ночной столик и снял наконец пальто. Достал из кармана пистолет и отнес его в спальню. Завернув в платок, засунул в дальний угол шкафа, где лежали старые, вышедшие из моды шляпы и разная мелочь.
Когда появилась Дженни с завтраком, он уже спал. Спал неспокойно, ворочаясь с боку на бок и скрипя зубами. Дженни достала полотенце, смочила его в ванной и утерла пот с его лба. «Бедняга Мэтт! — подумала она.— Как они тебя замучили...»
«Где мне достать «пушку»?» — эта мысль целиком овладела Джимми после того, как он, закрыв дверь на все засовы, устало прислонился к стене. Он четыре часа просидел в комнате, не снимая шляпы и пальто.
Выйдя около десяти часов из дому, он отправился в бар на 11-й авеню, о котором поговаривали, будто там можно не только хорошо выпить, но и купить все, что угодно: от перочинного ножа до автомата новейшей системы. Толстый негр-бармен, с глазами навыкате и навсегда застывшим удивлением на лице, вытер стойку перед Джимми.
— Мне нужен пистолет, — тихо проговорил Джимми.
Бармен вздрогнул, глаза его выкатились еще больше.
— Не видите, что ли, у нас здесь торгуют другим товаром! — воскликнул он напыщенно. — Мы продаем виски, джин, бренди, ром, вина, аперитивы, светлое и темное пиво... Спиртного можно купить сколько угодно, а больше ничего. Что будете пить?
— Кока-колу.
Бармен поморщился, как монашенка, услышавшая неприличное слово.
Поставив перед ним бутылку, он отошел к другому концу стойки. Джимми огляделся, желая отыскать в баре человека, хотя бы чем-нибудь похожего на подпольного торговца оружием. У противоположного конца дубовой стойки сидело несколько пьяниц, устало дремавших над давно пустыми рюмками. За столиком у окна двое моложавых мужчин читали две половинки одной газеты. В одной из ниш спала утомившаяся девица, а в другой сидел неопрятного вида господин, медленно потягивавший коньяк.
Вряд ли кто-нибудь из них занимался торговлей оружием.
Время шло. Бармен, долго следивший за Джимми, решил наконец снизойти до разговора с ним. Но торопиться не стал. Несколько раз протер стойку, попробовал, работает ли кран в мойке, смочил тряпку. Как бы ненароком он медленно приближался к Джимми и наконец оказался прямо перед ним.
— Нельзя с раннего утра пить эту бурду, — сказал бармен с укором. — Желудок испортите.
Джимми поболтал жидкость в бокале и спросил:
— А что прикажете пить?
— Джин. Он не раздражает желудок.
— О'кэй, тогда отведаем джина.
Бармен медленно достал бутылку и поставил перед Джимми.
— Только не лейте его в колу.
— Почему?
— Потому что... джин пьют только с тоником, — объяснил ему терпеливый эксперт и стер со стойки несуществующее пятнышко.
— Кто тебя послал?
— Никто. Я как-то слышал кое-что...
— От кого?
— Не помню, забыл.
— А ты ничего не путаешь?
— Нет... Ведь это «Блю Монд-бар»?
— Вроде бы, — буркнул бармен и наполнил две рюмки.
— Постой, я хочу только одну! — запротестовал Джимми.
— Ты близорукий? — удивленно спросил бармен. — Меня-то хотя бы ты видишь?
— Извини, — сказал Джимми. — Твое здоровье!
Бармен опрокинул рюмку и облизал губы.
— Ты здесь недавно?
— Да. Примерно с полгода...
Бармен испытующе взглянул на Джимми. Потом медленно заговорил:
— Тебе, парень, стоило бы посмотреть шоу в «Аполло». Там выступают два клоуна. Один клоун говорит: «Где мне взять «пушку»?» А другой отвечает: «Неплохо бы тебе сходить в «Аполло». Тут первый и спрашивает: «Они что, продают в «Аполло» «пушки»?» — «Не-ет, — говорит другой. — Это, парень, такой театр. Но если сядешь там на балконе, тебе ни одна сволочь не помешает». — «Шоу смотреть?» — спрашивает первый. Тут второй говорит: «Плюнь ты на шоу, я понял, что тебе нужна «пушка». Ну как? — уставился бармен на Джимми.
