Теперь и у меня есть эта карта. Я видел ее однажды в солидном научном учреждении. Она висела на стене среди нескольких ей подобных и ничем особенным не выделялась. В правом ее нижнем углу значилось: составители
В. В. Козлов и Е. Д. Сулиди-Кондратьев, научный редактор Ю. Я. Кузнецов. Масштаб 1 : 7 500 000. Отпечатано на картографической фабрике. И цена — рубль пятьдесят. Ничего особенного.
Действительно, ничего особенного. По светлому полю разбросаны разноцветные кружки: красные, синие, оранжевые, зеленые. Одни — большие, другие — меньше. Есть совсем крохотные. Посредине — серое пятно, похожее на лужу с рваными краями. Во всех направлениях — черные линии, сплошные и пунктирные. Антиклинали, разломы, кольцевые структуры. Обычная тектоническая карта. И все же необычная. Это первая тектоническая карта Луны, карта строения лунных недр. Первая!
Теперь она есть и у меня. Я отмечаю на ней маршруты лунных экспедиций. Наверное, мой внук будет относиться к ней, как к седой реликвии. Для меня же она символ возможностей нашего времени.
В 1922 году в Петрограде был выпущен карманный «Атлас Луны». Невероятным по тем временам тиражом — 2 тысячи экземпляров. Составитель в предисловии писал, что цель издания — дать возможность любителям астрономии изучать лунную поверхность, а специалистам — послужить карманным справочником по лунной топографии в тех случаях, когда употребление больших атласов затруднительно или излишне. Он так и написал, этот петроградский пророк: «...затруднительно или излишне». Надо было быть очень убежденным в необходимости такой работы, чтобы предлагать ее вниманию людей, еще вчера качавшихся от недоедания.
Лунный атлас 22-го года давно стал библиографической редкостью. Такой же ценной, как прижизненные издания стихов Пушкина или трактаты Грановского. По крайней мере, мне никогда не доводилось держать его в руках. Все сведения о нем я почерпнул из плотной серой карточки, которая с сотней себе подобных стояла в самодельной аккуратной коробке на письменном столе в небольшом кабинете уютной московской квартиры на проспекте Вернадского. Его хозяин, добродушный Владимир Козлов, совсем недавно освободившийся от приятного состояния, обозначенного понятием «молодой ученый», и перешедший в весьма ответственный разряд глубоких исследователей, царственно позволил мне покопаться в своих сокровищах.
— Слушай, Володя, — спросил я на правах давнего знакомства, — мне все-таки непонятно, каким образом вы с Женей, геологи по всем параметрам, вышли на космические проблемы?
— Почему космические? Вполне земные, — Козлов с видом лектора подошел к карте над тахтой. — На Луне, по существу, нет осадочного слоя. Нет песка, известняка, глины. И нет морей и океанов. Стопроцентная обнаженность. Первозданная картина, как в миг творения. Это же то, о чем геолог может только мечтать, — Козлов посмотрел на меня вопросительно, согласен ли я, и продолжал: — Земля и Луна сформировались примерно в одно и то же время. Но если у нас под ногами от того, что было четыре миллиарда лет назад, практически ничего не осталось, то на нашей соседке все законсервировано в лучшем виде. Бури и получай ценные сведения без гипотез, дискуссий и инфарктов.
— Ну, до глубокого бурения, как я понимаю, еще далеко. А лунная тектоническая карта — вот она, перед глазами. И как вам в голову пришло сделать ее? Сама-то идея, в общем, проста до тривиальности: бери методы аэрофотосъемки, применяй их для расшифровки фотографий Луны — и весь разговор. Но почему именно вы с Сулиди-Кондратьевым первыми занялись этим?
