Рассказ взят из сборника «Современные американские новеллы», выходящего в издательстве «Прогресс».
Весь день они ехали вдоль сияющего под солнцем берега, и синее, в белых бурунах, море сливалось с синевой неба, а ряды островерхих сосен уходили на восток, к тенистым предгорьям.
— Люблю я эти места, — сказал мужчина. — Подожди, вот увидишь водопад Миртл. И форель. Еще немножко, и увидишь форель...
— Ты так говоришь, будто это киты, — сказал мальчик.
— А что, как киты, не меньше. Вот увидишь! Сквозь деревья замелькали разноцветные домики, затем промелькнуло название города: Шеллрок, а на другом щитке скорость: 25. За окнами машины быстро покатился городок — ресторан, почта, универмаг, гараж, бензоколонка, — и вот уже все исчезло, только несколько старых деревянных домишек сгрудилось в лощине. Словно и не было городка.
— Здесь так пусто, — сказал мальчик. — Где люди?
— Ловят рыбу, рубят лес. А домой, в город, возвращаются только к вечеру.
— А я бы соскучился. Мне бы хотелось жить поинтереснее.
Мужчина взглянул на мальчика.
— Ты когда-то хотел стать полисменом, Томми. А теперь кем ты хочешь стать?
— Как ты, папа, — коммивояжером.
Отец кивнул — он был и доволен, и несколько смущен.
— Да, работа у коммивояжера всегда есть, — сказал он. — Что же ты хочешь продавать?
— А как по-твоему, я бы смог продавать краски?
— Ну конечно! — Отец рассмеялся: он сам продавал краски. Но вдруг смех оборвался, во рту стало горько, что-то смутно мелькнуло перед ним. Появилось и тут же исчезло, и он не понял, что это, но на мгновение услышал рокот водопада, вдохнул острый аромат хвои, ощутил радостное одиночество. Он хотел удержать это видение, но оно улетучилось, как призрак. Ему хотелось быть веселым, а было почему-то грустно. Хотелось сказать что-нибудь забавное, пошутить, но в горле стоял ком.
— Коммивояжер может заработать уйму денег. И при этом сам себе хозяин, — сказал он. И вдруг ругнулся про себя, сам того не заметив.
— Что ж, неплохо, — сказал мальчик.
— Торговля — это настоящая профессия. Все равно что быть врачом. Или адвокатом.
Мальчик не ответил. Он смотрел, как летят мимо деревья.
— Это занятие стоящее, — сказал отец. — Многие богатые люди начинали коммивояжерами.
Мальчик пытливо взглянул на него:
— А ты всегда хотел стать коммивояжером?
И тут с новой силой зашумел водопад, снова остро запахло хвоей, и мужчина увидел другого мальчика на прогалине у водопада, а рядом, за деревьями, начинался мир, который ему предстояло завоевать... У него словно тисками сжало голову.
— Да нет, не всегда, — сказал он.
— А когда захотел?
Теперь мужчина с силой крутил баранку влево — дорога вилась по склону скалы, и где-то Далеко внизу, футах в ста — не меньше, в маленькой бухточке, бурлило море...
Шляпу он, кажется, держал в руке? Да-да, шляпу он держал в руке...
— После войны, — сказал он. — Один мой друг занимался торговлей. Ну и сказал мне, что есть работа. Я пошел узнать, как и что.
— И тебя сразу приняли?
Мужчина кивнул. Теперь он отчетливо вспомнил, как он стоял, покорно держа в руке шляпу. Она была новая, жемчужно-серая, и он мял поля потными пальцами.
— А ведь не каждому удается сразу получить работу, какую хочешь, — сказал мальчик.
— Не каждому, — сказал мужчина.
...Джо Макклоски был его другом, а отец Джо — владельцем конторы, и лысый управляющий впился в него взглядом, как змея. Но его приняли.
— А когда тебе было столько лет, сколько мне, кем ты тогда хотел стать? — спросил мальчик.
