Веселиться можно по-разному. Можно обливать друг друга водой, как это делают во время праздника Тинджан, бирманского Нового года. Можно смеяться, петь, танцевать до упаду самбу и упражняться в опасной борьбе капоэйре, как то бывает во время бразильских карнавалов (1 См «Вокруг света» № 9 за 1972 г. и № 4 за 1973 г.). Можно надеть маски и забрасывать прохожих конфетти, если следовать традициям карнавалов в Венеции. Да что говорить, в любой стране хотя бы раз в год устраивается шумное и веселое торжество, непременно с какими-нибудь озорными причудами и забавными ритуалами.
Однако можно объехать весь свет, и, пожалуй, вряд ли сыщешь праздник, который хоть сколько-нибудь походил бы на валенсийский фестиваль статуй, который организуется 19 марта и приурочен к празднованию «дня святого Хосе».
За несколько суток до знаменательного дня открываются тяжелые двери десятка с лишним мастерских, и оттуда выкатываются широкие платформы с установленными на них огромными скульптурами. Их называют фалья, и изображают они... все, что угодно. Все, что придет в голову мастеру, наделенному фантазией и чувством юмора. Обязательное условие одно: статуи должны быть сделаны из дерева или папье-маше. А остальное — размеры, тема, решение (карикатурное или серьезное) — на усмотрение скульптора.
Излюбленные мотивы — из «Тысячи и одной ночи» или валенсийских рассказов Бласко Ибаньеса. Но можно встретить карикатуры и на дядю Сэма, и... на голландского футболиста Круиффа, мифологические сюжеты — вроде гигантского кентавра, скачущего по земному шару и уносящего от погони жертву — прекрасную обнаженную девушку, — и иллюстрации к испанским пословицам.
Например, высится на платформе, выполненной в виде обувной коробки, непомерный башмак — метров десяти от подошвы до верха. Иностранный турист будет долго ломать голову над символикой подобной фалья, а валенсийцы и минуты не задумаются. Все ясно: «не носи башмаки другого — сам другим станешь» — есть такая старая-престарая народная поговорка.
...Целый год уходит на то, чтобы мастер изготовил фигуру, а чаще всего целую скульптурную группу, способную занять достойное место в мартовском шествии. Работают умельцы за семью замками: не дай бог конкуренты прознают какие-либо детали будущей фалья, перехватят идею. Поэтому и ночных сторожей нанимают для охраны мастерских, и запоры хитрой системы навешивают, и посетителей пускают только по особым пропускам.
В первый же день народного гулянья выбирается «Королева Фалья». Это не значит, что она-то и будет признана лучшей. Просто приглянулась она поначалу, а дальше... дальше видно будет. За время праздника можно многое оценить, переоценить и еще раз оценить.
Ни одна платформа не движется в одиночестве. Каждую сопровождает специально подобранный оркестр и обязательно болельщики с шутихами и фейерверками. Мастера переживают за исход творческого состязания, а валенсийцы веселятся. Смотрят театральные представления, с видом знатоков разглядывают скульптуры, заключают ставки, танцуют на улицах. Не обходится и без спортивных соревнований, и без «цветочных боев».
Три дня продолжается праздничная феерия, и наконец наступает долгожданное 19 марта. Особое жюри в последний раз оглянет статуи и выберет лучшую. Ее с почестями препроводят в музей, где стоят победительницы предыдущих лет, а остальные сожгут тем же вечером. Не беда, что иные из них обходятся в десятки миллионов песет. Скульпторы от этого нисколько не страдают: финансируют-то сооружение фалья не они сами, а различные фирмы и организации. Более того, мастера и не думают проливать слезы у огромных костров, где гибнут их создания, но взирают на «аутодафе» с философским спокойствием. Значит, в этом году мало старались, выдумки не хватило... Вот денек отдохнут и снова запрутся в своих мастерских, чтобы ровно через год еще раз поразить горожан. Да так, чтобы не только в мастерских, а и в музее все восхищались только ею одной — статуей, которой пока нет даже в воображении мастера...
В. Никитин