— Так уж и первыми?! — Он протестующе поднял руку. — Этой проблемой занимались многие. И много лет. И у нас в стране, и за рубежом. Но это пока единственная тектоническая карта Луны. Правда, в 1951 году американские ученые Шумэкер и Хэкман составили геологическую карту нашего спутника. В ней была попытка дать гипотетическую характеристику лунных пород и их возраста. Авторы, к сожалению, исходили только из гипотезы метеоритного происхождения лунного рельефа. Выводы их не полностью подтвердились.
— Значит, ваша карта единственная?
— В своем роде — да. Мы за нее даже удостоились медалей ВДНХ, а потом были избраны в члены Международной ассоциации планетологов.
— Так как же все началось и почему?
— Не знаю. Трудно однозначно ответить. Особенно — почему. Есть цепь плохо связанных друг с другом мозаичных фактов. Из них лишь при большой доле фантазии можно нарисовать первоначальную картину.
— И все же?
Рядом со старым зданием университета на Моховой, в первом этаже гостиницы «Националь», когда-то был популярный в Москве книжный магазин. Преотличный, с многочисленными отделами и большим выбором литературы. Володя Козлов, поступив на первый курс геологического факультета МГУ, часто после занятий приходил в этот магазин и подолгу рассматривал книги, разложенные на прилавках. Однажды он случайно стал свидетелем разговора двух весьма почтенных мужчин, зашедших, как было видно, случайно в отдел геологической литературы.
Один из них листал только что вышедшую из печати книгу А. В. Хабакова «Об основных вопросах истории развития поверхности Луны». Почтенные мужи были настроены весьма иронически. Смысл их едких замечаний, отбросив дилетантские глупости, можно было свести к одному: зачем заниматься совершенно бесплодным делом сейчас, когда полным-полно разной очень важной работы? Шел 1949 год. Своего мнения на этот счет Козлов тогда не имел. Книга ему показалась любопытной, но и ее оценка — не лишенной справедливости.
Почему-то его память сохранила этот случай. И это действительно случай, осколок, ситуация, каких в жизни бывает множество. Ведь могло же не состояться никакого продолжения.
Он закончил университет. Распределился в аэрогеологический трест. Начал работать. Пошли довольно трудные и однообразные будни. Это только в понимании непосвященных аэрогеология — сложные полеты с романтическими посадками. А он летал в основном на рейсовых самолетах.
Тогда же Козлов познакомился с Сулиди-Кондратьевым. Тот был оппонентом на защите результатов его памирской экспедиции. Осенью того же года они встретились еще раз. В Дамаске. Экзотическое место для встречи двух москвичей, работающих в одной организации, не правда ли?
Сирийцы пригласили группу советских специалистов сделать геологическую съемку территории их страны. До этого о геологии Сирии имелись довольно приблизительные сведения. Созданная в течение тридцати лет известным французским геологом Луи Дюбертре общая карта ряда ближневосточных областей уже не соответствовала новым требованиям. Правительство республики поставило задачу: в очень короткий срок сделать карту, на основе которой можно было бы вести многоцелевой поиск полезных ископаемых.
Козлову достался район Хомс — Тартус, Сулиди-Кондратьеву — Пальмира. Они оказались соседями. Приходилось решать совместно разные вопросы. Наезжали друг к другу с большим удовольствием: у одного — Средиземное море рядом, у другого — развалины знаменитого древнего города. Тогда и началась дружба. И понятно почему: далеко от Родины, одинаковые трудности, общие задачи и, как оказалось, почти совпадающие точки зрения не только по вопросам основной работы.
В Сирии они пробыли три года: с 1958-го по 1961-й. И до лунной карты было еще очень далеко.
Но одна любопытная деталь. Работали они в каменистой ровной, как стол, пустыне. Очень трудно было ориентироваться. Однажды Козлов с шофером даже переехали государственную границу и забрались в Ирак. Никто их, разумеется, не задержал, и они благополучно вернулись обратно. Существенно, впрочем, другое: место съемки было очень похоже на лунный ландшафт. Особенно разительным было сходство на базальтовом плато под Хомсом, которое пришлось тщательно изучать Козлову. Прямо библейский пейзаж — ни кустика, ни травинки. До горизонта плоскость, усеянная черными камнями. Несколько лет спустя, глядя на лунные панорамные фотографии, он удивлялся схожести.