— О, тогда я, пожалуй, думал, что есть где-то таинственная пещера и если я ее отыщу, я открою великую тайну.
— А может, правда есть?
Отец взглянул на сына. На фоне бегущих сбоку зеленых сосен лицо мальчика казалось бледным и сосредоточенным.
— Я часто об этом думаю, — сказал мальчик. — А вдруг какое-то место затерялось и никто о нем не знает. Вот достать бы точную карту, и найдешь его.
Отец кивнул:
— Да, может, и затерялось.
— Иной раз мне кажется, оно совсем рядом, — продолжал мальчик, — прямо тут, у меня за спиной, и, если побыстрее оглянуться, я увижу его. Но я все никак не успеваю оглянуться.
Дорога теперь отклонилась от берега и, врубаясь черным асфальтом в гущу леса, потянулась ровной, прямой просекой.
— Так быстро никто не может оглянуться, — сказал отец.
В кабине ровно гудел мотор, за закрытыми окнами посвистывал ветер.
— А может, когда-нибудь у меня выйдет, — сказал мальчик.
Отец снова взглянул на мальчика — тот не сводил с него глаз, и отцу захотелось протянуть руку, обнять его, защитить от будущего.
— Многие пробовали, — сказал мужчина.
А разве сам он не пробовал. Может, потому он тогда так безнадежно сжимал потной рукой шляпу?..
— Вот начнешь продавать краски и забудешь об этом.
— Почему же забуду, если начну продавать?
— Некогда будет об этом думать.
— А я нашел бы время. Я бы помнил.
Отцу вдруг стало стыдно, ему захотелось оправдаться. Он повернулся к мальчику, но тот уже опять смотрел в окно. Впрочем, разве у сына нет права на мечту? «Я бы и сам не прочь помечтать», — подумал отец.
Мелькнул указатель — впереди был Литлпорт,— и отец спросил мальчика, не проголодался ли он.
— Да, пожалуй,— ответил тот.
— В Литлпорте был прежде ресторанчик, где подавали отличную рыбу, — сказал отец.
— Чудесно, — сказал мальчик, — это я люблю.
— «Золотая удочка», так он назывался, этот ресторанчик, — сказал мужчина.
В Литлпорт они въехали на закате. Они миновали невзрачные витрины магазинчиков, переехали через мост, и здесь на другой стороне стоял ресторан «Золотая удочка» — свежевыкрашенный бревенчатый дом с двумя большими окнами, разрисованными пивными кружками, а над дверью красовалась золотая удочка.
В ресторане было несколько отдельных кабин, длинная стойка, где подавали пиво, а у стены стояла игра «Кто меткий» и какой-то посетитель нацеливался стрельнуть шариком.
— И тут перемены, — сказал мужчина. — Раньше вон там была рыбная стойка. — Он показал, где именно. — Можно было подойти и съесть креветку, краба, или копченой лососины, или кильку с яйцом. Да как будто и ресторанчик был побольше.
— Мне тут нравится, — сказал мальчик.
Из кухни вышла крупная, аккуратно одетая седая женщина.
— Что хотите заказать? — спросила она. На губах у отца появилась улыбка.
— Не помните меня? — спросил он.
Она пристально на него посмотрела, в глазах ее ничего не отразилось.
— Да, кажется, нет. А вы бывали тут прежде?
— Сто раз!
— Верно, очень давно?
— Лет двадцать тому назад.
Тогда ее глаза полистали страницы — годы, остановились на одной, снова вгляделись, и она начала припоминать.
— Ходила сюда когда-то компания со станции в долине, — начала она. — Ребята из колледжа. Рыбачили на Миртл-Крик...
Мужчина теперь улыбался.
— Один парнишка там здорово ловил! Больше всех... — Она прищелкнула пальцами. — Как его... Джордж...
— Уоллас, — подсказал мужчина.
— Верно, Джордж Уоллас! Так, так... — Она отступила на шаг от стола и оглядела обоих. — А мальчик ваш?