— Здорово... — Джимми все понял. — Надо посмотреть это шоу.
— Не забудь захватить двадцатку, — проговорил бармен.
— Двадцать, понятно, — кивнул Джимми.
— Лучше всего в полчетвертого.
— В полчетвертого, — повторил Джимми.
Бармен поднял бутылку с джином и спросил, указывая на обе рюмки:
— Большую или маленькую?
— Повторим.
Бармен отставил бутылку и, поморщившись, отвернулся. Только тут Джимми понял смысл вопроса.
— Эй, послушайте — не слишком большую и не слишком маленькую.
— Вот и я так думаю, — вздохнул бармен с облегчением. — Для женщины тридцать два — лучший возраст.
— Да, да, — Джимми поднялся. — Сколько я вам должен?
— Полтора.
— Я обязательно посмотрю это шоу, — снова сказал Джимми.
Расплатился и направился к выходу.
На улице все еще шел снег. Джимми посмотрел на часы. Без четверти одиннадцать. Сколько же времени ему придется убить попусту до начала шоу? Возвращаться домой без оружия он не хотел.
Подняв воротник пальто, он медленно шел вдоль 11-й авеню и оказался вдруг перед входом в «Биг Бэсс-клаб». Ему стало не по себе, когда он вспомнил, что ему довелось пережить за шесть часов, прошедших с того момента, как он был здесь в последний раз. Но сейчас он не чувствовал себя беспомощным. Скоро у него будет пистолет... «Помоги себе сам, и бог тебе поможет!» — частенько говаривала его мать.
Две рюмки джина на пустой желудок слегка опьянили его. Он пошел на 7-ю авеню, ибо рестораны на 11-й обслуживали белую клиентуру. Миновав универмаг Блумстайна, он прошел мимо нескольких баров, даже в этот час переполненных, мимо театров «Аполло» и «Льюиса». В «Аполло» между двумя кинофильмами давали шоу, а в «Льюисе» — нет. Сейчас оба театра были еще закрыты.
На углу улицы находился отель «Тереза». Джимми вошел в вестибюль и направился в кафе, где основательно позавтракал.
Половина двенадцатого. Ждать еще осталось четыре часа. Выйдя на улицу, он оказался вскоре перед витринами книжного магазина. Взглянув на свое отражение, Джимми увидел, что ему давно пора постричься. «Надо зайти в парикмахерскую... — подумал он. — Да и время так пролетит незаметнее».
Парикмахерская находилась чуть подальше, на 124-й стрит. Там было полно посетителей.
Джимми повесил шляпу и пальто в гардеробе, занял свободное место и начал листать журнал. Благополучные, счастливые негры смотрели на него с фотографий. Похоже, никто из них не боялся завтрашнего дня. «Все это дешевая реклама!» — подумал Джимми и тут опять вспомнил об убийце. Он настолько углубился в свои мысли, что парикмахеру пришлось трижды приглашать его в кресло. Он повязал Джимми нейлоновым покрывалом и сунул за воротник мягкую бумагу.
— Вам стоило бы разгладить волосы, — посоветовал он.
Джимми рассмеялся:
— Моей проволоки вам в жизни не разгладить!
— Еще как, — улыбнулся парикмахер. — Они станут мягкими, как шелк, и гладкими, как у белых. А если пожелаете, я потом сделаю вам легкие волны.
— Ну ладно, попробуем... — ответил Джимми.
...Вся процедура продлилась больше двух часов.
Джимми долго разглядывал себя в зеркале. Его охватило какое-то странное чувство: с одной стороны, он как будто сделался симпатичнее, а с другой — он чувствовал стыд, как будто кого-то предал.
Впереди был еще один час ожидания.
Он пошел на 25-ю стрит, купил сигарет и направился к 17-й авеню. Джимми опять проголодался.