Вполне возможно, здесь есть дальняя ассоциация. Но они оба совершенно откровенно утверждают, что никаких мыслей о лунной геологии тогда у них не возникало. Какая Луна? Дай бог с земными делами расквитаться! А дел было по горло и выше.
Мало-помалу расквитались.
Общими усилиями советские геологи нашли сирийцам нефть, фосфориты и еще кое-что. Издали геологические карты района съемок. Некоторые, в том числе Владимир и Евгений, защитили кандидатские диссертации.
А время шло. На орбите побывало полтора десятка землян.
Козлов припоминает, что как-то в пустом разговоре на вопрос, что бы ему очень хотелось сделать, он неожиданно ответил: «Сравнить фотографии Земли и Луны, посмотреть, что это сравнение могло бы дать с геологической точки зрения». Однако он понятия не имел, где можно взять лунные снимки. К счастью, его собеседник был членом Географического общества, и не только членом, но и активным деятелем. Он познакомил Козлова и Сулиди-Кондратьева с нужными людьми, которые достали карты и снимки Луны. Здесь все и началось.
Надо сказать, что поначалу это была самодеятельность в чистом виде. Ими двигало обычное любопытство, слегка, может быть, окрашенное профессиональным интересом. Однако работа постепенно увлекла. Более того, появилась обратная связь — углубленное изучение фотографий и материалов по Луне помогло эффективнее заниматься своим делом — дешифрированием аэрофотоснимков.
О первых результатах было доложено на Всесоюзном совещании по проблемам планетологии в Ленинграде в 1965 году.
Доклад делал Козлов. В Ленинграде он пробыл всего лишь день: надо было срочно возвращаться в Москву и заканчивать подготовку к экспедиции на Чукотку. Но для его дальнейшей судьбы это был очень важный день.
На совещание были приглашены зарубежные ученые и среди них — один из ведущих американских специалистов по Луне, Дж. Грин. Сообщение американца «Возможные земные аналогии лунной поверхности» имело большой успех. Случилось так, что у Грина не оказалось квалифицированного переводчика, и переводил ему доклад и сообщения Козлов. Причем они тут же оживленно обсуждали все, что им казалось наиболее интересным.
В тот день Козлов узнал о Луне очень много нового. А как известно, знания, умноженные на интерес, ведут к новым знаниям. После Ленинграда он понял, что тектоника Луны, строение ее коры, занимает его вполне серьезно.
— Поехали к Сулиди, — решительно сказал Козлов. — Без него вряд ли тебе удастся понять, что, как и почему.
Пока мы ехали в метро, Козлов успел завершить краткий обзор истории взглядов на происхождение нашего естественного спутника.
— Вот только неизвестно, спутник ли это, — он хитро покосился на меня.
— Почему же неизвестно? — Я знал, что неизвестно, но все же спросил: — А как же иначе?
— Просто. Земля — Луна — двойная планета. Все спутники меньше своих планет в тринадцать-сорок раз, а Луна почему-то всего в четыре. Такой феномен должен настораживать.
— А собственно, почему это вас с Сулиди-Кондратьевым так волнует? — Я продолжал игру.
— Разве не ясно? — он уловил тон. — Прежде всего надо разоблачить одного гоголевского героя, который утверждал, что Луна обыкновенно делается в Гамбурге, — Козлов улыбнулся. — Кроме того, для нашей работы это один из узловых вопросов. В основе использованного нами метода лежит предположение об идентичности. Если это неверно, то первая тектоническая карта Луны не что иное, как очередной научный нонсенс, свидетельство чрезмерного человеческого честолюбия.
— А если все же верно?