— Мой. Это Томми... — отцу ужасно хотелось вспомнить имя женщины.
— Миссис Харольдсон, — сказала она.
— Рад с вами познакомиться, миссис Харольдсон, — сказал Томми.
— Каким ветром в наши края? — спросила миссис Харольдсон.
— Просто порыбачить. Мы теперь живем в Калифорнии.
— Вы хотите порыбачить в Миртл-Крик?
— Ну да.
— Знаете ли, речка-то уже не та. Там, в устье, пятый год автопансионат. Распугали туристы всю рыбу.
У мужчины словно что-то оборвалось внутри, он молча смотрел на миссис Харольдсон.
— На всех речках теперь пансионаты, в каждом устье. В наших краях вообще больше нет форели. В прошлом году ее выловили столько, что все поместилось бы в одном котелке.
И снова громко зашумел водопад, и Джордж увидел сплетенные над низвергающейся водой ветви — коридор в таинственные леса — и у самого берега медленный, бездонный водоворот, где затаилась гигантская форель.
— Так жаль! — сказала миссис Харольдсон. Она вынула носовой платок и сердито высморкалась. — Ну, что же будете заказывать?
— Ладно, отец, — сказал мальчик. — Мы можем половить и лосося.
— Всюду пансионаты... — пробормотал мужчина.
Миссис Харольдсон ушла, и они остались одни, сидели и смотрели друг на друга, и мужчина старался понять, как это все могло случиться, как люди могли уничтожить волшебный лес. Лучше бы ему никогда не знать об этом!
— Надо поехать и посмотреть самим, — сказал мальчик. — Может, не так уж плохо.
— Не хочу смотреть, — сказал мужчина. Мысленно он уже отчетливо все себе представил.
— А мне хочется. Ты мне столько рассказывал.
— Теперь там совсем не то, разве ты не понимаешь?
— Ну ладно. А лосося поедем ловить?
— Вот разве лосося...
Мужчина у доски с шариком, видимо, поразил какую-то очень важную цель, потому что вдруг что-то залязгало, зазвенело, и вспыхнула электрическая лампочка. И тут мальчик сказал:
— Мне очень жаль, что там этот пансионат, папа. И мужчина ответил:
— Ладно. Смешно было думать, что все осталось как прежде.
Вскоре миссис Харольдсон принесла заказ на толстых белых тарелках. Рыба была поджаристая, с золотистой корочкой, и к ней горки картофельного пюре с маслом, и свежие кукурузные булочки.
— Не возражаете, если я к вам присяду? — спросила миссис Харольдсон. — Я тут кое-что вспомнила, может, вам будет интересно.
— Конечно, — сказал мужчина.
Миссис Харольдсон села рядом с Томми.
— Помните форель, что вы ловили на водопаде? — спросила она.
Про это он как раз и вспоминал, но рот у него был набит рыбой, и он только кивнул в ответ.
— Вы никогда не задумывались, откуда форель приходит?
— Я считал, что с низовьев.
— А по-моему, нет. По-моему, она приходила с верховьев, из озера, которое где-то в горах.
— Какое озеро?
— Пропавшее озеро.
Мужчина положил вилку и уставился на миссис Харольдсон. Нет, это она вполне серьезно говорит, решил он, именно для того и подсела к ним.
— А где вы о нем слышали? — спросил он.
— Мартин Кранц рассказал мне перед смертью. Он сказал, что ходил туда удить рыбу, когда был мальчишкой. И рыба там была такая большая и так клевала, что можно было ловить ее на пустой крючок.
— А говорил он вам, как это озеро отыскать? — спросил мужчина.
Мальчик перестал жевать и тоже не сводил глаз с женщины. Миссис Харольдсон покачала головой.
— Он говорил, что раньше туда вела тропа, что оно далеко отсюда, в горах, и речка Миртл вытекает из него — там бобры устроили плотину, и получилось озеро. Но с годами, сказал он, тропа заросла кустарником, и бог знает, как теперь туда добраться.