Хорошо поесть в Гарлеме не так-то просто. Обычно говорят, что здесь все можно достать: от голубого «кадиллака» до нижнего белья из мешковины... А вот насчет приличной пищи... Большие кафетерии вытеснили маленькие ресторанчики, и с тех пор пища повсюду была стандартной, безвкусной. Точно такой же как пресная кухня у «Шмидта и Шиндлера», от которой его мутило.
Но тут в одной витрине он заметил объявление: «ДОМАШНИЕ ОБЕДЫ!»...
Плотно поев, он почувствовал себя куда лучше. Взглянул на часы — пора идти.
Тем временем «Аполло» открыл свои двери. На фильм, который показывали перед шоу, зрители не шли. Балкон был пуст. Лишь в первом ряду сидело несколько подростков, покуривавших сигареты с марихуаной. Шел третьеразрядный гангстерский фильм.
Незадолго до конца фильма молодой негр в застегнутом наглухо пальто и надвинутой на глаза шляпе приблизился к Джимми, посмотрел на него внимательно и сел рядом. В зале было темно, но он был в черных очках.
— Вам нужна женщина? — прошептал незнакомец хрипло.
Вопрос сбил Джимми с толку. Он ждал человека с пистолетом.
— Какая такая женщина? — спросил он недовольно.
На сей раз удивился незнакомец.
— Обыкновенная, какая же еще.
— Не нужна мне женщина.
— М-да... — Незнакомец решил поставить вопрос иначе: — А если все-таки нужна женщина, сколько ей должно быть лет?
Тут Джимми понял:
— Ах да! Тридцать два.
Незнакомец облегченно вздохнул.
— Ну наконец-то. — Он осторожно достал из кармана пальто завернутый в коричневую бумагу пакет и протянул Джимми. Тот полез было за бумажником, но незнакомец сказал: — Нет, ты сперва проверь!
Джимми развернул пакет. В слабом свете экрана увидел пистолет тридцать второго калибра. На рукоятке была эмблема: одноглазая сова.
— Мне сдается, все о'кэй, — пробормотал Джимми.
— Из него скалу пробьешь.
Джимми заплатил двадцать долларов; незнакомец сунул деньги в карман, пробормотал: «Пока, парень!» — и ушел.
В зале зажегся свет. И поскольку никого рядом не было, Джимми решился рассмотреть оружие при свете. «Я подстерегу его в подъезде, — подумал он. — Пусть только этот сукин сын достанет свою «пушку» с глушителем, тут я его и прикончу...»
Джимми больше не боялся. Теперь у него есть оружие, теперь шансы равны.
Он сунул пистолет во внутренний карман и застегнул пальто на все пуговицы. Из здания «Аполло» он вышел последним.
Когда Джимми добрался до дому, Линда стояла у входа в подъезд.
— Как ты меня напугал, — проговорила она негромко. — Я жду тебя здесь часа три.
— Ждешь? Почему? — спросил он холодно.
— Ты пойдешь со мной!
В лифте они ехали молча. Когда кабина остановилась на третьем этаже, она потянула его за рукав. Он не двинулся с места.
— Пойдем! — приказала она. — Тебе нужно выспаться.
Джимми безнадежно махнул рукой.
В ее квартире было темно. Она включила свет и заперла дверь. Потом резко повернулась к нему.
— Почему ты не хочешь слушать меня? — Ее глаза вдруг округлились. — Как ты выглядишь? Ты что... ты был у парикмахера, да? Пока я здесь умирала от страха... — Она сняла с него шляпу. — У тебя новенькие волосы, — обрадовалась она, проводя рукой по его волнистым волосам. — Они мягкие, как шелк.
Желая забыть обо всем на свете, он обнял Линду. Мысли его путались. Губы Линды были горячими, она все крепче прижималась к нему. И вдруг почувствовала: во внутреннем кармане лежит что-то твердое. Пистолет!
Неожиданно выхватив пистолет, она ловко выскользнула из объятий Джимми.
— Боже мой! — прошептала она в ужасе.
— Дай сюда! — протянул он руку.
— Нет! Нет! Нет! — кричала она, держа пистолет за спиной. — Дурак ты! Идиот несчастный...
— Дай сюда! Это не игрушка.