— О, тогда это еще один микрошаг на пути познания истины. Мы с Евгением, разумеется, принадлежим к тем, кто оптимистически смотрит на всю проблему, и наша точка зрения подкреплена довольно солидными фактами. Кстати, есть фотогеологическая карта Аравии, сделанная американцами. Сравнивая ее со снимками Луны, мы обратили внимание, что древние щиты Земли и лунные материки очень похожи. Отсюда вывод об аналогичности строения коры обоих космических тел, и дальше — мысль о единстве происхождения и одинаковости развития. А если это так, то Луна может помочь расшифровать некоторые сложнейшие загадки земной геологии. Все почти очевидно. Три четверти нашей планеты покрыто водой. Пробурить глубокую разведочную скважину в районе океанской впадины по затратам близко к лунной геологической экспедиции. Вот и считай, какой путь продуктивней.
Поезд мчался в Измайлово. Я подумал: да, все почти очевидно. Как быстро изменились категории допустимого! В 1949 году вызывала сомнение целесообразность всего лишь кабинетного рассмотрения истории развития поверхности Луны. Сегодня геолог готов отправиться за 384 тысячи километров от Земли, чтобы получить ответ на волнующий его вопрос...
Время уплотнилось. Его сегодняшние возможности приблизились к вчерашней фантастике. В земных лабораториях уже изучены образцы из семи различных районов лунной поверхности. Скажи десять лет назад, за прожектера приняли бы — из семи! А вот теперь лунные образцы на Земле, и никого это не удивляет.
Калий-аргоновый метод позволил довольно точно определить возраст пород, доставленных с далекой Селены. Он колеблется от трех до четырех с половиной миллиардов лет, что примерно соответствует возрасту древних пород Земли. Тщательный химический анализ лунных образцов показал, что это базальты — изверженная порода, в которой преобладают минералы типа плагиоклаза, пироксена, ильменита, оливина. Интересная деталь — грунт, доставленный автоматической станцией «Луна-20» из континентального района, состоял в основном из анортозитовых пород, содержащих главным образом полевые шпаты, шпинель и другие минералы. Это свидетельствует о серьезном различии процессов формирования «лунных континентов» по сравнению с «лунными морями».
Однако в отличие от земных пород в лунных образцах полностью отсутствуют хотя бы какие-либо водосодержащие включения. Видимо, воды на Луне не было никогда. Кроме того, лунные породы отличаются от земных слишком большим количеством редких элементов. Процент содержания в них хрома, титана и циркония позволяет снять с обсуждения гипотезу образования Луны из земного вещества.
И все же, несмотря на обилие материала, пока не прояснился ни один из основных вопросов, связанных с проблемой происхождения системы Земля — Луна. По словам известного советского специалиста в области физики Луны доктора наук Б. Ю. Левина, заголовок статьи в одном научном журнале «Отсутствие согласия об эволюционных моделях» достаточно наглядно иллюстрирует положение дел. Получилось так, что полеты к Луне и лунные экспедиции, дав ответы на несколько вопросов, возбудили десятки новых. В числе важнейших и такой: что представляет собой тектоника Луны, каково строение ее коры?
У Сулиди-Кондратьева в кабинете висела такая же тектоническая карта Луны, как у Козлова и какая теперь есть у меня. Странно, если бы ее тут не было.
— Женя, — сказал я, — вот Козлов утверждает, что в основе желания сделать эту карту лежит элемент случайного.
— Совершенно неверно! В данном случае мы — жертвы закономерных процессов развития общественного мышления. Когда на протяжении ряда лет чуть ли не ежемесячно тебя оповещают о каком-нибудь важном полете на Луну с хитрой программой, тебе ничего другого не остается, как думать о Луне. А если ты геолог, то, естественно, думаешь о лунной геологии, или, вернее сказать, о лунологии. Добавь к этому занятие аэрофотосъемкой — и желание сравнить земные фотографии с лунными возникает само собой. Вот посмотри, — он протянул мне оттиски нескольких статей, — это первые публикации по тектонике Луны. Наши с Козловым публикации. Потом от слов мы перешли к делу, к самой карте. И здесь неоценимую помощь нам оказал Юрий Яковлевич Кузнецов — один из ведущих специалистов в области геологического дешифрирования. Так что ничего случайного. Геолог, и только геолог, занимающийся дешифрированием аэрофотоснимков, мог прийти к мысли о возможности такой работы и, главное, ее необходимости. В 1968 году на Международном геологическом конгрессе в Праге мы с Володей должны были делать доклад по этой карте. К сожалению, доклад не был прочитан: нас послали в Алжир на геологическую съемку. Опять три года было не до Луны.