— Но отыскать-то можно! — воскликнул мальчик.
— А если просто идти по берегу речки? — спросил мужчина.
Миссис Харольдсон пожала плечами.
— Пробовали тут некоторые. Они рассказывали, что там есть места, где речка уходит в узкие ущелья, там негде ступить, да и не пройдешь берегом — сплошные заросли.
— А сам Кранц не пробовал найти тропу?
— Он говорил, что с него хватит — наловился, пусть кто-нибудь другой ищет. Вы бы только послушали, как он рассказывал про ту рыбу! Многие считали, что он все выдумывает...
— Может, и выдумывал.
Она покачала головой:
— Навряд ли. Уж очень ему это озеро было дорого.
— Давай поищем, папа, — сказал мальчик. — Можно выйти рано утром — тогда у нас в запасе целый день.
— Да, туда только дойти — целый день истратишь, — сказала женщина. — Даже если продерешься через заросли.
— И давай возьмем наши палатки, отец, — сказал мальчик. — Мы отыщем его!
— Не знаю, не знаю, — сказал отец. — Может, там и нет никакого озера... Это очень далеко, как по-вашему? — обратился он к женщине.
— Да, верно, миль пять, не больше. Кранц говорил, что доходил за полтора часа. Но дело не в расстоянии. Идти трудно — вот беда.
— А мачете на что? У нас же есть мачете, — сказал мальчик, — и топор. Будем прорубаться.
— Найдем мы его, как вы считаете? — спросил отец.
— Кто знает!
— А многие пытались?
— Многие.
— Похоже, дело безнадежное.
— Нет, не безнадежное! — воскликнул мальчик. — Мы найдем его. Мы первые найдем! И рыба там все такая же — ведь там столько лет никто не бывал!
— Придется взять с собой побольше еды, — заметил мужчина. — Мы можем застрять на два дня.
Мальчик радостно вскрикнул.
— О еде я позабочусь, — сказала миссис Харольдсон. — Приготовлю сандвичей, холодного мяса и термос с кофе.
— Ну, твое мнение, Томми? — спросил мужчина.
— Мы должны пойти, отец!
— Ну ладно, идем.
Миссис Харольдсон поднялась.
— Завтрак будет вас ждать. Как только проснетесь, приходите сюда.
— Что вы, не беспокойтесь! — сказал мужчина. — В такую рань...
— Это уж мое дело. Найдете озеро — расскажете, как туда добраться.
Она усмехнулась и ушла на кухню.
Теперь мальчик болтал без умолку. Он когда-то читал о пропавшем озере, сказал он. Одни индейцы знают, где оно. Они думают, что там обитает злой дух, и потому спрятали все тропинки, дали им зарасти кустарником. Может, только заблудится какой охотник и наткнется на него...
— Может, это единственный способ его найти, — проговорил мужчина, и ему почудилось, будто кто-то легонько коснулся его плеча. Он обернулся, но никого не было.
Они кончили обедать, расплатились, и миссис Харольдсон сказала, что на этой улице есть мотель, — там они могут остановиться, и чтобы они обязательно встали пораньше — она их будет ждать.
Мотель назывался «Морской простор». Он состоял из десятка оштукатуренных зеленых кабинок. Мужчина зарегистрировался, получил ключ от пятого номера, поставил машину напротив и вместе с мальчиком выгрузил поклажу: походное снаряжение и рыбные снасти, чтобы все проверить и приготовить к утру.
Комната была скромная, со старомодной, слегка запыленной мебелью. Чемоданы они поставили в угол, а снасти и снаряжение разложили на обеих кроватях, проверили лески и крючки, грузила и наживки, покрутили спиннинг. Затем они осмотрели палатку и спальные мешки. Проверяли и слушали старенькое хриплое радио. Наконец все было готово. Они разделись и улеглись. Но мужчина долго еще не мог заснуть: во тьме перед ним словно бы высветилось квадратное пятно, и в нем появлялись и исчезали картины прошлого. Он смотрел на них как в кино, смотрел, как раскручивается лента его жизни.