Линда отступала все дальше от него.
— Осторожно! Эта штука заряжена. — Он все-таки схватил ее за руку и повернул к себе.
— На, возьми!.. Возьми и застрелись!
Линда лихорадочно думала о том, как спасти Джимми от новой опасности, как остановить его...
— Ты, наверное, собрался поохотиться за ним, а может быть, и уложить? — спросила она.
— У него есть пистолет, теперь он есть и у меня. Мы в равном положении.
— Я не отпущу тебя, пока ты не одумаешься, — сказала она.
Линда остановилась и вопросительно поглядела на него.
— Оставь пистолет здесь, — попросила она, увидев, что он взял шляпу.
— Прекрати! С меня хватит. Я убью этого бешеного пса, чтобы он не убил меня!
— Мне начинает казаться, что убийца не он, а ты, — сказала она резко. — Ты уверен, что он преследует тебя, а не ты его?.. Все на свете против одного тебя, бедняги; ты должен ото всех защищаться. Может, и от меня тоже? Может, и я тебя преследую?
Джимми с трудом владел собой.
— Ты не знаешь еще одной вещи, Линда: когда прошлой ночью я ушел от тебя, он подкарауливал меня в лифте. Я случайно пошел через коридор, а не сел в лифт. Не то быть бы мне сейчас в морге...
Линда подумала: «Спорить с ним бесполезно».
— Он признал, что ходит за тобой следом. Он хочет найти убийцу... Почему же он не убил тебя, если подкарауливал?
— Потому что не успел. Потому что я бежал от него, а он меня не догнал. Точно так же, как и в первый раз... И в руке у него был пистолет — тот самый, с глушителем...
— Я просто не могу поверить, — прошептала она. Голос ее дрожал от страха.
— Переубедить тебя невозможно... — сказал он устало и снова взял шляпу. — И бегать от него я больше не стану...
Он вышел и хлопнул дверью.
Линда бросилась в спальню, схватила телефонную трубку. Дрожащей рукой набрала номер Уолкера. «Я заставлю его сказать правду, — прошептала она. — И если он солгал, я убью его. Не Джимми, а я!»
Телефон Уолкера не отвечал.
Фантазия Линды работала лихорадочно: «А вдруг Уолкер спрятался где-то в доме? Если Джимми наткнется на него, то может убить его на месте. Джимми сейчас сам не свой, он на все способен. Но Уолкер, конечно, стреляет лучше Джимми...»
Она неизвестно зачем бросилась в ванную, вернулась в комнату, накинула шубку. Не спрятался ли в доме Уолкер? Поднялась на верхний этаж и проверила, заперта ли дверь в коридор. Заперта. Быстро сбежала вниз. На лестнице она никого не встретила. Оказавшись в самом низу, Линда дернула на себя дверь в подвал. Тоже заперта. Устало вздохнув, она села на железный стул у входа в подъезд.
Она просидела не меньше часа, подавленная, почти не замечая прохожих. Она ждала Уолкера.
Потом ей пришло и голову, что Джимми не дома, а ушел куда-то искать Уолкера. Линда поднялась к себе и позвонила Джимми. Трубку сняла Синетта; она сказала, что Джимми нет дома с самого утра.
— Когда он вернется, попросите позвонить мне, — сказала Линда.
Сначала она хотела занять свое место часового у подъезда, но, подумав, решила, что это бессмысленно. Допустим, один раз она сможет предотвратить беду, но пока Джимми разгуливает с пистолетом, а Уолкер выслеживает его, убийство — это вопрос времени.
Она почувствовала, что начинает сходить с ума. Позвонила в полицию.
— Управление полиции, — ответил усталый голос.
— Мне нужен тот, кто расследует убийство в ресторане «Шмидта и Шиндлера».
— Ах, по этому делу, — Полицейский на другом конце провода как будто заинтересовался. — Не отходите от аппарата. Соединяю с уголовной комиссией.
Вскоре другой голос сказал Линде, что она должна явиться в участок на Леонард-стрит и спросить сержанта Питера Брока.
Перевел с английского Е. Факторович
Окончание следует