— Я смотрю, вы между Землей и Луной буквально разрываетесь.
— Нет, ты не прав, — в разговор вмешался Козлов, — я же тебе говорил, одно очень дополняет и очень помогает другому.
— А главное, — перебил его Сулиди, — оттачивает методику. Ведь что такое наша карта? Научный прогноз на основе общих геологических и космогонических построений. Но вот на Землю были доставлены первые образцы лунного грунта и сделан их анализ. Оказалось, что некоторые наши предсказания подтверждаются довольно точно. То есть получено доказательство правильности и универсальности используемого метода, что позволяет говорить о применении его и в других целях. Кстати, данные о Марсе свидетельствуют в пользу общности строения этой планеты и строения Земли и Луны. Так сказать, открывается новое широкое поле деятельности. И уж здесь-то глубокие геологические знания в сочетании с пониманием общих закономерностей формирования планет будут иметь самое первостепенное значение.
— О, Евгений готов лететь даже на Марс, только бы получить еще одно подтверждение правильности своих прогнозов. — Козлов, улыбаясь, протянул мне еще один оттиск статьи, написанной им с Сулиди-Кондратьевым.
Я прочитал: «Решение главных проблем селенотектоники, связанных с дальнейшим выяснением структуры и истории тектонического развития Луны, будет способствовать познанию происхождения основных геоструктурных элементов земной коры на основе сравнительного метода, предполагающего общность развития планетных тел земной группы».
— Сказано немного длинно, но мысль ясна.
Евгению этого показалось мало, и он добавил:
— Ты обрати внимание на главное — все взаимосвязано. Изучение проблем одной области науки помогает получить ответы на вопросы, возникающие в другой. Нам сейчас почти ничего не известно о жизни Земли в первый миллиард лет. А это чрезвычайно важный со всех точек зрения отрезок. Получить сведения о нем, пусть косвенные, мы можем с помощью геологических исследований на Луне. И не задавай лишних вопросов. Геологическая деятельность Луны протекает невероятно медленно. Там все происходит, как говорится, в час по чайной ложке. Если же наша планета и ее естественный спутник — ровесники, а это практически доказано, то изучение геологии Луны позволит реставрировать картину прошлого Земли. И не только Земли, но и всей солнечной системы. Вот как обстоит дело.
— И когда же собираются монтировать первую лунную буровую? — я, как всякий человек, поверхностно знакомый с существом проблемы, требовал вполне естественной конкретности.
— Гораздо раньше, чем ты предполагаешь, ведь небольшую скважину уже прошла станция «Луна-13», а с помощью геофизических методов получены представления даже о лунной коре. Наверное, ты обратил внимание, что писатели-фантасты больше Луной не интересуются. Исчезла она, коварная, из их сочинений. А что это значит? Только то, что вопрос из стадии идей и размышлений перешел в стадию технологии, которая, как известно, сейчас развивается весьма стремительно. Так что не успеешь оглянуться, как дело дойдет и до глубокого бурения, и стационарных исследований на Луне. Тем более что это и необходимо и интересно.
Мы прощались. Ночь была звездной. Москва затихала. Посредине неба висела луна. Большая и сверкающая. Я смотрел на нее и думал, что человеку интересно решительно все: «...шум волны, и пенье птиц, и лик Луны бесстрастный». Так когда-то написал поэт, не помню только какой.
Вадим Горелов