Когда они утром поднялись, было холодно. Притопывая и потирая руки, они поспешно оделись, собрали всю амуницию и отнесли в машину. Удочки и палатку они сложили на заднем сиденье, затем подъехали к «Золотой удочке», где миссис Харольдсон уже жарила им яичницу с беконом, и аромат разносился по всему ресторанчику.
Она еще кое-что рассказала им, пока они завтракали: Кранц говорил, будто озеро это лежит в маленькой долине, на нее натыкаешься неожиданно, тебе и невдомек, что там долина, пока не увидишь ее; что те, кто пробовал пройти по речке, говорили, будто левый берег лучше. Когда они увидят ущелье, надо от берега отойти, а за ущельем снова выйти на берег. Мужчина слушал ее внимательно, и мальчик тоже. Они совсем разволновались. Озеро сияло перед ними отчетливо и ярко — сверкающий изумруд среди диких зарослей, — и им не терпелось поскорее отправиться в путь.
Когда они садились в машину, шел мелкий дождь, но мужчина заметил, что облака не тяжелые, с просветами, и ветер восточный — значит, дождик скоро кончится. И верно, не успели они подъехать к реке, как дождик перестал. Смутный серый сумрак становился все светлее.
Вот тогда-то мужчина заметил на земле шрам: симметричные дорожки кемпинга, силуэты машин и фургончиков, раскладные столики, пустые консервные банки, — и он даже не взглянул в сторону водопада, а поехал по берегу реки прямо через кемпинг, туда, где на востоке поднималась стена леса. Там они остановились, вылезли из машины и начали навьючивать на себя поклажу. Осторожно пробираясь по прибрежным камням, они подошли к самой воде, а потом двинулись против течения, к горам, поглядывая на темный таинственный поток, несущийся мимо них, чувствуя на своих щеках его холодные брызги.
С полчаса они шагали молча, только мужчина, который шел впереди, время от времени оборачивался и давал мальчику советы: камень качается, низкая ветка — смотри не наткнись, осторожно — скользкий ствол. Идти было нелегко. Но вот проглянуло солнце, воды Миртл-Крик светло заголубели, ели сбросили с себя темный саван и стали синевато-зелеными, и у мужчины повеселело на сердце, он почувствовал облегчение, теперь он уже с приятным волнением думал о том, не обозначенном на карте месте, где лежит потерянное озеро. Он все оглядывался на сына, и то и дело обоих охватывал беспричинный смех.
Они вышли на открытую лужайку в излучине — ровную, без единого кустика, — сбросили рюкзаки и уселись на них, с наслаждением вдыхая нежный терпкий запах трав. В этом первобытном лесу воздух был чист и живительно свеж.
— Мы уже почти у самых гор, — сказал мальчик. Мужчина поглядел на вершины:
— Да, подходим.
Мальчик окинул зорким взглядом холмы и лесную прогалину, в которую уходила речка.
— Найдем мы его? Как ты думаешь, отец?
— Найдем!
— А миссис Харольдсон верит, что оно там?
— Конечно. И Кранц верил.
— Но ведь Кранц его видел. Для него-то оно было не пропавшее.
«Тогда почему же Кранц столько о нем говорил и все твердил, что это пропавшее озеро? — подумал мужчина. — Не потому ли, что он хотел, чтобы оно потерялось? Да и бывал ли он сам на этом озере? Может, он его просто выдумал?»
— Занятно, — сказал мальчик, — мы его найдем, и оно уже не будет пропавшим озером. Будет просто озером.
— А тебе правда хочется его найти, Томми?
— Да, хочется, только мне почему-то от этого грустно.
Мужчина отвернулся: в горле встал ком, и ему показалось, что он сейчас заплачет.
— Наверно, потому, что, когда находишь что-то реальное, это всегда не совсем то, а от мечты приходится отказаться, — сказал он.
Они снова пустились в путь по прибрежным валунам, а следом по бурлящей воде двигались их тени. Мальчик запел походную песню, мужчина начал подтягивать. В холмах зазвенело эхо.
Спустя полчаса они вышли к ущелью. Оно казалось непроходимым. Мужчина попытался повести мальчика по левому берегу, но когда они подошли вплотную к распадку, то уперлись в такую чащобу, словно это были джунгли. Даже речку не разглядеть. Тогда они сели отдохнуть, вглядываясь в заросли и вслушиваясь в шум воды, доносившийся снизу. «Теперь ясно, почему никто не отыскал это озеро», — подумал мужчина.
Но мальчик еще упорнее рвался вперед. Теперь он сам увидел, что дороги нет, понял, какое трудное дело они затеяли, но сил у него словно прибавилось. Он ходил вокруг, раздвигал ветки, смотрел во все стороны, вслушивался.
— Если туда не пройти — значит, там что-то есть! — сказал он.
«Ну да, так оно и есть, наверно», — подумал мужчина, но ему уже было все равно — он устал. Плечи натерло ремнями, и он со страхом думал, как он снова будет навьючивать рюкзак.
— Тут пригодятся и топор и мачете. Ты что возьмешь? — сказал он.
— Мачете, — сказал мальчик. Он вытащил мачете из рюкзака и, размахнувшись, точным сильным ударом обрубил сразу несколько веток. — Чепуха! — сказал он. — Начали, отец.
Мужчина поднялся, надел на свои обмякшие плечи рюкзак, взял в руку топор и осторожно двинулся за мальчиком, следя за взмахами мачете и время от времени выступая вперед, чтобы обрубить топором слишком толстую ветку. За полчаса они продвинулись от силы метров на сто. Мальчик вспотел и тяжело дышал, и отец понял, что надо дать ему передохнуть. Им еще не меньше четверти мили продираться по этой чащобе, пока они снова не выйдут к реке. Наконец мальчуган сам перестал рубить и перевел дыхание. Тогда отец забрал у него мачете и стал им ритмично рубить направо и налево, и ему сразу стало лучше.
Поначалу он удивился, что мачете так легко сечет ветки и кусты будто расступаются сами, а потом почувствовал, как напряглись руки и обмякли ладони, как больно врезались в тело ремни рюкзака, а на лбу выступил пот. Перед ними стояла сплошная зеленая стена, только откуда-то справа доносилось журчание речки. Вокруг дикие бескрайние заросли — их вовек не прорубишь!
Вскоре и ему пришлось остановиться, мачете взял мальчик, и мужчина оглянулся назад: узкая кривая тропинка обозначила их путь, они хоть смогут по ней вернуться, найдут обратную дорогу.
Снова наступил его черед взяться за мачете. И когда мужчина должен был сменить сына в третий раз и хотел было уже предложить передохнуть, он вдруг обратил внимание, что шум речки стал совсем другим, и увидел сквозь деревья, что ущелье расширяется — впереди блеснула речка, петляющая среди валунов. Теперь они опять смогут пойти по берегу; еще немного — и к черту мачете. Остаток пути он расчистил сам. Не заметь он речку, у него не хватило бы на это сил.
Мальчик возбужденно что-то говорил у него за спиной, в восторге, что они пробились через непроходимые заросли.
И вот они уже смеются, сидя на берегу, бесконечно счастливые, что ущелье позади, и мальчик показывает на горы и спрашивает, где же там озеро: в этой впадине или в другой, но отцу пока что не хочется об этом думать.
— Речка обогнет этот холм, — сказал мальчик, — и потом свернет влево, вон туда, где выемка, за тем коричневым пятном.
Он показал, где именно, но мужчина не взглянул туда. Он к чему-то прислушивался.
Слева доносился странный звук: это не зверь... и не птица. Нет... Вот снова, чуть слышно... И тут он понял, что это. Он взглянул на мальчика, но сын еще ничего не услышал, ему наяву мерещилось озеро.
— Пойду-ка я посмотрю, что тут вокруг, — сказал отец. — Может, поднимусь на холм, оттуда виднее.
— И я с тобой, — сказал мальчик.
— Нет, ты сиди здесь, отдохни.
— Я не устал. Ты рубил больше меня.
— Посиди. Я недолго.
— Только не задерживайся. Ведь уже близко.
Мужчина углубился в лес. Он надеялся, что тот звук не раздастся снова, а если и раздастся, мальчик не поймет, что это. Теперь он шел быстро, уже ни на что не надеясь. Обогнув холм, он увидел внизу, в лощинке, человека; тот что-то писал в блокноте. Он был в сапогах, ковбойке и шерстяной вязаной шапочке, за поясом торчал топор. Ну да, это лесник. Метит лес для вырубки. Лесник оторвал взгляд от записной книжки и выжидающе оглядел пришельца. Как будто встретились два странных зверя. Мужчина направился к нему.
Лесник был загорелый, большой, крепкий, как те деревья, что он метил.
— Вы в частном владении, — сказал он, когда мужчина подошел.
— Я ищу озеро, — сказал мужчина. — Говорят, будто в верховьях речки есть озеро.
— Как вы сюда попали? — спросил лесник.
— Шел по речке.
Лесник поглядел на его одежду:
— Похоже, что так. Поэтому и не увидели знака. На дороге есть знак, что проход запрещен.
Он не выказывал ни малейшего расположения.
— Дорога тут рядом, направо. Можно было бы и по ней пройти, будь у вас разрешение.
— Я не знал, — ответил мужчина. Ему стало страшно: он вдруг ясно представил себе, как трудно жить в мире слепому человеку.
— А вы про это озеро знаете? — спросил мужчина. — В верховьях речки?
— Да его давно и след простыл. Было когда-то на южной развилке, мили за три отсюда. А теперь там один ручеек. Не скажешь, где оно и было.
Мужчина очень устал. Ему хотелось сесть. Хотелось сесть и никогда не подниматься. Хотелось, чтобы тоска отпустила, а для этого надо было либо напиться, либо завопить что есть мочи. Хотелось забыть и о леснике, и о том, что он сказал.
— Могу вас подвезти обратно, если хотите, — предложил лесник. — Я поеду через час.
— Я вернусь по берегу.
— Вид у вас усталый.
— Что-то не хочется на машине. Хочу уйти тоже берегом.
— Ну что ж, только не забывайте — вы в частном владении.
Мужчина, пошатываясь, обогнул холм, внутри у него все сжалось от боли. Мальчик по-прежнему сидел у реки на своем рюкзаке, поджидая его.
— Ну что там? — спросил он.
— Холм совсем не высокий.
— Я так и думал. Ты что, разговаривал сам с собой?
Мужчина бросил на мальчика быстрый взгляд, но тот улыбался.
— Я тоже сам с собой разговаривал, — сказал мальчик. — Хорошо одному в лесу, правда? Ну теперь пойдем?
— Пойдем, если хочешь.
Мальчик встал, вскинул за спину рюкзак, потом взглянул на отца.
— Можно, я пойду впереди, отец? Мне так интереснее.
— Ну конечно, иди впереди, — сказал мужчина, и мальчик повел его за собой вдоль берега речки...
Мужчина смотрел на сына. «Хорошо, что он идет впереди, — думал он, — и не видит, каких усилий стоит мне каждый шаг». Скоро они дойдут до развилки и пройдут по протоке, что течет с севера, пройдут подальше, чтобы не осталось времени осмотреть южный рукав. Он уж постарается так устроить, чтобы мальчик всегда верил, что озеро осталось к югу от развилки. Если бы и он сам тоже мог в это верить! Но ведь сыну верить куда важнее!
Перевела с английского И. Архангельская
